Их жизнь стала слишком сложной. Нужно было заботиться о двух домах, в Малибу и Монтане. Было слишком много денег, за которыми надо было следить. Всего слишком много в их жизни, сказала она тогда. Заметив беспокойство на лице мужа, она заверила его, что очень счастлива и благодарна за все то, что у них есть, и отвернулась от густого леса и брошенных домиков. Ей тогда и в голову не пришло, что однажды она сама станет тем беглецом из ее фантазий.
И жить в бегах у нее получалось гораздо лучше, чем она могла себе когда-либо предположить. Она стала настоящим специалистом по прятанью машин, например. Это оказалось удивительно легко. В этих краях много необжитых мест, и, если вы захотите немного пройтись, оставив машину, вы без проблем можете это сделать. Перед своим мнимым самоубийством она арендовала машину в одном из так называемых пунктов проката «старого железа».
Осуществив радикальную хирургическую операцию на волосах и надев парик и большие солнцезащитные очки, она посетила арендодателя машин, изменив при этом голос. Она воспользовалась фальшивыми водительскими правами, которые ей удалось раздобыть через какой-то теневой интернет-сайт за две тысячи долларов. Клерк, тем не менее, смотрел на нее с подозрением, заставляя ее сердце биться так сильно, что она боялась, не заметно ли это через ее плотно облегающую кофту бродяжного вида. Но он дал ей ключи от машины, и она отправилась в путь.
Сначала, сняв номера, она спрятала машину далеко в горах на востоке Лос-Анджелеса. С хорошо оплаченной помощью парня, который сделал ей водительские права, она поменяла номера на арендованной машине и пустила ее под откос расщелины, а потом взяла другую машину. Еще дважды поменяв машины, она доехала до Западной Виргинии, где оставила последний арендованный автомобиль на прогалине, которая, казалось, была свалкой машин. Там уже стояло четыре или пять легковушек, ни одна из них, правда, не была такой новой и сверкающей, как ее недавно арендованная машина. Но Зои знала, что потребуется совсем немного времени, чтобы она выглядела так, будто тут ей и место.
Затем она провела пару часов в старом заброшенном сарае, готовясь к возможному приезду Марти в соответствии с их планом. Оттуда она практически весь день шла пешком сквозь заросли к своему новому дому. У нее был компас, карта, которую она сама нарисовала, и прекрасная способность ориентироваться в пространстве, которая редко ее подводила. У нее, к сожалению, был еще и тазобедренный ревматизм, и той первой ночью, лежа на надувном матрасе в лачуге, ей явно очень не хватало грелки. Потребовалось несколько дней отдыха, прежде чем она опять смогла ходить не хромая, но теперь с ней все было в порядке. На самом деле, после того как она несколько недель носила дрова и ходила по лесу в поисках дичи, она чувствовала себя как никогда сильной.
Теперь Зои вошла в лачугу, чтобы взять миску для тушеного мяса, а когда вернулась на поляну, отвратительная желтая собака уже опять была там; она сидела на открытом пространстве между костром и зарослями. Собака посмотрела на нее, потом на котелок с мясом, затем опять на нее. Зои поборола желание швырнуть бедному созданию кусок кролика. Вместо этого она осторожно сняла котелок с костра и внесла его в лачугу, закрыв за собой дверь. Не нужно навлекать беду.
Она сидела на софе и ела, пытаясь мысленно представить календарь на июнь. Если она правильно высчитала дни, то побег Марти должен был состояться вчера или позавчера. В воображении Зои побег был всегда успешным, хотя она знала, что план был полон трудностей. Она весьма смутно представляла себе, как надзиратель вытащит Марти из Чоучиллы, но верила, что жадность побудит его действовать хитро и умело. Марти говорила ей, что выбрала для осуществления побега самых алчных, наименее нравственных и наиболее аморальных надзирателей. Зои потеряла мужа, а теперь она могла потерять и дочь из-за неправильно работающей системы правосудия. Ее красота ускользала от нее, ее голос уже давно был потерян. Но у нее еще оставались деньги. И тратя их всю жизнь, она знала, что за деньги можно купить что угодно и кого угодно. Марти всегда хорошо разбиралась в людях, и она правильно разобралась в надзирателе. Ему нужно будет достаточно денег, чтобы поделиться с двумя другими надзирателями, сказал он, и Марти просто утроила его вознаграждение. Этих денег хватило бы, чтобы соблазнить Папу Римского, подумала Зои. Так что все должно было идти по плану.
