Тоже мне — Белоснежка…— Это секрет, — улыбнулся Коля и подмигнул Нике. И она улыбнулась в ответ.А девчонки стали шушукаться. Ника отвернулась и пошла к костру. Она без труда сварила вкусную кашу с тушенкой, все ели да нахваливали.После ужина вожатый объявил:— На ночь вокруг лагеря нужно выставить патруль. Дежурить будем по двое. Патруль должен обходить территорию и поддерживать костер. Дежурим по часу.Все загудели, а Ника притихла. В животе отчего-то родилось волнение. Она уставилась в землю.— Составим список — Вожатый достал блокнот. — Начнем с Коли… Кто пойдет с Колей?— Я! Я! — заорали девчонки и стали тянуть руки, как в школе. Ника не поднимала головы. "Ну и пусть!Пусть!" — мысленно твердила она, злясь и нервничая.— Чур, я дежурю с Никой! — весело крикнул Коля. — Она у нас самая выносливая. С лодырями я не пойду.— У-у, — прокатился вздох разочарования. Ника, не поднимая головы, улыбалась в землю.Когда все улеглись, Коля и Ника ходили по лагерю и разговаривали. Оказалось, он только что сдал выпускные экзамены и собирается поступать в педагогический. В лагерь он приехал на одну смену — подработать.— В Москву поеду.— А у меня в Москве родственники, — почему-то обрадовалась Ника. — Двоюродная сестра и тетя. Они тоже зовут меня после школы к ним учиться. — Ника и сама сейчас верила, что сможет уехать из дома, что ее отпустят в Москву.— Здорово. Значит, увидимся.Коля шел немного впереди, Ника смотрела ему в затылок. От луны волосы казались серебристыми.Светлая рубашка мелькала в тени деревьев. Ветка у Ники под ногой хрустнула, Ника покачнулась и… увидела протянутую ей руку. Ухватилась за нее. Дальше они так и шли — держась за руки. Приятно щекотало ощущение тихой лунной ночи, удаленности их стоянки от людей. Казалось, здесь находится край земли — только звуки леса и редкий всплеск рыбины в реке.Коля рассказывал о школе, о спортклубе, об экзаменах. Ника слушала, улыбаясь, и молчала. И вдруг с неба, оставляя золотую черту, стала стремительно падать звезда.— Загадывай желание! — крикнул Коля. Никиным пальцам стало чуточку больно от напряжения его руки.«Хочу, чтобы ты меня полюбил!» — мысленно проговорила она и прочертила взглядом траекторию звезды.Коля шумно вздохнул, словно он только что бежал за этой звездой, пытаясь поймать. Наверное, он загадал что-нибудь глобальное.В последний день смены прощание вышло каким-то скомканным. Отряд приводил в порядок территорию, а вожатые бегали от кастелянши в столовую, из столовой на склад. Ника все ждала, что он подойдет и возьмет ее адрес, но этого не случилось.Их автобус уехал первым, как и приехал. Ника полными слез глазами смотрела назад, надеясь, что он выбежит на дорожку, чтобы хотя бы помахать ей на прощание. И только когда автобус выехал на трассу, Ника поняла, что все кончилось, что теперь он уедет в Москву, другие, новые впечатления заслонят для него это лето. А она? Что будет с ней? Неужели она сможет жить как раньше — до него? Неужели она его никогда больше не увидит? Глава 4 Дома Нику ждала плохая новость — родители вернулись из Одессы ни с чем. Диагноз, поставленный светилом медицины, стал для Эллы приговором. Мать слегла. Уже не слышно было ее деятельных распоряжений. Ей стало все равно, готов ли обед, выглажено ли белье и помыт ли пол. Впрочем, ее хозяйство давно действовало как отлаженный механизм — там и без распоряжений и напоминаний стиралось, варилось и убиралось по давно заведенному порядку. Только черной тенью бродила по дому тоска и заглядывала в глаза его обитателям.Отец, раньше не особенно жаловавший подруг жены, стал то и дело зазывать их в гости. Ника накрывала чайный стол, Тамара с Розой громко сплетничали, вовсю пытаясь вовлечь в разговор Эллу, но та молча лежала и ни на что не реагировала. Ника сидела на кухне и теребила полотенце. Если бы она могла что-нибудь сделать! Теперь казались мелкими и ненужными обиды на мать. Та лежала как мумия, вызывая к себе лишь отчаянное сострадание. Если мать не хочет болтать с подружками — дело плохо.Ведь даже слепота не отняла у нее привычку ходить по гостям. Зацепит, бывало, Нику за плечо — веди. Придет к одной из подруг, и сидят. Чай пьют, сплетничают, а Ника изнывает от скуки. А сейчас? Чай остается нетронутым. Подруги, поохав и поахав, уходят. А мать лежит, как будто и нет ее — никого не зовет, ни о чем не просит.