Марко Крузу было двадцать пять, у него была спортивная машина и полные карманы денег. Когда Латаша родила дочь и сделала два аборта, она сказала себе, что надо что-то менять. Марко был отцом полдюжины ребятишек от разных женщин, но оставался холостяком в вечном поиске.
В четыре года у Ашиин признали диабет. Болезнь дочери отрезвила Латашу. Она бросила свою работу на полставки, которая почти не приносила дохода, и пошла в армию. Она верила, что, приняв такое решение, обеспечит Ашиин безбедное существование. Армия также давала Латаше шанс на хорошее образование. Только бы ей удалось вырваться из Ирака.
– Она чудесная девчушка. – К Латаше подошла ее сестра Катари. – И очень похожа на тебя.
– Не позволяй ей совсем забыть меня.
Катари крепко обняла сестру за плечи:
– Мы с мамой очень много рассказываем ей о тебе, ты ведь знаешь.
– А когда она стала называть мамой тебя? Катари вздохнула:
– У тебя нет причины беспокоиться. По-моему, это было только один раз.
– Я не хочу, чтобы Ашиин говорила «мама» кому-то, кроме меня. Я ее мама.
– Просто она все время слышит, как Тайрина называет меня мамой, а Латариусалгапой, – сказала Катари. – Ты не можешь обвинять Ашиин в том, что она тоже хочет иметь настоящих родителей, как у ее маленькой кузины. Но она знает, что ее мама – ты. Она не забудет тебя.
Латаша высвободилась из объятий сестры.
– Я хочу прогуляться. Мне надо подумать о том, как быть дальше. Если мама не переедет с тобой и Латариусом…
– Пойми ее. Она стареет. Всю свою жизнь она много работала, а сейчас здоровье у нее уже не то. Вместо того чтобы обижаться на мою близость с Ашиин, тебе следовало бы быть благодарной мне за то, что она и ее бабушка живут в таком хорошем доме.
– Конечно, я тебе благодарна. – Латаша смахнула слезы.
Не оглядываясь она прошла через прихожую, кухню и вышла через заднюю дверь.
«Проветрись, – сказала она себе. – Освободись от злости и обиды, потом вернись домой и проведи этот день с дочерью. И никогда не ссорься с Катари. Она права, ты должна быть благодарна ей».
И она была благодарна. Только не могла с мириться с тем, что ее ребенок называет мамой другую женщину.
Грифф и Чарлз Дэвид провели с Ник полчаса – с девяти до девяти тридцати. Она была несколько рассеянной от действия множества лекарств, но в достаточно ясном сознании, чтобы выслушать рассказ Гриффа о Россуолте Эверхарте и его связи с Кэри Мейгарденом. К их второму визиту доктор Мэндел снял Ник с искусственной вентиляции легких.
Когда доктор беседовал с ними о состоянии Ник, им начало казаться, что испытанное ею невозможно вынести. Чарлз Дэвид не мог сдержать слез.
А Джина Килпатрик позже объяснила, что еще пару дней голос Ник будет хриплым, однако уверила, что состояние ее не критическое, а стабильное.
У Гриффа был к Джине один вопрос, который мучил его и на который медсестра могла ответить только в присутствии ближайшего родственника Ник – Чарлза Дэвида.
– Я… э… мне надо спросить кое-что.
– Да, мистер Пауэлл, я вас слушаю.
– Ник… Николь ведь не беременна?
Глаза брата Ник расширились, но он ничего не сказал.
– Нет, не беременна. – Джина похлопала Гриффа по руке, а затем вернулась к своим обязанностям.
– Пойди к Ник один, – сказал Чарлз Дэвид. – Я знаю, тебе надо поговорить с ней. А я могу подождать до вечера, только, пожалуйста, скажи ей, что я здесь.
– Спасибо. – Грифф был благодарен Чарлзу Дэвиду за то, что тот не стал продолжать разговор про беременность Ник.
Он прошел в отделение интенсивной терапии и прямиком направился к палате Ник.
– Доброе утро, красавица моя, – произнес он, подходя к ее кровати.
Ник взглянула на него, слабая улыбка тронула ее губы, но в глазах отражалась боль.
Гриффу хотелось обнять ее, поцеловать, утешить, однако он понимал, что «стабильное состояние» в диагнозе еще не значило, что она полностью выкарабкалась.
– Я не красавица, – просипела Ник, когда Грифф присел на стул около ее кровати.
Ее рука дрогнула. Грифф схватил ее и нежно сжал.
– Они поймали его? – спросила Ник.
