Возможно, но появились бы и новые, более сложные проблемы. Ведь тогда каждый преступник, ссылаясь на происки геймеров, мог бы потребовать признания его невиновным: я, мол, нарушил закон, потому что мной управляли, как марионеткой, – и каким образом мы бы отделяли, так сказать, паршивых овец от стада?..
– Но, послушай, Адриан, – перебил его я, – если вы действуете против геймеров тайно, то это значит, что?..
Клур усмехнулся. Он понял, что я имею в виду.
– Да, Рик, – сказал он. – Ты правильно мыслишь, приятель. Пленных мы не берем. Потому что судить их означает нарушить режим секретности. Даже если суд будет проходить за закрытыми дверями, всегда есть опасность, что пресса что-нибудь пронюхает… Да и соответствующих законов у человечества пока нет.
Я молчал. То, о чем мне рассказал Клур, было настолько невероятным, что казалось бредом наяву. Я осознавал, что, если все это – правда, то она перевернет всю мою жизнь. А это было похоже на правду. Теперь становилось ясно, чем обусловлены все те аномалии, которые я старательно регистрировал в своей картотеке. Мэр, превратившийся во время публичного выступления в сквернослова… Старушка-хулиганка, шутя расправляющаяся с молодым здоровым парнем… Школьная учительница, показывающая стриптиз на улице средь бела дня… Ден Теодоров… Люция, убившая своего мужа… И, наконец, историк Рейнгарден и его дочь Леокадия… Значит, и отца моего вчера тоже использовали для того, чтобы убить меня. А меня самого – разве меня не могли использовать? Разве теперь можно быть уверенным в том, что я всегда поступал так, как хотел, а не из-за того, что какие-то придурки ради развлечения нажимали кнопки?!
И еще. Оказывается, вокруг меня шла война. Война между теми, кто вкусил прелести тайной власти над людьми, и теми, кто пытался не допустить, чтобы эпидемия компьютерного диктата расползлась по всему миру… Эта война была скрытой, но не менее жестокой, чем обычные войны. Никто, кроме сражающихся сторон, не знал о том, что люди в городе погибают не из-за автомобильных катастроф и не из-за убийств на так называемой «бытовой почве», а в результате боевых действий. И поэтому сейчас я испытывал те же ощущения и чувства, какие должен испытывать человек, заснувший глубоким сном в поле на травке, под мирным небом, но пробудившийся от воя мин и свиста пуль над головой, разрывов снарядов и стонов раненых в рукопашном бою и осознавший, что спал он, оказывается, на нейтральной полосе, между двумя линиями окопов…
Еще в моей квартире Клур поставил передо мной проблему выбора: или наплевать на все, постараться забыть все, что я видел и слышал в последние дни, и продолжать жить, как ни в чем не бывало, – или же вступить в невидимое сражение на стороне тех, кто не хочет быть марионетками. Тогда я еще колебался, потому что многого не знал. И то, что я сейчас был с Клуром, еще ничего не значило: в любой момент я имел право попросить его остановить машину и уйти от него. Однако теперь я не мог так поступить – не потому, что он недавно спас меня от пожизненного заключения, а моих родителей – от пожизненного позора, а потому, что отныне мне было ради чего сражаться и за что мстить геймерам…
– Ну, что задумался, приятель Рик? – вдруг заорал над моим ухом Клур, фамильярно хлопнув меня по колену. – Страшно стало?.. Не бойся, прорвемся! Нам бы только ночь простоять да день продержаться! Зато нас теперь двое, а значит, наши шансы на победу возрастают вдвое… «Мы спина к спине у мачты – против тысячи вдвое-ем», – пропел он, изрядно фальшивя.
Штурвал управления «тандерболтом» вновь был у него в руках.
– А мне другой стишок приходит в голову, – сказал я. – Только детский: «Вдоль реки бежал Аким. Был Аким совсем сухим. Побежал он поперек – весь до ниточки промок»1 …
Он с подозрением покосился на меня.
– Промок, говоришь? – спросил он. – По-моему, ты на что-то гнусно намекаешь, Рик. Боишься последствий, что ли?
– Ничего я не намекаю, – сказал я и отвернулся к боковому стеклу.
