Она уже наклонилась, чтобы взять его на руки и прижать к себе, но не успела поймать, и он бросился назад к человеку, который хорошо его накормил и приласкал, в надежде получить что-нибудь еще.
— Славная собака, — сказал Блэкторн, — ты хочешь попить. Боюсь, ты не большой любитель чая, — продолжал он, — наливая душистую жидкость в блюдце, — но я добавлю побольше молочка, так тебе, наверное, больше понравится, ты ведь…
К Жизлен неожиданно вернулись силы, она уже снова могла двигаться. Подскочив к столу, она, схватив чайник из лиможского фарфора, бросила его на пол, а следом и блюдце с чаем.
— Ну и ну, — испуганно произнес Блэкторн, изумленно глядя на нее.
— Он не переносит молока, — сказала Жизлен, не двигаясь с места. Горячий чай, попав на руку, обжег кожу, но она даже не шелохнулась.
— Нехорошо. Посуда разбилась. Боюсь, хозяйка может вычесть из жалованья. Вам еще повезло, что вы служите у Элин, у нее просто на редкость мягкий характер. Он взглянул на лужу.
— Весь чай на полу.
Жизлен на этот раз успела нагнуться и схватить Уголька, пока тот не добрался до мокрого пятна на толстом абюссонском ковре, и прижала его к себе до того крепко, что тот возмущенно взвизгнул.
— Придется вам обойтись одним бренди, — сказала она, и повернулась, чтобы уйти.
Трактирщик, стоя в двери, загораживал ей проход. Омерзительно улыбаясь, он протянул руку, и забрал у нее щенка.
У Жизлен не было выхода. Она отдала Уголька. Трактирщик захлопнул дверь прямо перед ее носом.
Она повернулась и посмотрела на Блэкторна. Даже увидев перед собой бутылку бренди и наполовину наполненный стакан, она не потеряла самообладания.
— Вы бледны, мадемуазель, — произнес Блэкторн, вставая и приближаясь к ней. Он ступал осторожно, стараясь не наступать на осколки, и крепко зажав в руке стакан. Мне кажется, вы нуждаетесь в бренди больше, чем я.
Пусть будет так. Если ей повезет, яд подействует не сразу, и Блэкторн тоже успеет попробовать, убедившись, что это не опасно. Если же он воздержится, то у нее еще останется нож.
— Возможно, вы правы, — ответила она, беря у него стакан, и не раздумывая, поднося ко рту, чтобы не было времени передумать.
Блэкторн стремительно бросился к ней, и неловко схватил ее за руку так, что отравленная жидкость вылилась ей на платье.
— Думаете, я позволю вам легко умереть? — спросил он, больно сжимая ее талию. — Я хочу понять, зачем вам понадобилось меня убивать. Чем я вас обидел?
Это уже была последняя капля. Терпение Жизлен лопнуло. Значит, он даже ее не вспомнил, забыл, что разрушил ее жизнь и жизнь ее семьи, не чувствует даже малейшего укора совести. Гнев дал ей силу, она вырвалась, и рука ее скользнула в карман, туда, где лежал нож, который должен был вонзиться в его сердце. Карман оказался пустым.
— Трактирщик был когда-то карманником, — произнес Блэкторн бесстрастно, — он избавил вас от гадкого маленького ножичка, который вы в спешке прихватили с собой. Кто вы такая, Мамзель, и чего вам от меня надо?
Его сильная рука до того цепко держала ее за запястье, что хрупкие кости могли сломаться. Впрочем, пускай ее повесят со сломанным запястьем. Это не имеет значения.
— Я думала, вам понятно, — произнесла она, не скрывая презрения. Его искренняя растерянность взбесила ее еще больше.
— Что понятно?
— То, что вы… вы погубили моих родителей! На его лице ничего не отразилось. Лишь тень сомнения промелькнула в глазах, да губы сжались чуть плотнее.
— Жизлен, — произнес он без выраженья, — я должен был догадаться.
— Не понимаю, что гонит тебя отсюда, — недоумевал Тони. Он удобно расположился в восточной гостиной, со стаканом отменного кларета в руке. — Блэкторн, если он не рехнулся окончательно, наверняка уже отправился на континент, а я должен признаться, что всегда считал его вполне сообразительным. Так почему ты должна бросаться домой как перепуганный кролик? Элин покачала головой.
— Ничего не могу поделать, Тони. Я беспокоюсь. Со мной это бывает. Не могу отделаться от ощущения, что произошло что-то непоправимое. Так было перед тем, как убили родителей, так было, когда у Кармайкла и Лиззи умер их первый ребенок. Я должна вернуться в Энсли-Холл.