– Эверхарт сбежал, но мы и не думали, что он будет дожидаться нас там, если он еще жив. А он, к сожалению, жив. Его экономка сказала Дугу Троттеру и местному шерифу, что Эверхарту была сделана операция на желудке. Знаю, о чем ты хочешь спросить, но нет, он не остался в больнице. Он исчез, и пока никто не знает, где его искать.
– Сукин сын!
– Троттер получил ордер на обыск, так что он прочешет дом и окрестности мелким гребнем.
– Дай мне его фото, чтобы я опознала. Ник набрала в легкие воздух, он с хрипом вырвался обратно.
– Ты в порядке, дорогая? – обеспокоенно спросил Грифф.
Она схватила ртом воздух.
– Я горю как в аду. Все тело болит.
– Тебе могут дать обезболивающее. Я позову медсестру и…
– Нет! С этими лекарствами мой мозг отказывается работать логически. Я хочу поскорее вернуть свои мозги на место. – Ник оттолкнула его руку.
– Не волнуйся, дорогая. Не разговаривай. Расслабься.
– Как я могу расслабиться, когда он гуляет на свободе, живой и…
– Не думай об этом. Ты вырвалась из ада. Твоему телу нужно время, чтобы восстановиться… а твоему сознанию…
Ник молчала, глядя куда-то в сторону, ее пальцы нервно теребили простыню.
– Чарлз Дэвид просил передать, что он здесь, в комнате ожидания. Он дал мне возможность побыть с тобой наедине.
Она кивнула, но ничего не ответила и не посмотрела в его сторону.
– Ник!
– Что?
– Когда Троттер получит ордер на обыск, я поеду туда, на плантацию Эверхарта.
– Бельфлер, – произнесла она и взглянула на Гриф-фа. – Так он называет свой дом.
Грифф заметил, что она все сильнее комкает простыню.
– Ты в безопасности, – сказал Грифф. – Больше он не причинит тебе вреда. Никогда.
Ник посмотрела на Гриффа и, не спуская с него глаз, произнесла:
– Найди и останови его.
– Обещаю.
– Я пыталась убить его. – Ник подняла руку и посмотрела на раскрытую ладонь. – Я сделала из ветки оружие.
Она сцепила руки в замок.
– Я воспользовалась случаем и напала на него. Целилась в яремную вену, но промазала.
Ник говорила очень спокойно, но Грифф понимал, что все произошедшее она прокручивает в голове снова и снова.
– Он повалил меня, и мы покатились по земле. – Ник крепче сжала руки. – Я прицелилась как могла и вонзила этот сучок ему в живот. Я хотела, чтобы он сдох. Я ненавижу его. Он был…
Ник закашлялась.
Грифф позвал медсестру. Когда вошла медсестра, на бейджике которой значилось «А. Кеннемер», Грифф уже держал за руки рыдающую Ник.
Так продолжалось некоторое время, пока медсестра не ввела в капельницу успокоительное. Через минуту Ник уже спала.
– Могу я еще побыть здесь?
– Только пятнадцать минут, мистер Пауэлл.
– Спасибо.
Грифф смотрел на спящую Ник. Он не знал, приходилось ли ей убивать кого-нибудь по службе. Но если бы она убила кого-нибудь, ее в отличие от ее похитителя мучила бы совесть.
Он погладил Ник по щеке, убрал несколько прядей темных волос, разметавшихся по лицу.
До того как она поправится полностью, ей еще будет плохо. Очень плохо.
«Но я буду с тобой, Ники. Я помогу тебе, и мы справимся, не важно, сколько времени это займет».
Грифф и Рик Карсон прибыли в Бельфлер около четырех дня. С Ник остались Сандерс и Чарлз Дэвид.
Полчища различных официальных лиц под присмотром Троттера осаждали дом и его окрестности. Все эти люди имели разрешение на наблюдение. Троттер знал, что это был лучший способ держать агентство Пауэлла под контролем – Грифф и Рик оставались в стороне.
Грифф предполагал, что когда-то дом был настоящей достопримечательностью. Но время и небрежное обращение превратили великолепный особняк з печального вида развалину. Почему Россуолт Эверхарт не потратил несколько из своих миллионов на то, чтобы привести дом в порядок? В своем первичном отчете Пауэлл указал, что этот человек – владелец состояния в восемьдесят миллионов.
Когда Грифф и Рик подошли к веранде, Дуг Троттер и Джош Фридман выходили из дома. Коллеги обменялись рукопожатиями, и Троттер поинтересовался у Гриффа состоянием Ник.
– Ник спала, когда я покидал больницу.
– Она говорила что-нибудь об Эверхарте? – спросил Троттер. – Я жду, когда можно будет задать ей несколько вопросов…
– Нет, – сказал Грифф. – Она еще не готова.
