Как он там один поет свои песни?– Он Изабеллу научит, будут петь вдвоем.– Изабелла так не сможет, – очень серьезно возразил Каамо и вдруг размечтался совсем по-детски: – Хорошо бы, вдруг здесь появился Дик. И твои книжки привез. Я, боюсь, совсем разучился понимать буквы. Проверь меня, Питер. Ну пожалуйста!Петру не хотелось даже пальцем пошевелить. Все же он перевернулся на живот, расчистил от травы кусочек почвы и начал пальцем чертить буквы.– «А»! – обрадовался Каамо. – Верно, «а»? Значит, еще не забыл… «Е»… Смотри! – Каамо начертил свое имя. – Я правильно написал?Петр ласково поерошил жесткие кудри парня.– Все правильно. Ничего ты не забыл.– Хороший человек Питер, – тихо сказал Мангваэло. – Он научит Каамо читать буквы, Каамо будет великий вождь.– А я других негров научу тоже, – живо откликнулся паренек. – Все негры будут понимать книги белых.– И сами станут писать, – улыбнулся Петр.Каамо взглянул на него ошалело: такое ему в голову еще не приходило – он сможет сам написать книгу?!Какие-то выкрики и громкое ржание послышались за деревьями. На поляну, где был разбит бивак, выехали несколько конных англичан в военной форме, в белых пробковых шлемах. Впереди, на статном вороном коне, сидел могучего вида мордастый сержант с лихими рыжими усами.Каамо вцепился в Питера, больно сжал ему руку.– Ты что?– Усатый… Это он, Питер, это он! – Толстые губы парня побледнели, он дрожал.– Здравствуйте, буры! – зычно выкрикнул сержант и, грузно соскочив с коня, направился к кострам. Солдаты за его спиной не выпускали из рук своих «ли» «Ли» – «ли-метфорд», марка английской боевой винтовки.
.– Англичане?! До чего изнахалились! – Ян встал и не торопясь, разыгрывая непринужденность, направился к фургону, где лежали ружья.Вдруг Мор вскочил и бросился к сержанту:– Чарльз! Какими ветрами?– Якоб? Здорово, дружище! Вот встреча…Они начали тискать друг друга в объятиях. Ян остановился озадаченный. К нему подошел Петр:– Каамо всего трясет. Он утверждает, что именно этот усач застрелил его отца.– Очень может быть, – пожал плечами Ян. – Ведь парнишка из западных бечуанов. Там англичане хозяева.– Как бы он не натворил чего-нибудь.– Все может быть. Надо, чтобы они сматывались отсюда. Идем, – Ян усмехнулся, – познакомимся.Мор представил их Чарльзу Марстону, своему старому приятелю по службе в Капской колонии. Марстон, самодовольный, грубоватый служака, встретил Яна и Петра насмешливо-холодновато. Как истый англичанин, он всех буров считал неотесанным, темным мужичьем. Ян внутри закипал.– Любопытно, Марстон, каким образом вы оказались на Олифант-ривер? Уж не турнули ли вас матабеле?– Сразу видно, Коуперс, что вы не нюхали английского пороха. Если уж наш «Юнион-Джек» Юнион-Джек – фамильярное «английский флаг».
водружен где-либо, там ему реять вечно. Это так же относится к бывшим землям матабеле, как и ко всяким другим.– Ну, на землях-то Трансвааля, положим, реет бурский флаг. – Рубцы шрама на лице Яна побелели. – Вот я и спрашиваю: отчего вы здесь и что вам надо?– Ого! – На всякий случай Марстон настороженно стрельнул глазами по сторонам. – Я вижу, вы не очень-то гостеприимны.Мор понял, что необходимо вмешаться.– Довольно, господа. Что вы петушитесь, Коуперс? Мистер Марстон просто был вынужден объехать опасные места: на реке Крокодиловой сейчас свирепствует чума. А вельд широк, всем хватит простора. И английскому солдату, и нам, и даже… Да, Чарльз, – вспомнил Мор, – ты же не знаешь: Питер Кофальоф, наш друг, из России.– Русский? – Марстон вытаращил глаза на Петра. – Интересно, интересно. Значит, русские целятся уже не на одну Индию, но и присматриваются к Африке?«На свой аршин», – вспомнил Петр поговорку, но «аршин» не переведешь, и Ковалев сказал:– Не у всех ведь такой непомерный аппетит, сержант.– Ну-ну!.. Двое из моих парней, – он кивнул в сторону солдат, – прибыли сюда с границ Афганистана. Видели они ваших малиновоштанников Малиновые замшевые шаровары и белые рубахи входили в форму «туркестанских» солдат русской армии.
