«И если все написанное и сделанное, как гласит Священное Писание, написано и сделано для наставления нашего, то почему же король и христианнейший правитель наш не выступит против духовенства, ежели оно, не дай Бог, заблуждается и упорствует в своих заблуждениях, испытывая от этого даже удовольствие? » В подобном контексте требования Филиппа IV представляются прямо-таки весьма умеренными .Доводы автора множатся: «Разве ж эти тамплиеры не убийцы, не fautores (пособники) убийц и не их укрыватели, которые заодно с самими убийцами, отвратительными отщепенцами?» А стало быть, они должны понести кару — примерно такую, как указал Моисей. Если же наказания они так и не понесут, это может подвигнуть других на отступничество, а прощение заслужить будет не так-то легко. Далее оговаривается возможное возражение — оппонент может обратиться к Священному Писанию, где Моисей назван также и священнослужителем, так как установление закона — деяние божеское, священное. Если же он назван священником по какой-либо иной причине, то над ним не было бы Высшей власти, и не позволил бы он, чтобы погибло столько людей, ибо известно, что Господь сказал Давиду, что тот не построит Ему храм, ибо является человеком из плоти и крови. В Библии также ясно сказано, что справедливость должно вершить незамедлительно и что правитель правомочен делать это сам, «дабы Слово Божье не было извращено лживыми суждениями людей, доказывающих, будто антихрист рядом, и призывающих отречься от Господа и, согласно свидетельствам честных христиан, совершающих развратные богомерзкие поступки»20.Бесконечное обращение к Библии и цитаты из нее свидетельствуют о непримиримости автора, порой выражаемой в почти исступленном слоге памфлета. Подобный экстремизм позднее успешно использует в своих целях королевский министр Гийом де Плезиан, втолковывая папе в Пуатье, что король, прося его действовать активнее и в то же время не брать все в свои руки, был еще крайне лоялен и терпелив, в отличие от многих своих советников и сограждан. На самом деле, Плезиан, конечно, лукавил: если бы король действительно чувствовал, что закон на его стороне, он бы не колебался и не тратил столько усилий, чтобы убедить папу. Правовая слабость королевской позиции проявилась весной 1308г., когда король задал магистрам богословия Парижского университета свои знаменитые семь вопросов.Вопросы, собственно, были заданы раньше — еще в конце февраля, после приостановки папой следствия. Никто не сомневается, говорит Филипп IV, что Святая церковь обязана проповедовать истинную веру, наставляя людей и остерегая их от заблуждений, назначая грешникам епитимьи и отпуская грехи. Более того, все согласны, что если заблуждающиеся продолжают упорствовать или же вновь обращаются к прежней ереси, их следует предать в руки светских властей и наказать по законам светского суда. Церковь должна не вмешиваться в действия светских судов, но молиться за вероотступников. Итак, первый вопрос связан с тем, как следует поступить правителю государства, когда он и его легисты слышат, как еретики и схизматики поносят имя Божие и подрывают католическую веру: следует ли правителю воспользоваться своей законной властью и начать расследование, даже если церковь не давала ему на то разрешения, если для всех очевидно, что совершено преступление, вызвавшее возмущение всего народа? Или же власть светского правителя раз и навсегда ограничена Священным Писанием, и он не должен вмешиваться в подобные дела, кроме как по просьбе Святой церкви? Во-вторых и более конкретно: может ли правитель начать процесс против тамплиеров, если среди них обнаружена ужасная, отвратительная ересь, если люди эти — члены религиозного братства? Нельзя ли рассматривать членов этого духовно-рыцарского ордена прежде всего как рыцарей, а уж потом как клириков? В-третьих, может ли быть осужден весь орден целиком, если его великий магистр и другие руководители, а также еще более полусотни братьев признались в совершенных преступлениях и подобные признания были получены по всей стране, причем признававшиеся не знали ничего о показаниях друг друга и не имели возможности подождать и выяснить, признавался ли кто-нибудь еще в том, в чем