питательные овощные блинчики, завернутые, как одеяло в колыбели; фигурка соски, сделанная из двух мятных шоколадок, скрепленных желе в середине и обвязанных ленточкой.
В среду съемки проходили в роскошном пентхаусе на углу 68 улицы и Парк-Авеню. Будущая мама была «вдовой Уолл-стрит», и явно радовалась скорому рождению первенца. Джулия поняла, что своего мужа она видит крайне редко. Все деньги мира – а у этой семейки денег явно было навалом – не могли избавить эту женщину от глубокого несчастья. Догадки Джулии лишь подтвердились, когда пришли подруги хозяйки, все до единой тоненькие, как спички, с маленькими животиками, безупречно ухоженные и в эксклюзивных нарядах, и все они до смерти боялись набрать хоть фунт лишнего веса, чтобы мужья не посчитали их не привлекательными и не бросили ради молоденьких, более стройных моделек.
В четверг настал черед Эль и Умы, которые оказались обворожительными и вели себя профессионально, но ни одной из них не суждено было стать лучшей подругой Джулии. Тем не менее это было захватывающе – облокотиться на подоконник в квартире Эль Макферсон и наблюдать, как она играет с маленьким сыном и говорит о своей вечеринке в честь новорожденного.
Пятница была последним днем съемок. Они отправились в Грейт Нек, на Лонг-Айленд, брать интервью у тридцатипятилетней женщины, которая только что опубликовала книгу о вечеринках для новорожденных, собрав воедино советы своих друзей и рецепты с собственной вечеринки. Ее малышке, Алисии, было полтора годика. Джулия влюбилась в нее с первого взгляда.
Во время съемок Алисия хвостиком следовала за Джулией, неуклюже топая рядом, протягивая ручонки и требуя, чтобы ее взяли на руки. Когда Джулия приседала к малышке, та обнимала ее за ноги и при слонялась головой к ее бедру, посасывая большой палец и наблюдая за безобразием, которое царило в доме матери.
Она была похожа на ангелочка. Джулия взяла ее на руки и стала качать, а малышка визжала и хихикала.
– Поразительно, как она к вам привязалась, – мама Алисии, Джеки, с ласковой улыбкой наблюдала, как Джулия играет с ее дочерью. – Вы говорили, что у вас нет детей. По-моему, вы уже готовы завести малыша.
Джулия с нежностью опустила Алисию на пол и улыбнулась Джеки:
– Знаете, я тоже думала, что готова. Я пыталась забеременеть почти год, но у нас с моим другом ничего не получилось.
– О, мне очень жаль, – Джеки в шоке.
– Не стоит. Мне ни капельки не жаль. Тогда я думала, что единственное, что имеет для меня смысл, – это завести ребенка, но теперь я понимаю, что ошиблась со временем. И ошиблась с выбором партнера.
Джеки кивает.
– Ваш муж?
– Нет. Мужчина, с которым я прожила много лет.
– Значит, вы расстались?
– Не совсем. Я приехала в Нью-Йорк, чтобы отдохнуть от него, но поняла, что у нас ничего не получится. Я знаю, что он тоже это понимает, нам просто нужно сесть и поговорить об этом вслух.
– Это нелегко, – Джеки задумчиво кивает. – Но знаете, нельзя заводить детей, не имея крепких отношений в семье. Многие мои подруги пытались использовать ребенка как лекарство от пошатнувшихся от ношений, но в результате баланс разрушился окончательно.
– А у вас с мужем крепкая семья?
– Слава богу, да, иначе мы бы не пережили рождение Алисии. Вы никогда не поймете, как тяжело бывает в первый год, пока у вас у самой не появится ребенок. Можно слушать рассказы других, но пока сам через это не пройдешь, понять невозможно. Бессонные ночи, ощущение загнанности в клетку, потеря собственного «я». За этот год я возненавидела своего мужа. Я презирала его за то, что он не понимает, что я делаю. Каждый день он уходил на работу, потом возвращался и читал газету, как обычно, а я сходила с ума от злости, потому что проводила с ребенком весь день и большую часть ночи, и знала, что он и на десятую часть не так вымучен, как я. Я так уставала, что даже не могла заниматься сексом. Целый год мы пререкались и ужасно обращались друг с другом. Каждую ночь я засыпала с мыслью: ничего, всегда можно раз вестись.
– Звучит ужасно.