Однажды к матери пришли ее сестры — Альбина с Кристиной. Обе возбужденные, глаза блестят, Ника сразу догадалась — не просто так пришли. Лица у обеих какие-то суровые, губы замочками, надутые какие-то. Словно что-то несут и боятся расплескать по дороге.Нике приказали в комнату не входить и чай не ставить. Дескать, с матерью надо им посекретничать.А какие уж там секреты, если мать без Ники — никуда. Но девочка перечить не стала. Ушла к себе а любопытство одолевает. Если бы тетки не сказали, что секретно, то ей бы и дела не было. А тут… Ника вдруг отчетливо услышала голос матери. Мать будто вскрикнула даже, словно ее что-то очень сильно удивило или испугало. А потом голос тети Кристины. Да так громко, словно та разговаривала не со слепой, а с глухой."Разведенная, — услышала Ника. — И с ребенком.В клубе работает".Нике вмиг стало жарко. Узнали! Увидели и пришли доложить!Она метнулась к розетке и выдернула шнур настольной лампы. Девчонки в лагере рассказывали, что через розетку слышно как в телефон. И действительно, Ника услышала четкие голоса.— Соседка сказала: каждый день. Не вылазит от нее… И ночевать… На молоденького позарилась, разведенная! А он с цветами…Пока говорили одни тетки. Мать молчала. У Ники ухо к розетке приклеилось. Спину сводило от напряжения. Тут тетя Альбина не выдержала и поставила вопрос ребром: «Ты что же, так вот и собираешься лежать, пока твоему сыну судьбу ломают?!»— Ждать будешь, пока она его окольцует? — вторила Кристина.Нет, по всей видимости, мать не собиралась лежать и ждать. Ника услышала, как под ней скрипнула пружина. Вероятно, она повернулась на бок, а может, даже села.— Ника! — наконец позвала мать.Ника, как застигнутый врасплох шпион, отпрянула от розетки.— Да, мам.— Беги разыщи отца. Он, наверное, в гараже. Пусть срочно идет домой.Волосы матери, давно не чесанные, торчали в разные стороны. Бледное лицо без взгляда имело вид почти фанатичной решимости. Ника попятилась. Она выбежала из дома и остановилась. Куда бежать? Зачем мать вызывает отца? Чтобы идти с ним к Юле? Она вполне способна на такое. Можно представить, что она наговорит ей в ярости. Этого нельзя допустить. Маловероятно, что мать надеется на «мужской» разговор отца со Славиком. Скорее всего она под впечатлением новости кинется к Юле. Ника развернулась и побежала в сторону школы, туда, где жила Юля. Влетела на второй этаж и забарабанила в дверь.— Идем-идем… — раздалось за дверью нараспев.В это «идем-идем» вклинился детский смех колокольчиком, и дверь распахнулась.Перед гостьей предстали две одинаково сияющие счастливые физиономии. Ника почувствовала себя так, словно нарочно собралась испортить людям настроение.— Ника! Как хорошо, что ты пришла! Поможешь мне этого озорника купать.Ника послушно проследовала за хозяйкой на кухню, где на двух табуретках была установлена детская ванночка.Юля подхватила шустрого Степку, который норовил спрятаться от матери, и опустила его в воду. Тут же из ванночки вырвался фонтан брызг и окатил Нику.Она погрозила Степке пальцем. Тот в ответ стал бить ладошкой по воде.— Озорник Степа? — так же нараспев вопрошала Юля и сама себе отвечала:— Ах, какой озорник Степа! А где у нас Ника?Степка показывал на Нику пальчиком и закрывался от нее ладошкой. Обычно Ника обожала играть со Степкой, но сегодня слова не могла из себя выдавить.И почему-то весь Никин запал, что гнал ее только что, куда-то испарился, столкнувшись с этой ванночкой, установленной нарочно на солнце, с озорной мордашкой Степки, который так вкусно хохотал, разбивая ладошкой пену.— Что-то случилось? — догадалась Юля.Ника кивнула. Они завернули ребенка в махровое полотенце и пошли в комнату.Хочешь не хочешь, а пришлось Нике, с трудом подбирая и склеивая слова, которые не хотели ни подбираться, ни склеиваться, поведать Юлии Юрьевне, в чем дело. , Юля молчала. Она делала свои дела — вытирала сына, натягивала на него пижамку, собирала с пола игрушки.— Спасибо, что сказала, — проговорила она немного погодя.— Что ты теперь будешь делать? — спросила Ника.— А что я должна делать? Ничего.