Судя по улицам, которые мы проезжали, Клур избрал простую, но эффективную тактику, благодаря которой нас пока никто не преследовал и не пытался остановить. Лезть в центр города, где по ночам дежурят усиленные полицейские патрули, было бы рискованно: машину, «позаимствованную» моим новым соратником по борьбе, наверняка уже разыскивали. С другой стороны, приближаться к городской черте было бы тоже неразумно – именно на окраинах в последнее время творилось больше всего бесчинств по ночам. Значит, там хозяйничали геймеры. Поэтому мы кружили в промежуточных, между центром и окраинами, районам.
– Мы всю ночь так и будем совершать автомобильную экскурсию? – не выдержал я.
– Есть другие предложения, стажер? – осведомился Клур.
– Предложений нет. Есть вопросы…
– Если они не касаются устройства Вселенной, то я постараюсь ответить.
– Ты виделся с женой Слана?
Клур достал из кармана большой носовой платок и с остервенением высморкался в него.
– Послушай, Рик, – сказал он. – В наших делах ты пока еще ни хрена ни смыслишь. И тебе наверняка в дальнейшем покажутся … ну, кощунственными, что ли… некоторые вещи, которые для «контролеров» – так называют в Интерполе сотрудников нашего отдела – являются само собой разумеющимися… Тебе наверняка кажется, что я обязан был побывать на похоронах твоего приятеля, навестить убитую горем супругу и дочь и выразить им от имени всей нашей Конторы соболезнование… Так, да? А теперь запомни: ничего из этого не будет, потому что меня это не интересует, понял? Не ин-те-ре-су-ет! И точка!.. И если ты считаешь иначе, значит, ты еще не до конца уяснил особенности наших действий. Дело в том, Рик, что мы, оперативники, должны во что бы то ни стало выполнить главную задачу, а все остальное – потом, если, разумеется, останемся в живых…
– Значит, тебя не интересует, кто убил Слана? – осторожно спросил я.
Он хмыкнул:
– Скажем так: это меня не касается, Рик. Я с самого начала не собирался искать убийцу, допрашивать и сдавать его в полицию, предварительно смазав пару раз по физиономии!.. Я знал, что геймеры использовали «игрушку», а особенность «игрушек» заключается в том, что они ничего не знают о своих невидимых хозяевах.
– Ну, а чисто по-человечески тебе не хотелось бы узнать, кто?..
Клур выругался сквозь зубы и сплюнул в полуоткрытое окно машины.
– Да мне на это насрать, дурачок! – почти ласково сказал он. – Пусть даже это ты грохнул своего дружка!
– Тебе что – в самом деле все равно? – не своим голосом спросил я.
– Ну что ты, ей-Богу, такой наивный, Рик? – сказал Адриан. –Естественно, что мы допускали возможность гибели Этенко… Единственное, чего мы не могли предотвратить – что Шлемист выйдет на него быстрее нас. Проморгали, прошляпили мы Слана, Рик, вот какая петрушка получается…
– «Прошляпили», – с горечью повторил я. – Ты так говоришь, будто вы с геймерами в футбол играли и из-за разини-вратаря пропустили гол в свои ворота… Но ведь это не футбол, Адриан!
– Я тоже так считаю, – охотно согласился Клур, резко выворачивая штурвал вправо. – И именно поэтому меня сейчас интересует другое – как подобраться к Шлемисту. Есть еще вопросы?
– Конечно! Например, долго ли нам с тобой еще кружить на машине, находящейся в розыске?
– Ну ты и зануда, Рик, – констатировал Клур. – Ладно, объясняю в последний раз для самых бестолковых… Мы с тобой наконец напали на след Шлемиста. Следующий этап – попытаться расшифровать словечко «UTY-REHJD». И, пока ты тут отдыхал на мягком сиденье после нокаута, я успел переправить файл Слана в Центр, где сейчас над ним трудятся в поте лица самые опытные дешифраторы и самые совершенные комп-декодеры. А мы с тобой находимся в режиме ожидания. Как только результат дешифровки до нас с тобой доведут, мы перейдем к заключительному этапу главной задачи. Между прочим, при благоприятном раскладе все может закончиться еще этой ночью, Рик!..
С этими словами он на полной скорости, едва не сбив прозрачный колпак комп-терминала на тротуаре, свернул на Одиннадцатую улицу и тут же сбросил скорость почти до нуля.
На тротуаре за углом стоял человек в пижаме и туфлях на босу ногу. Волосы его были взлохмачены так, будто его только что подняли с постели и прогнали бегом по всему проспекту. Увидев нашу машину, он поднял вверх левую руку, подпер ее правой, как прилежный ученик в школе, и три раза покачал из стороны в сторону.