Впрочем, мысли о том, что Марти придется вести переговоры с тюремными охранниками, были сродни пытке, как невыносимо было думать, что она сидит в тюрьме за то, чего не совершала. Марти в тюрьме! Зои винила только себя за то, что ее дочь оказалась в этом положении. Ей следовало нанять хороших адвокатов. Она обратилась к «Сноу, Сноу и Беренски», потому что они на протяжении многих лет вели дела семьи, но уголовное право не было их козырной картой.
Они подвели Марти. Кто-то сказал, что машина, «точно такая же», как «ауди» Марти Гарсон, была припаркована перед домом Тары Эштон в день, когда актрису убили. Марти даже не была знакома с Тарой Эштон, и тем более у нее не было мотива ее убивать. Тара была молодой актрисой Голливуда, темпераментной, с красивым экзотическим лицом, ошеломительным телом, черными, как смоль, вьющимися волосами и неоспоримыми способностями, выделяющими ее среди новеньких актрис, которые были просто красивыми. Кто-то еще засвидетельствовал, что видел, как женщина, «очень похожая» на Марти Гарсон, выходила в тот вечер из дома Эштон. Они поклялись в этом, и Зои не могла сказать, то ли они искренне верили, что видели Марти, то ли кто-то, возможно, платил им, чтобы они так говорили. Но с какой стати кому бы то ни было подставлять Марти?
На месте преступления не было отпечатков пальцев: кто бы ни совершил это убийство, он (или она) был в перчатках или вытер все следы. Прокурор заявил, что у Марти был мотив. Таре Эштон недавно дали роль в фильме, роль, которая предназначалась для Зои. Роль, написанную для Зои, для женщины в возрасте Зои. И вдруг сценарий был изменен под Эштон. О, это было больно! Никто прямо не говорил, что Зои была слишком стара для той роли, но как это можно было отрицать, когда первые страницы газетенок напечатали разделенную пополам фотографию – «испорченная» временем Зои и рядом свежая улыбающаяся Эштон?
Так что прокурор легко состряпал обвинение против Марти, ссылаясь на ее близость с Зои и желание защитить свою мать. Довод, на самом деле, был ошибочным. Они с Марти совсем не были близки, и она сомневалась, что Марти знала, что роль в фильме передали Эштон. Но Зои не собиралась отрицать эту связь с дочерью. Она лелеяла мысль о том, что Марти действительно ее любит, это было драгоценной фантазией. И несмотря на то что она, естественно, была шокирована убийством, мысль о том, что Марти могла прийти на ее защиту, тронула ее. Однако она была уверена, что причиной убийства Эштон была не любовь Марти к матери, а нечто совсем иное. Ведь кто-то забил Тару Эштон до смерти молотком! Марти не была способна на такое насилие. Но никто, казалось, не был заинтересован в поисках другого подозреваемого, и именно в этом, по мнению Зои, адвокаты Марти дали маху. Они должны были копать глубже: у Тары Эштон, конечно же, были враги, и у них было больше мотивов убить ее, чем у Марти Гарсон. Красное лицо Марти во время чтения приговора, вынесенного присяжными, будет преследовать Зои всю ее оставшуюся жизнь. Ей было двадцать восемь лет, но Зои видела в огромных голубых глазах дочери лишь ребенка, которого она так страстно хотела иметь, но при этом не знала, как быть ему матерью; маленькую девочку, которую она оставляла на попечение нянек, в то время как делала свою карьеру; подростка, которого она отправила в школу-интернат. Неудивительно, что Марти воздержалась от карьеры в Голливуде, которая так поглотила ее родителей, и предпочла более спокойную жизнь за компьютерным экраном в качестве программиста.
Присяжные посчитали спокойное, сдержанное поведение Марти маской, за которой она прячет гнев, злобу и неистовую, покровительственную любовь к матери. Любовь, которой, как знали только Зои и Марти, никогда не было.
