африканская земля не могла стать им родной. Глухая тоска по русскому и русским то тихо, то громче нудела в душе. Петерсон не мог идти в счет, он уже перестал быть русским. И вдруг – на вот тебе… Из России, в бурском воинском строю… Эти люди сразу стали ему ближе ближнего, на сердце накатилось что-то светлое и теплое, глаза Петра влажно блестели.– Ну-с, дорогой земляк, пригубим по обычаю… Это спиртик. Хотите – разбавляйте, хотите – так. Всякие там ваши виски-бренди я не признаю. Спирт – питье чистое, медицинское. За встречу, дорогой земляк, за нашу Русь, за победу славных буров!Он выпил не крякнув, подышал открытым ртом и, закусывая, снова принялся частить:– Ах, какие они воины! Бесстрашны, ловки, несломимы. С удовольствием наблюдаю это крестьянское воинство. Есть у буров что-то сродни нашему солдату. Спокойная отвага и лихость. А меткость!..– Вам повезло, Петр Никитич, что вы застали доктора здесь, – с улыбкой сказала Елена Петровна. – Он сутками пропадает на передовых линиях, в цепях стрелков. Там и помощь оказывает, там и спит, и питается.– Вы представляете, – перебил ее Давыдов, – эти «насадители цивилизации» начали бить в буров разрывными пулями дум-дум! Бесчестное оружие, так нельзя!Петр кивнул: он уже знал об этом. Давыдов круто сменил тон:– Ну-с, давайте еще по маленькой, и мы начнем мучить вас расспросами.– По справедливости-то полагалось бы мне задавать вам вопросы, – усмехнулся Петр.– А мы по очереди, по очереди. Ну-с…– Пи-итер! – К ним бежал Каамо.Давыдов забавно хлопнул себя по ляжкам:– «Питер»! Ну чистый бур, а? И приятель у него чернокожий. Ну дела-а…Подбежал Каамо; услышав русскую речь, он догадался, с кем его друг. Каамо неловко поклонился, добрая смущенная улыбка осветила лицо, он сказал:– Очень жалко, Питер, только тебя зовет коммандант-генерал.– Вызывает главнокомандующий? – понял Давыдов.– Да, Иван Николаевич. Надо идти… Я, как освобожусь, забегу к вам. Вместе вот с ним. – Он кивнул на дружка.– Обязательно, дорогой, обязательно…
Питер Якоб Жубер, невысокий крепкий старик с длинной, почти седой бородой, сидел с генералами Бота и Мейером за грубо сколоченным столом возле палатки. Разговор поддерживала в основном его жена, суровая худая особа в очках, Жубер лишь изредка вставлял слово, два. Его заботило письмо, полученное с нарочным от президента.Крюгер уже не в первый раз и настойчиво рекомендовал незамедлительный штурм Ледисмита. В конце письма он сдержанно, но недвусмысленно высказывал неудовольствие по поводу того, что главнокомандующий поручил заведование телеграфом двум молодым служащим-англичанам, доверив им секретные шифры.О Крюгере Жубер думал с неприязнью. Его всегда раздражали фанатичное стремление президента к полной независимости буров, приверженность к старым, патриархальным порядкам, желание способствовать развитию лишь земледелия, а не промышленности. Сам Жубер будущее страны видел в расцвете капитализма и не считал зазорным для себя иметь дело с воротилами Горной палаты, объединявшей английских владельцев рудников и заводов. Конечно, всегда он соблюдал необходимую осторожность, для этого у него был достаточный житейский и государственный опыт!Фермер из рода французских гугенотов, Жубер рано порвал с землей, отдавшись политической деятельности. В сорок лет он уже стал членом бурского парламента – фольксраада, во время войны с англичанами в 1880 году был назначен главнокомандующим Трансваальской армии, а три года назад стал вице-президентом республики. Его поддерживали влиятельные, хотя и немногочисленные круги бурских промышленников. Однако явное большинство шло за Крюгером, и поэтому Жубер никогда своих взглядов открыто не высказывал. Он лавировал.Сегодня предстояло принять важное решение относительно Ледисмита.Жубер поморщился: опять заболела печень, давний его недруг.