признались они сами? В-четвертых, поскольку неофитов заставляли отрекаться от Бога и истинной веры на тайных церемониях, где присутствовали лишь два-три человека, которые ныне, за редким исключением, уже отошли в мир иной, если эти (отрекшиеся от Бога) тамплиеры продолжают упорствовать в своих заблуждениях и не желают признаваться в грехах, не стоит ли изгнать их из католичества? В-пятых, если десять, двадцать, тридцать или более тамплиеров ни в чем не признались и упорно отрицают свою причастность к указанным преступлениям, то сохранить ли орден или же распустить его на основании многочисленных свидетельств против него? В-шестых, имеет ли король право конфисковать имущество тамплиеров, если их владения расположены на его территории, или же имущество это должно отойти к церкви, или же оно должно быть передано для защиты Святой Земли, ради чего изначально и создавался сам орден? В-седьмых, наконец, если будет принято решение использовать имущество тамплиеров для защиты Святой Земли, то кто будет этим заниматься — Церковь или светские правители, и прежде всего король Франции, на чьей территории тамплиеры проживали в течение долгих лет? Тем более что с Давних времен у французских королей имеется для охраны отторгаемого имущества и специальная стража, и хранилища?21За время своего долгого и зачастую жестокого правления Филипп IV прибегал к многим отчаянным мерам, когда вместе со.своими министрами боролся за создание административных и финансовых структур, соответствующих потребностям и амбициям монархии, однако он никогда не забывал о значимости юридических законов и процедур для укрепления могущества Капетингов. Возражения папы римского вызывала именно необходимость признать власть короля и его фактическое право самостоятельно начать процесс против тамплиеров и активно участвовать в нем22. Вопросы, перечисленные выше, представляли собой дипломатический демарш, попытку вступить в противоборство с Климентом V, так сказать, на его территории, под тем благовидным предлогом, что из-за пренебрежительного отношения папы к слухам насчет ордена Филипп вынужден был применить решительные меры, дабы сохранить чистоту католической веры.Парижские магистры богословия не спешили с ответом. Видимо, им требовалось собраться с мыслями; вполне возможно также, что им вовсе не хотелось прямо сообщать королю, что во многих вопросах правда отнюдь не на его стороне. Их ответ датирован 25 марта — столь длительную задержку они объясняли тем, что многие их коллеги, чье мнение для них исключительно важно, до недавнего времени отсутствовали, и выражали королю признательность за проявленное терпение. Их осторожность совершенно очевидна. Так, во вступлении говорится: «С самого первого дня основания славного Французского королевства его наихристианнейшие правители славились не только своим величием и могуществом, но и добродетелями, а также истинным благочестием». Король Франции, «по примеру своих достославных предков и горя рвением защитить истинную веру с помощью разумного правления государством», самым дружеским образом обратился к ним магистрам богословия, с просьбой высказать мнение по ряду вопросов, хотя мог бы просто приказать им, «как своим смиренным подданным…»Однако же, отвечая на вопрос, как далеко королю позволено зайти в борьбе с вероотступниками, «не нарушив при этом закон», магистры были вынуждены сказать следующее: во-первых, они считают, что светский монарх не может заключать в тюрьму, допрашивать или наказывать еретиков без санкций на то Святой церкви, за исключением случаев крайней опасности для веры, но и тогда лишь с одобрения церковных властей и при условии, что упомянутые еретики будут при первой же возможности переданы в руки церкви. Ни в Ветхом, ни в Новом Завете они не смогли отыскать аргументов в пользу противоположной точки зрения. Во-вторых, тамплиеры являются клириками, а посему не подпадают под юрисдикцию светских властей, «ибо призыв рыцарей на защиту истинной веры с оружием в руках не противоречит законам христианского государства». Если же отдельные братья-рыцари не подчиняются законам духовного ордена и творят ересь, их, разумеется, нельзя считать клириками, но в таком случае только