Зои перенеслась в мыслях от ужасного судебного заседания опять к побегу Марти. Надзирателю придется вывести Марти из Чоучиллы таким образом, чтобы не сработала сигнализация и чтобы ее отсутствие не замечали хотя бы несколько часов. А затем, страстно желая получить остальные деньги, он как можно скорее поедет из Калифорнии в Западную Виргинию, принимая все необходимые меры предосторожности, дабы их не поймали. Конечно, он один или два раза сменит машину по дороге. Ему надо быть, по крайней мере, не менее сообразительным, чем сама Зои, во всем, что касалось побега.
Через несколько дней Марти будет здесь с ней. Наконец-то они будут матерью и дочкой. Она сможет наверстать с Марти все те годы отчужденности, все то время, когда она не знала, как быть мамой, и решила в итоге не быть матерью вообще.
Они будут прятаться здесь год или около года, пока поиски Марти не потеряют актуальности. Затем они вместе доберутся до Южной Америки или она убедится, что по крайней мере Марти добралась туда – там она сможет сделать пластическую операцию и начать новую жизнь.
Зои не волновало, что станется с ней. Ей просто нужно было, чтобы Марти оказалась в безопасности.
У нее все было готово: компас, карта и деньги, которые понадобятся Марти, спрятаны в сарае; тропа от сарая до лачуги обозначена лоскутами голубой ткани. Впрочем, чего только она не отдала бы за один телефонный звонок дочери, просто чтобы узнать, где Марти сейчас, как скоро она сможет ее увидеть! Но ей придется довольствоваться тем, что она знает: Марти в пути и со дня на день они будут вместе. Отныне в любую минуту она сможет обнять свою дочь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Жаннин чувствовала необходимость увидеть лагерь при дневном свете, так что рано утром в понедельник они с Джо еще раз поехали в Западную Виргинию. На этот раз за рулем была она, и они планировали проехать прямо к лагерю, а затем медленно возвращаться назад, останавливаясь и разговаривая с официантами, дежурными на заправках и продавцами магазинов, с которыми им не удалось поговорить прошлой ночью. Они также проверят все возможные маршруты, по которым могла поехать Элисон. Их мобильные телефоны были включены и готовы принять информацию. Снова и снова у Жаннин проносились в голове слова: «Мы нашли ее! С ней все в порядке!»
Но ни один из телефонов не зазвонил, пока они ехали в лагерь. Один раз Джо сам позвонил в полицию и узнал, что по-прежнему нет никаких сведений об авариях с участием синей «хонды» и никаких следов машины Элисон вдоль маршрута.
– Насколько тщательно они ищут, как ты думаешь? – спросила его Жаннин, когда он закончил разговор.
В тот момент они находились приблизительно в одной-двух милях от лагеря.
– У Элисон одна из самых распространенных марок машин на дороге. Ты думаешь, они останавливают каждую синюю «хонду», которую видят? Заглядывают в каждую синюю «хонду», припаркованную на стоянке?
– Ты права, – сказал Джо, нажав кнопку повторного набора номера на своем телефоне.
Как только сержант отозвался, Джо начал кричать:
– Вы, ребята, должны быть здесь и проверять ресторанчики и заправки. Родители не должны быть вынуждены заниматься этим сами!
Жаннин съежилась, услышав его гневный голос.
– За что, к чертовой матери, мы платим налоги? – продолжал Джо. – Пропали маленькие девочки. И вам, ребята, нужно пошевелиться.
Он молчал какое-то непродолжительное время, и Жаннин слышала глубокий, спокойный голос сержанта в трубке, хотя и не могла разобрать, что именно он говорил. Коп лучше переносил гнев Джо, чем она, подумала Жаннин.
Она знала, что большая часть гнева, направленная сейчас на сержанта Лумиса, на самом деле предназначалась ей.
– Да, но этого недостаточно, – проворчал Джо в трубку, его голос был теперь тише. Он посмотрел на часы.
– Хорошо. Ладно. Мы будем там, – закончил он разговор, не попрощавшись.
Она увидела, что его рука дрожала, когда он клал телефон на подставку.
– Они хотят, чтобы родители Холли и мы приехали к трем часам в полицейский участок для пресс-конференции, – сказал он. – Там будут телевизионщики. Нам нужно будет обратиться с призывом…
– Значит, они думают, что их похитили?
– Необязательно. Это просто призыв к людям, чтобы они были внимательными в отношении пропавших девочек.
Жаннин заехала на большую, посыпанную гравием стоянку возле лагеря и выключила мотор.
– Ты не считаешь странным то, что родители Холли сейчас не здесь и не ищут их вместе с нами? – спросила она.
