Гигантский водоем каждую минуту менял свой цвет и становился все светлее.
Как прекрасна жизнь! Как чарующе хороша природа! Как хорошо жить, наслаждаться благами нашего чудесного мира!..
Юноша с жадностью вдыхал свежий утренний воздух. Он жив, он снова в этом светлом, волшебном мире!.. И никто, никто так, как он, не мог сейчас понимать ценность жизни и любить ее…
Веревочная лестница висела на своем месте, прикрепленная к одному из зубцов скалы: путешествия во «Врата ада» стали такими обычными, что ее больше и не убирали.
Юноша привычно спустился по лестнице и вошел в пещеру. Сердце его замерло от счастья: шум воды, еще недавно такой глухой и неопределенный, теперь был слышен совершенно явственно. Сотрясая скалу, клокоча и звеня, мчался где-то совсем близко под ногами бурный водный поток.
Войдя во вторую пещеру, Камо (читатель, конечно, давно узнал его) увидел, что за эти два дня здесь была проделана громадная работа.
Он зажег фонарь, укрепил его в камнях на краю огромной впадины, образованной взрывами, и, взяв лом, начал долбить скалу там, где звуки воды были особенно четки.
* * *
Село только что проснулось, когда знакомая нам группа юных натуралистов подходила к Черным скалам.
Не успели ребята начать восхождение на вершину, как вдруг внутри горы раздался взрыв и из отверстия пещеры повалили густые клубы дыма.
Ребята обменялись удивленными взглядами. Что там такое?.. Не сатаэл ли снова зашалил?.. Им и в голову не могло прийти, что Камо, вчера еще лежавший в постели, слабый, один ночью добрался до Черных скал и продолжает незаконченную ими работу.
– Вернемся, – в страхе предложила Асмик.
– О, да чья же это здесь лошадь?.. Ну конечно, Камо… Это Камо там! – в восторге воскликнул Сэто и побежал к тропинке, ведущей на гору.
– Но ведь он болен и на руках еще ссадины не прошли! – вырвалось у Асмик.
– Подумаешь – ссадины! Что такое ссадины в такой великой работе! – весело отозвался Грикор. – Идем!.. Камо, родненький, наводи страх на чертей, мы к тебе идем! – сложив рупором руки, крикнул он.
Вслед за первым на Черных скалах раздалось еще несколько взрывов.
Мастер Егор, шедший во главе своей бригады, как вкопанный остановился на тропинке, ведущей к Черным скалам.
– Эти сорванцы снова натворят что-нибудь, себе на голову… – пробормотал он. – Ох, как ошиблись мы, оставив капсюли в пещере!
– А все-таки молодцы ребята! – воскликнул один из каменщиков. – Опередили нас!
Он с довольным видом потряс в воздухе тяжелым ломом и торопливо зашагал наверх, к пещерам.
Многих в селе Личк в это утро разбудили взрывы на Черных скалах. Радостных, очень радостных событий ожидали колхозники.
Но в семье Камо взрывы вызвали панику.
Мать Камо, не найдя сына в постели, с криком бросилась к мужу:
– Что ты стоишь? Камо опять на Черные скалы ушел!..
Родители Камо еще не оправились от тревоги, перенесенной ими в последние дни. А тут – пожалуйста, новая!..
Кузнец Самсон, всегда спокойный и сдержанный, выскочил из дому как был, без шапки, и побежал к Черным скалам.
– Камо опять ушел в эту чертову пещеру! – вопила Сона и, выбежав на свою крышу, смотрела вслед уходившему в горы кузнецу Самсону.
Прибежал Артуш, недовольный тем, что товарищи ушли без него, и, ни у кого не спрашивая разрешения, пустился догонять их. За ним последовало еще несколько школьников.
– Людей удивляет! – ворчал по дороге Артуш, раздосадованный поступком Камо. Зависть вновь начинала шевелиться в его сердце.
Вышел из дому и председатель колхоза Баграт. Вслед за ним появился и учитель Арам Михайлович, как всегда в гимнастерке, старой военной фуражке и высоких хромовых сапогах.
– Пойдем, Арам Михайлович, – сказал Баграт, – поглядим, что делают наши герои… И Асмик ведь с ними ушла, еще до рассвета. Тайком ушла… Эх, где-то наша молодость! – улыбаясь в усы, говорил Баграт. – Смотрю я на эту молодежь, на дела ее, вижу, как все ее внимание, все ее мысли, сердце целиком отдаются народу, как они только и думают о том, чтобы сделать доброе дело, нужное родной Советской стране…
Заметив Артуша с товарищами, спешивших к Черным скалам, Баграт остановил их:
– Эй, ребята, куда вы с пустыми руками? На свадьбу, что ли?.. Назад! Возьмите лопаты, кирки, ломы… Эге, и дед Асатур ковыляет! Заложил бороду за пазуху – значит, тоже в поход собрался… Занятный человек, хороший человек, – кивнул Баграт Араму Михайловичу на старого охотника.