– Никто не собирается давить на нее, но мы должны знать об этом парне как можно больше, если хотим поймать его.
– Я понимаю. Но многие смогут опознать его по фото. А Ник пока не в том состоянии, чтобы давать интервью.
– Все равно Ник нам нужна как можно скорее. Клео Уиллоуби, владелица отеля в Арканзасе, опознала Эверхарта как парня, который арендовал у нее комнату, когда нашли тело Кендалл Мур. Она говорит, что уверена в этом, хотя у того парня были усы и волосы другого цвета.
– Мы с Ник тоже останавливались в отеле мисс Клео. Я рад, что она опознала его.
Троттер кивнул.
– Фридман, проводи мистера Пауэлла в подвал. – Он посмотрел на Гриффа. – Я ведь не должен напоминать тебе, что там ни к чему нельзя прикасаться, не так ли?
– Не должен. – Грифф перевел взгляд с Троттера на Фридмана: – А что в подвале?
– Похоже, там этот больной сукин сын держал Ник и других женщин, – сказал Фридман. – Во всяком случае, какое-то время.
– А еще там есть особенная комната, – продолжил Троттер. – Ты ведь знаешь, что единственная причина, по которой ты здесь, – это…
– …то, что агентство Пауэлла наконец-то нашло общий язык с ФБР.
Троттер усмехнулся, соглашаясь со сказанным.
Интерьер дома, напичканного бесценным антиквариатом, отдавал некоторой старомодностью, но все оказалось чистым, деревянный пол натерт воском, а мебель отполирована.
Из довольно широкой прихожей Грифф последовал за Фридманом в подвал.
– Смотри под ноги, – предупредил его Фридман. – Эти ступени не очень-то прочные.
Спускаясь в подвал, Грифф отстал от проводника на пару ступеней. Единственным источником света здесь была одиноко свисающая с потолка лампочка. Когда ботинок Гриффа ударился о грязный кирпичный пол подвала, а в нос ударил спертый воздух сырой земли, выделений человеческого тела и гниющих грызунов, он резко остановился. Непрошеные мысли, воспоминания о другом месте захлестнули его. Но он быстро взял себя в руки, стараясь сконцентрироваться на происходящем сейчас.
– Ну и вонь, – поморщился Фридман. Грифф промолчал.
– Взгляни на ржавые цепи вон там на стене. – Фридман включил ручной электрический фонарь и осветил кандалы. – Наверное, до Гражданской войны здесь держали рабов.
Грифф заметил пару новых цепей, висящих на этой же стене, и догадался, что именно ими пользовался Эверхарт. И Ник тоже была заключена в этом подвале.
– Не думай об этом. Это не поможет Ник, – проговорил Фридман.
Грифф шумно выдохнул, с трудом сдерживая злость. Ярость, кипевшая в нем, звала к мести.
– Тут внизу есть еще одна комната, которую тебе следует увидеть, – сказал Фридман. – Только помни, что ничего нельзя трогать.
Грифф кивнул и последовал за агентом в комнату, которая находилась за открытой в дальней стене подвала дверью. По правую руку в помещении средних размеров на полках располагались стеклянные контейнеры. Все они были пусты. За исключением семи. А из каждого из этих семи контейнеров смотрели невидящие глаза манекена. У Гриффа потемнело в глазах. Здесь были скальпы, снятые Эверхартом со своих жертв уже после их смерти.
Ник должна была стать жертвой номер восемь.
Неожиданно картина другой, не менее ужасной комнаты трофеев всплыла перед глазами Гриффа.
– Мистер Пауэлл, все в порядке? – спросил Фридман. Грифф кашлянул.
– Да, все отлично.
– Вы увидели достаточно?
– Более чем.
Пятнадцать минут спустя они встретились с Троттером и окружным шерифом примерно в миле от дома. Группа зевак, образуя неровный круг, стояла под навесом из старых деревьев, покрытых испанским мхом. Грифф прошел вперед, чтобы посмотреть, что привлекло внимание людей.
В центре круга, угрожающе поблескивая в лучах полуденного солнца, лежала металлическая клетка.
Грифф остановился, каждый его мускул напрягся. Сколько часов Ник провела в этой клетке?
Он знал, что может сделать с человеком такое жестокое обращение. Каким бы сильным, храбрым, знающим человек ни был, он уже не станет таким, как прежде. Собственный опыт пленника изменил Гриффа безвозвратно. Но никто из присутствующих здесь мужчин и женщин не понимает этого. Понять это может только тот, кто прошел через такое разрушение личности.
