Вошла Джесси с завтраком на подносе. Она оглядела покрывало, заваленное газетами, и спокойно, даже печально сказала:
– Помни, дорогая, задатков звезды мало, чтобы преуспеть в театре. Тебе потребуется упорство бультерьера и шкура крокодила.
– Вздор, мамочка.
Физз отмахнулась от слов матери и еще раз перечитала хвалебные статьи. Она и не заметила, что ни один критик даже не упомянул о графе Парисе.
* * *
Сэр Октавиус пригласил своего внука пообедать вместе с ним в клубе «Гаррик». После отличного обеда за стаканом портвейна сэр Октавиус заявил, что, не желая вмешиваться в дела внука, он все-таки полагает, что ему пора поездить по стране с гастролирующей труппой. Тут уж точно научишься управлять театром, потому что каждый день что-то идет не так и с этим надо справляться.
При словах «управление театром» лицо Макса просветлело. Он напомнил самому себе, что сэр Октавиус когда-то сам был одним из известнейших актеров-менеджеров в Британии, что он владеет многими театрами и что Макс его единственный внук.
Сэр Октавиус позволил официанту снова наполнить свой стакан и изложил свой план. На прошлой неделе он совершенно случайно встретил старого приятеля Дигби Маршалла, последнего представителя старой школы актеров-менеджеров. Правда, он излишне увлекается бренди, но у него замечательная труппа. Где, как не у Дигби, Макс сможет набраться опыта.
– Я владею несколькими театрами в провинции, – подчеркнул сэр Октавиус, – и я хочу, чтобы ты отправился на гастроли, мой мальчик. А когда ты вернешься, мы вместе отправимся к Беннету и Хопсону, моим адвокатам.
Ну куда уж яснее, подумалось Максу. Старикан практически дал ему понять, что завещает ему все театры Фэйнов. И он с улыбкой согласился выпить еще стакан портвейна.
* * *
На условленную встречу с сэром Дигби Маршаллом Макс явился заранее. Он несколько часов просидел в приемной, с завистью поглядывая на других актеров и актрис, то и дело исчезающих за стеклянной непрозрачной дверью кабинета.
В маленьком кабинете, чьи окна выходили на Черинг-кросс, за огромным отполированным до зеркального блеска желтым письменным столом сидел тучный мужчина с моноклем. Сэр Дигби оказался энергичным и приветливым, пузатым, с глазами навыкате, отличным цветом лица (вероятно, от излишка бренди) и розовой гвоздикой в петлице. Если того требовали обстоятельства, сэр Дигби мог рявкнуть так, что у всей труппы кровь застывала в жилах, но на сей раз он использовал все свое Очарование Великого Человека, чтобы поговорить с Максом. Вернее, чтобы говорить перед Максом. Макс даже опомниться не успел, как его приняли на работу. Он, разумеется, и не подозревал, что старики заранее обо всем договорились за ленчем в «Гаррике», и сэр Октавиус предупредил своего старого приятеля:
– Должен сказать тебе откровенно, что мой внук хороший парень, но его здорово избаловали. Мне стыдно это говорить, но Макс просто высокомерный, самодовольный, амбициозный щенок.
Сэр Дигби сверкнул поистине волчьей улыбкой, посматривая на французский коньяк в своем бокале.
– К тому времени, когда твой внук вернется домой, у него останутся только амбиции, – пообещал он.
* * *
Труппа Маршалла с блеском начала свои гастроли в Вулвертоне с пьесы «Здравствуйте, я ваша тетя!». Макс в соломенном канотье, полосатом пиджаке и кремовых фланелевых брюках играл выпускника Оксфорда.
Турне предполагало ограничение во всем. Каждый актер находился под влиянием стресса и вечной неуверенности, размышляя о том времени, когда не будет ни работы, ни денег, ни успеха.
К концу первой недели актеры практически между собой не разговаривали. При первых же признаках серьезного скандала сэр Дигби железной рукой наводил порядок. Полный низенький человек обводил медленным свирепым взором каждого актера по очереди, потом останавливал взгляд на самом главном зачинщике и орал:
– Я хочу видеть только улыбающиеся лица в труппе! Это всем ясно? Улыбайтесь!