Учитель только улыбался – он ли не знал деда Асатура!
А Сона кричала:
– Сэто, эй, Сэто! Этот сорванец снова ушел в то проклятое место!..
– Ты чего опять раскричалась, баба? И дал же бог тебе голосок! – укоризненно покачал головой дед Аса-тур. – Помолчи немного! Сейчас все пойдем поглядим, что делать надо.
И дед Асатур, сопровождаемый своим верным Чамбаром, тоже зашагал к Черным скалам.
* * *
Вскоре на вершине скалы над пещерой собралось много сельской молодежи. Ребята посмелее даже спустились по веревочной лестнице и скрылись в черной пасти «Врат ада».
А внизу, в ущелье, собрались колхозники и, задрав головы, с любопытством поглядывали вверх.
Внизу, у дуба, дед нашел Асмик: на этот раз ребята ее с собой в пещеру не взяли.
Увидев старика, она радостно бросилась к нему:
– Дедушка, а как же мы? Мы так и не пойдем в пещеру?
– Как – не пойдем? Да разве без нас что выйдет! – искренне удивился дед Асатур. – Идем!
Не успели старик с девочкой дойти до вершины, как снова, на этот раз из ущелья, послышался крикливый голос Сона (и она прибежала сюда с народом):
– Эй, сынок, Сэто! Эй, сыночек, куда ты забрался? Вылазь оттуда!.. Уф, сил моих нет!
И, как нарочно, Сэто вдруг появился у входа в пещеру. Он был радостно взволнован.
– Погоди, погоди, мать! – крикнул он. – Рванем еще разок, и все будет ясно: то ли вода там под камнями, то ли ад… Мало осталось, погоди. Мы…
Не договорив, Сэто вдруг сорвался с места, бросился к лестнице и торопливо полез вверх. Вслед за Сэто выбежали и остальные ребята и один за другим поползли по качавшейся над ущельем лестнице.
– Эй, эгей, удирайте! – крикнул вниз Грикор. – Удирайте! Сейчас скала лопнет и весь мир наполнится рогатыми чертями!..
Грикор, смеясь, помахал рукой столпившимся внизу колхозникам и, подпрыгивая на одной ноге, бросился догонять товарищей, уже спускавшихся по узкой, затерявшейся среди расщелин скалы тропке.
– Ох, уж этот Грикор! – сказал кто-то внизу. – Мир еще никогда не видел такого болтуна и насмешника, такого…
Но тут и в самом деле дрогнули и качнулись Черные скалы. Оглушительный взрыв потряс воздух. Рыжее облако дыма сказочным драконом-вишапом выползло из «Врат ада» и мглистой тенью закрыло солнце. И вдруг с грохотом, громом, звоном ринулась в ущелье вода…
Вырвалась она из черной пасти «Врат ада», из своей мрачной многовековой темницы, и бурным каскадом низверглась в ущелье. Это был, вероятно, самый высокий, самый чудесный водопад в мире… С недосягаемой высоты стремился мощный поток студеной светлой воды, дробился о выступы скал, рассыпался мириадами брызг и радужных, ярко горевших на солнце искр…
Непередаваемый восторг охватил колхозников. В первое мгновение они словно лишились дара речи и безмолвно, горящими глазами смотрели на дорожку, внезапно возникшую на черном фоне скалы – живую, бурливую, в серебряном кружеве пены… Затем молчание нарушилось громовым «ура». В воздух полетели шапки. Люди опускались на колени, припадали к воде, прикасались к ней, словно целуя губами…
Яростно лаял на падавшую в ущелье воду Чамбар. То ли радость свою выражал он, то ли удивление – ведь совсем-совсем еще недавно бегал он здесь по сухим и острым камням!
Неожиданно на краю пещеры появилась фигурка с ломом в руке. Снизу она казалась совсем маленькой. Это был Камо. Он стоял на каменном выступе, в самом уголке гладкой каменной «губы», которая впервые рассказала Армену и Араму Михайловичу о когда-то, века назад, стекавшем отсюда водном потоке.
Лицо мальчика сияло. С чувством глубокого удовлетворения смотрел он на холодные струи освобожденной им и его товарищами воды, и сердце его было полно безграничного счастья.
Из глаз Камо текли слезы, но он не замечал их: это были слезы радости, большой, неизъяснимой.
Товарищи, колхозники махали ему шапками, что-то кричали восторженно, а его пегая лошадка, привязанная к разбитому молнией дубу, била копытами, ржала и вздрагивала от падавших на нее холодных брызг воды.