Падж удобно устроился в отдельной палате клиники Гарабина. Хотя лекарства заглушали боль, он требовал, чтобы их ему давали в минимальном количестве. Он хотел оставаться в активной форме. Падж собирался пробыть здесь еще некоторое время, чтобы обезопасить себя и продумать план дальнейших действий. Он нанял в Мексике риелтора, который должен был подобрать ему небольшой остров. Как только он достаточно оправится, тут же возобновит свою деятельность, но уже подальше от Бельфлера и правительства Соединенных Штатов.
В то время как обычно люди наполняют свои чемоданы одеждой и всякой мелочью, Падж взял из дома только ноутбук и кейс, заполненный облигациями и документами, подтверждающими его счет в банке на Каймановых островах.
Доктор сказал, что ему придется пробыть в клинике еще по меньшей мере неделю, а потом, если он захочет, его отправят на реабилитацию на минеральные воды, где он сможет оставаться так долго, как пожелает. Лучше всего, если к концу недели его риелтор подыщет какой-нибудь укромный островок. А тем временем он сможет коротать время за выбором очередной жертвы, той, которая удостоится чести первой разделить с ним рай на уединенном острове.
Когда Падж просмотрел список великолепных, молодых, энергичных, находящихся в отличной физической форме кандидаток, с удивлением отметил, что он снова и снова возвращается к одной и той же женщине. Несомненно, так оно и было – ему не забыть той, которой удалось сбежать.
Николь Бакстер.
Она жива. Черт бы ее побрал!
Не сейчас и не на следующей неделе, даже не в следующем месяце, но все же наступит день, когда он похитит ее снова. И когда он сделает это… Даже одна мысль о том, что произойдет, возбуждала.
«Я приду за тобой, Николь, когда ты меньше всего будешь ожидать этого».
Неожиданно фото, появившееся на экране ноутбука, привлекло внимание Паджа. Хмм… Интересно. Сопроводительная статья была из Тампы, он-лайн журнала Флориды:
ГЕРОЙ ВОЙНЫ ОТДЫХАЕТ ДОМА
Латаша Дэвис была слишком привлекательна для капрала армии. Длинноногая, стройная, кожа как молочный шоколад, глаза цвета эбенового дерева. Падж долго изучал фото молодой женщины, одетой в военную форму, а затем отсканировал статью. Кажется, мисс Дэвис спасла жизнь двум своим товарищам и умудрилась продержаться с ними пять дней во время атаки врага.
Похоже, она могла стать отличным противником.
Глава 23
– Как наша больная чувствует себя сегодня? – спросил Грифф у частной сиделки, которую он нанял. Миссис Элкинс, как и ее коллеги на вечерней и ночной сменах, обладала двадцатилетним опытом и отличными рекомендациями.
– Страстно желает сбежать отсюда, – ответила ему миссис Элкинс. За пределами палаты Ник она внимательно посмотрела на Гриффа и сказала: – Мисс Бакстер физически готова покинуть больничную палату хоть завтра, но эмоционально и психологически…
– Я пытался объяснить ее доктору, что она не готова к консилиуму, – сказал Грифф. – И хотя ока сама хочет поговорить о том, что случилось, я уверен, пока она не готова к этому.
– Просто я не знаю, что и сказать вам, мистер Пауэлл, – вздохнула сиделка. – Мисс Бакстер пробыла здесь двенадцать дней и явно пошла на поправку. Однако чтобы справиться с травмой, ей понадобится помощь психолога. Мне показалось, она надеется преодолеть все самостоятельно. Боюсь, она переоценивает свои силы.
– Да, мисс Николь Бакстер очень упряма. – Грифф повернулся к женщине, которая неслышно подошла к ним: – Миссис Элкинс, это доктор Иветта Менг. Доктор Менг – психиатр, она специализируется на случаях посттравматического синдрома. Я хотел бы, чтобы они с Ник встретились.
Миссис Элкинс внимательно оглядела Иветту и протянула ей руку:
– Очень рада встрече с вами, доктор.
После того как миссис Элкинс оставила их одних, Грифф взял Иветту за руку.
– Возможно, Ник будет противиться каждому твоему шагу.
– Да, я знаю. Я и не ожидаю ничего другого от женщины Гриффина Пауэлла.
– Только, пожалуйста, не говори ничего подобного Ник. Она придет в ярость.
Иветта улыбнулась:
– Ты доверил мне заботу о ней. Так?
– Так.
– Мы с твоей Николь будем общаться каждый день, надеюсь, она станет доверять мне так же, как и ты.
– Она не согласится перебраться ко мне домой.
