И вдруг сейчас, почти виновато, она почувствовала, как жизнь возвращается в это механическое тело. Она представила Лукаса тут, на диване, рядом с собой, с улыбкой в бледных глазах, согревающей ее. Он целовал бы ее, обнимал. Он положил бы ее на диван и сам бы лег рядом с ней, прикасаясь к ней нежно, так, как он прикасался совсем недавно к ее руке. Фантазия была бурной и незванной, а оттого восхитительной, и она поразила ее, когда вдруг дошла до ее сознания. Она ведь больше не была фантазером – мечты лишь мешали справляться с реальностью.
Завтра он придет вставить стекло, и ей нужно быть тут, когда он придет. У нее было ощущение, что Лукас может сделать ее фантазию реальной. Он уже дал ей надежду.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
С того места на кровати Софи, где она лежала, Жаннин могла слышать, как машина едет по дороге, посыпанной гравием. Когда она заехала за поворот возле коттеджа, свет фар прорезался сквозь окно в комнате Софи и упал на лампу в виде Винни-Пуха, стоящую на прикроватной тумбочке. Обычно Лукас припарковывал машину на улице и входил так, чтобы ее родители не знали, что он здесь, но этим вечером все изменилось.
Отложив плюшевого мишку, она попыталась встать, но обнаружила, что не может пошевелиться. Какая-то невидимая сила приковала ее тело к кровати. Она услышала, как Лукас стучит в дверь, и открыла рот, чтобы пригласить его войти, но не смогла вымолвить и слова.
Он постучал опять, и она услышала, как он сам вошел.
– Жаннин?
– Я в комнате Софи, – прошептала она, но он ее не услышал.
Он прошел через маленький домик, и, когда она поняла, что он в коридоре, снова позвала его.
На этот раз он ее услышал. Он вошел в темную комнату и подошел к кровати.
– Подвинься, – произнес он тихо.
Он лег рядом, нежно ее обняв. Она прижалась к нему, и он почувствовал ее дыхание на своей шее, оно было учащенным и поверхностным, но она не плакала. Сейчас, по крайней мере, глаза ее были абсолютно сухими.
На протяжении минут десяти они оба молчали, он держал её в объятиях и поглаживал по спине.
– Ты все еще веришь в чудеса? – наконец спросила она его.
– В те, которые совершает человек, – да.
– Нам бы не помешало сейчас чудо, – сказала она.
– Да, – согласился он. – Не помешало бы.
– Я чувствую, будто меня наказывают.
– За что?
– За то, что отказалась от традиционных методов лечения. За то, что отправила ее на эти выходные в лагерь, игнорируя мнение Джо. Я не обращала внимания на советы врачей, и теперь видишь, что произошло?
– Случилось то, что Софи чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы рискнуть так, как любая другая восьмилетняя девочка постоянно рискует, – сказал он. – Разве ты этого не понимаешь, Жан? Разве ты не можешь избавиться от чувства вины и понять это?
– Может быть, если бы она сегодня вернулась, я поняла бы. Но сейчас… где бы она ни была… – Жаннин содрогнулась. – Представляю, как она напугана.
Он крепче обнял ее, а потом отпустил, положив руку ей на живот.
– Боже мой, как ты похудела, – сказал он. – Когда ты последний раз ела?
Она попыталась вспомнить.
– Я не знаю. Вчера, наверное. Я пообедала еще до того, как узнала, что она пропала.
Это казалось так давно.
– А сегодня ты ничего не ела?
– Нет.
Лукас встал.
– Тебя надо накормить. Я помогу тебе подняться.
– Я не голодна.
– Тебе нужно что-то поесть. – Он помог ей сесть. – Давай, Жан, серьезно. Пойдем.
Она позволила ему проводить себя в кухню и посадить на один из стульев у стола. Открыв ближайший к окну кухонный шкаф, Лукас заглянул внутрь.
Она даже думать не могла о коробках и банках с едой, на которые он смотрел.
– Я не думаю, что смогу…
– Как насчет супа? – спросил он, держа в руке консервную банку с супом из индюшатины и риса. – Тебе слишком жарко для этого? Но это, вероятно, будет лучшей едой для твоего желудка.
– Ладно.
Видя его настойчивость, она поняла, что легче уступить. Она наблюдала, как он открыл банку и вылил ее содержимое в миску. Пока суп готовился в микроволновой печке, он достал английские лепешки из хлебницы, вытащил одну из упаковки и положил ее в тостер.
– Ну хорошо, – сказала она, глядя на него, – а что ты ел за последние полтора дня?
Он улыбнулся:
– Больше, чем ты. По крайней мере, я съел достаточно, чтобы поддерживать жизнь.