Когда Камо сошел вниз, его встретили и обняли сначала родители, потом товарищи, колхозники. Расчувствовался и поцеловал его и суровый обычно председатель колхоза. Его сегодня нельзя было узнать – так он сиял.
Вышел вперед и горячо обнял своего отважного внука и старый охотник, дед Асатур. Бороду свою он, как всегда, свернул и уложил за пазуху. Положив руку на рукоять длинного кинжала, дед обернулся к колхозникам и сказал:
– Вот оно как, люди… Выходит так, что никакого ада не было и нет. Наши внуки умнее дедов оказались… Где ты, кум Мукел? Вышел бы ты из могилы да поглядел, что нашла наша молодежь в твоем «аде», что получил народ!..
Но деда почти никто уже и не слушал. Все лихорадочно работали, освобождая дорогу воде. Звенели заступы; из-под кирок, пробивавших каменистую почву, летели искры…
Выбежав из ущелья, водный поток, направляемый колхозниками, подступил к старому устью канала, начинавшегося там, где недавно стоял «водяной бог», увезенный учеными в Ереван. Отсюда, свернув на склон Дали-дага, вода устремилась в канал, восстановленный колхозниками, и, весело бурля, побежала к колхозным полям. Она несла им жизнь, и навстречу ей, жадно впитывая влагу, радостно поднимали свои головки истомленные зноем колосья.
Вода растекалась по полям и уходила в почву, тихо и мелодично журча. У корней растений вздувались и с еле слышным треском лопались крошечные воздушные пузырьки. Казалось, шепчет что-то оживающая земля и сладко-сладко вздыхает: «О-ох… о-ох… о-ох… Еще… еще…»
По небольшому ответвлению канала добежала вода и до самого села, влилась в высохшее русло ручья, а затем наполнила и пруд, вырытый пионерами.
Асмик пришла в неописуемый восторг. Она помчалась на ферму, открыла ворота и погнала к пруду своих захиревших питомцев. Гуси, утки, лысухи, шумно хлопая крыльями, бросились в воду. Их радостное гоготанье и крики весь день стояли над селом. Ожили не только птенцы, но и ослабевшие пчелы. Они вылетели из ульев и понеслись в поля.
Радостно, шумно было в этот день в селе Личк. Не принимал участия в общем веселье только один «водяной», века подряд пугавший крестьян своим грозным ревом. Он вдруг умолк, и, как ни странно, никто в селе и не заметил этого.
…Вечером на сельской площади собрался митинг, посвященный радостному событию. Героями дня были, конечно, юные натуралисты – Камо, Армен и их товарищи.
Арам Михайлович, приветствуя их от имени партийной организации, сказал:
– Имея таких детей, как вы, наша великая Советская страна всегда будет победительницей!
ПОЧЕМУ УМОЛК «ВОДЯНОЙ»
Если встать на восточном берегу Севана спиной к озеру и взглянуть на поля села Личк, может показаться, что там, колеблемое нежным горным ветерком, мягко волнуется другое, золотистое озеро – озеро пышно разросшейся пшеницы.
Комбайны с приятным хрустом срезают и обмолачивают колосья.
Когда бригадир Овсеп поднимает вверх руку и говорит: «Гоп!..» – это значит, что «амбар» комбайна полон и его нужно опорожнить. Подходит автомашина, забирает золотое зерно и отвозит его в колхозное хранилище.
После одной из таких погрузок Сэто и Артуш подошли к бригадиру Овсепу.
– Позволь мне и Артушу, – сказал Сэто, – пойти в село, нас вызывает секретарь комсомола.
– Какой секретарь? – нахмурился Овсеп.
– Секретарь нашей организации, комсомольской – Камо.
Лицо Овсепа прояснилось:
– Камо? Ну, идите, раз Камо зовет – он без дела от работы не оторвет. Что-нибудь важное…
На террасе у Камо собрались юные натуралисты села Личк. Когда к ним присоединились Сэто и Артуш, Камо сказал:
– Ну, теперь все в сборе, мы только вас и ждали. Нам сегодня придется решить важный вопрос: почему умолк водяной озера Гилли.
– А ведь и в самом деле, – удивился Артуш, – его что-то совсем не слышно…
– Да разве он, боясь нас, подаст голос? – похвастался Грикор.
– Нам сейчас не до шуток, – остановил его Камо. – Мы, юные натуралисты села Личк, должны сегодня раскрыть тайну озера Гилли и положить конец всяким вздорным «чудесам» так же, как и тайне «Врат ада», которую мы раскрыли… Мы разделимся на два отряда. Один из них пойдет на Черные скалы, другой – на озеро Гилли.
– Не орет? Ну что ж, тем лучше, что не орет. Чего же нам беспокоиться теперь? – удивился Сэто.