– Когда она поймет, что у нее только два выхода – поехать с нами или провести еще две недели в больничной палате под присмотром психиатров в ожидании консилиума, я думаю, она выберет первое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
В четыре года у Ашиин признали диабет. Болезнь дочери отрезвила Латашу. Она бросила свою работу на полставки, которая почти не приносила дохода, и пошла в армию. Она верила, что, приняв такое решение, обеспечит Ашиин безбедное существование. Армия также давала Латаше шанс на хорошее образование. Только бы ей удалось вырваться из Ирака.
– Она чудесная девчушка. – К Латаше подошла ее сестра Катари. – И очень похожа на тебя.
– Не позволяй ей совсем забыть меня.
Катари крепко обняла сестру за плечи:
– Мы с мамой очень много рассказываем ей о тебе, ты ведь знаешь.
– А когда она стала называть мамой тебя? Катари вздохнула:
– У тебя нет причины беспокоиться. По-моему, это было только один раз.
– Я не хочу, чтобы Ашиин говорила «мама» кому-то, кроме меня. Я ее мама.
– Просто она все время слышит, как Тайрина называет меня мамой, а Латариусалгапой, – сказала Катари. – Ты не можешь обвинять Ашиин в том, что она тоже хочет иметь настоящих родителей, как у ее маленькой кузины. Но она знает, что ее мама – ты. Она не забудет тебя.
Латаша высвободилась из объятий сестры.
– Я хочу прогуляться. Мне надо подумать о том, как быть дальше. Если мама не переедет с тобой и Латариусом…
– Пойми ее. Она стареет. Всю свою жизнь она много работала, а сейчас здоровье у нее уже не то. Вместо того чтобы обижаться на мою близость с Ашиин, тебе следовало бы быть благодарной мне за то, что она и ее бабушка живут в таком хорошем доме.
– Конечно, я тебе благодарна. – Латаша смахнула слезы.
Не оглядываясь она прошла через прихожую, кухню и вышла через заднюю дверь.
«Проветрись, – сказала она себе. – Освободись от злости и обиды, потом вернись домой и проведи этот день с дочерью. И никогда не ссорься с Катари. Она права, ты должна быть благодарна ей».
И она была благодарна. Только не могла с мириться с тем, что ее ребенок называет мамой другую женщину.
Грифф и Чарлз Дэвид провели с Ник полчаса – с девяти до девяти тридцати. Она была несколько рассеянной от действия множества лекарств, но в достаточно ясном сознании, чтобы выслушать рассказ Гриффа о Россуолте Эверхарте и его связи с Кэри Мейгарденом. К их второму визиту доктор Мэндел снял Ник с искусственной вентиляции легких.
Когда доктор беседовал с ними о состоянии Ник, им начало казаться, что испытанное ею невозможно вынести. Чарлз Дэвид не мог сдержать слез.
А Джина Килпатрик позже объяснила, что еще пару дней голос Ник будет хриплым, однако уверила, что состояние ее не критическое, а стабильное.
У Гриффа был к Джине один вопрос, который мучил его и на который медсестра могла ответить только в присутствии ближайшего родственника Ник – Чарлза Дэвида.
– Я… э… мне надо спросить кое-что.
– Да, мистер Пауэлл, я вас слушаю.
– Ник… Николь ведь не беременна?
Глаза брата Ник расширились, но он ничего не сказал.
– Нет, не беременна. – Джина похлопала Гриффа по руке, а затем вернулась к своим обязанностям.
– Пойди к Ник один, – сказал Чарлз Дэвид. – Я знаю, тебе надо поговорить с ней. А я могу подождать до вечера, только, пожалуйста, скажи ей, что я здесь.
– Спасибо. – Грифф был благодарен Чарлзу Дэвиду за то, что тот не стал продолжать разговор про беременность Ник.
Он прошел в отделение интенсивной терапии и прямиком направился к палате Ник.
– Доброе утро, красавица моя, – произнес он, подходя к ее кровати.
Ник взглянула на него, слабая улыбка тронула ее губы, но в глазах отражалась боль.
Гриффу хотелось обнять ее, поцеловать, утешить, однако он понимал, что «стабильное состояние» в диагнозе еще не значило, что она полностью выкарабкалась.
– Я не красавица, – просипела Ник, когда Грифф присел на стул около ее кровати.
Ее рука дрогнула. Грифф схватил ее и нежно сжал.
– Они поймали его? – спросила Ник.
– Эверхарт сбежал, но мы и не думали, что он будет дожидаться нас там, если он еще жив. А он, к сожалению, жив. Его экономка сказала Дугу Троттеру и местному шерифу, что Эверхарту была сделана операция на желудке. Знаю, о чем ты хочешь спросить, но нет, он не остался в больнице. Он исчез, и пока никто не знает, где его искать.