– Вот и мои бравые разведчики, – сказал Луис Бота, поднимаясь. В отличие от других бурских военачальников, не сменивших своей мирной одежды, он был в военном френче с легкими матерчатыми погонами.К ним подходили Терон, с ним два бура и молодой негр. Жубер встал, одернул на себе сюртук.– Этот черный – тоже солдат или слуга? – спросил он.– Солдат, и отличный. Кстати, грамотен.– От негров грамотности вовсе не требуется, – сухо обронила супруга командующего.Эта энергичная и властная женщина всюду совала свой нос. Жубер доверял ей многие важные дела, и она, пусть на свой лад, справлялась с ними не хуже иных генералов.Терон, подойдя, представил командующему Ковалева и Коуперса; Каамо он не помянул. Сказал:– Доложите, Питер, результаты господину Жуберу.Петр коротко рассказал, что двое суток они с Коуперсом вели наблюдение за передовыми позициями англичан у Ледисмита, а Каамо, рискуя жизнью, пробрался в город и выудил там ценные сведения. В Ледисмите запустение и болезни. Большинство лошадей временно вышло из строя: по неизвестной причине у них опухают ноги. Артиллерия в основном – мелких калибров. Англичане лелеют надежду прорваться на юго-запад, считая, что там бурам их не удержать. Кроме того, надеются на выручку Буллера.– Откуда и какие у них сведения о Буллере?Петр чуть шагнул в сторону, открывая Каамо. Юноша выступил вперед:– Это я слышал, господин командующий, от английских солдат. Я ночью выбрался из города и долго лежал у траншеи. Солдаты не спали, они говорили, я лежал в траве и слушал. Они говорили: Буллер уже у Тугелы, Буллер придет и спасет их.Жубер бросил на Каамо быстрый острый взгляд.– Значит, они все-таки поддерживают связь с генералом Буллером, – задумчиво сказал он и многозначительно прищурился на Луиса Бота. – Ну что же, сведения ценные. Спасибо… Вы сможете, – повернулся он к Петру, – нанести результаты наблюдений – расположение траншей, орудий – на карту?– Мы их уже нанесли.– Очень хорошо, передайте моему заместителю.Лука Мейер склонился к Жуберу и тихо сказал ему что-то. Командующий изучающе посмотрел на Петра.– Генерал Мейер, – сказал он, – очень похвально отзывается о вас, Кофальоф. Вы действуете с офицерским умением и находчивостью. Поздравляю вас с чином ассистент-фельдкорнета.– Благодарю, господин коммандаит-генерал! – вытянулся Петр.Жубер опустил веки, гася насмешливый огонек в глазах. Он был доволен этим своим ходом. Жуберу не нравился «выскочка» Терон. Слишком уж инициативен. Однако объективно он заслуживал похвалы. Поощрение одного из его подчиненных – это и похвала Терону, и одновременно его унижение: сам адвокат еще не имел никакого воинского звания… Боль в печени затухала.– Пока вы можете быть свободны, – благосклонно сказал командующий и повернулся к группе коммандантов и генералов, подходивших к палатке.Терон, видимо, понял Жубера.– Ну, Питер, – весело сказал он, отойдя, – теперь можешь командовать мной.– А мы сами, без начальства, присвоим вам чин комманданта, – отшутился Петр. Потом сказал: – Я вспомнил, с Жубером мы встречались. Он-то, конечно, этого не знает. Я видел его в Йоганнесбурге, он приезжал к какому-то английскому дельцу.– Ну-ну, Питер, – укоризненно покачал головой Терон, – то было мирное время. Кто из нас тогда не имел дела с англичанами?..Закончив дела в штабе и передав карту заместителю главнокомандующего генералу Бургеру, Петр прихватил с собой Каамо и поспешил к лазарету.– Опоздали, – сказала Елена Петровна. – Доктор опять умчался на передовую. Там была перестрелка, появились раненые, они не уходят с поля боя, Иван Николаевич обрадовался: повод поработать под пулями.Петр засмеялся и озорно взъерошил бородку:– Ну, раз он так любит это, мы с ним еще встретимся! ОНИ НЕ ПРОЙДУТ 1
Полковник Ермолов, русский военный агент В данном случае – официальный военный представитель, атташе. В книге использованы донесения Ермолова из Лондона и Миллера – из Брюсселя и Гааги с 13 августа 1899 года по 19 декабря 1901 года.