– Как это «тем лучше»? – притворно возмутился Грикор. – Люди со дня рождения слушали его приятный голос, а он, видите ли, вдруг замолчал… Все привыкли, сжились… Всем теперь чего-то не хватает без него…
– Должны ли мы выяснить, чем был вызван этот рев? Как вы думаете? – спросил Армен.
Ребята зашумели:
– А как мы это выясним?
– Это тайна нашего ученого, он не желает нам ее доверить, – сказал Камо.
– Нет, пока я не узнаю, как ты хочешь выяснить тайну озера, я никуда не пойду, – отозвалась Асмик и обиженно отошла на другой конец террасы. – Всё какие-то тайны, загадки… Этот Армен всегда держит нас в тревоге!
Армен улыбнулся.
– Почему моя тайна? Разве не Арам Михайлович дал нам ключ к решению вопроса? – краснея, как обычно, сказал он. – И не ясно разве все? Скажите, кто из вас слышал, как орет водяной, с того дня, как мы выпустили из пещеры воду?
– Никто…
– Я многих спрашивал – никто не слышал… Неужели не понятно, что есть какая-то связь между водой, которая была заключена в Черных скалах, и водяным озера Гилли?
Асмик обернулась:
– А, поняла, поняла… Какая же я глупая!.. Идем скорее, идем!..
– Поняла, да не совсем. Связь есть, но почему же он, этот водяной, орал, никто из нас не знает. Вот то, что мы хотим узнать, – сказал Армен.
– Сэто, нашему ученому нужны два мешка соломы, самой мелкой. Пойди возьми два мешка и набери соломы у колхозных молотилок, – командовал Камо. – Только не забудь – самой мелкой… А ты, Грикор, ступай попроси бригадира Овсепа дать нам одного осла. Мешки с соломой, кирки, ломы погрузите на осла и возьмите его с собой – вы с Арменом пойдете на Черные скалы. Все, что Армен ни прикажет, выполнять беспрекословно!.. Я, Асмик и дедушка Асатур пойдем на озеро… Да, возьмите с собой Артуша, он сильный и смелый парень, пригодится.
Так Камо распределил обязанности каждого. Вскоре оба отряда были готовы к походу.
– Мы о самом важном не договорились, – сказал Армен. – Камо, когда ты должен быть на озере?
– Как по-твоему, когда мне надо быть?
– Когда? Погоди, подсчитаю. Мы доберемся до Черных скал к часу. В два часа будем в пещере. Дела там у нас на полчаса… Сколько будет километров от Черных скал до Гилли?
– Около пяти.
– Около пяти? Ну, если принять во внимание наклон горы, надо дать воде тоже минут тридцать. Значит, ровно в три тебе нужно быть с фотоаппаратом на том самом месте, где мы тогда сделали снимок с водяного. Станешь там же, палец – на спуске затвора. Не упусти, сейчас же щелкни!
– Страшно интересно!.. – сгорая от любопытства, вертелась на месте Асмик. – Идем, чего же вы ждете?
Немного спустя Камо и Асмик вышли из села. По дороге к ним присоединился дед Асатур. Борода у деда была, по обыкновению, заботливо подвернута и уложена за пазуху, на плече висело ружье. Он шел спокойным, размеренным шагом, по-видимому вполне довольный всем, что окружало его. Тревога покинула деда, и лицо его было ясным и мирным, спокойно светились еще полные жизни глаза. Он, казалось, поздоровел, даже помолодел.
– Дедушка, – обратился Камо к старику, – ты заметил, что с тех пор, как водяной перестал орать, и Месроп не орет?
– Глупый человек этот Месроп, – вздохнул дед. – Он у нас, как говорят, ложка дегтя в бочке меда… Все кругом поумнели, а у него башка все такой же темной осталась. Тайком в старую часовню ходит… Скажи, дурной, какая сила у этого сухого камня? Мой кум Мукел, блаженной памяти, хорошим каменщиком был. Он смеялся над нами, говорил: «Крест на камне в этой часовне я вырезал, а вы ходите да прикладываетесь к этому кресту, целуете, святым называете…» Да, темные, темные мы были люди…
Дед немного помолчал, сделал две – три затяжки из своей трубки, затем продолжал:
– Месроп умолк потому, что его заставили замолчать. Такой фрукт сам не замолчит… В те дни, когда вы воду из пещеры выпускали, Баграт так его к стене прижал, так отделал… Еще немного – в куски бы разорвал! Знаешь ведь ты, какой Баграт горячий. «Ты, – говорит, – собачий сын, колхозный работник или дьякон? Ты своим провокациям положи конец, а не то я тебя в такой пресс зажму, что разом тебя выровняет… Ни одного кривого местечка не останется…»
Асмик представила себе бледного дьякона Месропа зажатым в пресс и фыркнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Как прекрасна жизнь! Как чарующе хороша природа! Как хорошо жить, наслаждаться благами нашего чудесного мира!..