– Сукин сын!
– Троттер получил ордер на обыск, так что он прочешет дом и окрестности мелким гребнем.
– Дай мне его фото, чтобы я опознала. Ник набрала в легкие воздух, он с хрипом вырвался обратно.
– Ты в порядке, дорогая? – обеспокоенно спросил Грифф.
Она схватила ртом воздух.
– Я горю как в аду. Все тело болит.
– Тебе могут дать обезболивающее. Я позову медсестру и…
– Нет! С этими лекарствами мой мозг отказывается работать логически. Я хочу поскорее вернуть свои мозги на место. – Ник оттолкнула его руку.
– Не волнуйся, дорогая. Не разговаривай. Расслабься.
– Как я могу расслабиться, когда он гуляет на свободе, живой и…
– Не думай об этом. Ты вырвалась из ада. Твоему телу нужно время, чтобы восстановиться… а твоему сознанию…
Ник молчала, глядя куда-то в сторону, ее пальцы нервно теребили простыню.
– Чарлз Дэвид просил передать, что он здесь, в комнате ожидания. Он дал мне возможность побыть с тобой наедине.
Она кивнула, но ничего не ответила и не посмотрела в его сторону.
– Ник!
– Что?
– Когда Троттер получит ордер на обыск, я поеду туда, на плантацию Эверхарта.
– Бельфлер, – произнесла она и взглянула на Гриф-фа. – Так он называет свой дом.
Грифф заметил, что она все сильнее комкает простыню.
– Ты в безопасности, – сказал Грифф. – Больше он не причинит тебе вреда. Никогда.
Ник посмотрела на Гриффа и, не спуская с него глаз, произнесла:
– Найди и останови его.
– Обещаю.
– Я пыталась убить его. – Ник подняла руку и посмотрела на раскрытую ладонь. – Я сделала из ветки оружие.
Она сцепила руки в замок.
– Я воспользовалась случаем и напала на него. Целилась в яремную вену, но промазала.
Ник говорила очень спокойно, но Грифф понимал, что все произошедшее она прокручивает в голове снова и снова.
– Он повалил меня, и мы покатились по земле. – Ник крепче сжала руки. – Я прицелилась как могла и вонзила этот сучок ему в живот. Я хотела, чтобы он сдох. Я ненавижу его. Он был…
Ник закашлялась.
Грифф позвал медсестру. Когда вошла медсестра, на бейджике которой значилось «А. Кеннемер», Грифф уже держал за руки рыдающую Ник.
Так продолжалось некоторое время, пока медсестра не ввела в капельницу успокоительное. Через минуту Ник уже спала.
– Могу я еще побыть здесь?
– Только пятнадцать минут, мистер Пауэлл.
– Спасибо.
Грифф смотрел на спящую Ник. Он не знал, приходилось ли ей убивать кого-нибудь по службе. Но если бы она убила кого-нибудь, ее в отличие от ее похитителя мучила бы совесть.
Он погладил Ник по щеке, убрал несколько прядей темных волос, разметавшихся по лицу.
До того как она поправится полностью, ей еще будет плохо. Очень плохо.
«Но я буду с тобой, Ники. Я помогу тебе, и мы справимся, не важно, сколько времени это займет».
Грифф и Рик Карсон прибыли в Бельфлер около четырех дня. С Ник остались Сандерс и Чарлз Дэвид.
Полчища различных официальных лиц под присмотром Троттера осаждали дом и его окрестности. Все эти люди имели разрешение на наблюдение. Троттер знал, что это был лучший способ держать агентство Пауэлла под контролем – Грифф и Рик оставались в стороне.
Грифф предполагал, что когда-то дом был настоящей достопримечательностью. Но время и небрежное обращение превратили великолепный особняк з печального вида развалину. Почему Россуолт Эверхарт не потратил несколько из своих миллионов на то, чтобы привести дом в порядок? В своем первичном отчете Пауэлл указал, что этот человек – владелец состояния в восемьдесят миллионов.
Когда Грифф и Рик подошли к веранде, Дуг Троттер и Джош Фридман выходили из дома. Коллеги обменялись рукопожатиями, и Троттер поинтересовался у Гриффа состоянием Ник.
– Ник спала, когда я покидал больницу.
– Она говорила что-нибудь об Эверхарте? – спросил Троттер. – Я жду, когда можно будет задать ей несколько вопросов…
– Нет, – сказал Грифф. – Она еще не готова.
– Никто не собирается давить на нее, но мы должны знать об этом парне как можно больше, если хотим поймать его.