– Проклятье!.. – вдруг ни с того, ни с сего ругнулся Клур. – Нам с тобой дьявольски не везет, Рик!..
– Что случилось? – осведомился я.
– Закон Диллери номер два гласит так, – объявил Клур. – Если тебе не везет, если у тебя скверное настроение, если тебе на голову испражнилась птичка, вспомни какой-нибудь отличный анекдот… Рик, ты знаешь анекдот про то, как полисмен останавливает одну старушку за превышение скорости, а она, не сбавляя скорости, несется дальше?
– Знаю, – сказал я. – Кстати, его сочинил Авер Гунибский. «Мадам, – спрашивает полицейский, когда ему удается все-таки настигнуть прыткую старушку, – вы знаете, что означает моя поднятая рука?» – «Как же мне не знать, – отвечает старушка, – если я всю жизнь проработала учительницей в школе!»…
– А кто такой Гунибский? – спросил Клур. – Какой-нибудь классик прошлого века?
– Нет, это хозяин того бара, в котором мы с тобой познакомились, – сказал, невольно улыбнувшись, я. – Он сочиняет анекдоты сам, но, по-моему, до классики ему еще далеко… Странный способ «голосовать» выбрал тот тип, тебе не кажется?
– А он вовсе не «голосовал», – меланхолично сообщил Адриан. – Он передал мне сообщение Центра о том, что файл Сигнальщика расшифровать не удалось. Представляешь? С их-то техникой и возможностями!.. Что же это за шифр выбрал твой приятель, а?
– «UTYREHD», – задумчиво повторил я. – А, может быть, это на каком-нибудь древнем языке? Санскрите, например?
– Едва ли, – возразил Клур. – Наши в первую очередь проверили бы лексикон всех сегодняшних и мертвых языков – благо, у нас собственный информаторий, в том числе и по лингвистике… Да и разве Слан был похож на полиглота?
В этом он был прав. В университете Слану с трудом давалась даже латынь, и подозревать его в знании суахили или санскрита было бы, по меньшей мере, неразумно.
– И что теперь? – спросил я.
Клур с досадой ударил обеими ладонями по штурвалу и вскричал:
– Да что ты заладил сегодня, как попугай – «Что теперь?», «Что теперь?»!.. Если бы мне самому кто-нибудь это подсказал !
– Подумаешь, – сказал я. – Спросить, что ли, нельзя?
Он смягчился:
– Ладно, извини, дружище… У меня ведь тоже нервы не железные.
– На первый раз прощаю вас, капитан, – надменно сказал я.
– Наверное, вот что мы сейчас сделаем, – сказал Клур. – Прежде всего надо покинуть машину, она становится слишком опасной.
– Пересядем на другую?
– Нет, не стоит. Иначе, рано или поздно, мы привлечем к себе внимание противника. Где гарантия, что геймеры сейчас не контролируют водителей всех машин в городе?
– Это сколько же их тогда должно быть? – удивился я. – Полмиллиона, что ли?
– Да нет, конечно, гораздо меньше, просто каждый из них может вести до десяти игрушек одновременно – в режиме замедленного времени… Все равно, пора нам спешиться и забраться глубоко на дно. Отсидимся – а завтра видно будет… Для начала внешность поменяем… Тебя вот, например, под девушку замаскируем!
– Еще чего! – возмутился я, уже потом догадавшись, что Клур шутит.
И в этот момент, словно разгадав наши намерения, нас перехватили.
Длинный серый «парабелл», обогнавший нас на огромной скорости, развернулся в полусотне метров впереди нас поперек улицы, и из его боковых люков, крышки которых втянулись в корпус, бойко выскочили трое самой заурядной внешности. Однако от обычных мирных граждан их отличали компакт-автоматы в руках. Парни приняли положение для стрельбы стоя, как в тире, только в роли мишеней они явно видели нас. Один из парней, с косым чубом и усиками, повел стволом вправо, приказывая нам остановиться.
Клур сбросил скорость и стал прижиматься к правой обочине. Мне показалось, что он собирается последовать повелительному жесту усатого.
– Ты что, Адриан? – успел лишь спросить я. – Они же нас…
– Держись, парень, – пробурчал он сквозь зубы, лицо у него было серое, как пыльная бумага, и в тот же миг меня ударило головой о дверцу, потому что наша машина встала на два колеса, выписывая немыслимо крутой вираж.
Сначала я принял странный, надрывный звук за гул в голове от удара о дверцу, потом – за визжание шин при развороте на сто восемьдесят градусов, и только когда наша правая задняя дверь вдавилась в салон, а стекло с вакуумной прослойкой разлетелось осколками по заднему сиденью, я понял, что в нас стреляют.