в Лондоне, как обычно, появился в военном клубе перед завтраком. Сбросив шинель на руки почтенного швейцара, он прошел в холл и присел у камина. Клуб этот был излюбленным местом чиновников военного министерства, среди которых Ермолову удалось завести множество знакомств, и полковник нередко пользовался приятельской болтовней, чтобы выведать что-нибудь новенькое для своих донесений управляющему делами военно-ученого комитета Главного штаба российской армии.Газеты взахлеб сообщали о двух неудачных штурмах Ледисмита, однако о потерях буров молчали, и была в статьях вместе с искусственно подогреваемой радостью какая-то растерянность и мрачная недосказанность. Вытянув руки к огню, наслаждаясь теплом, Ермолов неторопко размышлял о ходе операций в Южной Африке. Все больше неудачи англичан напоминали ему промахи хвастливых американцев в недавней войне с испанцами, когда он был русским атташе при американской экспедиционной армии.Мэфекинг и Кимберли заперты, кажется, основательно. Буры грозятся, что, когда Сесиль Родс, руководящий обороной алмазного города, попадет в их руки, они посадят его в клетку и будут на потеху возить по всему Трансваалю. Попытки англичан прорваться на выручку пока ничего не дают. Генерал Метуэн в бою под Магерсфонтейном на Моддере, к югу от Кимберли, потерял почти тысячу солдат. А генерал Гетакр наступая в горах Стормберга с двумя тысячами, напоролся на буров и едва унес ноги, только пленными оставив шестьсот семьдесят пять человек. А буров-то было всего восемьсот.Но все же странную стратегию избрали эти фермеры, столь успешно взявшиеся за оружие. Недаром одна из газет писала, что «буры действуют хорошо, но не решительно хорошо». Зачем им держать почти в бездействии такие крупные силы под Ледисмитом, когда там достаточно небольшого заслона, а наступать надо на юге! Там их сразу поддержат голландцы, живущие в Капской колонии. Тем паче, и среди негров у англичан начинаются, говорят, волнения… А так тянуть – буры дождутся лишь прибытия новых британских контингентов. И без того число войск англичан уже перевалило за сто тысяч, а всё идут подкрепления – из Англии, Египта, Австралии, Индии. Впрочем, из Индии-то много не возьмут: боятся русского удара с севера.«А в общем, все складывается хорошо, – подытожил Ермолов. – Англия не может сломить буров и переживает лишь бедствия и унижения. Ее себялюбивая и алчная политика национального эгоизма становится саморазрушительной…»– Добрый день, полковник! Вы решили сегодня обойтись без завтрака?Ермолов оглянулся; перед ним стоял розовощекий кругленький майор Соутерн.– Здравствуйте, дорогой. Задумался что-то.– Витаете мыслями, наверное, в Африке?– Конечно, майор. Сейчас, по-моему, мыслями все там. В газетах приятные новости: штурм Ледисмита оказался безуспешным.Соутерн поморщился:– Наши газеты… Гораздо важнее, что так позорно провалились Метуэн и Гетакр. – Голос майора стал жалобным. – Очень неприятно! Впрочем, может быть, в ближайшие дни удастся загладить это впечатление.– Повторить атаки? – улыбнулся Ермолов.– Нет, что вы, наши там еще не оправились… Другое. Буллеру, командующему в Африке, телеграфом отдан приказ начать наступление на Тугеле, у Колензо. Он, как я понимаю, против поспешной атаки, ждет новых транспортов с войсками, но у нас в министерстве да, кажется, и в кабинете считают это совершенно необходимым. Ему приказано атаковать четырнадцатого, в пятницу.– Будем надеяться на успех, – сказал Ермолов.– Надо надеяться!Они сели за стол. Аппетитно уписывая ростбиф, Соутерн сказал:– Все-таки мы в ужасной стратегической путанице.Ермолова всегда чуть смешило это несоответствие у Соутерна: детская розовощекость, неистребимая тяга к физиологическим удовольствиям – и трагически-жалостливые интонации в речи.