– Это и было ужасно. Но знаете что? Почти каждая молодая мама из моих знакомых проходит через это. Для всех первый год становится кошмаром, и ни кто не готов к рождению ребенка. Я только могу сказать, что мы чуть не разошлись. Но у нас крепкий брак. Если бы у нас были проблемы, мы бы никогда не пережили этот год.
– И что же произошло?
– Поразительно, но к концу первого года все резко переменилось. Думаю, дело в том, что Алисия стала спать по ночам. Мы оба стали высыпаться, появилось время побыть вдвоем, спокойно поговорить. Раньше мы только и занимались тем, что пытались убедить друг друга, кому приходится сложнее, и совсем перестали друг друга слушать.
– А теперь?
– Теперь я снова влюблена в своего мужа. Я помню, почему вышла за него, и ни за что на свете не хочу ни чего менять.
Несколько секунд Джулия не произносит ни слова, переваривая то, что только что сказала Джеки. Наконец она поднимает глаза.
– Ваша дочка – самый чудесный малыш из всех, кого мне доводилось видеть, и, когда я смотрю на нее, у меня болит сердце, но я также знаю, что вы правы. Я готова завести ребенка, но этого мало. Я должна быть довольна своей жизнью и быть с любимым мужчиной. Правда в том, что я даже не уверена, готова ли я.
– Именно, – кивает Джеки. – Вы – жертва «синдрома бабушки».
– «Синдрома бабушки»?
– Угу. Представляете себе младенца и думаете о том, какой он милый и уютный и как чудесно было бы иметь такого, но вы даже не задумываетесь о том, что в конце дня вам некому будет его отдать. Вот и все. Здравствуй, малыш, прощай, жизнь.
– Вы правы, – смеется Джулия. – Точно, все это время я страдала «синдромом бабушки». Но после того, что вы мне рассказали, я вообще никогда не заведу ребенка.
Джеки меняется в лице.
– Ради бога, скажите, что это была шутка.
– Не переживайте, – смеется Джулия.
Малышка Алисия топчется у ее ног и протягивает к ней ручонки.
– Это была шутка.
Сегодня обычный нью-йоркский день. Холодно, ярко светит солнце, весна берет свое. Шагая через парк к ресторану «Плавучий домик», Джулия шаркает по дорожке и прячет руки поглубже в карманы.
– Вообще-то, я не должна была снова с вами видеться, – говорит она, подходя к Джеку, который облокотился о дерево у входа.
– Вы так плохо провели время в «Орсей»? – он поднимает бровь, пораженный ее прямотой.
В конце концов, он пытался дозвониться до нее почти две недели и рад, что она вообще появилась.
Он оставил тысячу сообщений и дома, и на работе, и, наконец, сегодня утром пришел к ней домой и отказался уходить, пока она не спустится и не поговорит с ним.
Она не спустилась, потому что была с похмелья и выглядела кошмарно, но согласилась встретиться с ним позже, днем, в Центральном Парке. Она излечилась от похмелья с помощью поджарки – старого доброго английского лекарства (вообще-то, это вовсе не английское средство, поскольку теперь на зубах у Джулии жира больше, чем было утром на тарелке в ресторане). Зализав волосы в гладкий хвостик и надев пару больших солнечных очков в черепаховой оправе, она явилась на свидание.
Джулия глубоко вздыхает. Она все еще чувствует себя виноватой перед Марком. Ей даже думать о других мужчинах не следует, пока она не разобралась с ним. Но как она ни пыталась избегать Джека, он оказался настойчивее.
И ей не легче, что он такой высокий, сексуальный, и в глазах бегают искорки… Нет. Ей от этого ничуть не легче.
– В «Орсей» я чудесно провела время.
– Я так и знал, – говорит Джек. – Именно по этому вы ответили на все мои звонки. – Джулия начинает извиняться, но Джек ее останавливает: – Пойдемте. Займем столик. Они проходят через ресторан и выходят на берег реки. Вокруг расположились несколько храбрецов, но слишком холодно, и «Плавучий домик» почти пуст. Джек ведет ее к столику, который находится между баром и обрывом на краю реки.
– Я пойду принесу напитки, – говорит он, не спрашивая Джулию, что она хочет, и через несколько минут возвращается с двумя дымящимися кружками глинтвейна.
– Вот, – он протягивает ей кружку, и она с благодарностью греет о нее ладони.
– Чтобы не замерзнуть, – какое-то время они сидят молча и медленно потягивают горячее вино, но наконец Джек говорит: – Если вы так замечательно провели время в «Орсей», почему изо всех сил старались избежать встречи, и, более того, с какой это стати вы не должны были со мной видеться?