— Поверь, Элин, никому там не угрожает смерть. Кроме того, ты должна выиграть у меня в шахматы до отъезда. Я тебя столько раз обставил за последние три дня, что ты просто обязана отыграться.
— Волнение мешает мне сосредоточиться. И, кроме того, мне кажется, я смогу выиграть только, когда ты этого захочешь.
— Ты что обвиняешь меня в жульничестве? Если бы ты была мужчиной, я бы мог потребовать у тебя удовлетворения, — заявил он, вытягивая перед собой длинные-предлинные ноги в чулках цвета лаванды, и не без удовольствия на них поглядывая. Кармайкл, взглянув на эти шелковые чулки, затрясся от смеха, но Тони, как всегда, был абсолютно невозмутим, и сообщил своему приятелю, что это последний писк моды и что Кармайкл просто неотесанная деревенщина, а потому безнадежно отстал.
Надо сказать, что Элин тоже посматривала на эти чулки с некоторым сомнением, правда она не могла не признать, что ноги у Тони — само совершенство. Элин заставила себя собраться с мыслями. — Но ведь я не мужчина, — сказала она.
— Это от меня не укрылось, — сдержанно ответил Тони, и на лице его отчего-то появилось странное выражение.
— И кроме того, ты обманываешь для того, чтобы проиграть, а это не самое страшное преступление.
— Любые нарушения правил игры могут послужить поводом для дуэли.
— Ты же не дерешься на дуэлях.
— Начать никогда не поздно. Может, ты хочешь, чтобы я убил Николаса Блэкторна, если он еще не удрал? Я могу вызвать его, всадить пулю в его черное сердце и таким образом решить разом все проблемы. Элин снова ощутила приступ необъяснимого беспокойства.
— Не говори глупостей, Тони, скорей он убьет тебя.
— Не знал, что для тебя это важно.
— А кто будет дарить мне конфеты? — спросила она с заискивающей улыбкой.
— Или французские романы? Ладно, придется еще пожить. Но неужели мне так и не удастся уговорить тебя остаться еще хотя бы на несколько дней?
— Не удастся, — ответила Элин, и внутри у нее что-то болезненно сжалось.
— Тогда хотя бы разреши мне проводить тебя в Энсли-Холл. На дорогах сейчас неспокойно, полно грабителей. А если Николас еще в Энсли-Холле, то я постараюсь ускорить его отъезд.
— Но я, к сожалению, не смогу принять тебя, — предупредила Элин, весьма обрадованная его предложением. Тони беспечно махнул рукой.
— Я не напрашиваюсь. Но неужели это означает, что и я представляю собой не меньшую опасность, чем Блэкторн? Я польщен.
— Как ни глупо это звучит, но ведь принято считать, что любой мужчина опасен. Ты уверен, что хочешь ехать со мной, Тони? Ведь ты собирался пробыть здесь две недели. Тони улыбнулся ей еще ласковей.
— У меня есть свои причины, чтобы исчезнуть отсюда после твоего отъезда.
Элин была не настолько наивна, чтобы не понимать, на что он намекает, и все же она слишком робела, чтобы прямо спросить, что он имеет в виду. «В некоторых случаях неведение поистине спасительно», — подумала она.
— Так когда тебе удобнее ехать? — продолжал Тони, не замечая ее растерянности.
— Чем быстрей, тем лучше. Завтра утром, как только рассветет. Я никак не могу избавиться от ощущения, что случилось что-то непоправимое.
Тони допил кларет.
— Мне доставит колоссальное удовольствие доказать тебе, что ничего не произошло и что ты ошибаешься. Твоя восхитительная французская повариха приготовит мне изысканнейший обед, а ночь я проведу в местной гостинице. Не возражаешь?
— Ничуть, — ответила Элин, — но только… — она запнулась, и, смутившись, замолчала. Она хотела сказать, что его план осуществится в том случае, если Жилли еще там. Впрочем, едва ли она могла попасться на уловки Николаса Блэкторна.
— Что только?
Элин постаралась улыбнуться как можно беззаботней.
— Только если ты позволишь мне снова обыграть тебя в шахматы.
— Договорились, — ответил Тони, и его серые глаза потеплели. — Стоит тебе только захотеть, и я у твоих ног.
Элин привыкла выслушивать любезности от мужчин, которые всегда говорили не то, что думают. Тони несомненно был точно таким же болтуном.
Это она сама виновата, что всегда готова поверить его словам.