– Им нужно заботиться о других детях, – предположил Джо, открывая дверцу со своей стороны. – К тому же все по-разному справляются с горем.
Она почувствовала вину за то, что подумала о Ребекке и Стиве плохо. Она уже звонила Ребекке сегодня рано утром, чтобы спросить, не хочет ли она и Стив поехать в лагерь с ними, и у нее осталось чувство, как будто она разбудила ее. Ребекка какое-то время молчала, будто эта мысль – съездить в лагерь – никогда не приходила ей в голову.
– Нет, – сказала она. – Мы позволим полиции делать свою работу, а сами останемся дома, у телефона. Впрочем, я ценю вашу попытку. Пожалуйста, позвоните нам сразу, как только узнаете что-нибудь.
Выйдя из машины, Жаннин сразу услышала неистовый шум, издаваемый несколькими сотнями счастливых девочек-скаутов. Стоянка находилась недалеко от озера, и было слышно, как девочки смеются и визжат, играя в воде. Софи нет среди них, подумала Жаннин. Она не смогла бы плавать в озере из-за катетера. Если бы Жаннин была рядом с ней, чтобы почистить трубку, которая торчала из ее живота, завернуть ее в марлю и опять привязать ее ленточкой к телу, она, может быть, и позволила бы Софи искупаться, но она велела Софи не мочить трубку все выходные. Это и соблюдение диеты было тем, что должна была выполнять Софи согласно их договоренности.
Слушая радостный шум, издаваемый девочками в озере, Жаннин стало интересно, способна ли была Софи издавать такие же звуки радости. Могла ли она вот так визжать, с такой несдержанностью, беспечностью? Жаннин никогда не слышала, чтобы Софи так делала, и эта мысль тяготила ее. Ей хотелось знать.
Они ненадолго встретились с директором лагеря и вожатыми, ответственными за домик, в котором жила Софи, с теми же людьми, с которыми они вместе с шерифом говорили прошлым вечером. Они были терпеливы и сочувствовали Джо и Жаннин, а также проявили неподдельное беспокойство о судьбе пропавших скаутов, но они не смогли вспомнить что-нибудь новое, что помогло бы в поисках.
– Софи – просто маленькая куколка, – сказала одна из вожатых, а вторая кивнула в знак согласия.
– Она гораздо мудрее остальных деток, даже несмотря на то, что настолько хрупкая и маленькая, – добавила вторая вожатая. – Она знает, когда время играть, а когда время работать, и то и другое она умеет делать с одинаковым рвением.
Жаннин понравилось, что вожатые говорят о Софи в настоящем времени, но сами слова вызывали у нее слезы. Она облокотилась о стену директорского офиса, пахнущего кедром, и Джо обнял ее. Нежность его прикосновения показалась незнакомой спустя три долгих года, но она чувствовала искренность в его жесте и позволила себе принять его утешение.
– Последние три года ее жизни были наполнены только работой, – сказала она. – Я боялась, что она больше не будет знать, как играть.
– О, она знает, – заверила ее первая вожатая.
– Она визжала вообще? – спросила Жаннин.
Они посмотрели на нее в замешательстве.
– Я имею в виду так, как это делают девочки в озере, – объяснила Жаннин. – Понимаете, визжат, и кричат, и хихикают.
– Не знаю, как насчет визжания, – сказала вторая вожатая, – но она определенно хорошо провела время.
– Она удивительно вела себя, зная, что ей нельзя заходить в воду, – сказала директор. – Она сидела на дамбе и играла там с другими девочками. Она никогда не жаловалась.
– Она не из тех, кто жалуется, – сказал Джо.
– Когда я услышала, что она проходит диализ, то ожидала увидеть у нее одну из тех, ну, вы знаете, больших вен на руке… – проговорила первая вожатая.
– Фистулу, – подсказала Жаннин.
– Правильно. У моей тети такая. Но Софи рассказала мне, как ее по ночам прикрепляют к аппарату с помощью трубки у нее в животе. Она знала все термины и все такое.
Жаннин кивнула.
– Мы информировали ее о каждом этапе лечения.
– Вы знаете, миссис Донохью, – вторая вожатая посмотрела Жаннин прямо в глаза. – Я не знаю, где сейчас Софи, но я знаю, что она в безопасности. Я очень хорошо это чувствую.