– У меня… – Джулия смотрит на него, потом отводит глаза, понимая, что должна сказать ему правду, но, не имея понятия, как это сделать. – …У меня неопределенная ситуация.
– Ага, – Джек медленно кивает. – Должен признать, у меня было ощущение, что вы скажете что-то подобное. Вы замужем, да?
– Боже, нет! – Он поражен, с какой горячностью она это произнесла.
– Так что же тогда?
И она выкладывает всю историю.
Она рассказывает ему о своей жизни до знакомства с Марком, о том, как они стали жить вместе и она поняла, что теперь все в ее жизни предопределено на годы вперед: замужество, дети, хотя необязательно в таком порядке. Рассказала о том, как становилась все более несчастной, о том, как они с Марком отдалялись друг от друга и уже никогда не смогли бы преодолеть разделяющую их пропасть. Рассказала о том, как была одержима мыслью забеременеть, о том, как ей нужен был малыш, чтобы склеить отношения, как она приехала в Нью-Йорк и заново обрела себя. О том, что она понимает, что у них с Марком все кончено, но не знает, как ему об этом сказать. Джулии понадобилось два часа, чтобы все выложить Джеку.
И теперь она сидит и смотрит на него, ждет его реакции, потому что пусть она едва его знает, пусть сегодня видит его всего в третий раз в жизни, он – тот человек, с кем ей бы хотелось познакомиться поближе.
Хотя сейчас, когда она излила ему душу, он вряд ли захочет ее знать.
Какое-то время Джек ничего не говорит. Несколько минут смотрит на озеро, потом поворачивается к ней.
– И как же Нью-Йорк? Вы остаетесь?
Джулия кивает:
– Да. На какое-то время. Всю прошлую неделю я проработала в монтажной. Редактор посмотрел материал, который мы наснимали, и очень доволен. Они предложили мне работу на внештатной основе, и думаю, мне не повредит, если я немного поработаю на Би-си-эй. Понимаю, это кажется безумием, но я здесь счастлива. Может, оттого, что именно в этом городе я поняла, кто я на самом деле. Я ощущаю, что здесь мое место. Мне здесь уютно. В доме Беллы освободилась квартира с двумя спальнями, и я собираюсь подать заявку. Так что мой ответ «да», – она пожимает плечами. – Я остаюсь, по крайней мере, на какое-то время.
– Из вашего рассказа можно сделать вывод, что роман – это последнее, что вам сейчас нужно. Но мне кажется, мы могли бы стать друзьями.
Джулия ощущает резкий укол разочарования, но подавляет его и кивает, скрыв свои чувства.
– Друзья. Замечательно.
– Прекрасно, – отвечает Джек с улыбкой и протягивает руку для рукопожатия. – Друзья.
Джулия берет его ладонь в свою и крепко пожимает, тоже улыбаясь.
Но они не разжимают рук. Перестают улыбаться, и сердце Джулии вдруг начинает биться быстрее.
– Поскольку мы всего лишь друзья, – тихо произносит Джек, подвигаясь ближе, касаясь рукой ее подбородка и приближая ее лицо к своему, – как вы думаете, можно мне сделать так?
Он нежно целует ее в губы. Один раз. Два. Три. Слегка отстраняется, проследить за ее реакцией, и видит, что ее глаза по-прежнему закрыты, голова склонилась набок. Он улыбается, наклоняется и опять целует ее.
– О да, – вздыхает Джулия, когда, наконец, они размыкают объятия. На лице у нее улыбка, как у чеширского кота. – Думаю, именно для этого и нужны настоящие друзья.
Мэйв
11
Забавно, какие сюрпризы иногда преподносит жизнь. Только я подумала, что сгнию дотла в Брайтоне (да-да, я в курсе, какой это модный район, и да, время от времени я вижу Зоуи и Нормана на прогулке, но нет, я еще не сошла с ума оттого, что это такой крошечный городок и каждая собака знает о тебе все в подробностях), как бац! – и Майк Джонс предлагает мне эту работу.
Мне надоел Брайтон. Надоела работа. Надоели мужики. Иногда мне кажется, что все неженатые мужики Брайтона уже прошли через мои руки. И большинство женатых тоже. Иногда они в меня влюбляются, но приходится быстренько делать ноги, ведь я так занята карьерой, и серьезные отношения мне ни к чему.