Николас Блэкторн сидел откинувшись в кресле. Прохладная мокрая салфетка закрывала его лицо. Он был измучен, обессилен и не переставал ругаться.
Ругался не так отчаянно как женщина, лежавшая сейчас в соседней комнате на кровати вниз лицом со связанными руками. Связал ее Трактирщик, когда силы оставили ее, и она перестала сопротивляться.
Однако она все же ухитрилась хорошенько отделать Блэкторна.
Едва он произнес ее имя, как она просто взбесилась, и, похоже, хотела убить его своими маленькими, но вполне способными причинить боль руками, хватая все, что попадалось ей на глаза. Он не мог себе даже представить, что это хрупкое создание может оказаться столь опасным, но ему пришлось потрудиться, чтобы скрутить ее. Кончилось тем, что он уселся на нее верхом посреди комнаты, надеясь, что она не поранится осколками фарфора, который успела переколотить.
Глупо, конечно, что он о ней беспокоился. Она собиралась убить его — а он думал о том, не больно ли ей.
Будь он человеком рассудительным, он бы просто-напросто смылся, оставив ее в унизительном положении, и пускай бы ее нашел кто-то из слуг. Он уже явно злоупотребил гостеприимством Элин, а поскольку о Джейсоне Харгроуве ему до сих пор ничего не известно, то можно предположить, что старый пес скоро выздоровеет. Они с Траком должны вернуться в Лондон к друзьям, к игорным столам, хорошему кларету и неотравленному бренди.
Если он просто уедет, мадемуазель Жизлен де Лориньи может считать, что ей повезло, и оставаться здесь. Правда, в последнем он сомневался. Он никогда прежде не встречался со столь лютой ненавистью. Она отправится вслед за ним, и он закончит свою жизнь, получив нож между лопаток в момент, когда он меньше всего будет к этому готов.
Да, решено он уедет из Энсли-Холла. Но только не в Лондон, где у него теплая и удобная квартира. Он отправится в Шотландию. В полуразрушенный охотничий дом, который тоже достался ему в наследство. Уедет туда, где был последний раз десятилетним мальчиком, туда, где был счастлив.
Но только они с Траком отправятся туда не одни.
ДОРОГА
5
Жизлен было очень холодно. Ее бедное тело так дрожало, что ей, казалось, она промерзла насквозь. наверное, за последний год, живя в Энсли-Холле, она снова привыкла к комфорту, изнежилась. Она гордилась тем, что ей не страшны любые трудности, и вот пожалуйста — дрожит.
«Страх тут совершенно не при чем», — убеждала она себя, пытаясь повернуться на слишком мягкой постели. Она не боится ничего на этой земле. Она видела самое страшное, и выжила, хотелось ей того или нет. Судьба не может обойтись с ней еще злее. Блэкторн связал ее, но она уже успела понять, что он просто самонадеянный болван. Она оказалась сильней его, что, впрочем, не так уж и приятно. Она работала, не покладая рук, чтобы выжить, и мышцы ее были крепкими, а Николас Блэкторн просто-напросто бездельник и негодяй, привыкший к праздности, так что нечего удивляться, что женщина почти вполовину меньше его, взяла над ним верх.
Конечно, болезнь, последовавшая после того, как он попробовал крысиного яда, ослабила его.
Жизлен повернулась на бок. Из соседней комнаты до нее доносились их голоса. Она не без любопытства, но спокойно размышляла о том, что они намерены с ней делать. Может, передадут местным властям, но не исключено, что Блэкторн захочет отомстить ей сам. Власти едва ли отнесутся к ней снисходительно, хотя бы из-за того, что она иностранка, а она уже испытала на себе типичное для островитян недоверие к иностранцам. Кроме того, она пыталась убить дворянина, а то, что он самый недостойный человек из всех, что ходят по английской земле, едва ли повлияет на решение суда.
Ей становилось все холоднее. Бренди высохло, и платье спереди задубело, кроме того, она порвала его во время драки.
У нее ломило все тело. Голова трещала, и она вспомнила, как его руки чуть не раздавили ей череп, когда она пыталась выцарапать ему глаза. Надо сказать, что его не мучили свойственные джентльменам раздумья, иначе едва ли он бы остался жив.
Жизлен снова перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Дверь широко распахнулась, и она затихла, готовая к новому сражению. Внезапно она услышала знакомое постукивание лап по паркету, и Уголек, жалобно повизгивая, забрался к ней на кровать, и принялся лизать ее своим маленьким шершавым язычком.