У Жаннин возникло ощущение, что пристальный взгляд молодой вожатой загипнотизировал ее.
– Она что-то вроде медиума, – кивнула со смехом первая вожатая в сторону своей коллеги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
И жить в бегах у нее получалось гораздо лучше, чем она могла себе когда-либо предположить. Она стала настоящим специалистом по прятанью машин, например. Это оказалось удивительно легко. В этих краях много необжитых мест, и, если вы захотите немного пройтись, оставив машину, вы без проблем можете это сделать. Перед своим мнимым самоубийством она арендовала машину в одном из так называемых пунктов проката «старого железа».
Осуществив радикальную хирургическую операцию на волосах и надев парик и большие солнцезащитные очки, она посетила арендодателя машин, изменив при этом голос. Она воспользовалась фальшивыми водительскими правами, которые ей удалось раздобыть через какой-то теневой интернет-сайт за две тысячи долларов. Клерк, тем не менее, смотрел на нее с подозрением, заставляя ее сердце биться так сильно, что она боялась, не заметно ли это через ее плотно облегающую кофту бродяжного вида. Но он дал ей ключи от машины, и она отправилась в путь.
Сначала, сняв номера, она спрятала машину далеко в горах на востоке Лос-Анджелеса. С хорошо оплаченной помощью парня, который сделал ей водительские права, она поменяла номера на арендованной машине и пустила ее под откос расщелины, а потом взяла другую машину. Еще дважды поменяв машины, она доехала до Западной Виргинии, где оставила последний арендованный автомобиль на прогалине, которая, казалось, была свалкой машин. Там уже стояло четыре или пять легковушек, ни одна из них, правда, не была такой новой и сверкающей, как ее недавно арендованная машина. Но Зои знала, что потребуется совсем немного времени, чтобы она выглядела так, будто тут ей и место.
Затем она провела пару часов в старом заброшенном сарае, готовясь к возможному приезду Марти в соответствии с их планом. Оттуда она практически весь день шла пешком сквозь заросли к своему новому дому. У нее был компас, карта, которую она сама нарисовала, и прекрасная способность ориентироваться в пространстве, которая редко ее подводила. У нее, к сожалению, был еще и тазобедренный ревматизм, и той первой ночью, лежа на надувном матрасе в лачуге, ей явно очень не хватало грелки. Потребовалось несколько дней отдыха, прежде чем она опять смогла ходить не хромая, но теперь с ней все было в порядке. На самом деле, после того как она несколько недель носила дрова и ходила по лесу в поисках дичи, она чувствовала себя как никогда сильной.
Теперь Зои вошла в лачугу, чтобы взять миску для тушеного мяса, а когда вернулась на поляну, отвратительная желтая собака уже опять была там; она сидела на открытом пространстве между костром и зарослями. Собака посмотрела на нее, потом на котелок с мясом, затем опять на нее. Зои поборола желание швырнуть бедному созданию кусок кролика. Вместо этого она осторожно сняла котелок с костра и внесла его в лачугу, закрыв за собой дверь. Не нужно навлекать беду.
Она сидела на софе и ела, пытаясь мысленно представить календарь на июнь. Если она правильно высчитала дни, то побег Марти должен был состояться вчера или позавчера. В воображении Зои побег был всегда успешным, хотя она знала, что план был полон трудностей. Она весьма смутно представляла себе, как надзиратель вытащит Марти из Чоучиллы, но верила, что жадность побудит его действовать хитро и умело. Марти говорила ей, что выбрала для осуществления побега самых алчных, наименее нравственных и наиболее аморальных надзирателей. Зои потеряла мужа, а теперь она могла потерять и дочь из-за неправильно работающей системы правосудия. Ее красота ускользала от нее, ее голос уже давно был потерян. Но у нее еще оставались деньги. И тратя их всю жизнь, она знала, что за деньги можно купить что угодно и кого угодно. Марти всегда хорошо разбиралась в людях, и она правильно разобралась в надзирателе. Ему нужно будет достаточно денег, чтобы поделиться с двумя другими надзирателями, сказал он, и Марти просто утроила его вознаграждение. Этих денег хватило бы, чтобы соблазнить Папу Римского, подумала Зои. Так что все должно было идти по плану.