церковь должна решать, достойны ли они и далее выполнять свой долг. Естественно, таким образом, что и в случае совершения членами ордена преступления следствие по этому поводу должна вести церковь, если она сама не предпочтет передоверить это светским властям. В-третьих, магистры согласны, что столь большого количества признаний достаточно, видимо, для вынесения обвинительного приговора всему ордену или, по меньшей мере, для проведения тщательного расследования, ибо имеются серьезные подозрения по адресу всех тамплиеров, как еретиков, так и их укрывателей (fautores). В-четвертых, если столь сильны подозрения против всего ордена в целом, тем, кто еще не сделал признаний, «следует обеспечить» возможность их сделать, иначе возникнет опасность заражения ересью и других членов ордена, хотя всех их записывать в еретики пока не следует. В ответ на пятый вопрос — о том, стоит ли сохранить статус тамплиера тем, кто отринул предъявленные обвинения, — богословы заявили, что всё уже сказали по этому поводу, отвечая на третий, и четвертый вопросы короля. Шестой и седьмой вопросы вызвали наибольшее затруднение; магистры, стараясь ничем не оскорбить государя, осторожно уклонились от прямого ответа. Итак, дары, полученные тамплиерами, «вручались им скорее как защитникам веры и Святой Земли», а потому для защиты Святой Земле дары эти и должны быть использованы. С другой стороны, охрану имущества тамплиеров «следует осуществлять способом, который лучше соответствует избранной цели». В своем заключении магистры особенно тщательно подбирали слова — видимо, чтобы хоть отчасти скрыть неловкость, которую испытывали:
Таким образом, наисветлейший государь, мы постарались как можно лучше изложить то, к чему пришли в согласии друг с другом, от всего сердца желая исполнить королевский указ и одновременно не изменить истине; если это нам удалось, то, как мы надеемся, наши ответы окажутся приемлемы для Вашего Королевского Величества, ибо мы составляли их со всем возможным тщанием. И пусть наказано будет преступное вероотступничество, вызвавшее бурю протеста во всем христианском мире, как о том печется наш христианнейший король, главный защитник истинной веры и справедливости23.
Так, довольно скупо, оправдывали магистры одностороннюю акцию Филиппа IV, однако они все же заявили, что признания тамплиеров могут послужить основанием для обвинения всего ордена в целом, и тем самым обеспечили королю поддержку в борьбе с папой, так и не отменившим перерыв в следствии по делу тамплиеров.В 1302-1303 гг. Филипп созвал Генеральные штаты для организации кампании против папы Бонифация VIII. 24-29 марта 1308 г. он вновь разослал письменные приглашения представителям духовенства, дворянства и городов на собрание Генеральных штатов. В его посланиях содержалась настоятельная просьба к представителям духовенства помочь защитить истинную веру от святотатства тамплиеров. Архиепископы и епископы получили персональные приглашения, где к тому же в качестве подготовки к собранию Генеральных штатов им предлагалось созвать советы провинций под руководством митрополитов и выбрать представителя от каждого диоцеза24. Высшая знать также получила персональные приглашения, в которых им напоминали о верности своему королю, но более ничего существенного не сообщали25. Наиболее ядовитые выражения были припасены для представителей городов, что, собственно, лишь подчеркивает пропагандистский характер всего мероприятия. Наши предшественники на троне, писал король, всегда были более других государей обеспокоены тем, чтобы искоренять всяческое зло и ереси и наставлять на путь истинный заблудшие души, «защищая католическую веру подобно тому, как защищают бесценное сокровище от воров и грабителей». А потому, «вспоминая твердость того гранита, из которого мы, король Франции, и все наши предки были высечены», Филипп IV намерен был защищать католическую веру не только от ее открытых врагов, но — и особенно! — от врагов тайных, ибо они-то по природе своей наиболее опасны. Люди живы исключительно благодаря католической вере, а потому каждый еретик подрывает не только истинную веру, но и уничтожает самих верующих, лишая их надежды попасть в Царствие Божие.