Юноша с жадностью вдыхал свежий утренний воздух. Он жив, он снова в этом светлом, волшебном мире!.. И никто, никто так, как он, не мог сейчас понимать ценность жизни и любить ее…
Веревочная лестница висела на своем месте, прикрепленная к одному из зубцов скалы: путешествия во «Врата ада» стали такими обычными, что ее больше и не убирали.
Юноша привычно спустился по лестнице и вошел в пещеру. Сердце его замерло от счастья: шум воды, еще недавно такой глухой и неопределенный, теперь был слышен совершенно явственно. Сотрясая скалу, клокоча и звеня, мчался где-то совсем близко под ногами бурный водный поток.
Войдя во вторую пещеру, Камо (читатель, конечно, давно узнал его) увидел, что за эти два дня здесь была проделана громадная работа.
Он зажег фонарь, укрепил его в камнях на краю огромной впадины, образованной взрывами, и, взяв лом, начал долбить скалу там, где звуки воды были особенно четки.
* * *
Село только что проснулось, когда знакомая нам группа юных натуралистов подходила к Черным скалам.
Не успели ребята начать восхождение на вершину, как вдруг внутри горы раздался взрыв и из отверстия пещеры повалили густые клубы дыма.
Ребята обменялись удивленными взглядами. Что там такое?.. Не сатаэл ли снова зашалил?.. Им и в голову не могло прийти, что Камо, вчера еще лежавший в постели, слабый, один ночью добрался до Черных скал и продолжает незаконченную ими работу.
– Вернемся, – в страхе предложила Асмик.
– О, да чья же это здесь лошадь?.. Ну конечно, Камо… Это Камо там! – в восторге воскликнул Сэто и побежал к тропинке, ведущей на гору.
– Но ведь он болен и на руках еще ссадины не прошли! – вырвалось у Асмик.
– Подумаешь – ссадины! Что такое ссадины в такой великой работе! – весело отозвался Грикор. – Идем!.. Камо, родненький, наводи страх на чертей, мы к тебе идем! – сложив рупором руки, крикнул он.
Вслед за первым на Черных скалах раздалось еще несколько взрывов.
Мастер Егор, шедший во главе своей бригады, как вкопанный остановился на тропинке, ведущей к Черным скалам.
– Эти сорванцы снова натворят что-нибудь, себе на голову… – пробормотал он. – Ох, как ошиблись мы, оставив капсюли в пещере!
– А все-таки молодцы ребята! – воскликнул один из каменщиков. – Опередили нас!
Он с довольным видом потряс в воздухе тяжелым ломом и торопливо зашагал наверх, к пещерам.
Многих в селе Личк в это утро разбудили взрывы на Черных скалах. Радостных, очень радостных событий ожидали колхозники.
Но в семье Камо взрывы вызвали панику.
Мать Камо, не найдя сына в постели, с криком бросилась к мужу:
– Что ты стоишь? Камо опять на Черные скалы ушел!..
Родители Камо еще не оправились от тревоги, перенесенной ими в последние дни. А тут – пожалуйста, новая!..
Кузнец Самсон, всегда спокойный и сдержанный, выскочил из дому как был, без шапки, и побежал к Черным скалам.
– Камо опять ушел в эту чертову пещеру! – вопила Сона и, выбежав на свою крышу, смотрела вслед уходившему в горы кузнецу Самсону.
Прибежал Артуш, недовольный тем, что товарищи ушли без него, и, ни у кого не спрашивая разрешения, пустился догонять их. За ним последовало еще несколько школьников.
– Людей удивляет! – ворчал по дороге Артуш, раздосадованный поступком Камо. Зависть вновь начинала шевелиться в его сердце.
Вышел из дому и председатель колхоза Баграт. Вслед за ним появился и учитель Арам Михайлович, как всегда в гимнастерке, старой военной фуражке и высоких хромовых сапогах.
– Пойдем, Арам Михайлович, – сказал Баграт, – поглядим, что делают наши герои… И Асмик ведь с ними ушла, еще до рассвета. Тайком ушла… Эх, где-то наша молодость! – улыбаясь в усы, говорил Баграт. – Смотрю я на эту молодежь, на дела ее, вижу, как все ее внимание, все ее мысли, сердце целиком отдаются народу, как они только и думают о том, чтобы сделать доброе дело, нужное родной Советской стране…
Заметив Артуша с товарищами, спешивших к Черным скалам, Баграт остановил их:
– Эй, ребята, куда вы с пустыми руками? На свадьбу, что ли?.. Назад! Возьмите лопаты, кирки, ломы… Эге, и дед Асатур ковыляет! Заложил бороду за пазуху – значит, тоже в поход собрался… Занятный человек, хороший человек, – кивнул Баграт Араму Михайловичу на старого охотника.