Впрочем, мысли о том, что Марти придется вести переговоры с тюремными охранниками, были сродни пытке, как невыносимо было думать, что она сидит в тюрьме за то, чего не совершала. Марти в тюрьме! Зои винила только себя за то, что ее дочь оказалась в этом положении. Ей следовало нанять хороших адвокатов. Она обратилась к «Сноу, Сноу и Беренски», потому что они на протяжении многих лет вели дела семьи, но уголовное право не было их козырной картой.
Они подвели Марти. Кто-то сказал, что машина, «точно такая же», как «ауди» Марти Гарсон, была припаркована перед домом Тары Эштон в день, когда актрису убили. Марти даже не была знакома с Тарой Эштон, и тем более у нее не было мотива ее убивать. Тара была молодой актрисой Голливуда, темпераментной, с красивым экзотическим лицом, ошеломительным телом, черными, как смоль, вьющимися волосами и неоспоримыми способностями, выделяющими ее среди новеньких актрис, которые были просто красивыми. Кто-то еще засвидетельствовал, что видел, как женщина, «очень похожая» на Марти Гарсон, выходила в тот вечер из дома Эштон. Они поклялись в этом, и Зои не могла сказать, то ли они искренне верили, что видели Марти, то ли кто-то, возможно, платил им, чтобы они так говорили. Но с какой стати кому бы то ни было подставлять Марти?
На месте преступления не было отпечатков пальцев: кто бы ни совершил это убийство, он (или она) был в перчатках или вытер все следы. Прокурор заявил, что у Марти был мотив. Таре Эштон недавно дали роль в фильме, роль, которая предназначалась для Зои. Роль, написанную для Зои, для женщины в возрасте Зои. И вдруг сценарий был изменен под Эштон. О, это было больно! Никто прямо не говорил, что Зои была слишком стара для той роли, но как это можно было отрицать, когда первые страницы газетенок напечатали разделенную пополам фотографию – «испорченная» временем Зои и рядом свежая улыбающаяся Эштон?
Так что прокурор легко состряпал обвинение против Марти, ссылаясь на ее близость с Зои и желание защитить свою мать. Довод, на самом деле, был ошибочным. Они с Марти совсем не были близки, и она сомневалась, что Марти знала, что роль в фильме передали Эштон. Но Зои не собиралась отрицать эту связь с дочерью. Она лелеяла мысль о том, что Марти действительно ее любит, это было драгоценной фантазией. И несмотря на то что она, естественно, была шокирована убийством, мысль о том, что Марти могла прийти на ее защиту, тронула ее. Однако она была уверена, что причиной убийства Эштон была не любовь Марти к матери, а нечто совсем иное. Ведь кто-то забил Тару Эштон до смерти молотком! Марти не была способна на такое насилие. Но никто, казалось, не был заинтересован в поисках другого подозреваемого, и именно в этом, по мнению Зои, адвокаты Марти дали маху. Они должны были копать глубже: у Тары Эштон, конечно же, были враги, и у них было больше мотивов убить ее, чем у Марти Гарсон. Красное лицо Марти во время чтения приговора, вынесенного присяжными, будет преследовать Зои всю ее оставшуюся жизнь. Ей было двадцать восемь лет, но Зои видела в огромных голубых глазах дочери лишь ребенка, которого она так страстно хотела иметь, но при этом не знала, как быть ему матерью; маленькую девочку, которую она оставляла на попечение нянек, в то время как делала свою карьеру; подростка, которого она отправила в школу-интернат. Неудивительно, что Марти воздержалась от карьеры в Голливуде, которая так поглотила ее родителей, и предпочла более спокойную жизнь за компьютерным экраном в качестве программиста.
Присяжные посчитали спокойное, сдержанное поведение Марти маской, за которой она прячет гнев, злобу и неистовую, покровительственную любовь к матери. Любовь, которой, как знали только Зои и Марти, никогда не было.
Зои перенеслась в мыслях от ужасного судебного заседания опять к побегу Марти. Надзирателю придется вывести Марти из Чоучиллы таким образом, чтобы не сработала сигнализация и чтобы ее отсутствие не замечали хотя бы несколько часов. А затем, страстно желая получить остальные деньги, он как можно скорее поедет из Калифорнии в Западную Виргинию, принимая все необходимые меры предосторожности, дабы их не поймали. Конечно, он один или два раза сменит машину по дороге. Ему надо быть, по крайней мере, не менее сообразительным, чем сама Зои, во всем, что касалось побега.