– Я понимаю. Но многие смогут опознать его по фото. А Ник пока не в том состоянии, чтобы давать интервью.
– Все равно Ник нам нужна как можно скорее. Клео Уиллоуби, владелица отеля в Арканзасе, опознала Эверхарта как парня, который арендовал у нее комнату, когда нашли тело Кендалл Мур. Она говорит, что уверена в этом, хотя у того парня были усы и волосы другого цвета.
– Мы с Ник тоже останавливались в отеле мисс Клео. Я рад, что она опознала его.
Троттер кивнул.
– Фридман, проводи мистера Пауэлла в подвал. – Он посмотрел на Гриффа. – Я ведь не должен напоминать тебе, что там ни к чему нельзя прикасаться, не так ли?
– Не должен. – Грифф перевел взгляд с Троттера на Фридмана: – А что в подвале?
– Похоже, там этот больной сукин сын держал Ник и других женщин, – сказал Фридман. – Во всяком случае, какое-то время.
– А еще там есть особенная комната, – продолжил Троттер. – Ты ведь знаешь, что единственная причина, по которой ты здесь, – это…
– …то, что агентство Пауэлла наконец-то нашло общий язык с ФБР.
Троттер усмехнулся, соглашаясь со сказанным.
Интерьер дома, напичканного бесценным антиквариатом, отдавал некоторой старомодностью, но все оказалось чистым, деревянный пол натерт воском, а мебель отполирована.
Из довольно широкой прихожей Грифф последовал за Фридманом в подвал.
– Смотри под ноги, – предупредил его Фридман. – Эти ступени не очень-то прочные.
Спускаясь в подвал, Грифф отстал от проводника на пару ступеней. Единственным источником света здесь была одиноко свисающая с потолка лампочка. Когда ботинок Гриффа ударился о грязный кирпичный пол подвала, а в нос ударил спертый воздух сырой земли, выделений человеческого тела и гниющих грызунов, он резко остановился. Непрошеные мысли, воспоминания о другом месте захлестнули его. Но он быстро взял себя в руки, стараясь сконцентрироваться на происходящем сейчас.
– Ну и вонь, – поморщился Фридман. Грифф промолчал.
– Взгляни на ржавые цепи вон там на стене. – Фридман включил ручной электрический фонарь и осветил кандалы. – Наверное, до Гражданской войны здесь держали рабов.
Грифф заметил пару новых цепей, висящих на этой же стене, и догадался, что именно ими пользовался Эверхарт. И Ник тоже была заключена в этом подвале.
– Не думай об этом. Это не поможет Ник, – проговорил Фридман.
Грифф шумно выдохнул, с трудом сдерживая злость. Ярость, кипевшая в нем, звала к мести.
– Тут внизу есть еще одна комната, которую тебе следует увидеть, – сказал Фридман. – Только помни, что ничего нельзя трогать.
Грифф кивнул и последовал за агентом в комнату, которая находилась за открытой в дальней стене подвала дверью. По правую руку в помещении средних размеров на полках располагались стеклянные контейнеры. Все они были пусты. За исключением семи. А из каждого из этих семи контейнеров смотрели невидящие глаза манекена. У Гриффа потемнело в глазах. Здесь были скальпы, снятые Эверхартом со своих жертв уже после их смерти.
Ник должна была стать жертвой номер восемь.
Неожиданно картина другой, не менее ужасной комнаты трофеев всплыла перед глазами Гриффа.
– Мистер Пауэлл, все в порядке? – спросил Фридман. Грифф кашлянул.
– Да, все отлично.
– Вы увидели достаточно?
– Более чем.
Пятнадцать минут спустя они встретились с Троттером и окружным шерифом примерно в миле от дома. Группа зевак, образуя неровный круг, стояла под навесом из старых деревьев, покрытых испанским мхом. Грифф прошел вперед, чтобы посмотреть, что привлекло внимание людей.
В центре круга, угрожающе поблескивая в лучах полуденного солнца, лежала металлическая клетка.
Грифф остановился, каждый его мускул напрягся. Сколько часов Ник провела в этой клетке?
Он знал, что может сделать с человеком такое жестокое обращение. Каким бы сильным, храбрым, знающим человек ни был, он уже не станет таким, как прежде. Собственный опыт пленника изменил Гриффа безвозвратно. Но никто из присутствующих здесь мужчин и женщин не понимает этого. Понять это может только тот, кто прошел через такое разрушение личности.