Те двое не стали затыкать ей рот. В этом, собственно, не было необходимости, — кто услышит, если она и начнет звать на помощь?
— Бедный малыш, — прошептала она ласково, — со мной ничего не случится, обещаю тебе. — Щенок снова взвизгнул и ткнулся холодным и мокрым носом ей в щеку.
— Вы даже не представляете, как мне приятно это слышать, — донесся до нее ненавистный голос.
Жизлен не повернула головы, она не отрывала глаз от пляшущих по потолку теней, которые отбрасывало пламя очага.
Блэкторн вошел в комнату. Через минуту Уголька уже не было рядом с ней, и она услышала, как он взвизгивает от боли. Она недооценила Блэкторна.
— Твоей хозяйке сейчас не до собачьих ласк, — сказал он, — утешая щенка. — К тому же нам всем ни к чему, чтобы ты слизывал бренди с ее платья, так что лучше иди-ка отсюда. — Отпустив Уголька на пол, он легонько шлепнул его.
Уголек снова запрыгнул на постель, возмущенно огрызаясь, Жизлен взглянула на него, стараясь не обращать внимания на темную, возвышающуюся над ней фигуру.
— Ты такой же упрямый, как твоя хозяйка? — изумился Блэкторн. — Трак! — крикнул он, — будь добр, избавь меня от этого создания.
Возле кровати появился Трактирщик и осторожно взял щенка.
— Что вы хотите, чтобы я с ним сделал? — спросил он. Блэкторн очень пристально всматривался в ее лицо, а она очень старалась не показать волнения.
— Можешь утопить, — произнес Блэкторн задумчиво, или, если хочешь, сверни ему шею.
— Нет! — вырвалось у нее. Ей стало стыдно за свою слабость, но не могла же она позволить им уничтожить несчастное существо.
— Нет? — переспросил Блэкторн, наклоняясь над ней. Вы просите, чтобы я спас вашу маленькую собачку?
Ей захотелось плюнуть ему в лицо, и она пожалела, что не может этого сделать.
— Да, — ответила она, с трудом выдавив из себя это слово.
Тогда он улыбнулся пренебрежительной улыбкой победителя.
— Отнеси собаку экономке и скажи, чтобы присматривала за ней до возвращения Элин. Уверен, моя сестрица с радостью прижмет его к своей груди.
Это было лучшее, на что Жизлен могла надеяться, и, скрепя сердце, она приняла его благодеяние.
— Что мне сказать старухе? — спросил Трактирщик, подходя к двери.
— То, что мы и собирались сказать, — ответил Николас, глядя ей в глаза, и не обращая внимания на ненависть, которой они пылали, — что работа, которой прежде занималась Мамзель, не годится для любовницы английского джентльмена.
— Нет! — возмутилась она, а он улыбнулся и, протянув руку, легонько погладил ее по щеке.
— Я же не говорю, что на самом деле намерен спать с вами, моя крошка, — пояснил он. — Я просто считаю, то слугам Энсли-Холла покажется естественным ваше желание предпочесть мою постель кухне. Как я догадываюсь, вы не рассказывали Элин о своем прошлом. Весьма неосмотрительно с вашей стороны. Если бы она знала, то из кожи вон бы вылезла, лишь бы не допустить моего появления здесь. А теперь она подумает, что ее взбалмошная повариха, как и большинство ваших соотечественниц, не устояла перед соблазном предаться любви за деньги. Вы предпочитаете выйти со мной к карете без скандала, как и подобает приличной женщине, или заставите меня снова применить грубую силу?
— Я бы предпочла, чтобы вы отвели меня к мировому судье.
— Не сомневаюсь, но меня ваши соображения в данном случае не интересуют. Видите ли, я понял, что мне не нравится, когда меня хотят отравить, и где-то в глубине моей души затаилась жажда отмщения. Вам ведь это должно быть понятно, правда, Жизлен? Ведь вы же первая решили убить меня, чтобы отомстить за те несчастья, которые, как вы считаете, свалились на вашу семью по моей вине.
— Так не откладывайте, — гневно произнесла она.
Николас молча покачал головой.
— Предвкушение всегда приятнее самого удовольствия.
— Добровольно я не пойду.
— Сломить сопротивление еще приятнее, — ответил он, и она вдруг заметила, что он держит в руке белоснежный шейный платок. Мгновение — и рот ее был завязан, а на затылке она ощутила тугой узел.
Николас усадил ее, и Жизлен ощутила внезапный приступ слабости. Она ударилась головой, когда боролась с ним, и боль становилась все более отчетливой, но она старалась сидеть спокойно и молча ждала.