Потом та же участь постигла задний люк. Наш «тандерболт» набирал скорость, но мне показалось, что он ползет, как улитка.
– Откуда у них оружие? – тупо спросил я, словно момент был самым подходящим, чтобы выяснять такие детали.
Клур молчал, бешено вращая штурвалом из стороны в сторону. Машина прыгала перепуганным зайцем по всей ширине проезжей части, и перекресток был уже близок, остается только свернуть за угол – и мы окажемся в недосягаемой для пуль зоне.
Но за угол нас не пустили. Прямо на нас вывернула огромная туша пустого двухэтажного автобуса, и водитель его повторил маневр тех парней из «парабелла», ударившись бортом о столб уличного освещения, но зато перекрыв нам не только дорогу, но и тротуар. Мы оказались в ловушке, и Адриану не оставалось ничего другого, кроме как применить экстренное торможение.
Машину занесло, а потом зашипели пробитые пулями шины, и наш «тандерболт», перекосившись, будто пьяный инвалид, застыл посередине дороги, метрах в пяти от автодинозавра. Еще немного – и мы бы на полной скорости воткнулись в борт автобуса.
– Выскакивай и сразу падай на асфальт, – приказал мне Клур.
Я нажал кнопку на дверце. К счастью, ее не заклинило от динамических перегрузок, и я вывалился в приоткрывшийся проем. Сверху на меня рухнул Клур, ребра мои затрещали от его тяжести, но он тут же откатился в сторону.
– Ты быстро бегаешь, Рик? – спросил он, сипя и задыхаясь, словно сам только что пробежал стометровку на время.
– Только во сне, – ответил я.
– Тогда на счет «три» постарайся как можно быстрее проползти под автобусом, и рви изо всех сил!..
– Куда? – глупо спросил я. – А ты?
– Слишком много вопросов задаешь, стажер, – прохрипел он. – Встретимся еще, мир тесен, а нет…
Он не договорил и махнул рукой.
Повернув голову, я увидел, что со стороны водительской кабины автобуса к нам приближается по асфальту чья-то тень.
В тот же миг Адриан, будто превратившись в пантеру, взметнулся навстречу подходившему громиле, сжимавшему в правой руке длинную стальную дубинку – не то ломик, не то монтировку. Громила замахнулся на Клура, но интерполовец блокировал руку с железякой – при этом он выкрикнул громко: «И-раз» – сместился вправо и ударил нападавшего левой ногой под мышку захваченной руки, а кулаком нанес быстрый удар в лицо («И-два!»). Водитель автобуса, по-детски ойкнув, влип спиной в борт автобуса, стал сползать вниз, но Клур в прыжке добавил ему другой ногой – теперь уже в висок. Как на этот отреагировал громила, я не знаю, потому что в этот момент Клур заорал: «Три-и-и!», и я понял, что это относится ко мне.
Прижимаясь к шершавому горячему асфальту, я уподобился ящерице, протискиваясь под титановосплавным брюхом автобуса (оно оказалось почему-то длинным и низким, и я испугался, что вот-вот застряну под ним), а вылез с другой стороны, то вскочил и бросился бежать за угол перекрестка.
Со стороны центра города, приближаясь, истерично выла сирена полицейского патруля, и мне очень захотелось поверить в то, что Клур сумеет продержаться и уцелеть до его прибытия. Но надежды на это не было никакой, и, свернув в какой-то закоулок, я прислонился к стене и, задыхаясь, закрыл глаза. С бьющимся подобно паровому молоту сердцем прислушался. Там, откуда я бежал, раздались автоматные очереди, похожие на свист реактивных турбин, и это могло означать только одно… Каким-то внутренним зрением я отчетливо увидел, как Клур медленно-медленно падает на асфальт, как кровь фонтанчиками хлещет из его изрешеченной груди и изо рта, и как трое с автоматами неторопливо садятся в «парабелл»…
Теперь я мог рассчитывать только на свои силы.
Глава 10
Свет бьет прямо в глаза ярко-белым, безжалостным потоком. Лампа, не дающая теней, мне очень знакома, но я не могу припомнить, где видел ее раньше. Из-за того, что свет буквально заливает мои глаза, не видно больше ничего.
Ладно, сомкнем пока веки, чтобы, во-первых, окончательно не ослепнуть, и во-вторых – чтобы выиграть время, а сами сосредоточимся на других ощущениях.