Учитель только улыбался – он ли не знал деда Асатура!
А Сона кричала:
– Сэто, эй, Сэто! Этот сорванец снова ушел в то проклятое место!..
– Ты чего опять раскричалась, баба? И дал же бог тебе голосок! – укоризненно покачал головой дед Аса-тур. – Помолчи немного! Сейчас все пойдем поглядим, что делать надо.
И дед Асатур, сопровождаемый своим верным Чамбаром, тоже зашагал к Черным скалам.
* * *
Вскоре на вершине скалы над пещерой собралось много сельской молодежи. Ребята посмелее даже спустились по веревочной лестнице и скрылись в черной пасти «Врат ада».
А внизу, в ущелье, собрались колхозники и, задрав головы, с любопытством поглядывали вверх.
Внизу, у дуба, дед нашел Асмик: на этот раз ребята ее с собой в пещеру не взяли.
Увидев старика, она радостно бросилась к нему:
– Дедушка, а как же мы? Мы так и не пойдем в пещеру?
– Как – не пойдем? Да разве без нас что выйдет! – искренне удивился дед Асатур. – Идем!
Не успели старик с девочкой дойти до вершины, как снова, на этот раз из ущелья, послышался крикливый голос Сона (и она прибежала сюда с народом):
– Эй, сынок, Сэто! Эй, сыночек, куда ты забрался? Вылазь оттуда!.. Уф, сил моих нет!
И, как нарочно, Сэто вдруг появился у входа в пещеру. Он был радостно взволнован.
– Погоди, погоди, мать! – крикнул он. – Рванем еще разок, и все будет ясно: то ли вода там под камнями, то ли ад… Мало осталось, погоди. Мы…
Не договорив, Сэто вдруг сорвался с места, бросился к лестнице и торопливо полез вверх. Вслед за Сэто выбежали и остальные ребята и один за другим поползли по качавшейся над ущельем лестнице.
– Эй, эгей, удирайте! – крикнул вниз Грикор. – Удирайте! Сейчас скала лопнет и весь мир наполнится рогатыми чертями!..
Грикор, смеясь, помахал рукой столпившимся внизу колхозникам и, подпрыгивая на одной ноге, бросился догонять товарищей, уже спускавшихся по узкой, затерявшейся среди расщелин скалы тропке.
– Ох, уж этот Грикор! – сказал кто-то внизу. – Мир еще никогда не видел такого болтуна и насмешника, такого…
Но тут и в самом деле дрогнули и качнулись Черные скалы. Оглушительный взрыв потряс воздух. Рыжее облако дыма сказочным драконом-вишапом выползло из «Врат ада» и мглистой тенью закрыло солнце. И вдруг с грохотом, громом, звоном ринулась в ущелье вода…
Вырвалась она из черной пасти «Врат ада», из своей мрачной многовековой темницы, и бурным каскадом низверглась в ущелье. Это был, вероятно, самый высокий, самый чудесный водопад в мире… С недосягаемой высоты стремился мощный поток студеной светлой воды, дробился о выступы скал, рассыпался мириадами брызг и радужных, ярко горевших на солнце искр…
Непередаваемый восторг охватил колхозников. В первое мгновение они словно лишились дара речи и безмолвно, горящими глазами смотрели на дорожку, внезапно возникшую на черном фоне скалы – живую, бурливую, в серебряном кружеве пены… Затем молчание нарушилось громовым «ура». В воздух полетели шапки. Люди опускались на колени, припадали к воде, прикасались к ней, словно целуя губами…
Яростно лаял на падавшую в ущелье воду Чамбар. То ли радость свою выражал он, то ли удивление – ведь совсем-совсем еще недавно бегал он здесь по сухим и острым камням!
Неожиданно на краю пещеры появилась фигурка с ломом в руке. Снизу она казалась совсем маленькой. Это был Камо. Он стоял на каменном выступе, в самом уголке гладкой каменной «губы», которая впервые рассказала Армену и Араму Михайловичу о когда-то, века назад, стекавшем отсюда водном потоке.
Лицо мальчика сияло. С чувством глубокого удовлетворения смотрел он на холодные струи освобожденной им и его товарищами воды, и сердце его было полно безграничного счастья.
Из глаз Камо текли слезы, но он не замечал их: это были слезы радости, большой, неизъяснимой.
Товарищи, колхозники махали ему шапками, что-то кричали восторженно, а его пегая лошадка, привязанная к разбитому молнией дубу, била копытами, ржала и вздрагивала от падавших на нее холодных брызг воды.