. Надо рассказать им – пусть и здесь посмотрят на русского лазутчика. – Марстон захохотал.– Перестань, Чарльз, – уже недовольно сказал Мор. – Мистер Кофальоф прекрасный штейгер, и ему нет никакого дела до политики… Давайте-ка лучше раскупорим бутылку.Марстон сразу подобрел:– Виски никогда не вредит хорошему разговору.– Благодарю. – Ян поднялся. – Мне надо еще осмотреть волов.Петр тоже отказался от компании. Марстон и Мор, хотя и высказали сожаление, в душе, наверное, были только довольны.Лагерь притих. Лишь солдаты гоготали у своего костра: Мор на радостях тряхнул запасами виски. Негры сидели кучками, негромко переговаривались о чем-то. Нигде не было видно Каамо. И Чаки не было. Петр спросил у одного рабочего, у другого – они только разводили руками… Ого, и Мангваэло исчез куда-то, и Секе.Внимательно оглядывая все вокруг, Петр заметил след в траве. Он вел к густым зарослям в стороне от лагеря и упирался в донгу – неглубокий овраг, поросший высокой травой. Нередко донги служат укрытием для львов. На этот раз там скрывались не львы – четыре заговорщика.Они умолкли, как только услышали приближающиеся шаги. Петр оглядел их возбужденные лица, присел рядом, принялся набивать трубку. Негры переглядывались. Мохнатые москиты тучкой висели над ними.– Я все равно убью его, – не выдержав, сказал Каамо. – Я забью его горло землей.И тогда заговорили все разом.– Твоя правда! Смерть! – Чака даже вскочил.– Ты пошлешь их пули в наши головы, – сказал старый Секе.– Если убивать, надо сразу уходить, – вставил Мангваэло.Значит, они очень доверяли Петру. Ведь речь шла о белом. Они брали Петра в сообщники. Он нахмурился. Теперь ответственность за жизнь Марстона – да и не только за одну его! – лежала и на нем. Петр поднял голову – четыре пары глаз выжидающе смотрели на него.– Нет, Каамо, – решительно сказал Петр. – Я не позволю тебе этого. Я хочу, чтобы ты жил.– Я и буду жить, Питер. Умрет усатый. Я подкрадусь к нему незаметно. Мангваэло даст мне стрелы с ядом. Дух моего отца будет радоваться. Я должен это сделать, Питер.– Нет. Не сейчас. Сначала стань мужчиной. И мсти открыто, а не тайком. Тайком – это просто убийство, твой враг даже не будет знать, кто поразил его. Верно?– Он говорит правильно, – кивнул Секе.– Он мой брат, и я не могу назвать его трусом, – сказал Чака. – Открытый бой – это хорошо. Это для воина. Чака пойдет на открытый бой.Теперь вскочил Каамо:– Но он не твой враг, а мой!Секе покачал седеющей головой:– У солдат много ружей, они постреляют много негров.– Солдаты будут стрелять, – важно согласился Мангваэло.– Хорошо, Питер, – с отчаянием сказал Каамо, – пусть будет так, как решишь ты. Только еще раз подумай, очень много подумай.И опять они смотрели на Петра выжидающе и строго. А он не спешил с ответом. Он честно взвешивал все еще и еще. Он поставил себя на место Каамо, на место Чаки, Мангваэло, Секе. Он хотел уважать их, а уважать – значит понимать. И он не ответил, прежде чем не обдумал всего. Наконец он сказал:– Ты не будешь, Каамо, убивать усатого сержанта. И никто не будет. Он у нас в лагере гость, хотя и неприятный. Гостей убивать нельзя. Мы договорились?И все же на сердце у Петра было неспокойно. Будет лучше, если Марстон уберется от греха подальше. Кто знает, что может случиться. Петр решил поговорить с сержантом. Но как ему сказать об опасности, не выдав негров? Посоветоваться с Яном?..Петр медленно побрел к лагерю. Глухая, вязкая тишина опустилась на землю. Сильно пахло цветами и травами. Было душно.