Николас был тщательно одет с головы до ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
— Славная собака, — сказал Блэкторн, — ты хочешь попить. Боюсь, ты не большой любитель чая, — продолжал он, — наливая душистую жидкость в блюдце, — но я добавлю побольше молочка, так тебе, наверное, больше понравится, ты ведь…
К Жизлен неожиданно вернулись силы, она уже снова могла двигаться. Подскочив к столу, она, схватив чайник из лиможского фарфора, бросила его на пол, а следом и блюдце с чаем.
— Ну и ну, — испуганно произнес Блэкторн, изумленно глядя на нее.
— Он не переносит молока, — сказала Жизлен, не двигаясь с места. Горячий чай, попав на руку, обжег кожу, но она даже не шелохнулась.
— Нехорошо. Посуда разбилась. Боюсь, хозяйка может вычесть из жалованья. Вам еще повезло, что вы служите у Элин, у нее просто на редкость мягкий характер. Он взглянул на лужу.
— Весь чай на полу.
Жизлен на этот раз успела нагнуться и схватить Уголька, пока тот не добрался до мокрого пятна на толстом абюссонском ковре, и прижала его к себе до того крепко, что тот возмущенно взвизгнул.
— Придется вам обойтись одним бренди, — сказала она, и повернулась, чтобы уйти.
Трактирщик, стоя в двери, загораживал ей проход. Омерзительно улыбаясь, он протянул руку, и забрал у нее щенка.
У Жизлен не было выхода. Она отдала Уголька. Трактирщик захлопнул дверь прямо перед ее носом.
Она повернулась и посмотрела на Блэкторна. Даже увидев перед собой бутылку бренди и наполовину наполненный стакан, она не потеряла самообладания.
— Вы бледны, мадемуазель, — произнес Блэкторн, вставая и приближаясь к ней. Он ступал осторожно, стараясь не наступать на осколки, и крепко зажав в руке стакан. Мне кажется, вы нуждаетесь в бренди больше, чем я.
Пусть будет так. Если ей повезет, яд подействует не сразу, и Блэкторн тоже успеет попробовать, убедившись, что это не опасно. Если же он воздержится, то у нее еще останется нож.
— Возможно, вы правы, — ответила она, беря у него стакан, и не раздумывая, поднося ко рту, чтобы не было времени передумать.
Блэкторн стремительно бросился к ней, и неловко схватил ее за руку так, что отравленная жидкость вылилась ей на платье.
— Думаете, я позволю вам легко умереть? — спросил он, больно сжимая ее талию. — Я хочу понять, зачем вам понадобилось меня убивать. Чем я вас обидел?
Это уже была последняя капля. Терпение Жизлен лопнуло. Значит, он даже ее не вспомнил, забыл, что разрушил ее жизнь и жизнь ее семьи, не чувствует даже малейшего укора совести. Гнев дал ей силу, она вырвалась, и рука ее скользнула в карман, туда, где лежал нож, который должен был вонзиться в его сердце. Карман оказался пустым.
— Трактирщик был когда-то карманником, — произнес Блэкторн бесстрастно, — он избавил вас от гадкого маленького ножичка, который вы в спешке прихватили с собой. Кто вы такая, Мамзель, и чего вам от меня надо?
Его сильная рука до того цепко держала ее за запястье, что хрупкие кости могли сломаться. Впрочем, пускай ее повесят со сломанным запястьем. Это не имеет значения.
— Я думала, вам понятно, — произнесла она, не скрывая презрения. Его искренняя растерянность взбесила ее еще больше.
— Что понятно?
— То, что вы… вы погубили моих родителей! На его лице ничего не отразилось. Лишь тень сомнения промелькнула в глазах, да губы сжались чуть плотнее.
— Жизлен, — произнес он без выраженья, — я должен был догадаться.
— Не понимаю, что гонит тебя отсюда, — недоумевал Тони. Он удобно расположился в восточной гостиной, со стаканом отменного кларета в руке. — Блэкторн, если он не рехнулся окончательно, наверняка уже отправился на континент, а я должен признаться, что всегда считал его вполне сообразительным. Так почему ты должна бросаться домой как перепуганный кролик? Элин покачала головой.
— Ничего не могу поделать, Тони. Я беспокоюсь. Со мной это бывает. Не могу отделаться от ощущения, что произошло что-то непоправимое. Так было перед тем, как убили родителей, так было, когда у Кармайкла и Лиззи умер их первый ребенок. Я должна вернуться в Энсли-Холл.
