Тем временем человек с длинными руками почувствовал, что кто-то присосался к одной из его рук, но он не мог видеть, что же это было. Он принялся вращать руками вокруг себя. Прозрачный крепко вцепился в него и вращался вместе с его руками.
Из расщелины поднялся пятый, у него на шее была такая мощная складка, что он мог в нее закутаться, словно в пальто. Шестой своим телом напоминал полный гриб, у седьмого был рот сосущей формы, как у пиявки. У восьмого не было ни кожи, ни костей, он передвигался так: расплывался в лужу, немного протекал вперед, после чего снова затвердевал, словно мягкий красный сыр. Тот, у которого был рот пиявки, проглотил его, отчего сразу лопнул. Из остатков образовались новые экземпляры.
Следующими были линии, словно выгнутые из проволоки. Затем из расщелины выпорхнули еще и тени, словно дымка – светлая и темная. Они смешались и длинными полосами закружились над землей. Затем появилась красная пасть с белыми зубами.
Пасть высунула язык, большой, словно флаг, к которому приклеились некоторые из теней. Длинная белая личинка из жира, большая, словно небольшой воздушный корабль, поднялась из расщелины и нахально посмотрела на всю эту сцену четырнадцатью глазами.
– Это… – произнес Антон Л.
– Что, это? – спросил заяц, который забился под каменную скамейку и смотрел сквозь ноги Антона Л.
– Это в мои расчеты вкралась какая-то ошибка, – пояснил Антон Л.
– Отнюдь. В твои расчеты никакая ошибка не вкрадывалась. У тебя просто нет четкого результата твоего космического умножения.
Антон Л. махнул ангелу рукой. Ангел развернул другой ореол и взмахнул им над исчадиями, извергнутыми расщелиной. Ореол округлился в шар, поймал все в себя и уменьшился до размеров аквариума для золотой рыбки, в котором продолжались извивания, и толкотня, и спаривания, и чавканье в уменьшенных размерах, сверхчетко, словно под лупой. Ангел отдал шар Антону Л., который положил его перед глазами на ладони и наблюдал.
Заяц снова выполз из-под каменной скамьи.
– Мне почти что жаль, – сказал заяц, – настолько ужасно, даже я не мог себе этого представить.
Антон Л. молчал. Он посмотрел на ангела, которые снова держал ореол и несколько изменил направление взгляда. Он смотрел по касательной мимо головы Антона Л.
Антон Л. встал и швырнул шар обратно в расщелину.
– Что теперь? – поинтересовался заяц.
– Может ли Бог сам себя растворить? – спросил Антон Л.
– Не думаю, – ответил заяц.
– В общем я тоже так не думаю, – согласился Антон Л. – Бог не может сказать: «Я растворяюсь». Что произойдет, если Бог скажет:
«Я растворяюсь…»
Нагрянула первая холодная ночь. Когда на следующий день взошло солнце, первые листья деревьев окрасились в осенние цвета.
Толчок землетрясения нарушил фундамент памятника курфюрсту. Тяжелая металлическая фигура склонилась набок и рухнула на землю. Она раскололась в двух местах, на бедрах и на шее: ноги и нижняя часть туловища лежали рядом с цоколем, верхняя часть туловища отлетела немного дальше, сабля воткнулась в землю. Голова откатилась еще дальше. Она смотрела вверх, в светлое, ясное осеннее небо, по которому на юг летела стая скворцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
Из расщелины поднялся пятый, у него на шее была такая мощная складка, что он мог в нее закутаться, словно в пальто. Шестой своим телом напоминал полный гриб, у седьмого был рот сосущей формы, как у пиявки. У восьмого не было ни кожи, ни костей, он передвигался так: расплывался в лужу, немного протекал вперед, после чего снова затвердевал, словно мягкий красный сыр. Тот, у которого был рот пиявки, проглотил его, отчего сразу лопнул. Из остатков образовались новые экземпляры.
Следующими были линии, словно выгнутые из проволоки. Затем из расщелины выпорхнули еще и тени, словно дымка – светлая и темная. Они смешались и длинными полосами закружились над землей. Затем появилась красная пасть с белыми зубами.
Пасть высунула язык, большой, словно флаг, к которому приклеились некоторые из теней. Длинная белая личинка из жира, большая, словно небольшой воздушный корабль, поднялась из расщелины и нахально посмотрела на всю эту сцену четырнадцатью глазами.
– Это… – произнес Антон Л.
– Что, это? – спросил заяц, который забился под каменную скамейку и смотрел сквозь ноги Антона Л.
– Это в мои расчеты вкралась какая-то ошибка, – пояснил Антон Л.
– Отнюдь. В твои расчеты никакая ошибка не вкрадывалась. У тебя просто нет четкого результата твоего космического умножения.
Антон Л. махнул ангелу рукой. Ангел развернул другой ореол и взмахнул им над исчадиями, извергнутыми расщелиной. Ореол округлился в шар, поймал все в себя и уменьшился до размеров аквариума для золотой рыбки, в котором продолжались извивания, и толкотня, и спаривания, и чавканье в уменьшенных размерах, сверхчетко, словно под лупой. Ангел отдал шар Антону Л., который положил его перед глазами на ладони и наблюдал.
Заяц снова выполз из-под каменной скамьи.
– Мне почти что жаль, – сказал заяц, – настолько ужасно, даже я не мог себе этого представить.
Антон Л. молчал. Он посмотрел на ангела, которые снова держал ореол и несколько изменил направление взгляда. Он смотрел по касательной мимо головы Антона Л.
Антон Л. встал и швырнул шар обратно в расщелину.
– Что теперь? – поинтересовался заяц.
– Может ли Бог сам себя растворить? – спросил Антон Л.
– Не думаю, – ответил заяц.
– В общем я тоже так не думаю, – согласился Антон Л. – Бог не может сказать: «Я растворяюсь». Что произойдет, если Бог скажет:
«Я растворяюсь…»
Нагрянула первая холодная ночь. Когда на следующий день взошло солнце, первые листья деревьев окрасились в осенние цвета.
Толчок землетрясения нарушил фундамент памятника курфюрсту. Тяжелая металлическая фигура склонилась набок и рухнула на землю. Она раскололась в двух местах, на бедрах и на шее: ноги и нижняя часть туловища лежали рядом с цоколем, верхняя часть туловища отлетела немного дальше, сабля воткнулась в землю. Голова откатилась еще дальше. Она смотрела вверх, в светлое, ясное осеннее небо, по которому на юг летела стая скворцов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29