Слух: где-то поблизости – металлическое звяканье, жужжание каких-то электроприборов и булькание льющейся воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Но, послушай, Адриан, – перебил его я, – если вы действуете против геймеров тайно, то это значит, что?..
Клур усмехнулся. Он понял, что я имею в виду.
– Да, Рик, – сказал он. – Ты правильно мыслишь, приятель. Пленных мы не берем. Потому что судить их означает нарушить режим секретности. Даже если суд будет проходить за закрытыми дверями, всегда есть опасность, что пресса что-нибудь пронюхает… Да и соответствующих законов у человечества пока нет.
Я молчал. То, о чем мне рассказал Клур, было настолько невероятным, что казалось бредом наяву. Я осознавал, что, если все это – правда, то она перевернет всю мою жизнь. А это было похоже на правду. Теперь становилось ясно, чем обусловлены все те аномалии, которые я старательно регистрировал в своей картотеке. Мэр, превратившийся во время публичного выступления в сквернослова… Старушка-хулиганка, шутя расправляющаяся с молодым здоровым парнем… Школьная учительница, показывающая стриптиз на улице средь бела дня… Ден Теодоров… Люция, убившая своего мужа… И, наконец, историк Рейнгарден и его дочь Леокадия… Значит, и отца моего вчера тоже использовали для того, чтобы убить меня. А меня самого – разве меня не могли использовать? Разве теперь можно быть уверенным в том, что я всегда поступал так, как хотел, а не из-за того, что какие-то придурки ради развлечения нажимали кнопки?!
И еще. Оказывается, вокруг меня шла война. Война между теми, кто вкусил прелести тайной власти над людьми, и теми, кто пытался не допустить, чтобы эпидемия компьютерного диктата расползлась по всему миру… Эта война была скрытой, но не менее жестокой, чем обычные войны. Никто, кроме сражающихся сторон, не знал о том, что люди в городе погибают не из-за автомобильных катастроф и не из-за убийств на так называемой «бытовой почве», а в результате боевых действий. И поэтому сейчас я испытывал те же ощущения и чувства, какие должен испытывать человек, заснувший глубоким сном в поле на травке, под мирным небом, но пробудившийся от воя мин и свиста пуль над головой, разрывов снарядов и стонов раненых в рукопашном бою и осознавший, что спал он, оказывается, на нейтральной полосе, между двумя линиями окопов…
Еще в моей квартире Клур поставил передо мной проблему выбора: или наплевать на все, постараться забыть все, что я видел и слышал в последние дни, и продолжать жить, как ни в чем не бывало, – или же вступить в невидимое сражение на стороне тех, кто не хочет быть марионетками. Тогда я еще колебался, потому что многого не знал. И то, что я сейчас был с Клуром, еще ничего не значило: в любой момент я имел право попросить его остановить машину и уйти от него. Однако теперь я не мог так поступить – не потому, что он недавно спас меня от пожизненного заключения, а моих родителей – от пожизненного позора, а потому, что отныне мне было ради чего сражаться и за что мстить геймерам…
– Ну, что задумался, приятель Рик? – вдруг заорал над моим ухом Клур, фамильярно хлопнув меня по колену. – Страшно стало?.. Не бойся, прорвемся! Нам бы только ночь простоять да день продержаться! Зато нас теперь двое, а значит, наши шансы на победу возрастают вдвое… «Мы спина к спине у мачты – против тысячи вдвое-ем», – пропел он, изрядно фальшивя.
Штурвал управления «тандерболтом» вновь был у него в руках.
– А мне другой стишок приходит в голову, – сказал я. – Только детский: «Вдоль реки бежал Аким. Был Аким совсем сухим. Побежал он поперек – весь до ниточки промок»1 …
Он с подозрением покосился на меня.
– Промок, говоришь? – спросил он. – По-моему, ты на что-то гнусно намекаешь, Рик. Боишься последствий, что ли?
– Ничего я не намекаю, – сказал я и отвернулся к боковому стеклу.
Судя по улицам, которые мы проезжали, Клур избрал простую, но эффективную тактику, благодаря которой нас пока никто не преследовал и не пытался остановить. Лезть в центр города, где по ночам дежурят усиленные полицейские патрули, было бы рискованно: машину, «позаимствованную» моим новым соратником по борьбе, наверняка уже разыскивали. С другой стороны, приближаться к городской черте было бы тоже неразумно – именно на окраинах в последнее время творилось больше всего бесчинств по ночам. Значит, там хозяйничали геймеры. Поэтому мы кружили в промежуточных, между центром и окраинами, районам.