Падж удобно устроился в отдельной палате клиники Гарабина. Хотя лекарства заглушали боль, он требовал, чтобы их ему давали в минимальном количестве. Он хотел оставаться в активной форме. Падж собирался пробыть здесь еще некоторое время, чтобы обезопасить себя и продумать план дальнейших действий. Он нанял в Мексике риелтора, который должен был подобрать ему небольшой остров. Как только он достаточно оправится, тут же возобновит свою деятельность, но уже подальше от Бельфлера и правительства Соединенных Штатов.
В то время как обычно люди наполняют свои чемоданы одеждой и всякой мелочью, Падж взял из дома только ноутбук и кейс, заполненный облигациями и документами, подтверждающими его счет в банке на Каймановых островах.
Доктор сказал, что ему придется пробыть в клинике еще по меньшей мере неделю, а потом, если он захочет, его отправят на реабилитацию на минеральные воды, где он сможет оставаться так долго, как пожелает. Лучше всего, если к концу недели его риелтор подыщет какой-нибудь укромный островок. А тем временем он сможет коротать время за выбором очередной жертвы, той, которая удостоится чести первой разделить с ним рай на уединенном острове.
Когда Падж просмотрел список великолепных, молодых, энергичных, находящихся в отличной физической форме кандидаток, с удивлением отметил, что он снова и снова возвращается к одной и той же женщине. Несомненно, так оно и было – ему не забыть той, которой удалось сбежать.
Николь Бакстер.
Она жива. Черт бы ее побрал!
Не сейчас и не на следующей неделе, даже не в следующем месяце, но все же наступит день, когда он похитит ее снова. И когда он сделает это… Даже одна мысль о том, что произойдет, возбуждала.
«Я приду за тобой, Николь, когда ты меньше всего будешь ожидать этого».
Неожиданно фото, появившееся на экране ноутбука, привлекло внимание Паджа. Хмм… Интересно. Сопроводительная статья была из Тампы, он-лайн журнала Флориды:
ГЕРОЙ ВОЙНЫ ОТДЫХАЕТ ДОМА
Латаша Дэвис была слишком привлекательна для капрала армии. Длинноногая, стройная, кожа как молочный шоколад, глаза цвета эбенового дерева. Падж долго изучал фото молодой женщины, одетой в военную форму, а затем отсканировал статью. Кажется, мисс Дэвис спасла жизнь двум своим товарищам и умудрилась продержаться с ними пять дней во время атаки врага.
Похоже, она могла стать отличным противником.
Глава 23
– Как наша больная чувствует себя сегодня? – спросил Грифф у частной сиделки, которую он нанял. Миссис Элкинс, как и ее коллеги на вечерней и ночной сменах, обладала двадцатилетним опытом и отличными рекомендациями.
– Страстно желает сбежать отсюда, – ответила ему миссис Элкинс. За пределами палаты Ник она внимательно посмотрела на Гриффа и сказала: – Мисс Бакстер физически готова покинуть больничную палату хоть завтра, но эмоционально и психологически…
– Я пытался объяснить ее доктору, что она не готова к консилиуму, – сказал Грифф. – И хотя ока сама хочет поговорить о том, что случилось, я уверен, пока она не готова к этому.
– Просто я не знаю, что и сказать вам, мистер Пауэлл, – вздохнула сиделка. – Мисс Бакстер пробыла здесь двенадцать дней и явно пошла на поправку. Однако чтобы справиться с травмой, ей понадобится помощь психолога. Мне показалось, она надеется преодолеть все самостоятельно. Боюсь, она переоценивает свои силы.
– Да, мисс Николь Бакстер очень упряма. – Грифф повернулся к женщине, которая неслышно подошла к ним: – Миссис Элкинс, это доктор Иветта Менг. Доктор Менг – психиатр, она специализируется на случаях посттравматического синдрома. Я хотел бы, чтобы они с Ник встретились.
Миссис Элкинс внимательно оглядела Иветту и протянула ей руку:
– Очень рада встрече с вами, доктор.
После того как миссис Элкинс оставила их одних, Грифф взял Иветту за руку.
– Возможно, Ник будет противиться каждому твоему шагу.
– Да, я знаю. Я и не ожидаю ничего другого от женщины Гриффина Пауэлла.
– Только, пожалуйста, не говори ничего подобного Ник. Она придет в ярость.
Иветта улыбнулась:
– Ты доверил мне заботу о ней. Так?
– Так.
– Мы с твоей Николь будем общаться каждый день, надеюсь, она станет доверять мне так же, как и ты.
– Она не согласится перебраться ко мне домой.
– Когда она поймет, что у нее только два выхода – поехать с нами или провести еще две недели в больничной палате под присмотром психиатров в ожидании консилиума, я думаю, она выберет первое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30