«Дохвастались! – злорадно подумал полковник. – Я с самого начала считал, что, разделив корпус Буллера на три группы – Метуэна, Гетакра и Буллера, – вы делаете глупость, милейшие». Так он подумал. А сказал иное:– Все образуется, майор. Уайту удастся вырваться из Ледисмита.– Это просто необходимо! Одна надежда – прорваться конницей на юго-запад.– Ну, а пехота? Артиллерия?– Им не выйти. А сидеть там – значит погибнуть всем. В городе повальные болезни. Гарнизон на половинных рационах. Наши друзья американцы подсунули нам громадную партию мясных консервов, оставшихся у них от прошлогодней кампании. Все пришлось выкинуть: протухли.– Знаю, знаю эти консервы, – покивал Ермолов: ими пичкали американских солдат еще в прошлом году на Кубе. – А что, может быть, действительно Буллеру стоило повременить с атакой? Ведь новые подкрепления – на подходе к Дурбану.– Но и без того у него сейчас двадцать три тысячи человек. А подкрепления… Вы ведь знаете, что пятую дивизию в Индии посадили на транспорты-тихоходы. Им до Африки ползти да ползти…За кофе к ним подсел генерал Берсфорд. Он был несколько грубоват, этот старый вояка, зато неглуп и не лишен юмора. Ермолов любил играть с ним в бридж.Берсфорд скосил водянистые, чуть навыкате глаза в сторону майора:– Что, полковник, наш милейший Соутерн, наверное, успел поплакать в ваш мундир?– О, что вы, генерал. Майор настроен воинственно. Хотя и не без доли здорового английского скептицизма.– Ну, ему-то что, а вот некоторым нашим деятелям… – Берсфорд хохотнул. – Увы, Сесилю Родсу, кажется, клетки не избежать. Как вы считаете, полковник?– Я считаю, что ваш новый главнокомандующий Буллер разберется в этом лучше меня, – улыбнулся Ермолов.– Да? – насмешливо поднял бровь генерал. – А я полагаю, что Буллеру скоро придется сдать свои новенькие полномочия другому. (Ермолов насторожился.) Но это только я так полагаю. А достоверно, дорогой полковник, пока ничего не известно…
2
Взяв разгон в ущельях Драконовых гор, Тугела весело мчалась по Наталю с запада на восток и, перерезав железнодорожную линию на Дурбан южнее Ледисмита, беззаботно несла свои быстрые воды в Индийский океан. Ее и оседлали войска Луиса Бота, почти всюду выдвинувшись на правый, южный берег. Железнодорожный мост они разрушили, навели временные переправы и хозяйничали по всему верхнему и среднему течению реки.Ближайшим английским пунктом был небольшой городок Колензо, разбросавший свои пестрые постройки вдоль железной дороги милях в трех на юг от Тугелы. Отсюда генерал Буллер и должен был начать свое наступление, чтобы прорваться к осажденному Ледисмиту.Английский главнокомандующий был недоволен приказом сверху. И без того, считал он, его войска необоснованно ослабили, разделив на три группы; сейчас, разрозненные, они терпели поражения: Метуэн – на западе, у Моддера, Гетакр – в Стормберге, на северо-востоке Капской колонии. Самому Буллеру с его двадцатью тремя тысячами войска теперь предстояло сломить буров на Тугеле. Он рассчитывал подождать новых подкреплений – министерство с его мнением не посчиталось.Буллер решил использовать 14 декабря почти все свои войска разом. В ночь с четверга на пятницу исходные позиции для атаки заняли: 2-я, 4-я, 5-я бригады и часть 6-й, два кавалерийских полка, морская бригада с шестью тяжелыми и двумя легкими скорострельными орудиями, пять батарей пехотной артиллерии, команды саперных и понтонных инженеров. В резерве оставались лишь две батареи, часть 6-й бригады, немного кавалерии и колониальные части.