Петр так задумался, что чуть не натолкнулся на один из фургонов. Он даже отступил назад и тут услышал голоса Мора и Марстона. Сидя по ту сторону повозки, они за бутылкой виски болтали о своих делах.– Ты это дельно придумал, Якоб, очень дельно, – басил сержант.Мор со смешком ответил что-то.– А когда твой тесть ринется сюда, – продолжал Марстон, – его рудничок под Йоганнесбургом, считай, в твоем кармане. А? Надеюсь, он не получит его обратно.– Еще бы… Только потише, Чарльз. У тебя голосище – армией командовать.– Армией не армией, а батальоном – вполне!.. Давай-ка, старина, плеснем еще – за удачу. Сама она, эта продажная сука, не придет – ее надо вырывать у жизни.Петр тихо пятился. Так вот каков ты, Якоб Мор! Старика Бозе заманить сюда, а самому захватить его рудник? Мор сам и придумал, наверное, всю эту потеху с экспедицией. Теперь-то ясно, почему его не огорчает, что золота здесь так мало.Громко хрустнула под ногой сухая ветка. Петр замер, но тут же, не боясь уже шума, прямиком двинулся к англичанам.– О, Питер! Садитесь к нам.– Налей, налей этому русскому парню, Якоб.Петр сел.– Я по делу, Марстон. Вы думаете ночевать здесь?– А почему бы нет? Мне здесь вполне по душе.Петр все еще прикидывал, как лучше вытурить солдат из лагеря.– Я вам скажу прямо, Марстон: не советовал бы ночевать здесь. Неграм, по-моему, не очень нравится, что вы тут.– Хо-хо! Вы что, думаете, солдаты ее величества станут считаться с тем, что нравится и что не нравится черномазым? Плевали мы на них!– Не советовал бы…– Да ты что за советчик такой? Мне советчики не нужны.«Дурак ты, сержант ее величества! – с неприязнью подумал Петр. – Достаточно одного моего слова – и ты будешь корчиться с отравленной стрелой в боку». Но тут же Петр отмахнулся от этой подленькой мысли. Просто он сказал:– Я о вас же забочусь, Марстон.– Заботься лучше о своей бабушке! – заорал сержант.– Господа… – попытался вставить слово Мор, но этим только подлил масла в огонь.– Я сам позабочусь о себе! – бушевал Марстон. – Мои солдаты позаботятся обо мне! Может, кто-нибудь здесь хочет отведать английских пуль? Мы накормим досыта!И тут раздался яростно-спокойный голос Яна:– Пониже тоном, сержант.Марстон – видать, вояка он все же был искусный – вскочил и, вырвав из кобуры револьвер, мгновенно повернулся к буру. В ту же секунду Петр прыгнул к нему, заломил руку, и, охнув, сержант выпустил револьвер. Солдаты у костра растерялись, двое или трое схватили винтовки, но стояли в нерешительности: пуля – она дура, кто знает, в кого угодит. Повскакивали негры, совсем недалеко мелькнул в зарослях боевой щит зулуса.– Та-ак, – сказал Марстон, беря себя в руки. – Все это очень мило, Якоб.Солдаты уже приближались к ним. Мор разъяренно глянул на Ковалева.– Что вы затеяли, Питер?!Ян поднял с земли револьвер Марстона, крикнул солдатам:– Поворачивайте назад, не то я продырявлю вашего сержанта!– Спокойно, ребята, – обернулся к ним и Марстон. – Я все улажу сам. – Теперь он уже вполне владел собой. Сел, пригладил усы, сказал с усмешкой: – Плесни-ка мне, Якоб, в стаканчик. Горло дерет от этой жарищи… Верните мою игрушку, Коуперс. Обещаю не вынимать ее больше из кобуры. Не хочу портить настроение Мору. А с вами мы когда-нибудь встретимся, тогда – уж не обессудьте – поквитаемся. – Марстон огладил кисть руки, вывернутой Петром. – Вас я тоже запомню, мистер русский… Эй, ребята, седлайте лошадей!