Когда Камо сошел вниз, его встретили и обняли сначала родители, потом товарищи, колхозники. Расчувствовался и поцеловал его и суровый обычно председатель колхоза. Его сегодня нельзя было узнать – так он сиял.
Вышел вперед и горячо обнял своего отважного внука и старый охотник, дед Асатур. Бороду свою он, как всегда, свернул и уложил за пазуху. Положив руку на рукоять длинного кинжала, дед обернулся к колхозникам и сказал:
– Вот оно как, люди… Выходит так, что никакого ада не было и нет. Наши внуки умнее дедов оказались… Где ты, кум Мукел? Вышел бы ты из могилы да поглядел, что нашла наша молодежь в твоем «аде», что получил народ!..
Но деда почти никто уже и не слушал. Все лихорадочно работали, освобождая дорогу воде. Звенели заступы; из-под кирок, пробивавших каменистую почву, летели искры…
Выбежав из ущелья, водный поток, направляемый колхозниками, подступил к старому устью канала, начинавшегося там, где недавно стоял «водяной бог», увезенный учеными в Ереван. Отсюда, свернув на склон Дали-дага, вода устремилась в канал, восстановленный колхозниками, и, весело бурля, побежала к колхозным полям. Она несла им жизнь, и навстречу ей, жадно впитывая влагу, радостно поднимали свои головки истомленные зноем колосья.
Вода растекалась по полям и уходила в почву, тихо и мелодично журча. У корней растений вздувались и с еле слышным треском лопались крошечные воздушные пузырьки. Казалось, шепчет что-то оживающая земля и сладко-сладко вздыхает: «О-ох… о-ох… о-ох… Еще… еще…»
По небольшому ответвлению канала добежала вода и до самого села, влилась в высохшее русло ручья, а затем наполнила и пруд, вырытый пионерами.
Асмик пришла в неописуемый восторг. Она помчалась на ферму, открыла ворота и погнала к пруду своих захиревших питомцев. Гуси, утки, лысухи, шумно хлопая крыльями, бросились в воду. Их радостное гоготанье и крики весь день стояли над селом. Ожили не только птенцы, но и ослабевшие пчелы. Они вылетели из ульев и понеслись в поля.
Радостно, шумно было в этот день в селе Личк. Не принимал участия в общем веселье только один «водяной», века подряд пугавший крестьян своим грозным ревом. Он вдруг умолк, и, как ни странно, никто в селе и не заметил этого.
…Вечером на сельской площади собрался митинг, посвященный радостному событию. Героями дня были, конечно, юные натуралисты – Камо, Армен и их товарищи.
Арам Михайлович, приветствуя их от имени партийной организации, сказал:
– Имея таких детей, как вы, наша великая Советская страна всегда будет победительницей!
ПОЧЕМУ УМОЛК «ВОДЯНОЙ»
Если встать на восточном берегу Севана спиной к озеру и взглянуть на поля села Личк, может показаться, что там, колеблемое нежным горным ветерком, мягко волнуется другое, золотистое озеро – озеро пышно разросшейся пшеницы.
Комбайны с приятным хрустом срезают и обмолачивают колосья.
Когда бригадир Овсеп поднимает вверх руку и говорит: «Гоп!..» – это значит, что «амбар» комбайна полон и его нужно опорожнить. Подходит автомашина, забирает золотое зерно и отвозит его в колхозное хранилище.
После одной из таких погрузок Сэто и Артуш подошли к бригадиру Овсепу.
– Позволь мне и Артушу, – сказал Сэто, – пойти в село, нас вызывает секретарь комсомола.
– Какой секретарь? – нахмурился Овсеп.
– Секретарь нашей организации, комсомольской – Камо.
Лицо Овсепа прояснилось:
– Камо? Ну, идите, раз Камо зовет – он без дела от работы не оторвет. Что-нибудь важное…
На террасе у Камо собрались юные натуралисты села Личк. Когда к ним присоединились Сэто и Артуш, Камо сказал:
– Ну, теперь все в сборе, мы только вас и ждали. Нам сегодня придется решить важный вопрос: почему умолк водяной озера Гилли.
– А ведь и в самом деле, – удивился Артуш, – его что-то совсем не слышно…
– Да разве он, боясь нас, подаст голос? – похвастался Грикор.
– Нам сейчас не до шуток, – остановил его Камо. – Мы, юные натуралисты села Личк, должны сегодня раскрыть тайну озера Гилли и положить конец всяким вздорным «чудесам» так же, как и тайне «Врат ада», которую мы раскрыли… Мы разделимся на два отряда. Один из них пойдет на Черные скалы, другой – на озеро Гилли.
– Не орет? Ну что ж, тем лучше, что не орет. Чего же нам беспокоиться теперь? – удивился Сэто.