— Поверь, Элин, никому там не угрожает смерть. Кроме того, ты должна выиграть у меня в шахматы до отъезда. Я тебя столько раз обставил за последние три дня, что ты просто обязана отыграться.
— Волнение мешает мне сосредоточиться. И, кроме того, мне кажется, я смогу выиграть только, когда ты этого захочешь.
— Ты что обвиняешь меня в жульничестве? Если бы ты была мужчиной, я бы мог потребовать у тебя удовлетворения, — заявил он, вытягивая перед собой длинные-предлинные ноги в чулках цвета лаванды, и не без удовольствия на них поглядывая. Кармайкл, взглянув на эти шелковые чулки, затрясся от смеха, но Тони, как всегда, был абсолютно невозмутим, и сообщил своему приятелю, что это последний писк моды и что Кармайкл просто неотесанная деревенщина, а потому безнадежно отстал.
Надо сказать, что Элин тоже посматривала на эти чулки с некоторым сомнением, правда она не могла не признать, что ноги у Тони — само совершенство. Элин заставила себя собраться с мыслями. — Но ведь я не мужчина, — сказала она.
— Это от меня не укрылось, — сдержанно ответил Тони, и на лице его отчего-то появилось странное выражение.
— И кроме того, ты обманываешь для того, чтобы проиграть, а это не самое страшное преступление.
— Любые нарушения правил игры могут послужить поводом для дуэли.
— Ты же не дерешься на дуэлях.
— Начать никогда не поздно. Может, ты хочешь, чтобы я убил Николаса Блэкторна, если он еще не удрал? Я могу вызвать его, всадить пулю в его черное сердце и таким образом решить разом все проблемы. Элин снова ощутила приступ необъяснимого беспокойства.
— Не говори глупостей, Тони, скорей он убьет тебя.
— Не знал, что для тебя это важно.
— А кто будет дарить мне конфеты? — спросила она с заискивающей улыбкой.
— Или французские романы? Ладно, придется еще пожить. Но неужели мне так и не удастся уговорить тебя остаться еще хотя бы на несколько дней?
— Не удастся, — ответила Элин, и внутри у нее что-то болезненно сжалось.
— Тогда хотя бы разреши мне проводить тебя в Энсли-Холл. На дорогах сейчас неспокойно, полно грабителей. А если Николас еще в Энсли-Холле, то я постараюсь ускорить его отъезд.
— Но я, к сожалению, не смогу принять тебя, — предупредила Элин, весьма обрадованная его предложением. Тони беспечно махнул рукой.
— Я не напрашиваюсь. Но неужели это означает, что и я представляю собой не меньшую опасность, чем Блэкторн? Я польщен.
— Как ни глупо это звучит, но ведь принято считать, что любой мужчина опасен. Ты уверен, что хочешь ехать со мной, Тони? Ведь ты собирался пробыть здесь две недели. Тони улыбнулся ей еще ласковей.
— У меня есть свои причины, чтобы исчезнуть отсюда после твоего отъезда.
Элин была не настолько наивна, чтобы не понимать, на что он намекает, и все же она слишком робела, чтобы прямо спросить, что он имеет в виду. «В некоторых случаях неведение поистине спасительно», — подумала она.
— Так когда тебе удобнее ехать? — продолжал Тони, не замечая ее растерянности.
— Чем быстрей, тем лучше. Завтра утром, как только рассветет. Я никак не могу избавиться от ощущения, что случилось что-то непоправимое.
Тони допил кларет.
— Мне доставит колоссальное удовольствие доказать тебе, что ничего не произошло и что ты ошибаешься. Твоя восхитительная французская повариха приготовит мне изысканнейший обед, а ночь я проведу в местной гостинице. Не возражаешь?
— Ничуть, — ответила Элин, — но только… — она запнулась, и, смутившись, замолчала. Она хотела сказать, что его план осуществится в том случае, если Жилли еще там. Впрочем, едва ли она могла попасться на уловки Николаса Блэкторна.
— Что только?
Элин постаралась улыбнуться как можно беззаботней.
— Только если ты позволишь мне снова обыграть тебя в шахматы.
— Договорились, — ответил Тони, и его серые глаза потеплели. — Стоит тебе только захотеть, и я у твоих ног.
Элин привыкла выслушивать любезности от мужчин, которые всегда говорили не то, что думают. Тони несомненно был точно таким же болтуном.
Это она сама виновата, что всегда готова поверить его словам.
Николас Блэкторн сидел откинувшись в кресле. Прохладная мокрая салфетка закрывала его лицо. Он был измучен, обессилен и не переставал ругаться.