Иисус Христос — вот наш путь, наша жизнь и истина; можно ли отрекаться от Того, благодаря Кому мы существуем? Делать это могут лишь враги наши. Всем известно, что Иисус не испугался лютой смерти и не пожалел живота Своего. Так возлюбите же Господа нашего и Спасителя, милостивого к предкам нашим и к нам, правящим вместе с Ним и от имени Его и стремящимся отмстить за оскорбление, Ему нанесенное.
Тамплиеры, отрекаясь от Христа и церковных таинств, заставляя неофитов плевать на крест и попирать его ногами, целуя друг друга в непотребные места и поклоняясь идолам, а не Богу, как раз и являются Его наипервейшими обидчиками, утверждая, что их лживый Устав позволяет им совершать противоестественные поступеи, делать то, что даже «дикие звери делать отказываются». Все их преступления стали известны по всему королевству, а также в заморских странах благодаря признаниям их же вожаков. В итоге король предлагал в ближайшем будущем лично встретиться с папой, чтобы обсудить, как искоренить подобную ересь. А потому городам было велено через три недели после Пасхи выделить от имени своих общин по два человека в помощь королю26.Были также приложены некоторые административные усилия, чтобы преодолеть сопротивление подданных, не слишком жаждавших очередного собрания Генеральных штатов. Бальи было поручено как можно быстрее устранить все беспорядки; им также было дано разрешение разослать дополнительные приглашения, скрепляя их печатью бальяжа, если выданных королевской канцелярией документов окажется недостаточно. Любая проволочка рассматривалась как неповиновение королевскому приказу27. Бальи, видимо, с готовностью откликнулись на этот призыв; бальи Амьена и Макона, например, распространили все необходимые документы уже к 7-8 апреля28.Королевская администрация постаралась созвать на заседание Генеральных штатов как можно больше участников. Исследования показывают, что даже на местах активность по выдвижению депутатов была очень высока — король ожидал посланцев даже из самых маленьких городов, точнее, «изо всех, где имелись рынки и происходили ярмарки»29. В бальяже Труа, например, подобных мест было шесть, включая общины таких городков, как Эрви, который, хотя и получил еще в 1199 г. право участвовать в выборах, не имел ни своего мэра, ни городского совета, а управлял им прево, которого назначал граф Шампани. Вряд ли можно рассматривать Эрви как сколько-нибудь значительный город графства, не говоря уж обо всем королевстве. Тем не менее, 4 апреля бальи Труа послал управляющему округом прево Пьеру Вериозу копию королевского указа, чтобы его прочитали перед собранием жителей города. Затем прево надлежало подготовить выборы депутатов на заседание Генеральных штатов. Рвение и законопослушность этих королевских чиновников были лучшим средством избежать упреков короля и избавить себя от любых недоразумений. Пьер Вериоз отлично справился с заданием, и 28 апреля на собрании жителей Эрви были избраны два депутата для поездки в Тур на ассамблею30.Как и прочие депутаты от городов — их было более семисот31, — эти два жителя Эрви в срок явились на ассамблею, ибо города восприняли приказ короля с величайшей готовностью. Небольшой городок на Луаре — Жьен — избрал двоих депутатов Этьена Картье и Жана Галебрена голосами сорока выборщиков, составлявших наиболее грамотную часть населения. Этих людей избрали,
чтобы ехать в Тур или куда будет угодно господину нашему королю, дабы слушать и принимать как должное веления господина нашего короля и его досточтимого Совета касательно помилования или наказания тамплиеров, а также всего, что достойно внимания господина нашего короля и его досточтимого Совета, как гласит изданный ими указ, а также исполнить свой долг, как то подобает законопослушным избранникам народа. Для этого выборщики наделили их «полной властью и специальным мандатом», предложив свою собственность в качестве гарантии, что жители города исполнят волю своих депутатов или даже одного из них 32.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52