Рассвет застал Дмитрия Бороздина в его окопчике, прикрытом с фронта двумя мешками с песком. Дмитрий, сидя на корточках, курил и привычно разгонял дым рукой. Ночью он вздремнул и сейчас был бодр, только хотелось есть. Поглядывая в высокое безоблачное небо, он думал о том, что вот придет смена и он отправится к реке, в лагерь, повидаться с Беллой, поест, взглянет на своих коней. У Гнедка одна подкова почти совсем стерлась, надо сказать кузнецу.– Ну-ка, подвинься, воин, я тоже хочу в твою норку. – Белла стояла у края окопа и улыбалась, по-утреннему свежая и милая.– Ты зачем? – удивился Дмитрий, привставая.– Смена тебе еще не скоро, а ты же, я знаю, мечтаешь о куске горячего мяса. – Она проворно доставала из холщового мешка миску с варевом, хлеб, баклагу с кофе. – И потом – разве жена не может соскучиться по мужу? – Белла прильнула щекой к его густо заросшему лицу.Неуклюже и нежно Дмитрий обнял ее.– Ох ты, заботушка моя!..Он ел, а она, любуясь им, болтала, рассказывала о всяких лагерных новостях. С западного фронта к генералу Бота приехал французский полковник Вильбуа де Морейль. Он там командовал европейским легионом, теперь сдал его какому-то русскому («Фамилия-то у русского как?» – «Не запомнила»), а сам вот явился сюда, здесь воевать, видно, хочет. Отец видел его – бравый полковник. А еще приезжал Питер, на минутку, и опять уехал; они со своим Тероном собирались в тыл к англичанам. Ганс, слуга и коновод Дика, наново подковал Гнедка. Что еще?.. А больше ничего нового нет…Вдруг ухнули вдали пушки, с визгом прошли над головами снаряды и разорвались где-то у реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Питер Якоб Жубер, невысокий крепкий старик с длинной, почти седой бородой, сидел с генералами Бота и Мейером за грубо сколоченным столом возле палатки. Разговор поддерживала в основном его жена, суровая худая особа в очках, Жубер лишь изредка вставлял слово, два. Его заботило письмо, полученное с нарочным от президента.Крюгер уже не в первый раз и настойчиво рекомендовал незамедлительный штурм Ледисмита. В конце письма он сдержанно, но недвусмысленно высказывал неудовольствие по поводу того, что главнокомандующий поручил заведование телеграфом двум молодым служащим-англичанам, доверив им секретные шифры.О Крюгере Жубер думал с неприязнью. Его всегда раздражали фанатичное стремление президента к полной независимости буров, приверженность к старым, патриархальным порядкам, желание способствовать развитию лишь земледелия, а не промышленности. Сам Жубер будущее страны видел в расцвете капитализма и не считал зазорным для себя иметь дело с воротилами Горной палаты, объединявшей английских владельцев рудников и заводов. Конечно, всегда он соблюдал необходимую осторожность, для этого у него был достаточный житейский и государственный опыт!Фермер из рода французских гугенотов, Жубер рано порвал с землей, отдавшись политической деятельности. В сорок лет он уже стал членом бурского парламента – фольксраада, во время войны с англичанами в 1880 году был назначен главнокомандующим Трансваальской армии, а три года назад стал вице-президентом республики. Его поддерживали влиятельные, хотя и немногочисленные круги бурских промышленников. Однако явное большинство шло за Крюгером, и поэтому Жубер никогда своих взглядов открыто не высказывал. Он лавировал.Сегодня предстояло принять важное решение относительно Ледисмита.Жубер поморщился: опять заболела печень, давний его недруг.– Вот и мои бравые разведчики, – сказал Луис Бота, поднимаясь. В отличие от других бурских военачальников, не сменивших своей мирной одежды, он был в военном френче с легкими матерчатыми погонами.К ним подходили Терон, с ним два бура и молодой негр. Жубер встал, одернул на себе сюртук.