Он поставил суп и приготовленную в тостере английскую лепешку на стол, прямо перед ней, и проследил, чтобы она поела. Суп казался безвкусным, было невозможно проглотить лепешку, и она оставила ее на тарелке.
В десять часов они забрались в ее огромную двуспальную кровать. Как раз в это время начинались новости. Она очень хотела увидеть репортаж с пресс-конференции. Исчезновение скаутов и их лидера было первым сюжетом. – Этим вечером по-прежнему нет никаких вестей о двух пропавших восьмилетних девочках-скаутах из Вены (США) и их лидера, – сказал ведущий новостей. Его лицо было мрачным, но какое ему было до этого дело? Он пересказывал истории, подобные этой, каждый день. Жаннин вдруг поняла, каково это – быть по другую сторону этих историй в новостях. Для общественности исчезновение троих людей было лишь еще одной трагедией; для их семей это было крушением миров.
– Последний раз их видели вчера во второй половине дня, когда они уезжали из лагеря Кочабен в Западной Виргинии, – продолжал диктор. – Лидер, двадцатипятилетняя Элисон Данн, была за рулем темно-синей «Хонды-Аккорд» 97-го года выпуска; ожидалось, что она приедет в Мидоуларк Гарденс в Вене вчера в три часа дня. Полиция сообщает, что у них на данное время нет никаких зацепок. Мисс Данн, родом из Огайо, планировала выйти замуж в эту субботу. Родители Софи Донохью и Холли Крафт провели сегодня днем пресс-конференцию, на которой они умоляли о возвращении их детей в целости и сохранности.
Камера переместилась от диктора к изображению Жаннин, Джо и Крафтов, которые к тому времени совершенно утратили непринужденность – свою маску под названием «ничего особенного не происходит». Все четверо выглядели уставшими и напуганными. Жаннин и Ребекка держали фотографии своих девочек. Джо заговорил первым:
– Если у кого-то есть информация о местонахождении наших детей и Элисон Данн, мы умоляем вас связаться с полицией.
– У моей… нашей дочери серьезная болезнь почек, – добавила Жаннин.
Смотря сейчас на себя и вспомнив свою оговорку, Жаннин поморщилась.
– Ей необходимо срочное медицинское лечение, – продолжила Жаннин. О Боже, какой же она выглядела отчаявшейся. – Пожалуйста, если она сейчас у кого-то, нам не важно, кто вы и почему так сделали. Просто подвезите девочек, пожалуйста, к какому-нибудь ресторану или заправке.
Камера неожиданно переключилась на одного из полицейских офицеров, которого Жаннин до этого времени не видела. Он стоял неподалеку от полицейского участка и щурился от солнца.
– На данный момент мы не знаем, имеем ли дело с похищением или с чем-то еще, – сказал он. – Все, что мы знаем, – это то, что нам надо найти трех пропавших людей.
– Лидер скаутов под подозрением? – спросил кто-то вне видимости камеры.
– Мы пока ничего не исключаем, – сказал офицер, – но лидер скаутов планировала свою свадьбу на ближайшие выходные, поэтому маловероятно, что у нее было заранее обдуманное решение забрать девочек.
– Он не исключает возможности импульсивности со стороны Элисон, – сказал Лукас.
На экране опять появился диктор, рассказывающий об облаве на наркодельцов в Вашингтоне, и Жаннин выключила громкость. Зазвонил телефон, и она подпрыгнула, так быстро потянувшись за трубкой на тумбочке, что сбила ее на пол.
– Алло? – сказала она, нащупав трубку на полу и подняв ее.
– Привет, – это был Джо.
– Ты слышал что-нибудь новое? – спросила она.
– Нет. Я просто смотрел новости.
– Я тоже.
– Я волнуюсь за тебя, – сказал он. – Я знаю, что уже поздно, но, может, мне прийти к тебе? Я просто хочу быть с кем-то… кому сейчас так же больно, как мне.
Жаннин посмотрела на Лукаса, который наблюдал за ней. Лицо диктора отражалось в его очках.
– Джо, – проговорила она, – мне нужно тебе кое-что сказать.
– Что?
– Здесь Лукас, – положила она руку на грудь Лукаса. – Лукас… мне больше чем друг, Джо.
Молчание на том конце провода было невыносимо долгим.
– Ты встречаешься с ним? – наконец спросил он.
– Да.
– И в данный момент он у тебя? Так поздно?
– Да.
Он вздохнул, это был такой звук, словно ветер дунул в трубку.
– Я действительно тебя не понимаю.
– Мне следовало честно об этом сказать с самого начала, – сказала она. – Но ты и мама…
– Когда это началось? – прервал он ее.
– В ноябре.