– Мы всю ночь так и будем совершать автомобильную экскурсию? – не выдержал я.
– Есть другие предложения, стажер? – осведомился Клур.
– Предложений нет. Есть вопросы…
– Если они не касаются устройства Вселенной, то я постараюсь ответить.
– Ты виделся с женой Слана?
Клур достал из кармана большой носовой платок и с остервенением высморкался в него.
– Послушай, Рик, – сказал он. – В наших делах ты пока еще ни хрена ни смыслишь. И тебе наверняка в дальнейшем покажутся … ну, кощунственными, что ли… некоторые вещи, которые для «контролеров» – так называют в Интерполе сотрудников нашего отдела – являются само собой разумеющимися… Тебе наверняка кажется, что я обязан был побывать на похоронах твоего приятеля, навестить убитую горем супругу и дочь и выразить им от имени всей нашей Конторы соболезнование… Так, да? А теперь запомни: ничего из этого не будет, потому что меня это не интересует, понял? Не ин-те-ре-су-ет! И точка!.. И если ты считаешь иначе, значит, ты еще не до конца уяснил особенности наших действий. Дело в том, Рик, что мы, оперативники, должны во что бы то ни стало выполнить главную задачу, а все остальное – потом, если, разумеется, останемся в живых…
– Значит, тебя не интересует, кто убил Слана? – осторожно спросил я.
Он хмыкнул:
– Скажем так: это меня не касается, Рик. Я с самого начала не собирался искать убийцу, допрашивать и сдавать его в полицию, предварительно смазав пару раз по физиономии!.. Я знал, что геймеры использовали «игрушку», а особенность «игрушек» заключается в том, что они ничего не знают о своих невидимых хозяевах.
– Ну, а чисто по-человечески тебе не хотелось бы узнать, кто?..
Клур выругался сквозь зубы и сплюнул в полуоткрытое окно машины.
– Да мне на это насрать, дурачок! – почти ласково сказал он. – Пусть даже это ты грохнул своего дружка!
– Тебе что – в самом деле все равно? – не своим голосом спросил я.
– Ну что ты, ей-Богу, такой наивный, Рик? – сказал Адриан. –Естественно, что мы допускали возможность гибели Этенко… Единственное, чего мы не могли предотвратить – что Шлемист выйдет на него быстрее нас. Проморгали, прошляпили мы Слана, Рик, вот какая петрушка получается…
– «Прошляпили», – с горечью повторил я. – Ты так говоришь, будто вы с геймерами в футбол играли и из-за разини-вратаря пропустили гол в свои ворота… Но ведь это не футбол, Адриан!
– Я тоже так считаю, – охотно согласился Клур, резко выворачивая штурвал вправо. – И именно поэтому меня сейчас интересует другое – как подобраться к Шлемисту. Есть еще вопросы?
– Конечно! Например, долго ли нам с тобой еще кружить на машине, находящейся в розыске?
– Ну ты и зануда, Рик, – констатировал Клур. – Ладно, объясняю в последний раз для самых бестолковых… Мы с тобой наконец напали на след Шлемиста. Следующий этап – попытаться расшифровать словечко «UTY-REHJD». И, пока ты тут отдыхал на мягком сиденье после нокаута, я успел переправить файл Слана в Центр, где сейчас над ним трудятся в поте лица самые опытные дешифраторы и самые совершенные комп-декодеры. А мы с тобой находимся в режиме ожидания. Как только результат дешифровки до нас с тобой доведут, мы перейдем к заключительному этапу главной задачи. Между прочим, при благоприятном раскладе все может закончиться еще этой ночью, Рик!..
С этими словами он на полной скорости, едва не сбив прозрачный колпак комп-терминала на тротуаре, свернул на Одиннадцатую улицу и тут же сбросил скорость почти до нуля.
На тротуаре за углом стоял человек в пижаме и туфлях на босу ногу. Волосы его были взлохмачены так, будто его только что подняли с постели и прогнали бегом по всему проспекту. Увидев нашу машину, он поднял вверх левую руку, подпер ее правой, как прилежный ученик в школе, и три раза покачал из стороны в сторону.
– Проклятье!.. – вдруг ни с того, ни с сего ругнулся Клур. – Нам с тобой дьявольски не везет, Рик!..
– Что случилось? – осведомился я.