4
Мангваэло, сидя на корточках, неотрывно наблюдал за Петром. Он ждал, когда Питер, отчаявшись, наконец сдастся. Еще несколько негров сидели тут же и посмеивались тихонько, ожидая, чем все это кончится.Петр не сдавался. Уже давно бился он над двумя кусками дерева, пытаясь добыть из них огонь. Устали и горели руки, хотелось пить, но Петр упрямо вращал между ладонями нетолстую сухую палку, упертую в обрубок ствола.Он сам попросил Мангваэло показать ему, как добыть огонь из дерева.– Брось, Питер, – сказал Ян. – Я раза два пытался сделать это, ничего не получается. Тут необходима выдержка неандертальца. И нужны особое умение, сноровка. Поверь, только руки себе попортишь.Однако Петр не отступал. Ян постоял возле него минут пятнадцать и ушел. Разошлось и большинство негров, столпившихся было возле «добывателя огня», остались только самые любопытные и насмешливые.Лишь один из чернокожих не улыбался – Каамо. Не сводя глаз с друга, он, сам того не замечая, повторял его движения, – парню очень хотелось, чтобы его Питер добыл огонь.Прошло полчаса, еще полчаса…Ян издали окликнул:– Питер, готовить бинты для рук?Петр вытер пот с лица о плечо и, весь сжимаясь от боли в ладонях, еще быстрее завертел палку.– Ну, упрям! – покачал головой Коуперс.Вдруг Каамо взвизгнул и тонким, срывающимся голосом закричал:– Огонь! Сейчас будет огонь.Дерево дымилось и тлело. Петр схватил заготовленный заранее пучок сухой травы, торопливо прижал его к раскаленной древесине и начал изо всех сил дуть. Вспрыгнул язычок пламени, трава затрещала, вспыхнула, и негры вскочили и дружно закричали.Мангваэло одобрительно поцокал и сказал:– Терпеливый человек.Подбежал Ян:– Молодчина! Ну-ка, покажи ладони… Ого! Пузыри пошли. Смочим виски?– Не надо виски, – сказал Мангваэло и юркнул в кусты.Через минуту он вернулся с охапкой каких-то листьев и проворно начал натирать ими руки Петра. Ладони саднило и жгло. Жгло так, будто их лизал только что добытый огонь.– Терпи, Питер, – приговаривал негр, – ты терпеливый человек, ты сильный человек…На следующее утро боль отошла, ладони выглядели нормально, только побурели от травы. Рабочие посматривали на Петра с плутоватыми дружескими усмешечками и все его приказания выполняли с особой быстротой и лихостью.– Ты здорово вырос в их глазах, – сказал Ян.Пробы золота были почти прежними. Доли две на пуд, Петр переводил на килограммы – получался лишь золотник с четвертью на тонну. Нет, толку от этого не будет, никакого смысла в добыче. Но на что рассчитывает Мор? Разве ему не ясно, что Петр не станет обманывать Бозе? Может быть, надеется подкупить? Мора устраивает лишь один вариант – чтобы Ковалев подтвердил выгодность разработок на Олифант-ривер. Хотя нет, есть и второй вариант: чтобы Ковалев… вообще ничего не подтверждал, ничего не говорил. Никогда.От этой мысли знобливый холодок охватывал сердце. Надо было что-то делать. Не ждать же пули или стрелы из-за любого дерева. Надо было перехитрить этого мерзавца. Но как? И Петр придумал…Якоб Мор, поужинав, полулежал на циновке возле одного из фургонов, подвалив под голову седло. Он размышлял о чем-то своем, изредка прикладываясь к бутылке.Солнце скатывалось за лес. Светлые снизу листья смоковницы над Мором на фоне неба казались черными. Глухо урчала недалекая река. Тревожно, с металлическим звоном прокричала где-то ржанка. Чуть в стороне пронеслась стая розовых фламинго – в лучах солнца полыхнула алым.Подошел и присел рядом Ковалев.– Хотите стаканчик?– Спасибо, в такую жару лучше всего вода.– Как пробы?– Прежние. Дело дрянь.Мор помолчал. Потом пошел напрямик:– Послушайте, Питер… Оба мы с вами служащие Бозе. Старик изрядно раскошелился на эту экспедицию. Ему будет очень досадно, если она ничего не даст. Такой опытный мастер, как Кофальоф, не сумел найти золото! Плохо, очень плохо. Я думаю, мы сделаем правильно, если чуток завысим результаты разведки. Как вы считаете?Петр поднял на него глаза.– Я отправил Артуру Бозе подробнейший отчет об этих результатах.– Как?!– Очень просто. Сегодня утром Ян Коуперс повез мое письмо на почту в Стелпорт.