– Ноябре! Ты встречаешься с этим парнем с ноября? И Софи была рядом с ним? – в голосе Джо появились возмущенные нотки.
– Он нравится Софи.
– Она ребенок, – возразил Джо. – Она всем доверяет. Жаннин, у тебя хорошее образование, ты умна… Почему ты связалась с садовником? Причем плохим садовником. Уверен, что у него проблемы с алкоголем, что у него постоянно похмелье и он ничего не может с этим поделать.
Жаннин не смогла сдержать вырвавшегося у нее смеха.
– Он вообще не пьет, – сказала она.
При этом Лукас поднял брови.
– Он намного моложе тебя, – не унимался Джо.
– Всего лишь на три года, Джо.
Лукасу было тридцать два.
– Твои родители знают об этом?
– Они узнают об этом завтра. Лукас летит со мной на вертолете.
Она постаралась сказать это как можно мягче, боясь, что только что нанесла Джо удар ниже пояса.
Прежде чем опять заговорить, Джо какое-то время молчал.
– Их хватит удар, – наконец произнес он.
– Если ты будешь сегодня с ними разговаривать, пожалуйста, не говори им ничего об этом. Пусть они услышат это от меня.
– Как хочешь, – сказал он. – Я бы предпочел не слышать того, что им придется тебе сказать.
Жаннин молчала, представляя реакцию родителей на эту новость.
– Ты уверена, что он не… ну ты знаешь, не слишком интересуется Софи? – тщательно подбирая слова, спросил Джо.
– Я абсолютно уверена.
– Ладно, послушай, – сказал Джо. – Что бы тебя в нем ни привлекало… я просто хочу, чтобы ты подумала о том, что я сказал сегодня в машине. О нас. Я – часть твоей семьи, нравится тебе это или нет. Твои родители считают меня своим сыном. Твоя дочь – также и моя дочь. Я сделал ошибку три года назад, я это знаю. Но ты тоже ошиблась. И у нас есть дочь, которая любит нас обоих, и если… когда мы ее найдем, лучшим подарком для нее будет то, что мы будем вместе.
– Джо, – покачала Жаннин головой. Откуда все это взялось? – Ты никогда об этом не говорил. Почему сейчас?
– Из-за Софи. Потому что ей нужно, чтобы мы были одним целым. Потому что, когда она уехала, я провел с тобой немного времени и понял, что потерял. Я хочу вернуть свою семью.
– Извини, Джо, – сказала она. – Это не то, чего хочу я.
Он опять замолчал.
– Тебе лучше болтаться со своим парнем с дерева? – спросил он. – Только маленькие мальчики играют в домиках на дереве.
– Я сейчас повешу трубку, – пригрозила она.
– Нет, не надо. Извини. Просто я схожу здесь с ума.
Ей было жаль его. Он страдал, в одиночестве переживая пропажу дочери.
– Я знаю, – мягко сказала она. – Я знаю, что тебе так же тяжело, как и мне. Можешь звонить мне в любое время, ладно? Даже посреди ночи, когда ты расстроен или тебе нужно поговорить.
– Ты тоже, – сказал он. – Хотя, я полагаю, у тебя есть… э-э-э… для этого Лукас.
– Лукас замечательный, – сказала она и почувствовала руку Лукаса у себя на спине, – но он не отец Софи.
– Спасибо, – сказал Джо. – Поговорим утром.
Она повесила трубку и опять легла.
– Он хочет, чтобы мы опять сошлись, – сказала она. – Он говорил уже об этом сегодня в машине. Он сказал, что женщинам, с которыми он встречается, он быстро надоедает, потому что он все еще любит меня. Честное слово, я и понятия об этом не имела.
– Это можно понять, – сказал Лукас. – Но у него странный способ показывать, что он любит и заботится о тебе, когда он с твоими родителями тратит столько времени и энергии, чтобы нападать на тебя.
Она повернулась на спину.
– Ну что ж, – сказала она, – все тайное когда-нибудь становится явным.
– Наконец-то, – произнес он, и она была благодарна ему, что он мирился до этого с ее нежеланием обнародовать их отношения.
Она уставилась в потолок.
– Я не смогу заснуть, – сказала она.
– Попробуй.
Он потянулся, чтобы слегка поцеловать ее в губы.
– Давай оба попробуем. Завтра нам понадобятся все наши силы.
Она, должно быть, задремала, потому что именно сон разбудил ее. Во сне она и Софи были на пляже. Софи была здорова, ее тело хорошо загорело, а на щеках сиял румянец. Ее рыжие волосы, собранные сзади в густой хвостик, были намного длиннее, чем в действительности. Они вместе строили замок из песка и разговаривали о том, что у них будут на обед блины. Это был замечательный сон, и, когда она проснулась и осознала, что не было ни пляжа, ни замка из песка, ни Софи, она расплакалась. Она отвернулась от крепко спящего Лукаса, не желая беспокоить его, и плакала в подушку.