– Этот черный – тоже солдат или слуга? – спросил он.– Солдат, и отличный. Кстати, грамотен.– От негров грамотности вовсе не требуется, – сухо обронила супруга командующего.Эта энергичная и властная женщина всюду совала свой нос. Жубер доверял ей многие важные дела, и она, пусть на свой лад, справлялась с ними не хуже иных генералов.Терон, подойдя, представил командующему Ковалева и Коуперса; Каамо он не помянул. Сказал:– Доложите, Питер, результаты господину Жуберу.Петр коротко рассказал, что двое суток они с Коуперсом вели наблюдение за передовыми позициями англичан у Ледисмита, а Каамо, рискуя жизнью, пробрался в город и выудил там ценные сведения. В Ледисмите запустение и болезни. Большинство лошадей временно вышло из строя: по неизвестной причине у них опухают ноги. Артиллерия в основном – мелких калибров. Англичане лелеют надежду прорваться на юго-запад, считая, что там бурам их не удержать. Кроме того, надеются на выручку Буллера.– Откуда и какие у них сведения о Буллере?Петр чуть шагнул в сторону, открывая Каамо. Юноша выступил вперед:– Это я слышал, господин командующий, от английских солдат. Я ночью выбрался из города и долго лежал у траншеи. Солдаты не спали, они говорили, я лежал в траве и слушал. Они говорили: Буллер уже у Тугелы, Буллер придет и спасет их.Жубер бросил на Каамо быстрый острый взгляд.– Значит, они все-таки поддерживают связь с генералом Буллером, – задумчиво сказал он и многозначительно прищурился на Луиса Бота. – Ну что же, сведения ценные. Спасибо… Вы сможете, – повернулся он к Петру, – нанести результаты наблюдений – расположение траншей, орудий – на карту?– Мы их уже нанесли.– Очень хорошо, передайте моему заместителю.Лука Мейер склонился к Жуберу и тихо сказал ему что-то. Командующий изучающе посмотрел на Петра.– Генерал Мейер, – сказал он, – очень похвально отзывается о вас, Кофальоф. Вы действуете с офицерским умением и находчивостью. Поздравляю вас с чином ассистент-фельдкорнета.– Благодарю, господин коммандаит-генерал! – вытянулся Петр.Жубер опустил веки, гася насмешливый огонек в глазах. Он был доволен этим своим ходом. Жуберу не нравился «выскочка» Терон. Слишком уж инициативен. Однако объективно он заслуживал похвалы. Поощрение одного из его подчиненных – это и похвала Терону, и одновременно его унижение: сам адвокат еще не имел никакого воинского звания… Боль в печени затухала.– Пока вы можете быть свободны, – благосклонно сказал командующий и повернулся к группе коммандантов и генералов, подходивших к палатке.Терон, видимо, понял Жубера.– Ну, Питер, – весело сказал он, отойдя, – теперь можешь командовать мной.– А мы сами, без начальства, присвоим вам чин комманданта, – отшутился Петр. Потом сказал: – Я вспомнил, с Жубером мы встречались. Он-то, конечно, этого не знает. Я видел его в Йоганнесбурге, он приезжал к какому-то английскому дельцу.– Ну-ну, Питер, – укоризненно покачал головой Терон, – то было мирное время. Кто из нас тогда не имел дела с англичанами?..Закончив дела в штабе и передав карту заместителю главнокомандующего генералу Бургеру, Петр прихватил с собой Каамо и поспешил к лазарету.– Опоздали, – сказала Елена Петровна. – Доктор опять умчался на передовую. Там была перестрелка, появились раненые, они не уходят с поля боя, Иван Николаевич обрадовался: повод поработать под пулями.Петр засмеялся и озорно взъерошил бородку:– Ну, раз он так любит это, мы с ним еще встретимся! ОНИ НЕ ПРОЙДУТ 1
Полковник Ермолов, русский военный агент В данном случае – официальный военный представитель, атташе. В книге использованы донесения Ермолова из Лондона и Миллера – из Брюсселя и Гааги с 13 августа 1899 года по 19 декабря 1901 года.