Через несколько дней Марти будет здесь с ней. Наконец-то они будут матерью и дочкой. Она сможет наверстать с Марти все те годы отчужденности, все то время, когда она не знала, как быть мамой, и решила в итоге не быть матерью вообще.
Они будут прятаться здесь год или около года, пока поиски Марти не потеряют актуальности. Затем они вместе доберутся до Южной Америки или она убедится, что по крайней мере Марти добралась туда – там она сможет сделать пластическую операцию и начать новую жизнь.
Зои не волновало, что станется с ней. Ей просто нужно было, чтобы Марти оказалась в безопасности.
У нее все было готово: компас, карта и деньги, которые понадобятся Марти, спрятаны в сарае; тропа от сарая до лачуги обозначена лоскутами голубой ткани. Впрочем, чего только она не отдала бы за один телефонный звонок дочери, просто чтобы узнать, где Марти сейчас, как скоро она сможет ее увидеть! Но ей придется довольствоваться тем, что она знает: Марти в пути и со дня на день они будут вместе. Отныне в любую минуту она сможет обнять свою дочь.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Жаннин чувствовала необходимость увидеть лагерь при дневном свете, так что рано утром в понедельник они с Джо еще раз поехали в Западную Виргинию. На этот раз за рулем была она, и они планировали проехать прямо к лагерю, а затем медленно возвращаться назад, останавливаясь и разговаривая с официантами, дежурными на заправках и продавцами магазинов, с которыми им не удалось поговорить прошлой ночью. Они также проверят все возможные маршруты, по которым могла поехать Элисон. Их мобильные телефоны были включены и готовы принять информацию. Снова и снова у Жаннин проносились в голове слова: «Мы нашли ее! С ней все в порядке!»
Но ни один из телефонов не зазвонил, пока они ехали в лагерь. Один раз Джо сам позвонил в полицию и узнал, что по-прежнему нет никаких сведений об авариях с участием синей «хонды» и никаких следов машины Элисон вдоль маршрута.
– Насколько тщательно они ищут, как ты думаешь? – спросила его Жаннин, когда он закончил разговор.
В тот момент они находились приблизительно в одной-двух милях от лагеря.
– У Элисон одна из самых распространенных марок машин на дороге. Ты думаешь, они останавливают каждую синюю «хонду», которую видят? Заглядывают в каждую синюю «хонду», припаркованную на стоянке?
– Ты права, – сказал Джо, нажав кнопку повторного набора номера на своем телефоне.
Как только сержант отозвался, Джо начал кричать:
– Вы, ребята, должны быть здесь и проверять ресторанчики и заправки. Родители не должны быть вынуждены заниматься этим сами!
Жаннин съежилась, услышав его гневный голос.
– За что, к чертовой матери, мы платим налоги? – продолжал Джо. – Пропали маленькие девочки. И вам, ребята, нужно пошевелиться.
Он молчал какое-то непродолжительное время, и Жаннин слышала глубокий, спокойный голос сержанта в трубке, хотя и не могла разобрать, что именно он говорил. Коп лучше переносил гнев Джо, чем она, подумала Жаннин.
Она знала, что большая часть гнева, направленная сейчас на сержанта Лумиса, на самом деле предназначалась ей.
– Да, но этого недостаточно, – проворчал Джо в трубку, его голос был теперь тише. Он посмотрел на часы.
– Хорошо. Ладно. Мы будем там, – закончил он разговор, не попрощавшись.
Она увидела, что его рука дрожала, когда он клал телефон на подставку.
– Они хотят, чтобы родители Холли и мы приехали к трем часам в полицейский участок для пресс-конференции, – сказал он. – Там будут телевизионщики. Нам нужно будет обратиться с призывом…
– Значит, они думают, что их похитили?
– Необязательно. Это просто призыв к людям, чтобы они были внимательными в отношении пропавших девочек.
Жаннин заехала на большую, посыпанную гравием стоянку возле лагеря и выключила мотор.
– Ты не считаешь странным то, что родители Холли сейчас не здесь и не ищут их вместе с нами? – спросила она.
– Им нужно заботиться о других детях, – предположил Джо, открывая дверцу со своей стороны. – К тому же все по-разному справляются с горем.