Он все же услышал. Она почувствовала его руку на своей спине, медленно поглаживающую ее вдоль позвоночника.
– Я знаю, как это тяжело, – прошептал он, и она почувствовала его дыхание на шее. – Что бы ни случилось, мы пройдем через это вместе, Жан.
Она повернулась, чтобы позволить ему обнять себя.
– Мне так страшно, – призналась она. – И я знаю, что все начинают думать, что она… что они все погибли. И может, это кажется безумным, но у меня есть невероятно сильное предчувствие, что она жива. Я чувствую это здесь.
Она взяла его руку и положила себе на живот, прямо под ребрами.
– Это не безумие, – сказал он и забрался ей под футболку, чтобы положить руку на ее голую кожу. – Если бы ты чувствовала это в пальчиках своих ног, или в ушах, или в коленях, тогда ты, наверное, была бы ненормальной. Но пока ты чувствуешь это здесь, я бы этому доверял.
Она тихо засмеялась:
– Не дразни.
– Я не дразню, милая. – Он нежно поцеловал ее в губы. – Я люблю тебя.
Его рука переместилась на ее грудь, его прикосновение было нетребовательным и нежным, а когда его пальцы скользнули ниже, под ее трусики, она пришла в необыкновенное волнение. Никогда бы она не подумала, что будет заниматься сегодня любовью, но это занятие любовью было рождено скорее необходимостью, нежели желанием. Оно было успокаивающим, а не страстным; скорее с целью утешить, чем получить удовольствие. А после этого она заснула, крепко прижавшись к нему и положив голову ему на грудь.
Они оба встали до восхода солнца. Пока Жаннин звонила в полицейский участок, Лукас готовил кофе. Внезапное появление Фрэнка в гостиной заставило их резко обернуться. Жаннин поняла, что он увидел машину Лукаса на подъездной дороге.
– Что происходит? – спросил Фрэнк, когда она быстро повесила трубку. – Что он здесь делает? Ты в порядке, Жаннин?
– Со мной все нормально, пап. А Лукас здесь, потому что он – друг.
Фрэнк, казалось, не знал, что сказать на это. Он выглядел еще более неловким, чем обычно, и ей стало жалко его.
– Он был тут всю ночь? – наконец спросил он.
– Да.
– Жаннин нужно было, чтобы кто-то был рядом с ней прошлой ночью, – сказал Лукас.
В руке у него была чашка кофе, и он поставил ее на стойку, будто ожидая, что ему придется в любой момент защищаться физически.
– О, неужели? – Фрэнк уже не старался сдерживать свою ярость. – Здесь мог бы быть Джо, или ее мама, или я сам.
Жаннин взяла руку Лукаса в свои.
– Мы уже несколько месяцев встречаемся, пап. Я не хотела, чтобы ты и мама знали, потому что…
– Вы что? Я не могу в это поверить!.. – продолжал кричать Фрэнк. – Жаннин, ты что, совсем с ума сошла? – Он указал пальцем на Лукаса. – Ты! Убирайся отсюда и приступай к работе.
– Я беру на сегодня отгул, – голос Лукаса звучал спокойно.
Отец неприятно засмеялся, и это было так на него непохоже, что Жаннин съежилась.
– Ты говоришь это так, будто это редкий случай, – с издевкой произнес он. – Ты берешь отгул, черт возьми, когда тебе заблагорассудится.
– Когда моя работа сделана, я не вижу в этом проблемы, – сказал Лукас.
– Ну что ж, это было последней каплей! – Щеки Фрэнка были красными, как в те редкие моменты, когда он бывал в ярости. – Я сегодня же поговорю с Фондом, и тебя уволят.
– На каких основаниях, папочка? – спросила Жаннин. – Из-за того, что он относится дружески к твоей тридцатипятилетней дочери?
– Из-за того, что он безответственный, в лучшем случае. А в худшем… я не знаю, что конкретно это будет, но я уверен, что ты еще многого не знаешь об этом мужчине, Жаннин. Я просил тебя не быть такой глупой, но твоя мать, видимо, права. Ты такой всегда была и, полагаю, никогда не изменишься.
– Уйди из моего дома, папа, – тихо, но твердо проговорила она. – Пожалуйста, просто уходи.
Отец опять засмеялся.
– Твоего дома? Ты живешь здесь только из-за нашего милосердия, и ты это знаешь. Это мой дом, твоей мамы и мой, и мы не хотим, чтобы он… – он указал на Лукаса, – был тут.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37