– Закон Диллери номер два гласит так, – объявил Клур. – Если тебе не везет, если у тебя скверное настроение, если тебе на голову испражнилась птичка, вспомни какой-нибудь отличный анекдот… Рик, ты знаешь анекдот про то, как полисмен останавливает одну старушку за превышение скорости, а она, не сбавляя скорости, несется дальше?
– Знаю, – сказал я. – Кстати, его сочинил Авер Гунибский. «Мадам, – спрашивает полицейский, когда ему удается все-таки настигнуть прыткую старушку, – вы знаете, что означает моя поднятая рука?» – «Как же мне не знать, – отвечает старушка, – если я всю жизнь проработала учительницей в школе!»…
– А кто такой Гунибский? – спросил Клур. – Какой-нибудь классик прошлого века?
– Нет, это хозяин того бара, в котором мы с тобой познакомились, – сказал, невольно улыбнувшись, я. – Он сочиняет анекдоты сам, но, по-моему, до классики ему еще далеко… Странный способ «голосовать» выбрал тот тип, тебе не кажется?
– А он вовсе не «голосовал», – меланхолично сообщил Адриан. – Он передал мне сообщение Центра о том, что файл Сигнальщика расшифровать не удалось. Представляешь? С их-то техникой и возможностями!.. Что же это за шифр выбрал твой приятель, а?
– «UTYREHD», – задумчиво повторил я. – А, может быть, это на каком-нибудь древнем языке? Санскрите, например?
– Едва ли, – возразил Клур. – Наши в первую очередь проверили бы лексикон всех сегодняшних и мертвых языков – благо, у нас собственный информаторий, в том числе и по лингвистике… Да и разве Слан был похож на полиглота?
В этом он был прав. В университете Слану с трудом давалась даже латынь, и подозревать его в знании суахили или санскрита было бы, по меньшей мере, неразумно.
– И что теперь? – спросил я.
Клур с досадой ударил обеими ладонями по штурвалу и вскричал:
– Да что ты заладил сегодня, как попугай – «Что теперь?», «Что теперь?»!.. Если бы мне самому кто-нибудь это подсказал !
– Подумаешь, – сказал я. – Спросить, что ли, нельзя?
Он смягчился:
– Ладно, извини, дружище… У меня ведь тоже нервы не железные.
– На первый раз прощаю вас, капитан, – надменно сказал я.
– Наверное, вот что мы сейчас сделаем, – сказал Клур. – Прежде всего надо покинуть машину, она становится слишком опасной.
– Пересядем на другую?
– Нет, не стоит. Иначе, рано или поздно, мы привлечем к себе внимание противника. Где гарантия, что геймеры сейчас не контролируют водителей всех машин в городе?
– Это сколько же их тогда должно быть? – удивился я. – Полмиллиона, что ли?
– Да нет, конечно, гораздо меньше, просто каждый из них может вести до десяти игрушек одновременно – в режиме замедленного времени… Все равно, пора нам спешиться и забраться глубоко на дно. Отсидимся – а завтра видно будет… Для начала внешность поменяем… Тебя вот, например, под девушку замаскируем!
– Еще чего! – возмутился я, уже потом догадавшись, что Клур шутит.
И в этот момент, словно разгадав наши намерения, нас перехватили.
Длинный серый «парабелл», обогнавший нас на огромной скорости, развернулся в полусотне метров впереди нас поперек улицы, и из его боковых люков, крышки которых втянулись в корпус, бойко выскочили трое самой заурядной внешности. Однако от обычных мирных граждан их отличали компакт-автоматы в руках. Парни приняли положение для стрельбы стоя, как в тире, только в роли мишеней они явно видели нас. Один из парней, с косым чубом и усиками, повел стволом вправо, приказывая нам остановиться.
Клур сбросил скорость и стал прижиматься к правой обочине. Мне показалось, что он собирается последовать повелительному жесту усатого.
– Ты что, Адриан? – успел лишь спросить я. – Они же нас…
– Держись, парень, – пробурчал он сквозь зубы, лицо у него было серое, как пыльная бумага, и в тот же миг меня ударило головой о дверцу, потому что наша машина встала на два колеса, выписывая немыслимо крутой вираж.
Сначала я принял странный, надрывный звук за гул в голове от удара о дверцу, потом – за визжание шин при развороте на сто восемьдесят градусов, и только когда наша правая задняя дверь вдавилась в салон, а стекло с вакуумной прослойкой разлетелось осколками по заднему сиденью, я понял, что в нас стреляют.