Хотя бывает, что мужчина так нежно отведет с моих глаз прядь волос, что мне захочется плакать, сбросить маску и свернуться калачиком в его объятиях, почувствовать себя в безопасности, в тепле, под защитой. Но тут я вспоминаю: не в моих правилах ввязываться в отношения.
Однажды я нарушила это правило. Бросив колледж, я на полном серьезе ожидала, что явится сильный мужчина и увезет меня на белом «Мерседесе» во дворец, где я буду доживать век в любви и роскоши. И мне никогда не придется работать. Сейчас это кажется полным бредом, мне даже стыдно вам об этом рассказывать, но я была настолько уверена, что моя жизнь сложится именно так, что даже не потрудилась найти приличную работу.
Можете представить?
Боже. Кошмар какой. Я прогнивала, работая продавщицей в магазине одежды в переулочке в Хоув, целыми днями тупо складывала свитеры, молила бога, чтобы мой принц наконец появился, и мечтала об огромной и чистой любви.
Потом, в точности как перерожденные христиане обрели Иисуса, я нашла работу. Магазинчик свитеров разорился (ничего странного, ведь за целый год, что я там проработала, у меня было всего десять клиентов). Меня выкинули на улицу, и никаких признаков Принца на Белом «Мерседесе».
Я пошла в агентство по подбору временного персонала, и мне нашли работу на местной радиостанции. Десять месяцев я сортировала бумажки, готовила чай и кофе, провожала гостей из зеленой комнаты (душный тесный крысятник, где стоял грязный диван в форме L, точнее, не диван, а большие куски поролона, накрытые тканью, поцарапанный стеклянный кофейный столик с парой древних выпусков «Биллборда» и вечно переполненная пепельница) в студию. Крайне, крайне редко к нам захаживали какие-нибудь знаменитые или забавные гости, большей частью у нас вы ступали начинающие группы, отправившиеся в тур по колледжам, или городские чиновники, которые устраивали диспуты.
Через десять месяцев меня взял под крылышко один из продюсеров. Роберт. Помогло то, что я с ним спала, и, хотя через месяц он мне уже надоел, я продолжала с ним встречаться – должна же девушка подумать о своей карьере.
Откровенно говоря, я всегда говорила, что старые добрые средства – самые эффективные, а что старее или эффективнее, чем диванчик для прослушиваний? Я моментально продвинулась от девочки на побегушках до ассистента продюсера дневного шоу Роберта. Через несколько месяцев Роберт перешел на другую, конкурирующую радиостанцию, подразумевая, что я уйду вместе с ним, продолжу работать его ассистенткой и трахаться с ним на рабочем столе в перерывах между съемками. Но я помахала ему ручкой. У меня были другие планы: уволиться через месяц, чтобы никто ничего не заподозрил, и перейти сразу на место продюсера.
Мне кажется, никто не удивился, когда я заняла его место, и, хотя Роберт по понятным причинам был расстроен, я слышала, что вскоре он взял на стажировку новую юную и сексапильную ассистентку.
Перескочить с радио на телевидение было легко. Естественно, мне опять пришлось начать с самых низов, но к тому времени у меня уже был небольшой опыт и небольшой компромат на моих коллег-журналистов, поэтому долго мучиться не пришлось. На этот раз мне даже не пришлось ни с кем переспать.
Хотя я бы, наверное, не отказалась. Директор телестанции – пусть он останется безымянным, – был очень привлекательным, очень забавным и очень женатым мужчиной. Полностью в моем вкусе, разумеется, кроме последней части. Возможно, вы удивитесь. Некоторые мои друзья удивляются. Они считают, что я – «идеальная любовница», учитывая, что я как от чумы бегу от эмоциональной привязанности. Но это я уже проходила с моей мамой. Я знаю, что такое пережить развод, знаю, как это больно, и не думаю, что могла бы так поступить с другой женщиной. Разумеется, иногда я крутила романы с женатиками, я не ангел, и не хочу лгать, но в большинстве случаев я не подозревала о существовании жены. Узнавала об этом лишь потом, но к тому времени все было уже кончено.
Я не разрушительница браков, боже упаси. Я ни когда ничего не требовала от мужчин, с которыми спала, если знала, что они принадлежат кому-то еще. Я не дура, чтобы влюбиться в женатого мужчину и воображать, что он бросит свою занудную и убогую клушу ради обворожительной Меня.