в Лондоне, как обычно, появился в военном клубе перед завтраком. Сбросив шинель на руки почтенного швейцара, он прошел в холл и присел у камина. Клуб этот был излюбленным местом чиновников военного министерства, среди которых Ермолову удалось завести множество знакомств, и полковник нередко пользовался приятельской болтовней, чтобы выведать что-нибудь новенькое для своих донесений управляющему делами военно-ученого комитета Главного штаба российской армии.Газеты взахлеб сообщали о двух неудачных штурмах Ледисмита, однако о потерях буров молчали, и была в статьях вместе с искусственно подогреваемой радостью какая-то растерянность и мрачная недосказанность. Вытянув руки к огню, наслаждаясь теплом, Ермолов неторопко размышлял о ходе операций в Южной Африке. Все больше неудачи англичан напоминали ему промахи хвастливых американцев в недавней войне с испанцами, когда он был русским атташе при американской экспедиционной армии.Мэфекинг и Кимберли заперты, кажется, основательно. Буры грозятся, что, когда Сесиль Родс, руководящий обороной алмазного города, попадет в их руки, они посадят его в клетку и будут на потеху возить по всему Трансваалю. Попытки англичан прорваться на выручку пока ничего не дают. Генерал Метуэн в бою под Магерсфонтейном на Моддере, к югу от Кимберли, потерял почти тысячу солдат. А генерал Гетакр наступая в горах Стормберга с двумя тысячами, напоролся на буров и едва унес ноги, только пленными оставив шестьсот семьдесят пять человек. А буров-то было всего восемьсот.Но все же странную стратегию избрали эти фермеры, столь успешно взявшиеся за оружие. Недаром одна из газет писала, что «буры действуют хорошо, но не решительно хорошо». Зачем им держать почти в бездействии такие крупные силы под Ледисмитом, когда там достаточно небольшого заслона, а наступать надо на юге! Там их сразу поддержат голландцы, живущие в Капской колонии. Тем паче, и среди негров у англичан начинаются, говорят, волнения… А так тянуть – буры дождутся лишь прибытия новых британских контингентов. И без того число войск англичан уже перевалило за сто тысяч, а всё идут подкрепления – из Англии, Египта, Австралии, Индии. Впрочем, из Индии-то много не возьмут: боятся русского удара с севера.«А в общем, все складывается хорошо, – подытожил Ермолов. – Англия не может сломить буров и переживает лишь бедствия и унижения. Ее себялюбивая и алчная политика национального эгоизма становится саморазрушительной…»– Добрый день, полковник! Вы решили сегодня обойтись без завтрака?Ермолов оглянулся; перед ним стоял розовощекий кругленький майор Соутерн.– Здравствуйте, дорогой. Задумался что-то.– Витаете мыслями, наверное, в Африке?– Конечно, майор. Сейчас, по-моему, мыслями все там. В газетах приятные новости: штурм Ледисмита оказался безуспешным.Соутерн поморщился:– Наши газеты… Гораздо важнее, что так позорно провалились Метуэн и Гетакр. – Голос майора стал жалобным. – Очень неприятно! Впрочем, может быть, в ближайшие дни удастся загладить это впечатление.– Повторить атаки? – улыбнулся Ермолов.– Нет, что вы, наши там еще не оправились… Другое. Буллеру, командующему в Африке, телеграфом отдан приказ начать наступление на Тугеле, у Колензо. Он, как я понимаю, против поспешной атаки, ждет новых транспортов с войсками, но у нас в министерстве да, кажется, и в кабинете считают это совершенно необходимым. Ему приказано атаковать четырнадцатого, в пятницу.– Будем надеяться на успех, – сказал Ермолов.– Надо надеяться!Они сели за стол. Аппетитно уписывая ростбиф, Соутерн сказал:– Все-таки мы в ужасной стратегической путанице.Ермолова всегда чуть смешило это несоответствие у Соутерна: детская розовощекость, неистребимая тяга к физиологическим удовольствиям – и трагически-жалостливые интонации в речи.«Дохвастались! – злорадно подумал полковник. – Я с самого начала считал, что, разделив корпус Буллера на три группы – Метуэна, Гетакра и Буллера, – вы делаете глупость, милейшие». Так он подумал. А сказал иное:– Все образуется, майор. Уайту удастся вырваться из Ледисмита.– Это просто необходимо! Одна надежда – прорваться конницей на юго-запад.– Ну, а пехота? Артиллерия?– Им не выйти. А сидеть там – значит погибнуть всем. В городе повальные болезни. Гарнизон на половинных рационах. Наши друзья американцы подсунули нам громадную партию мясных консервов, оставшихся у них от прошлогодней кампании. Все пришлось выкинуть: протухли.