Потом та же участь постигла задний люк. Наш «тандерболт» набирал скорость, но мне показалось, что он ползет, как улитка.
– Откуда у них оружие? – тупо спросил я, словно момент был самым подходящим, чтобы выяснять такие детали.
Клур молчал, бешено вращая штурвалом из стороны в сторону. Машина прыгала перепуганным зайцем по всей ширине проезжей части, и перекресток был уже близок, остается только свернуть за угол – и мы окажемся в недосягаемой для пуль зоне.
Но за угол нас не пустили. Прямо на нас вывернула огромная туша пустого двухэтажного автобуса, и водитель его повторил маневр тех парней из «парабелла», ударившись бортом о столб уличного освещения, но зато перекрыв нам не только дорогу, но и тротуар. Мы оказались в ловушке, и Адриану не оставалось ничего другого, кроме как применить экстренное торможение.
Машину занесло, а потом зашипели пробитые пулями шины, и наш «тандерболт», перекосившись, будто пьяный инвалид, застыл посередине дороги, метрах в пяти от автодинозавра. Еще немного – и мы бы на полной скорости воткнулись в борт автобуса.
– Выскакивай и сразу падай на асфальт, – приказал мне Клур.
Я нажал кнопку на дверце. К счастью, ее не заклинило от динамических перегрузок, и я вывалился в приоткрывшийся проем. Сверху на меня рухнул Клур, ребра мои затрещали от его тяжести, но он тут же откатился в сторону.
– Ты быстро бегаешь, Рик? – спросил он, сипя и задыхаясь, словно сам только что пробежал стометровку на время.
– Только во сне, – ответил я.
– Тогда на счет «три» постарайся как можно быстрее проползти под автобусом, и рви изо всех сил!..
– Куда? – глупо спросил я. – А ты?
– Слишком много вопросов задаешь, стажер, – прохрипел он. – Встретимся еще, мир тесен, а нет…
Он не договорил и махнул рукой.
Повернув голову, я увидел, что со стороны водительской кабины автобуса к нам приближается по асфальту чья-то тень.
В тот же миг Адриан, будто превратившись в пантеру, взметнулся навстречу подходившему громиле, сжимавшему в правой руке длинную стальную дубинку – не то ломик, не то монтировку. Громила замахнулся на Клура, но интерполовец блокировал руку с железякой – при этом он выкрикнул громко: «И-раз» – сместился вправо и ударил нападавшего левой ногой под мышку захваченной руки, а кулаком нанес быстрый удар в лицо («И-два!»). Водитель автобуса, по-детски ойкнув, влип спиной в борт автобуса, стал сползать вниз, но Клур в прыжке добавил ему другой ногой – теперь уже в висок. Как на этот отреагировал громила, я не знаю, потому что в этот момент Клур заорал: «Три-и-и!», и я понял, что это относится ко мне.
Прижимаясь к шершавому горячему асфальту, я уподобился ящерице, протискиваясь под титановосплавным брюхом автобуса (оно оказалось почему-то длинным и низким, и я испугался, что вот-вот застряну под ним), а вылез с другой стороны, то вскочил и бросился бежать за угол перекрестка.
Со стороны центра города, приближаясь, истерично выла сирена полицейского патруля, и мне очень захотелось поверить в то, что Клур сумеет продержаться и уцелеть до его прибытия. Но надежды на это не было никакой, и, свернув в какой-то закоулок, я прислонился к стене и, задыхаясь, закрыл глаза. С бьющимся подобно паровому молоту сердцем прислушался. Там, откуда я бежал, раздались автоматные очереди, похожие на свист реактивных турбин, и это могло означать только одно… Каким-то внутренним зрением я отчетливо увидел, как Клур медленно-медленно падает на асфальт, как кровь фонтанчиками хлещет из его изрешеченной груди и изо рта, и как трое с автоматами неторопливо садятся в «парабелл»…
Теперь я мог рассчитывать только на свои силы.
Глава 10
Свет бьет прямо в глаза ярко-белым, безжалостным потоком. Лампа, не дающая теней, мне очень знакома, но я не могу припомнить, где видел ее раньше. Из-за того, что свет буквально заливает мои глаза, не видно больше ничего.
Ладно, сомкнем пока веки, чтобы, во-первых, окончательно не ослепнуть, и во-вторых – чтобы выиграть время, а сами сосредоточимся на других ощущениях.
Слух: где-то поблизости – металлическое звяканье, жужжание каких-то электроприборов и булькание льющейся воды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55