Я не дура и не занимаюсь самообманом. Я кажусь обворожительной только из-за рыжих волос, и даже их цвет, кстати, не натуральный, хотя я не распространяюсь об этом направо и налево. Моя прапрабабушка родом из Корка, поэтому сказка о рыжих волосах проходит на ура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
В среду съемки проходили в роскошном пентхаусе на углу 68 улицы и Парк-Авеню. Будущая мама была «вдовой Уолл-стрит», и явно радовалась скорому рождению первенца. Джулия поняла, что своего мужа она видит крайне редко. Все деньги мира – а у этой семейки денег явно было навалом – не могли избавить эту женщину от глубокого несчастья. Догадки Джулии лишь подтвердились, когда пришли подруги хозяйки, все до единой тоненькие, как спички, с маленькими животиками, безупречно ухоженные и в эксклюзивных нарядах, и все они до смерти боялись набрать хоть фунт лишнего веса, чтобы мужья не посчитали их не привлекательными и не бросили ради молоденьких, более стройных моделек.
В четверг настал черед Эль и Умы, которые оказались обворожительными и вели себя профессионально, но ни одной из них не суждено было стать лучшей подругой Джулии. Тем не менее это было захватывающе – облокотиться на подоконник в квартире Эль Макферсон и наблюдать, как она играет с маленьким сыном и говорит о своей вечеринке в честь новорожденного.
Пятница была последним днем съемок. Они отправились в Грейт Нек, на Лонг-Айленд, брать интервью у тридцатипятилетней женщины, которая только что опубликовала книгу о вечеринках для новорожденных, собрав воедино советы своих друзей и рецепты с собственной вечеринки. Ее малышке, Алисии, было полтора годика. Джулия влюбилась в нее с первого взгляда.
Во время съемок Алисия хвостиком следовала за Джулией, неуклюже топая рядом, протягивая ручонки и требуя, чтобы ее взяли на руки. Когда Джулия приседала к малышке, та обнимала ее за ноги и при слонялась головой к ее бедру, посасывая большой палец и наблюдая за безобразием, которое царило в доме матери.
Она была похожа на ангелочка. Джулия взяла ее на руки и стала качать, а малышка визжала и хихикала.
– Поразительно, как она к вам привязалась, – мама Алисии, Джеки, с ласковой улыбкой наблюдала, как Джулия играет с ее дочерью. – Вы говорили, что у вас нет детей. По-моему, вы уже готовы завести малыша.
Джулия с нежностью опустила Алисию на пол и улыбнулась Джеки:
– Знаете, я тоже думала, что готова. Я пыталась забеременеть почти год, но у нас с моим другом ничего не получилось.
– О, мне очень жаль, – Джеки в шоке.
– Не стоит. Мне ни капельки не жаль. Тогда я думала, что единственное, что имеет для меня смысл, – это завести ребенка, но теперь я понимаю, что ошиблась со временем. И ошиблась с выбором партнера.
Джеки кивает.
– Ваш муж?
– Нет. Мужчина, с которым я прожила много лет.
– Значит, вы расстались?
– Не совсем. Я приехала в Нью-Йорк, чтобы отдохнуть от него, но поняла, что у нас ничего не получится. Я знаю, что он тоже это понимает, нам просто нужно сесть и поговорить об этом вслух.
– Это нелегко, – Джеки задумчиво кивает. – Но знаете, нельзя заводить детей, не имея крепких отношений в семье. Многие мои подруги пытались использовать ребенка как лекарство от пошатнувшихся от ношений, но в результате баланс разрушился окончательно.
– А у вас с мужем крепкая семья?
– Слава богу, да, иначе мы бы не пережили рождение Алисии. Вы никогда не поймете, как тяжело бывает в первый год, пока у вас у самой не появится ребенок. Можно слушать рассказы других, но пока сам через это не пройдешь, понять невозможно. Бессонные ночи, ощущение загнанности в клетку, потеря собственного «я». За этот год я возненавидела своего мужа. Я презирала его за то, что он не понимает, что я делаю. Каждый день он уходил на работу, потом возвращался и читал газету, как обычно, а я сходила с ума от злости, потому что проводила с ребенком весь день и большую часть ночи, и знала, что он и на десятую часть не так вымучен, как я. Я так уставала, что даже не могла заниматься сексом. Целый год мы пререкались и ужасно обращались друг с другом. Каждую ночь я засыпала с мыслью: ничего, всегда можно раз вестись.
– Звучит ужасно.
– Это и было ужасно. Но знаете что? Почти каждая молодая мама из моих знакомых проходит через это. Для всех первый год становится кошмаром, и ни кто не готов к рождению ребенка. Я только могу сказать, что мы чуть не разошлись. Но у нас крепкий брак. Если бы у нас были проблемы, мы бы никогда не пережили этот год.