— Как же так? — опешила Ника. — Ведь все узнали. Мама.., против. Она не разрешит Славику жениться на тебе. А папа все делает так, как мама хочет. Особенно теперь, после того как они из Одессы приехали.Они даже могут прийти сюда.Юля улыбалась, глядя на Нику как на маленькую.Вроде та не понимает обычных вещей и говорит глупости.— Славик любит меня, — сказала Юля. — С этим придется смириться. И я его люблю. Разве мы кому-то мешаем?— Как ты не понимаешь? — вскипела Ника. — Мама.., она в ярости. Ты не знаешь нашу маму! Нужно срочно что-то делать.— Что ты предлагаешь? — поинтересовалась Юля.— Нужно разыскать Славика. Нужно, чтобы вы уехали куда-нибудь и там расписались. А потом, когда вернетесь, уже никто ничего не сможет сделать!Юля грустно улыбнулась. Степка деловито выбрасывал из коробки только что собранные игрушки.— Нет, Ника. Никуда я убегать не собираюсь. Я не вор.— А как же Славик?— Славик — мужчина, пусть он и решает. Как решит, так и будет. * * * Ника возвращалась домой в полном смятении. Собственное представление о брате и представление о нем Юлии Юрьевны разъезжались в разные стороны. Иногда ей казалось, что они говорят о разных людях, а не об одном и том же человеке. Конечно, ее брату позволялось больше, чем ей, Нике. Он мог настоять на своем.., в мелочах. Но в главном? Вот, например, он не хотел поступать в институт, а мечтал работать водителем. Мама настояла, и он поступил как миленький. А теперь? Какие бури ожидают их семейство? Ника представляла самое разное. Вот брат, рассорившись с родителями, уходит из дома. А вот мать, смягчившись от милого лепета Степки, принимает молодых у себя. И они начинают жить одной дружной семьей.Но, подходя к дому, Ника поняла, что вторая картинка как-то уж слишком поспешно тает, а первая маячит перед глазами. Ника поняла, что не успокоится, пока не увидит брата.— Ника! — услышала она уж больно радостный голос отца. Поискала глазами. Отец махал ей с балкона какой-то бумажкой. Ника в недоумении уставилась на него. — Москвичи приезжают! Телеграмму прислали!Нике не нужно было повторять. Она пулей влетела к себе на второй этаж и выхватила из рук отца телеграмму.— Инга приезжает! Инга приезжает! Ура! — запрыгала она по всем комнатам.Отец, щуря в улыбке глаза, смотрел на нее.— А тете Оксане ты что, не рада? — ревниво поинтересовалась мать.— Рада, рада, тысячу раз рада! — Ника бросилась к матери и расцеловала ей лицо. — Ты теперь встанешь, мамочка?— А куда же деваться?.. — ворчит мать, но Нику не обманешь. Это она так, для порядка ворчит, а сама рада. Она любит жену своего брата, почти боготворит ее и Ингу тоже. Хотя Ника уже не маленькая и догадывается, что мать чувствует себя отчасти виноватой, ведь ее брат бросил тетю Оксану, ушел в другую семью. А тетя Оксана такая… Она совсем не похожа на маминых подруг Розу с Тамарой. Она и держится иначе, и говорит, и одевается по-другому. Она интеллигентная. Теперь скорее всего мать не станет разговаривать со Славиком, дождется, когда москвичи уедут, а это еще не скоро. Хлопоты захватили всю семью. Весь день они мыли, скребли, стряпали.Ника мурчала песни себе под нос и с упоением думала о том, что Инга с тетей Оксаной приезжают оттуда, куда уехал Коля.., будто тонкая паутинка связала ее с Москвой, со своими детскими мечтами. * * * — Ну посмотрите на них! Чем не Розочка с Беляночкой! — не уставала повторять тетя Оксана, когда они большой компанией стояли на площадке автовокзала. Ну точь-в-точь — две сестры из сказки братьев Гримм! Одна темненькая, другая светленькая!Ника и Инга взглядывали друг на друга и дружно прыскали. Им все сегодня казалось смешным. Предчувствие неожиданного приключения щекотало животы. Еще бы! Все семейство, включая тетю Оксану и Славика, уезжает в деревню, а их оставляют смотреть за домом и дачей! Это ли не приключение? Вдвоем, без взрослых, на целых две недели! Девчонки не могли укротить разбушевавшийся восторг — без конца тормошили друг друга, шептались и хихикали.— Ника, не забывай поливать капусту и огурцы, — напомнил отец, — не то посохнут.— Не посохнут, пап! — весело отозвалась Ника.— Не посохнут! — передразнила ее Инга, и обе покатились со смеху.