Ругался не так отчаянно как женщина, лежавшая сейчас в соседней комнате на кровати вниз лицом со связанными руками. Связал ее Трактирщик, когда силы оставили ее, и она перестала сопротивляться.
Однако она все же ухитрилась хорошенько отделать Блэкторна.
Едва он произнес ее имя, как она просто взбесилась, и, похоже, хотела убить его своими маленькими, но вполне способными причинить боль руками, хватая все, что попадалось ей на глаза. Он не мог себе даже представить, что это хрупкое создание может оказаться столь опасным, но ему пришлось потрудиться, чтобы скрутить ее. Кончилось тем, что он уселся на нее верхом посреди комнаты, надеясь, что она не поранится осколками фарфора, который успела переколотить.
Глупо, конечно, что он о ней беспокоился. Она собиралась убить его — а он думал о том, не больно ли ей.
Будь он человеком рассудительным, он бы просто-напросто смылся, оставив ее в унизительном положении, и пускай бы ее нашел кто-то из слуг. Он уже явно злоупотребил гостеприимством Элин, а поскольку о Джейсоне Харгроуве ему до сих пор ничего не известно, то можно предположить, что старый пес скоро выздоровеет. Они с Траком должны вернуться в Лондон к друзьям, к игорным столам, хорошему кларету и неотравленному бренди.
Если он просто уедет, мадемуазель Жизлен де Лориньи может считать, что ей повезло, и оставаться здесь. Правда, в последнем он сомневался. Он никогда прежде не встречался со столь лютой ненавистью. Она отправится вслед за ним, и он закончит свою жизнь, получив нож между лопаток в момент, когда он меньше всего будет к этому готов.
Да, решено он уедет из Энсли-Холла. Но только не в Лондон, где у него теплая и удобная квартира. Он отправится в Шотландию. В полуразрушенный охотничий дом, который тоже достался ему в наследство. Уедет туда, где был последний раз десятилетним мальчиком, туда, где был счастлив.
Но только они с Траком отправятся туда не одни.
ДОРОГА
5
Жизлен было очень холодно. Ее бедное тело так дрожало, что ей, казалось, она промерзла насквозь. наверное, за последний год, живя в Энсли-Холле, она снова привыкла к комфорту, изнежилась. Она гордилась тем, что ей не страшны любые трудности, и вот пожалуйста — дрожит.
«Страх тут совершенно не при чем», — убеждала она себя, пытаясь повернуться на слишком мягкой постели. Она не боится ничего на этой земле. Она видела самое страшное, и выжила, хотелось ей того или нет. Судьба не может обойтись с ней еще злее. Блэкторн связал ее, но она уже успела понять, что он просто самонадеянный болван. Она оказалась сильней его, что, впрочем, не так уж и приятно. Она работала, не покладая рук, чтобы выжить, и мышцы ее были крепкими, а Николас Блэкторн просто-напросто бездельник и негодяй, привыкший к праздности, так что нечего удивляться, что женщина почти вполовину меньше его, взяла над ним верх.
Конечно, болезнь, последовавшая после того, как он попробовал крысиного яда, ослабила его.
Жизлен повернулась на бок. Из соседней комнаты до нее доносились их голоса. Она не без любопытства, но спокойно размышляла о том, что они намерены с ней делать. Может, передадут местным властям, но не исключено, что Блэкторн захочет отомстить ей сам. Власти едва ли отнесутся к ней снисходительно, хотя бы из-за того, что она иностранка, а она уже испытала на себе типичное для островитян недоверие к иностранцам. Кроме того, она пыталась убить дворянина, а то, что он самый недостойный человек из всех, что ходят по английской земле, едва ли повлияет на решение суда.
Ей становилось все холоднее. Бренди высохло, и платье спереди задубело, кроме того, она порвала его во время драки.
У нее ломило все тело. Голова трещала, и она вспомнила, как его руки чуть не раздавили ей череп, когда она пыталась выцарапать ему глаза. Надо сказать, что его не мучили свойственные джентльменам раздумья, иначе едва ли он бы остался жив.
Жизлен снова перевернулась на спину и уставилась в потолок.
Дверь широко распахнулась, и она затихла, готовая к новому сражению. Внезапно она услышала знакомое постукивание лап по паркету, и Уголек, жалобно повизгивая, забрался к ней на кровать, и принялся лизать ее своим маленьким шершавым язычком.
Те двое не стали затыкать ей рот. В этом, собственно, не было необходимости, — кто услышит, если она и начнет звать на помощь?