– И что же произошло?
– Поразительно, но к концу первого года все резко переменилось. Думаю, дело в том, что Алисия стала спать по ночам. Мы оба стали высыпаться, появилось время побыть вдвоем, спокойно поговорить. Раньше мы только и занимались тем, что пытались убедить друг друга, кому приходится сложнее, и совсем перестали друг друга слушать.
– А теперь?
– Теперь я снова влюблена в своего мужа. Я помню, почему вышла за него, и ни за что на свете не хочу ни чего менять.
Несколько секунд Джулия не произносит ни слова, переваривая то, что только что сказала Джеки. Наконец она поднимает глаза.
– Ваша дочка – самый чудесный малыш из всех, кого мне доводилось видеть, и, когда я смотрю на нее, у меня болит сердце, но я также знаю, что вы правы. Я готова завести ребенка, но этого мало. Я должна быть довольна своей жизнью и быть с любимым мужчиной. Правда в том, что я даже не уверена, готова ли я.
– Именно, – кивает Джеки. – Вы – жертва «синдрома бабушки».
– «Синдрома бабушки»?
– Угу. Представляете себе младенца и думаете о том, какой он милый и уютный и как чудесно было бы иметь такого, но вы даже не задумываетесь о том, что в конце дня вам некому будет его отдать. Вот и все. Здравствуй, малыш, прощай, жизнь.
– Вы правы, – смеется Джулия. – Точно, все это время я страдала «синдромом бабушки». Но после того, что вы мне рассказали, я вообще никогда не заведу ребенка.
Джеки меняется в лице.
– Ради бога, скажите, что это была шутка.
– Не переживайте, – смеется Джулия.
Малышка Алисия топчется у ее ног и протягивает к ней ручонки.
– Это была шутка.
Сегодня обычный нью-йоркский день. Холодно, ярко светит солнце, весна берет свое. Шагая через парк к ресторану «Плавучий домик», Джулия шаркает по дорожке и прячет руки поглубже в карманы.
– Вообще-то, я не должна была снова с вами видеться, – говорит она, подходя к Джеку, который облокотился о дерево у входа.
– Вы так плохо провели время в «Орсей»? – он поднимает бровь, пораженный ее прямотой.
В конце концов, он пытался дозвониться до нее почти две недели и рад, что она вообще появилась.
Он оставил тысячу сообщений и дома, и на работе, и, наконец, сегодня утром пришел к ней домой и отказался уходить, пока она не спустится и не поговорит с ним.
Она не спустилась, потому что была с похмелья и выглядела кошмарно, но согласилась встретиться с ним позже, днем, в Центральном Парке. Она излечилась от похмелья с помощью поджарки – старого доброго английского лекарства (вообще-то, это вовсе не английское средство, поскольку теперь на зубах у Джулии жира больше, чем было утром на тарелке в ресторане). Зализав волосы в гладкий хвостик и надев пару больших солнечных очков в черепаховой оправе, она явилась на свидание.
Джулия глубоко вздыхает. Она все еще чувствует себя виноватой перед Марком. Ей даже думать о других мужчинах не следует, пока она не разобралась с ним. Но как она ни пыталась избегать Джека, он оказался настойчивее.
И ей не легче, что он такой высокий, сексуальный, и в глазах бегают искорки… Нет. Ей от этого ничуть не легче.
– В «Орсей» я чудесно провела время.
– Я так и знал, – говорит Джек. – Именно по этому вы ответили на все мои звонки. – Джулия начинает извиняться, но Джек ее останавливает: – Пойдемте. Займем столик. Они проходят через ресторан и выходят на берег реки. Вокруг расположились несколько храбрецов, но слишком холодно, и «Плавучий домик» почти пуст. Джек ведет ее к столику, который находится между баром и обрывом на краю реки.
– Я пойду принесу напитки, – говорит он, не спрашивая Джулию, что она хочет, и через несколько минут возвращается с двумя дымящимися кружками глинтвейна.
– Вот, – он протягивает ей кружку, и она с благодарностью греет о нее ладони.
– Чтобы не замерзнуть, – какое-то время они сидят молча и медленно потягивают горячее вино, но наконец Джек говорит: – Если вы так замечательно провели время в «Орсей», почему изо всех сил старались избежать встречи, и, более того, с какой это стати вы не должны были со мной видеться?