– Как это «тем лучше»? – притворно возмутился Грикор. – Люди со дня рождения слушали его приятный голос, а он, видите ли, вдруг замолчал… Все привыкли, сжились… Всем теперь чего-то не хватает без него…
– Должны ли мы выяснить, чем был вызван этот рев? Как вы думаете? – спросил Армен.
Ребята зашумели:
– А как мы это выясним?
– Это тайна нашего ученого, он не желает нам ее доверить, – сказал Камо.
– Нет, пока я не узнаю, как ты хочешь выяснить тайну озера, я никуда не пойду, – отозвалась Асмик и обиженно отошла на другой конец террасы. – Всё какие-то тайны, загадки… Этот Армен всегда держит нас в тревоге!
Армен улыбнулся.
– Почему моя тайна? Разве не Арам Михайлович дал нам ключ к решению вопроса? – краснея, как обычно, сказал он. – И не ясно разве все? Скажите, кто из вас слышал, как орет водяной, с того дня, как мы выпустили из пещеры воду?
– Никто…
– Я многих спрашивал – никто не слышал… Неужели не понятно, что есть какая-то связь между водой, которая была заключена в Черных скалах, и водяным озера Гилли?
Асмик обернулась:
– А, поняла, поняла… Какая же я глупая!.. Идем скорее, идем!..
– Поняла, да не совсем. Связь есть, но почему же он, этот водяной, орал, никто из нас не знает. Вот то, что мы хотим узнать, – сказал Армен.
– Сэто, нашему ученому нужны два мешка соломы, самой мелкой. Пойди возьми два мешка и набери соломы у колхозных молотилок, – командовал Камо. – Только не забудь – самой мелкой… А ты, Грикор, ступай попроси бригадира Овсепа дать нам одного осла. Мешки с соломой, кирки, ломы погрузите на осла и возьмите его с собой – вы с Арменом пойдете на Черные скалы. Все, что Армен ни прикажет, выполнять беспрекословно!.. Я, Асмик и дедушка Асатур пойдем на озеро… Да, возьмите с собой Артуша, он сильный и смелый парень, пригодится.
Так Камо распределил обязанности каждого. Вскоре оба отряда были готовы к походу.
– Мы о самом важном не договорились, – сказал Армен. – Камо, когда ты должен быть на озере?
– Как по-твоему, когда мне надо быть?
– Когда? Погоди, подсчитаю. Мы доберемся до Черных скал к часу. В два часа будем в пещере. Дела там у нас на полчаса… Сколько будет километров от Черных скал до Гилли?
– Около пяти.
– Около пяти? Ну, если принять во внимание наклон горы, надо дать воде тоже минут тридцать. Значит, ровно в три тебе нужно быть с фотоаппаратом на том самом месте, где мы тогда сделали снимок с водяного. Станешь там же, палец – на спуске затвора. Не упусти, сейчас же щелкни!
– Страшно интересно!.. – сгорая от любопытства, вертелась на месте Асмик. – Идем, чего же вы ждете?
Немного спустя Камо и Асмик вышли из села. По дороге к ним присоединился дед Асатур. Борода у деда была, по обыкновению, заботливо подвернута и уложена за пазуху, на плече висело ружье. Он шел спокойным, размеренным шагом, по-видимому вполне довольный всем, что окружало его. Тревога покинула деда, и лицо его было ясным и мирным, спокойно светились еще полные жизни глаза. Он, казалось, поздоровел, даже помолодел.
– Дедушка, – обратился Камо к старику, – ты заметил, что с тех пор, как водяной перестал орать, и Месроп не орет?
– Глупый человек этот Месроп, – вздохнул дед. – Он у нас, как говорят, ложка дегтя в бочке меда… Все кругом поумнели, а у него башка все такой же темной осталась. Тайком в старую часовню ходит… Скажи, дурной, какая сила у этого сухого камня? Мой кум Мукел, блаженной памяти, хорошим каменщиком был. Он смеялся над нами, говорил: «Крест на камне в этой часовне я вырезал, а вы ходите да прикладываетесь к этому кресту, целуете, святым называете…» Да, темные, темные мы были люди…
Дед немного помолчал, сделал две – три затяжки из своей трубки, затем продолжал:
– Месроп умолк потому, что его заставили замолчать. Такой фрукт сам не замолчит… В те дни, когда вы воду из пещеры выпускали, Баграт так его к стене прижал, так отделал… Еще немного – в куски бы разорвал! Знаешь ведь ты, какой Баграт горячий. «Ты, – говорит, – собачий сын, колхозный работник или дьякон? Ты своим провокациям положи конец, а не то я тебя в такой пресс зажму, что разом тебя выровняет… Ни одного кривого местечка не останется…»
Асмик представила себе бледного дьякона Месропа зажатым в пресс и фыркнула:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34