— Бедный малыш, — прошептала она ласково, — со мной ничего не случится, обещаю тебе. — Щенок снова взвизгнул и ткнулся холодным и мокрым носом ей в щеку.
— Вы даже не представляете, как мне приятно это слышать, — донесся до нее ненавистный голос.
Жизлен не повернула головы, она не отрывала глаз от пляшущих по потолку теней, которые отбрасывало пламя очага.
Блэкторн вошел в комнату. Через минуту Уголька уже не было рядом с ней, и она услышала, как он взвизгивает от боли. Она недооценила Блэкторна.
— Твоей хозяйке сейчас не до собачьих ласк, — сказал он, — утешая щенка. — К тому же нам всем ни к чему, чтобы ты слизывал бренди с ее платья, так что лучше иди-ка отсюда. — Отпустив Уголька на пол, он легонько шлепнул его.
Уголек снова запрыгнул на постель, возмущенно огрызаясь, Жизлен взглянула на него, стараясь не обращать внимания на темную, возвышающуюся над ней фигуру.
— Ты такой же упрямый, как твоя хозяйка? — изумился Блэкторн. — Трак! — крикнул он, — будь добр, избавь меня от этого создания.
Возле кровати появился Трактирщик и осторожно взял щенка.
— Что вы хотите, чтобы я с ним сделал? — спросил он. Блэкторн очень пристально всматривался в ее лицо, а она очень старалась не показать волнения.
— Можешь утопить, — произнес Блэкторн задумчиво, или, если хочешь, сверни ему шею.
— Нет! — вырвалось у нее. Ей стало стыдно за свою слабость, но не могла же она позволить им уничтожить несчастное существо.
— Нет? — переспросил Блэкторн, наклоняясь над ней. Вы просите, чтобы я спас вашу маленькую собачку?
Ей захотелось плюнуть ему в лицо, и она пожалела, что не может этого сделать.
— Да, — ответила она, с трудом выдавив из себя это слово.
Тогда он улыбнулся пренебрежительной улыбкой победителя.
— Отнеси собаку экономке и скажи, чтобы присматривала за ней до возвращения Элин. Уверен, моя сестрица с радостью прижмет его к своей груди.
Это было лучшее, на что Жизлен могла надеяться, и, скрепя сердце, она приняла его благодеяние.
— Что мне сказать старухе? — спросил Трактирщик, подходя к двери.
— То, что мы и собирались сказать, — ответил Николас, глядя ей в глаза, и не обращая внимания на ненависть, которой они пылали, — что работа, которой прежде занималась Мамзель, не годится для любовницы английского джентльмена.
— Нет! — возмутилась она, а он улыбнулся и, протянув руку, легонько погладил ее по щеке.
— Я же не говорю, что на самом деле намерен спать с вами, моя крошка, — пояснил он. — Я просто считаю, то слугам Энсли-Холла покажется естественным ваше желание предпочесть мою постель кухне. Как я догадываюсь, вы не рассказывали Элин о своем прошлом. Весьма неосмотрительно с вашей стороны. Если бы она знала, то из кожи вон бы вылезла, лишь бы не допустить моего появления здесь. А теперь она подумает, что ее взбалмошная повариха, как и большинство ваших соотечественниц, не устояла перед соблазном предаться любви за деньги. Вы предпочитаете выйти со мной к карете без скандала, как и подобает приличной женщине, или заставите меня снова применить грубую силу?
— Я бы предпочла, чтобы вы отвели меня к мировому судье.
— Не сомневаюсь, но меня ваши соображения в данном случае не интересуют. Видите ли, я понял, что мне не нравится, когда меня хотят отравить, и где-то в глубине моей души затаилась жажда отмщения. Вам ведь это должно быть понятно, правда, Жизлен? Ведь вы же первая решили убить меня, чтобы отомстить за те несчастья, которые, как вы считаете, свалились на вашу семью по моей вине.
— Так не откладывайте, — гневно произнесла она.
Николас молча покачал головой.
— Предвкушение всегда приятнее самого удовольствия.
— Добровольно я не пойду.
— Сломить сопротивление еще приятнее, — ответил он, и она вдруг заметила, что он держит в руке белоснежный шейный платок. Мгновение — и рот ее был завязан, а на затылке она ощутила тугой узел.
Николас усадил ее, и Жизлен ощутила внезапный приступ слабости. Она ударилась головой, когда боролась с ним, и боль становилась все более отчетливой, но она старалась сидеть спокойно и молча ждала.
Николас был тщательно одет с головы до ног.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33