Мор сел. Глаза его блуждали. Бессильная ярость начинала колотить тело. Наверное, ему очень хотелось выхватить револьвер и всадить все пули в живот, прямо в живот Ковалева. Так ловко и хладнокровно провести его, Якоба Мора!..– Кто вас просил об этом? – Тихий угрожающий голос англичанина сорвался почти на визг. – Какого черта вы тут с Коуперсом распоряжаетесь, как в своем хозяйстве?!Петр бросил на него нарочито ленивый взгляд, сказал спокойно, чуть усмехаясь:– Потише, мистер Мор, не стоит тратить нервы.– Да вы понимаете, что вы наделали?!– Вполне понимаю. Я выбил рудник Бозе из ваших рук.Глаза Мора округлились, потом он прищурил их. Все ясно. Его игра разгадана. Теперь можно было говорить откровенно. Он сказал:– Этого я никогда не прощу вам, Кофальоф. Я отомщу.– Валяйте, – сказал Петр и встал.На поляну въезжал на усталом коне Ян.– Все в порядке, Питер! – крикнул он.Мор бешено пнул бутылку.Наутро он распорядился заканчивать в экспедиции все работы и поворачивать обратно. ГРОЗЕ – БЫТЬ! 1
О тайных планах Мора Петр в своем письме ничего не сообщал. Это походило бы на грязную сплетню. Просто он рассказал о результатах поисков, привел цифры.Бозе встретил их уже подготовленным к вести о неудаче. Он воспринял ее с философской рассудительностью.– Что ж, в нашем деле без риска не обойтись. На этот раз я прогадал, но зато теперь буду знать, что на севере мне делать нечего.Мор был напряжен: он не знал содержания письма Петра, посланного из Стелпорта, и ждал подвоха. На языке вертелись злые слова насчет того, что Ковалеву не надо было поручать разведку, – тогда все могло обернуться по-иному, но высказать их Мор не решался: это было опасно – задевать сейчас Петра, лучше выждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
.– Англичане?! До чего изнахалились! – Ян встал и не торопясь, разыгрывая непринужденность, направился к фургону, где лежали ружья.Вдруг Мор вскочил и бросился к сержанту:– Чарльз! Какими ветрами?– Якоб? Здорово, дружище! Вот встреча…Они начали тискать друг друга в объятиях. Ян остановился озадаченный. К нему подошел Петр:– Каамо всего трясет. Он утверждает, что именно этот усач застрелил его отца.– Очень может быть, – пожал плечами Ян. – Ведь парнишка из западных бечуанов. Там англичане хозяева.– Как бы он не натворил чего-нибудь.– Все может быть. Надо, чтобы они сматывались отсюда. Идем, – Ян усмехнулся, – познакомимся.Мор представил их Чарльзу Марстону, своему старому приятелю по службе в Капской колонии. Марстон, самодовольный, грубоватый служака, встретил Яна и Петра насмешливо-холодновато. Как истый англичанин, он всех буров считал неотесанным, темным мужичьем. Ян внутри закипал.– Любопытно, Марстон, каким образом вы оказались на Олифант-ривер? Уж не турнули ли вас матабеле?– Сразу видно, Коуперс, что вы не нюхали английского пороха. Если уж наш «Юнион-Джек» Юнион-Джек – фамильярное «английский флаг».
водружен где-либо, там ему реять вечно. Это так же относится к бывшим землям матабеле, как и ко всяким другим.– Ну, на землях-то Трансвааля, положим, реет бурский флаг. – Рубцы шрама на лице Яна побелели. – Вот я и спрашиваю: отчего вы здесь и что вам надо?– Ого! – На всякий случай Марстон настороженно стрельнул глазами по сторонам. – Я вижу, вы не очень-то гостеприимны.Мор понял, что необходимо вмешаться.– Довольно, господа. Что вы петушитесь, Коуперс? Мистер Марстон просто был вынужден объехать опасные места: на реке Крокодиловой сейчас свирепствует чума. А вельд широк, всем хватит простора. И английскому солдату, и нам, и даже… Да, Чарльз, – вспомнил Мор, – ты же не знаешь: Питер Кофальоф, наш друг, из России.– Русский? – Марстон вытаращил глаза на Петра. – Интересно, интересно. Значит, русские целятся уже не на одну Индию, но и присматриваются к Африке?«На свой аршин», – вспомнил Петр поговорку, но «аршин» не переведешь, и Ковалев сказал:– Не у всех ведь такой непомерный аппетит, сержант.– Ну-ну!.. Двое из моих парней, – он кивнул в сторону солдат, – прибыли сюда с границ Афганистана. Видели они ваших малиновоштанников Малиновые замшевые шаровары и белые рубахи входили в форму «туркестанских» солдат русской армии.