– У меня… – Джулия смотрит на него, потом отводит глаза, понимая, что должна сказать ему правду, но, не имея понятия, как это сделать. – …У меня неопределенная ситуация.
– Ага, – Джек медленно кивает. – Должен признать, у меня было ощущение, что вы скажете что-то подобное. Вы замужем, да?
– Боже, нет! – Он поражен, с какой горячностью она это произнесла.
– Так что же тогда?
И она выкладывает всю историю.
Она рассказывает ему о своей жизни до знакомства с Марком, о том, как они стали жить вместе и она поняла, что теперь все в ее жизни предопределено на годы вперед: замужество, дети, хотя необязательно в таком порядке. Рассказала о том, как становилась все более несчастной, о том, как они с Марком отдалялись друг от друга и уже никогда не смогли бы преодолеть разделяющую их пропасть. Рассказала о том, как была одержима мыслью забеременеть, о том, как ей нужен был малыш, чтобы склеить отношения, как она приехала в Нью-Йорк и заново обрела себя. О том, что она понимает, что у них с Марком все кончено, но не знает, как ему об этом сказать. Джулии понадобилось два часа, чтобы все выложить Джеку.
И теперь она сидит и смотрит на него, ждет его реакции, потому что пусть она едва его знает, пусть сегодня видит его всего в третий раз в жизни, он – тот человек, с кем ей бы хотелось познакомиться поближе.
Хотя сейчас, когда она излила ему душу, он вряд ли захочет ее знать.
Какое-то время Джек ничего не говорит. Несколько минут смотрит на озеро, потом поворачивается к ней.
– И как же Нью-Йорк? Вы остаетесь?
Джулия кивает:
– Да. На какое-то время. Всю прошлую неделю я проработала в монтажной. Редактор посмотрел материал, который мы наснимали, и очень доволен. Они предложили мне работу на внештатной основе, и думаю, мне не повредит, если я немного поработаю на Би-си-эй. Понимаю, это кажется безумием, но я здесь счастлива. Может, оттого, что именно в этом городе я поняла, кто я на самом деле. Я ощущаю, что здесь мое место. Мне здесь уютно. В доме Беллы освободилась квартира с двумя спальнями, и я собираюсь подать заявку. Так что мой ответ «да», – она пожимает плечами. – Я остаюсь, по крайней мере, на какое-то время.
– Из вашего рассказа можно сделать вывод, что роман – это последнее, что вам сейчас нужно. Но мне кажется, мы могли бы стать друзьями.
Джулия ощущает резкий укол разочарования, но подавляет его и кивает, скрыв свои чувства.
– Друзья. Замечательно.
– Прекрасно, – отвечает Джек с улыбкой и протягивает руку для рукопожатия. – Друзья.
Джулия берет его ладонь в свою и крепко пожимает, тоже улыбаясь.
Но они не разжимают рук. Перестают улыбаться, и сердце Джулии вдруг начинает биться быстрее.
– Поскольку мы всего лишь друзья, – тихо произносит Джек, подвигаясь ближе, касаясь рукой ее подбородка и приближая ее лицо к своему, – как вы думаете, можно мне сделать так?
Он нежно целует ее в губы. Один раз. Два. Три. Слегка отстраняется, проследить за ее реакцией, и видит, что ее глаза по-прежнему закрыты, голова склонилась набок. Он улыбается, наклоняется и опять целует ее.
– О да, – вздыхает Джулия, когда, наконец, они размыкают объятия. На лице у нее улыбка, как у чеширского кота. – Думаю, именно для этого и нужны настоящие друзья.
Мэйв
11
Забавно, какие сюрпризы иногда преподносит жизнь. Только я подумала, что сгнию дотла в Брайтоне (да-да, я в курсе, какой это модный район, и да, время от времени я вижу Зоуи и Нормана на прогулке, но нет, я еще не сошла с ума оттого, что это такой крошечный городок и каждая собака знает о тебе все в подробностях), как бац! – и Майк Джонс предлагает мне эту работу.
Мне надоел Брайтон. Надоела работа. Надоели мужики. Иногда мне кажется, что все неженатые мужики Брайтона уже прошли через мои руки. И большинство женатых тоже. Иногда они в меня влюбляются, но приходится быстренько делать ноги, ведь я так занята карьерой, и серьезные отношения мне ни к чему.
Хотя бывает, что мужчина так нежно отведет с моих глаз прядь волос, что мне захочется плакать, сбросить маску и свернуться калачиком в его объятиях, почувствовать себя в безопасности, в тепле, под защитой. Но тут я вспоминаю: не в моих правилах ввязываться в отношения.