Славик бродил вдоль автобусов и курил. До армии он стеснялся курить при родителях, прятал сигарету за спину, если его заставали за этим делом на балконе. А после армии уже не стеснялся. Не прятался. Перехватив хмурый взгляд брата, Ника стушевалась. Они как дуры прыгают, радуются, а ему хуже всех. Можно представить, как ему не хочется уезжать в деревню.Юля в отпуске, а он уезжает.— Слава, — позвала тетя Оксана. — Купи, пожалуйста, в киоске боржоми, боюсь, в автобусе меня укачает.Брат молча выбросил окурок и двинулся в сторону киосков.— — Может, нужно было Славика оставить дома, а девочек взять с собой? — засомневалась Оксана. — Что-то он не очень горит желанием ехать.— Еще чего! — оборвала мать. — Он как из армии пришел, так ни разу у стариков не был. Да и потом, там помочь нужно. А что девчонки? Какая от них помощь? Там хозяйство, скотина… Там мужские руки нужны.— Может, у него тут невеста? — предположила Оксана с улыбкой.— Подождут невесты! — буркнула Элла.Оксана только плечами пожала.Тут подкатил автобус. Ника с Ингой, подпрыгивая от нетерпения, торопливо махали руками и посылали воздушные поцелуи. А как только автобус, отфыркиваясь, выехал с территории автовокзала, огласили окрестности истошным воплем. Ура! Свобода!Весь центр города она прошли пешком, на каждом углу останавливаясь, чтобы попить газировки с двойным сиропом, а потом сели в автобус и всю дорогу облизывали пломбир, вспоминая свои прошлые встречи.— Помнишь, ты спрашивала: а почему у вас в поселке нет метро?— Ага! А ты говорила, что зато у вас есть шахта, где добывают сланец. Я представляла сланец как холодец.— А помнишь, когда еще твой папа жил с вами, вы приезжали к нам втроем, и он таскал нас двоих на загривке.Инга весело закивала.— А потом, когда твои родители разошлись, то ты хвастала, что теперь у тебя два папы и каждый дарит тебе подарки.— Ты мне завидовала, признайся?— Нет, — протянула Ника. — Я не представляю, если бы отец ушел от нас. Я бы умерла!— Ну! Зачем воспринимать все так трагично? — возразила Инга. — Нужно во всем искать положительные стороны. Я, например, всегда получаю в праздники вдвое больше подарков. Только намекну, что мне нужно то-то, — мои отцы кидаются на поиски. Кто быстрей найдет.Инга засмеялась. Нике она казалась непревзойденной красавицей. Волосы у Инги белые с золотисто-желтым отливом. Настоящая блондинка. А ресницы темные и брови тоже. Глаза хоть и серые, но от соседства с голубым становятся голубыми. Вот как сейчас — в своем синем сарафане она казалась голубоглазой. Ее оживленное лицо притягивало к себе как магнит.— Сейчас наварим картошки, посыплем ее чесноком и будем пировать! — заявила Инга, и они опять расхохотались. И пассажиры, оглядываясь на них, улыбались. И даже кондукторша.Дома они так и сделали: наварили молодой картошки, посыпали чесноком и укропом, а потом уминали ее, запивая деревенским молоком, пока не объелись. После пирушки Инга затеяла танцы в купальниках — проигрыватель орал на полную громкость, а Инга с Никой еще и подпевали, прыгая босиком по паласу.Ника была на седьмом небе. Никто не мог так отчаянно веселиться, как Инга. С ней никогда не бывало скучно — выдумка так и лезла из нее. До двух часов ночи они играли в карты. Спать совершенно не хотелось — потянуло на разговоры.— Тебе кто-нибудь нравится? — спросила Инга,! завернувшись в простыню. Синий свет окутывал комнату, а ветер снисходительно и несильно трепал занавеску.— Да… — выдохнула Ника.— Расскажи! — Инга поудобнее устроилась на подушке.Ника глубоко вздохнула и начала повествование.Сейчас, ночью, ее история выходила особенно значительной, полной таинственных полунамеков, животрепещущей интриги и до предела романтичной.Как придуманной. Ей и самой уже плохо верилось, что ее звали Белоснежкой, что взрослый парень держал ее за руку, и они загадывали желание на падающую звезду.— Вы целовались? — неожиданно громко спросила Инга.— Нет… — с сожалением призналась Ника и тут же, как в оправдание, схватилась за обстоятельство:— Он же был наш вожатый!— Какие формальности! Он всего на три года тебя старше. Впрочем, это ничего. Это даже говорит в его пользу. Ну а теперь-то вы видитесь?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35