– Знаю, знаю эти консервы, – покивал Ермолов: ими пичкали американских солдат еще в прошлом году на Кубе. – А что, может быть, действительно Буллеру стоило повременить с атакой? Ведь новые подкрепления – на подходе к Дурбану.– Но и без того у него сейчас двадцать три тысячи человек. А подкрепления… Вы ведь знаете, что пятую дивизию в Индии посадили на транспорты-тихоходы. Им до Африки ползти да ползти…За кофе к ним подсел генерал Берсфорд. Он был несколько грубоват, этот старый вояка, зато неглуп и не лишен юмора. Ермолов любил играть с ним в бридж.Берсфорд скосил водянистые, чуть навыкате глаза в сторону майора:– Что, полковник, наш милейший Соутерн, наверное, успел поплакать в ваш мундир?– О, что вы, генерал. Майор настроен воинственно. Хотя и не без доли здорового английского скептицизма.– Ну, ему-то что, а вот некоторым нашим деятелям… – Берсфорд хохотнул. – Увы, Сесилю Родсу, кажется, клетки не избежать. Как вы считаете, полковник?– Я считаю, что ваш новый главнокомандующий Буллер разберется в этом лучше меня, – улыбнулся Ермолов.– Да? – насмешливо поднял бровь генерал. – А я полагаю, что Буллеру скоро придется сдать свои новенькие полномочия другому. (Ермолов насторожился.) Но это только я так полагаю. А достоверно, дорогой полковник, пока ничего не известно…
2
Взяв разгон в ущельях Драконовых гор, Тугела весело мчалась по Наталю с запада на восток и, перерезав железнодорожную линию на Дурбан южнее Ледисмита, беззаботно несла свои быстрые воды в Индийский океан. Ее и оседлали войска Луиса Бота, почти всюду выдвинувшись на правый, южный берег. Железнодорожный мост они разрушили, навели временные переправы и хозяйничали по всему верхнему и среднему течению реки.Ближайшим английским пунктом был небольшой городок Колензо, разбросавший свои пестрые постройки вдоль железной дороги милях в трех на юг от Тугелы. Отсюда генерал Буллер и должен был начать свое наступление, чтобы прорваться к осажденному Ледисмиту.Английский главнокомандующий был недоволен приказом сверху. И без того, считал он, его войска необоснованно ослабили, разделив на три группы; сейчас, разрозненные, они терпели поражения: Метуэн – на западе, у Моддера, Гетакр – в Стормберге, на северо-востоке Капской колонии. Самому Буллеру с его двадцатью тремя тысячами войска теперь предстояло сломить буров на Тугеле. Он рассчитывал подождать новых подкреплений – министерство с его мнением не посчиталось.Буллер решил использовать 14 декабря почти все свои войска разом. В ночь с четверга на пятницу исходные позиции для атаки заняли: 2-я, 4-я, 5-я бригады и часть 6-й, два кавалерийских полка, морская бригада с шестью тяжелыми и двумя легкими скорострельными орудиями, пять батарей пехотной артиллерии, команды саперных и понтонных инженеров. В резерве оставались лишь две батареи, часть 6-й бригады, немного кавалерии и колониальные части.Рассвет застал Дмитрия Бороздина в его окопчике, прикрытом с фронта двумя мешками с песком. Дмитрий, сидя на корточках, курил и привычно разгонял дым рукой. Ночью он вздремнул и сейчас был бодр, только хотелось есть. Поглядывая в высокое безоблачное небо, он думал о том, что вот придет смена и он отправится к реке, в лагерь, повидаться с Беллой, поест, взглянет на своих коней. У Гнедка одна подкова почти совсем стерлась, надо сказать кузнецу.– Ну-ка, подвинься, воин, я тоже хочу в твою норку. – Белла стояла у края окопа и улыбалась, по-утреннему свежая и милая.– Ты зачем? – удивился Дмитрий, привставая.– Смена тебе еще не скоро, а ты же, я знаю, мечтаешь о куске горячего мяса. – Она проворно доставала из холщового мешка миску с варевом, хлеб, баклагу с кофе. – И потом – разве жена не может соскучиться по мужу? – Белла прильнула щекой к его густо заросшему лицу.Неуклюже и нежно Дмитрий обнял ее.– Ох ты, заботушка моя!..Он ел, а она, любуясь им, болтала, рассказывала о всяких лагерных новостях. С западного фронта к генералу Бота приехал французский полковник Вильбуа де Морейль. Он там командовал европейским легионом, теперь сдал его какому-то русскому («Фамилия-то у русского как?» – «Не запомнила»), а сам вот явился сюда, здесь воевать, видно, хочет. Отец видел его – бравый полковник. А еще приезжал Питер, на минутку, и опять уехал; они со своим Тероном собирались в тыл к англичанам. Ганс, слуга и коновод Дика, наново подковал Гнедка. Что еще?.. А больше ничего нового нет…Вдруг ухнули вдали пушки, с визгом прошли над головами снаряды и разорвались где-то у реки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36