. Надо рассказать им – пусть и здесь посмотрят на русского лазутчика. – Марстон захохотал.– Перестань, Чарльз, – уже недовольно сказал Мор. – Мистер Кофальоф прекрасный штейгер, и ему нет никакого дела до политики… Давайте-ка лучше раскупорим бутылку.Марстон сразу подобрел:– Виски никогда не вредит хорошему разговору.– Благодарю. – Ян поднялся. – Мне надо еще осмотреть волов.Петр тоже отказался от компании. Марстон и Мор, хотя и высказали сожаление, в душе, наверное, были только довольны.Лагерь притих. Лишь солдаты гоготали у своего костра: Мор на радостях тряхнул запасами виски. Негры сидели кучками, негромко переговаривались о чем-то. Нигде не было видно Каамо. И Чаки не было. Петр спросил у одного рабочего, у другого – они только разводили руками… Ого, и Мангваэло исчез куда-то, и Секе.Внимательно оглядывая все вокруг, Петр заметил след в траве. Он вел к густым зарослям в стороне от лагеря и упирался в донгу – неглубокий овраг, поросший высокой травой. Нередко донги служат укрытием для львов. На этот раз там скрывались не львы – четыре заговорщика.Они умолкли, как только услышали приближающиеся шаги. Петр оглядел их возбужденные лица, присел рядом, принялся набивать трубку. Негры переглядывались. Мохнатые москиты тучкой висели над ними.– Я все равно убью его, – не выдержав, сказал Каамо. – Я забью его горло землей.И тогда заговорили все разом.– Твоя правда! Смерть! – Чака даже вскочил.– Ты пошлешь их пули в наши головы, – сказал старый Секе.– Если убивать, надо сразу уходить, – вставил Мангваэло.Значит, они очень доверяли Петру. Ведь речь шла о белом. Они брали Петра в сообщники. Он нахмурился. Теперь ответственность за жизнь Марстона – да и не только за одну его! – лежала и на нем. Петр поднял голову – четыре пары глаз выжидающе смотрели на него.– Нет, Каамо, – решительно сказал Петр. – Я не позволю тебе этого. Я хочу, чтобы ты жил.– Я и буду жить, Питер. Умрет усатый. Я подкрадусь к нему незаметно. Мангваэло даст мне стрелы с ядом. Дух моего отца будет радоваться. Я должен это сделать, Питер.– Нет. Не сейчас. Сначала стань мужчиной. И мсти открыто, а не тайком. Тайком – это просто убийство, твой враг даже не будет знать, кто поразил его. Верно?– Он говорит правильно, – кивнул Секе.– Он мой брат, и я не могу назвать его трусом, – сказал Чака. – Открытый бой – это хорошо. Это для воина. Чака пойдет на открытый бой.Теперь вскочил Каамо:– Но он не твой враг, а мой!Секе покачал седеющей головой:– У солдат много ружей, они постреляют много негров.– Солдаты будут стрелять, – важно согласился Мангваэло.– Хорошо, Питер, – с отчаянием сказал Каамо, – пусть будет так, как решишь ты. Только еще раз подумай, очень много подумай.И опять они смотрели на Петра выжидающе и строго. А он не спешил с ответом. Он честно взвешивал все еще и еще. Он поставил себя на место Каамо, на место Чаки, Мангваэло, Секе. Он хотел уважать их, а уважать – значит понимать. И он не ответил, прежде чем не обдумал всего. Наконец он сказал:– Ты не будешь, Каамо, убивать усатого сержанта. И никто не будет. Он у нас в лагере гость, хотя и неприятный. Гостей убивать нельзя. Мы договорились?И все же на сердце у Петра было неспокойно. Будет лучше, если Марстон уберется от греха подальше. Кто знает, что может случиться. Петр решил поговорить с сержантом. Но как ему сказать об опасности, не выдав негров? Посоветоваться с Яном?..Петр медленно побрел к лагерю. Глухая, вязкая тишина опустилась на землю. Сильно пахло цветами и травами. Было душно.Петр так задумался, что чуть не натолкнулся на один из фургонов. Он даже отступил назад и тут услышал голоса Мора и Марстона. Сидя по ту сторону повозки, они за бутылкой виски болтали о своих делах.– Ты это дельно придумал, Якоб, очень дельно, – басил сержант.Мор со смешком ответил что-то.– А когда твой тесть ринется сюда, – продолжал Марстон, – его рудничок под Йоганнесбургом, считай, в твоем кармане. А? Надеюсь, он не получит его обратно.– Еще бы… Только потише, Чарльз. У тебя голосище – армией командовать.– Армией не армией, а батальоном – вполне!.. Давай-ка, старина, плеснем еще – за удачу. Сама она, эта продажная сука, не придет – ее надо вырывать у жизни.