Однажды я нарушила это правило. Бросив колледж, я на полном серьезе ожидала, что явится сильный мужчина и увезет меня на белом «Мерседесе» во дворец, где я буду доживать век в любви и роскоши. И мне никогда не придется работать. Сейчас это кажется полным бредом, мне даже стыдно вам об этом рассказывать, но я была настолько уверена, что моя жизнь сложится именно так, что даже не потрудилась найти приличную работу.
Можете представить?
Боже. Кошмар какой. Я прогнивала, работая продавщицей в магазине одежды в переулочке в Хоув, целыми днями тупо складывала свитеры, молила бога, чтобы мой принц наконец появился, и мечтала об огромной и чистой любви.
Потом, в точности как перерожденные христиане обрели Иисуса, я нашла работу. Магазинчик свитеров разорился (ничего странного, ведь за целый год, что я там проработала, у меня было всего десять клиентов). Меня выкинули на улицу, и никаких признаков Принца на Белом «Мерседесе».
Я пошла в агентство по подбору временного персонала, и мне нашли работу на местной радиостанции. Десять месяцев я сортировала бумажки, готовила чай и кофе, провожала гостей из зеленой комнаты (душный тесный крысятник, где стоял грязный диван в форме L, точнее, не диван, а большие куски поролона, накрытые тканью, поцарапанный стеклянный кофейный столик с парой древних выпусков «Биллборда» и вечно переполненная пепельница) в студию. Крайне, крайне редко к нам захаживали какие-нибудь знаменитые или забавные гости, большей частью у нас вы ступали начинающие группы, отправившиеся в тур по колледжам, или городские чиновники, которые устраивали диспуты.
Через десять месяцев меня взял под крылышко один из продюсеров. Роберт. Помогло то, что я с ним спала, и, хотя через месяц он мне уже надоел, я продолжала с ним встречаться – должна же девушка подумать о своей карьере.
Откровенно говоря, я всегда говорила, что старые добрые средства – самые эффективные, а что старее или эффективнее, чем диванчик для прослушиваний? Я моментально продвинулась от девочки на побегушках до ассистента продюсера дневного шоу Роберта. Через несколько месяцев Роберт перешел на другую, конкурирующую радиостанцию, подразумевая, что я уйду вместе с ним, продолжу работать его ассистенткой и трахаться с ним на рабочем столе в перерывах между съемками. Но я помахала ему ручкой. У меня были другие планы: уволиться через месяц, чтобы никто ничего не заподозрил, и перейти сразу на место продюсера.
Мне кажется, никто не удивился, когда я заняла его место, и, хотя Роберт по понятным причинам был расстроен, я слышала, что вскоре он взял на стажировку новую юную и сексапильную ассистентку.
Перескочить с радио на телевидение было легко. Естественно, мне опять пришлось начать с самых низов, но к тому времени у меня уже был небольшой опыт и небольшой компромат на моих коллег-журналистов, поэтому долго мучиться не пришлось. На этот раз мне даже не пришлось ни с кем переспать.
Хотя я бы, наверное, не отказалась. Директор телестанции – пусть он останется безымянным, – был очень привлекательным, очень забавным и очень женатым мужчиной. Полностью в моем вкусе, разумеется, кроме последней части. Возможно, вы удивитесь. Некоторые мои друзья удивляются. Они считают, что я – «идеальная любовница», учитывая, что я как от чумы бегу от эмоциональной привязанности. Но это я уже проходила с моей мамой. Я знаю, что такое пережить развод, знаю, как это больно, и не думаю, что могла бы так поступить с другой женщиной. Разумеется, иногда я крутила романы с женатиками, я не ангел, и не хочу лгать, но в большинстве случаев я не подозревала о существовании жены. Узнавала об этом лишь потом, но к тому времени все было уже кончено.
Я не разрушительница браков, боже упаси. Я ни когда ничего не требовала от мужчин, с которыми спала, если знала, что они принадлежат кому-то еще. Я не дура, чтобы влюбиться в женатого мужчину и воображать, что он бросит свою занудную и убогую клушу ради обворожительной Меня.
Я не дура и не занимаюсь самообманом. Я кажусь обворожительной только из-за рыжих волос, и даже их цвет, кстати, не натуральный, хотя я не распространяюсь об этом направо и налево. Моя прапрабабушка родом из Корка, поэтому сказка о рыжих волосах проходит на ура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38