Она почувствовала вину за то, что подумала о Ребекке и Стиве плохо. Она уже звонила Ребекке сегодня рано утром, чтобы спросить, не хочет ли она и Стив поехать в лагерь с ними, и у нее осталось чувство, как будто она разбудила ее. Ребекка какое-то время молчала, будто эта мысль – съездить в лагерь – никогда не приходила ей в голову.
– Нет, – сказала она. – Мы позволим полиции делать свою работу, а сами останемся дома, у телефона. Впрочем, я ценю вашу попытку. Пожалуйста, позвоните нам сразу, как только узнаете что-нибудь.
Выйдя из машины, Жаннин сразу услышала неистовый шум, издаваемый несколькими сотнями счастливых девочек-скаутов. Стоянка находилась недалеко от озера, и было слышно, как девочки смеются и визжат, играя в воде. Софи нет среди них, подумала Жаннин. Она не смогла бы плавать в озере из-за катетера. Если бы Жаннин была рядом с ней, чтобы почистить трубку, которая торчала из ее живота, завернуть ее в марлю и опять привязать ее ленточкой к телу, она, может быть, и позволила бы Софи искупаться, но она велела Софи не мочить трубку все выходные. Это и соблюдение диеты было тем, что должна была выполнять Софи согласно их договоренности.
Слушая радостный шум, издаваемый девочками в озере, Жаннин стало интересно, способна ли была Софи издавать такие же звуки радости. Могла ли она вот так визжать, с такой несдержанностью, беспечностью? Жаннин никогда не слышала, чтобы Софи так делала, и эта мысль тяготила ее. Ей хотелось знать.
Они ненадолго встретились с директором лагеря и вожатыми, ответственными за домик, в котором жила Софи, с теми же людьми, с которыми они вместе с шерифом говорили прошлым вечером. Они были терпеливы и сочувствовали Джо и Жаннин, а также проявили неподдельное беспокойство о судьбе пропавших скаутов, но они не смогли вспомнить что-нибудь новое, что помогло бы в поисках.
– Софи – просто маленькая куколка, – сказала одна из вожатых, а вторая кивнула в знак согласия.
– Она гораздо мудрее остальных деток, даже несмотря на то, что настолько хрупкая и маленькая, – добавила вторая вожатая. – Она знает, когда время играть, а когда время работать, и то и другое она умеет делать с одинаковым рвением.
Жаннин понравилось, что вожатые говорят о Софи в настоящем времени, но сами слова вызывали у нее слезы. Она облокотилась о стену директорского офиса, пахнущего кедром, и Джо обнял ее. Нежность его прикосновения показалась незнакомой спустя три долгих года, но она чувствовала искренность в его жесте и позволила себе принять его утешение.
– Последние три года ее жизни были наполнены только работой, – сказала она. – Я боялась, что она больше не будет знать, как играть.
– О, она знает, – заверила ее первая вожатая.
– Она визжала вообще? – спросила Жаннин.
Они посмотрели на нее в замешательстве.
– Я имею в виду так, как это делают девочки в озере, – объяснила Жаннин. – Понимаете, визжат, и кричат, и хихикают.
– Не знаю, как насчет визжания, – сказала вторая вожатая, – но она определенно хорошо провела время.
– Она удивительно вела себя, зная, что ей нельзя заходить в воду, – сказала директор. – Она сидела на дамбе и играла там с другими девочками. Она никогда не жаловалась.
– Она не из тех, кто жалуется, – сказал Джо.
– Когда я услышала, что она проходит диализ, то ожидала увидеть у нее одну из тех, ну, вы знаете, больших вен на руке… – проговорила первая вожатая.
– Фистулу, – подсказала Жаннин.
– Правильно. У моей тети такая. Но Софи рассказала мне, как ее по ночам прикрепляют к аппарату с помощью трубки у нее в животе. Она знала все термины и все такое.
Жаннин кивнула.
– Мы информировали ее о каждом этапе лечения.
– Вы знаете, миссис Донохью, – вторая вожатая посмотрела Жаннин прямо в глаза. – Я не знаю, где сейчас Софи, но я знаю, что она в безопасности. Я очень хорошо это чувствую.
У Жаннин возникло ощущение, что пристальный взгляд молодой вожатой загипнотизировал ее.
– Она что-то вроде медиума, – кивнула со смехом первая вожатая в сторону своей коллеги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37