Петр тихо пятился. Так вот каков ты, Якоб Мор! Старика Бозе заманить сюда, а самому захватить его рудник? Мор сам и придумал, наверное, всю эту потеху с экспедицией. Теперь-то ясно, почему его не огорчает, что золота здесь так мало.Громко хрустнула под ногой сухая ветка. Петр замер, но тут же, не боясь уже шума, прямиком двинулся к англичанам.– О, Питер! Садитесь к нам.– Налей, налей этому русскому парню, Якоб.Петр сел.– Я по делу, Марстон. Вы думаете ночевать здесь?– А почему бы нет? Мне здесь вполне по душе.Петр все еще прикидывал, как лучше вытурить солдат из лагеря.– Я вам скажу прямо, Марстон: не советовал бы ночевать здесь. Неграм, по-моему, не очень нравится, что вы тут.– Хо-хо! Вы что, думаете, солдаты ее величества станут считаться с тем, что нравится и что не нравится черномазым? Плевали мы на них!– Не советовал бы…– Да ты что за советчик такой? Мне советчики не нужны.«Дурак ты, сержант ее величества! – с неприязнью подумал Петр. – Достаточно одного моего слова – и ты будешь корчиться с отравленной стрелой в боку». Но тут же Петр отмахнулся от этой подленькой мысли. Просто он сказал:– Я о вас же забочусь, Марстон.– Заботься лучше о своей бабушке! – заорал сержант.– Господа… – попытался вставить слово Мор, но этим только подлил масла в огонь.– Я сам позабочусь о себе! – бушевал Марстон. – Мои солдаты позаботятся обо мне! Может, кто-нибудь здесь хочет отведать английских пуль? Мы накормим досыта!И тут раздался яростно-спокойный голос Яна:– Пониже тоном, сержант.Марстон – видать, вояка он все же был искусный – вскочил и, вырвав из кобуры револьвер, мгновенно повернулся к буру. В ту же секунду Петр прыгнул к нему, заломил руку, и, охнув, сержант выпустил револьвер. Солдаты у костра растерялись, двое или трое схватили винтовки, но стояли в нерешительности: пуля – она дура, кто знает, в кого угодит. Повскакивали негры, совсем недалеко мелькнул в зарослях боевой щит зулуса.– Та-ак, – сказал Марстон, беря себя в руки. – Все это очень мило, Якоб.Солдаты уже приближались к ним. Мор разъяренно глянул на Ковалева.– Что вы затеяли, Питер?!Ян поднял с земли револьвер Марстона, крикнул солдатам:– Поворачивайте назад, не то я продырявлю вашего сержанта!– Спокойно, ребята, – обернулся к ним и Марстон. – Я все улажу сам. – Теперь он уже вполне владел собой. Сел, пригладил усы, сказал с усмешкой: – Плесни-ка мне, Якоб, в стаканчик. Горло дерет от этой жарищи… Верните мою игрушку, Коуперс. Обещаю не вынимать ее больше из кобуры. Не хочу портить настроение Мору. А с вами мы когда-нибудь встретимся, тогда – уж не обессудьте – поквитаемся. – Марстон огладил кисть руки, вывернутой Петром. – Вас я тоже запомню, мистер русский… Эй, ребята, седлайте лошадей!
4
Мангваэло, сидя на корточках, неотрывно наблюдал за Петром. Он ждал, когда Питер, отчаявшись, наконец сдастся. Еще несколько негров сидели тут же и посмеивались тихонько, ожидая, чем все это кончится.Петр не сдавался. Уже давно бился он над двумя кусками дерева, пытаясь добыть из них огонь. Устали и горели руки, хотелось пить, но Петр упрямо вращал между ладонями нетолстую сухую палку, упертую в обрубок ствола.Он сам попросил Мангваэло показать ему, как добыть огонь из дерева.– Брось, Питер, – сказал Ян. – Я раза два пытался сделать это, ничего не получается. Тут необходима выдержка неандертальца. И нужны особое умение, сноровка. Поверь, только руки себе попортишь.Однако Петр не отступал. Ян постоял возле него минут пятнадцать и ушел. Разошлось и большинство негров, столпившихся было возле «добывателя огня», остались только самые любопытные и насмешливые.Лишь один из чернокожих не улыбался – Каамо. Не сводя глаз с друга, он, сам того не замечая, повторял его движения, – парню очень хотелось, чтобы его Питер добыл огонь.Прошло полчаса, еще полчаса…Ян издали окликнул:– Питер, готовить бинты для рук?Петр вытер пот с лица о плечо и, весь сжимаясь от боли в ладонях, еще быстрее завертел палку.– Ну, упрям! – покачал головой Коуперс.Вдруг Каамо взвизгнул и тонким, срывающимся голосом закричал:– Огонь! Сейчас будет огонь.Дерево дымилось и тлело. Петр схватил заготовленный заранее пучок сухой травы, торопливо прижал его к раскаленной древесине и начал изо всех сил дуть. Вспрыгнул язычок пламени, трава затрещала, вспыхнула, и негры вскочили и дружно закричали.Мангваэло одобрительно поцокал и сказал:– Терпеливый человек.Подбежал Ян:– Молодчина! Ну-ка, покажи ладони… Ого! Пузыри пошли. Смочим виски?– Не надо виски, – сказал Мангваэло и юркнул в кусты.Через минуту он вернулся с охапкой каких-то листьев и проворно начал натирать ими руки Петра. Ладони саднило и жгло. Жгло так, будто их лизал только что добытый огонь.– Терпи, Питер, – приговаривал негр, – ты терпеливый человек, ты сильный человек…На следующее утро боль отошла, ладони выглядели нормально, только побурели от травы. Рабочие посматривали на Петра с плутоватыми дружескими усмешечками и все его приказания выполняли с особой быстротой и лихостью.– Ты здорово вырос в их глазах, – сказал Ян.Пробы золота были почти прежними. Доли две на пуд, Петр переводил на килограммы – получался лишь золотник с четвертью на тонну. Нет, толку от этого не будет, никакого смысла в добыче. Но на что рассчитывает Мор? Разве ему не ясно, что Петр не станет обманывать Бозе? Может быть, надеется подкупить? Мора устраивает лишь один вариант – чтобы Ковалев подтвердил выгодность разработок на Олифант-ривер. Хотя нет, есть и второй вариант: чтобы Ковалев… вообще ничего не подтверждал, ничего не говорил. Никогда.От этой мысли знобливый холодок охватывал сердце. Надо было что-то делать. Не ждать же пули или стрелы из-за любого дерева. Надо было перехитрить этого мерзавца. Но как? И Петр придумал…Якоб Мор, поужинав, полулежал на циновке возле одного из фургонов, подвалив под голову седло. Он размышлял о чем-то своем, изредка прикладываясь к бутылке.Солнце скатывалось за лес. Светлые снизу листья смоковницы над Мором на фоне неба казались черными. Глухо урчала недалекая река. Тревожно, с металлическим звоном прокричала где-то ржанка. Чуть в стороне пронеслась стая розовых фламинго – в лучах солнца полыхнула алым.Подошел и присел рядом Ковалев.– Хотите стаканчик?– Спасибо, в такую жару лучше всего вода.– Как пробы?– Прежние. Дело дрянь.Мор помолчал. Потом пошел напрямик:– Послушайте, Питер… Оба мы с вами служащие Бозе. Старик изрядно раскошелился на эту экспедицию. Ему будет очень досадно, если она ничего не даст. Такой опытный мастер, как Кофальоф, не сумел найти золото! Плохо, очень плохо. Я думаю, мы сделаем правильно, если чуток завысим результаты разведки. Как вы считаете?Петр поднял на него глаза.– Я отправил Артуру Бозе подробнейший отчет об этих результатах.– Как?!– Очень просто. Сегодня утром Ян Коуперс повез мое письмо на почту в Стелпорт.Мор сел. Глаза его блуждали. Бессильная ярость начинала колотить тело. Наверное, ему очень хотелось выхватить револьвер и всадить все пули в живот, прямо в живот Ковалева. Так ловко и хладнокровно провести его, Якоба Мора!..– Кто вас просил об этом? – Тихий угрожающий голос англичанина сорвался почти на визг. – Какого черта вы тут с Коуперсом распоряжаетесь, как в своем хозяйстве?!Петр бросил на него нарочито ленивый взгляд, сказал спокойно, чуть усмехаясь:– Потише, мистер Мор, не стоит тратить нервы.– Да вы понимаете, что вы наделали?!– Вполне понимаю. Я выбил рудник Бозе из ваших рук.Глаза Мора округлились, потом он прищурил их. Все ясно. Его игра разгадана. Теперь можно было говорить откровенно. Он сказал:– Этого я никогда не прощу вам, Кофальоф. Я отомщу.– Валяйте, – сказал Петр и встал.На поляну въезжал на усталом коне Ян.– Все в порядке, Питер! – крикнул он.Мор бешено пнул бутылку.Наутро он распорядился заканчивать в экспедиции все работы и поворачивать обратно. ГРОЗЕ – БЫТЬ! 1
О тайных планах Мора Петр в своем письме ничего не сообщал. Это походило бы на грязную сплетню. Просто он рассказал о результатах поисков, привел цифры.Бозе встретил их уже подготовленным к вести о неудаче. Он воспринял ее с философской рассудительностью.– Что ж, в нашем деле без риска не обойтись. На этот раз я прогадал, но зато теперь буду знать, что на севере мне делать нечего.Мор был напряжен: он не знал содержания письма Петра, посланного из Стелпорта, и ждал подвоха. На языке вертелись злые слова насчет того, что Ковалеву не надо было поручать разведку, – тогда все могло обернуться по-иному, но высказать их Мор не решался: это было опасно – задевать сейчас Петра, лучше выждать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36