За удивительно короткое время в дороге Макс научился приспосабливаться, успокаиваться и идти на компромисс. Он научился также справляться с несколькими критическими ситуациями одновременно. Таким образом сэр Дигби выполнил свое обещание, данное сэру Октавиусу.
К концу гастролей сэр Дигби вызвал Макса к себе в гримерную. Менеджер сидел за беспорядочной грудой конвертов. Как только Макс вошел, старик замахал ярко-желтым конвертом:
– Отличная возможность для тебя, мой мальчик. Просто великолепная!
Сэр Дигби получил телеграмму от Бэзила Дина с просьбой порекомендовать ему надежного и многообещающего молодого человека в помощники. Сэр Дигби, знавший, что Макс не поедет с ним в следующее турне, предложил его кандидатуру. Мистер Дин сначала был актером, затем режиссером у сэра Герберта Бирбома, собрал в 1919 году собственную труппу и обладал удивительной способностью придумывать что-то новое. Его неохотно, но признавали гением, и актеры жаждали у него работать.
Макс без колебаний принял предложение, рассчитывая обрадовать этим деда.
* * *
На следующее утро, когда Макс пришел в театр, швейцар посмотрел на него как-то странно и велел немедленно идти в гримерную к сэру Дигби.
Тот стоял у газового камина.
– Заходи, Макс, и садись. – Он неловко улыбнулся и протянул ему обе руки. В одной был стакан с виски, в другой «Дейли телеграф», открытая на странице объявлений о похоронах. Макс уставился на большую фотографию своего деда над статьей, перечисляющей его заслуги. Сэр Октавиус умер накануне от сердечного приступа за ужином в клубе «Гаррик».
* * *
Максу пришлось вернуться в Лондон. Мими вскользь сказала сыну, что, судя по всему, сэр Осьминог оставил своей жене целое состояние. А это значило, что больше никто не получит ни гроша. Мими полагала, что старая леди держала своего мужа под каблуком до самой его смерти.
И тут Макс разрыдался.
* * *
Несмотря ни на что, к мистеру Бэзилу Дину Макс поехал.
К концу второго дня пребывания в Ливерпуле он заметил, что актеры явно боятся своего режиссера. Стоило только появиться мистеру Дину, как все разговоры, даже самые невинные, тут же прекращались. Все начинали волноваться, как будто услышали сигнал тревоги, и успокаивались только тогда, когда становилось точно известно, что мистер Дин больше не появится. Но и в этом случае два слова «Бэзил Дин» никогда не возникали в разговорах, словно одно упоминание о режиссере влекло за собой его мгновенное появление в клубах серого дыма.
Макс проработал на него две недели и понял, что все слухи оказались правдой. Ублюдок Бэзил, как его называли за глаза, не выносил, когда с ним спорили. Дин инстинктивно находил слабые места других людей и давил на них до тех пор, пока человек окончательно не ломался. Мистер Дин был своего рода хирургом, только его вмешательство не лечило, а калечило. Гнев свой мистер Дин обрушивал исключительно на самых запуганных членов своей труппы.
Ставили «Макбета». Старый характерный актер, взращенный на декламаторской традиции девяностых годов минувшего века, Эрни Сэвиль всегда немного переигрывал. Вдруг он осознал, что режиссер решил выбрать именно его мишенью для своего сарказма. Он тут же сбился с ритма, растерялся, запнулся. Шестнадцать раз он произносил одну-единственную фразу.
Мистер Дин был крайне недоволен, всячески уязвляя бедного старика.
После двадцати минут кошмара парик доктора съехал набок, руки дрожали, лицо побелело от волнения, он чуть не плакал и все-таки послушно повтворял единственную строчку: «Пошла! Пошла! Ты слишком много знаешь!»
Мистер Дин вежливо, спокойно и совершенно определенно назвал его непрофессиональным пережитком прошлого.
В зале раздался легкий щелчок. Это Макс встал со своего места. Он поднялся на сцену. Сидящие в первом ряду партера актеры изумленно уставились на него. Кто-то нервно кашлянул.
Макс подошел к рампе, упер руки в бедра и свирепо взглянул на своего босса:
– Мы все знаем, что вы блестящий, талантливый режиссер, но как человек вы ничтожество. – В зале послышался общий вздох ужаса. – К тому же вы просто садист, – не отступал Макс. – Мы все видели, как быстро и профессионально вы разделались с Эрни. Вы настоящий мясник!
Мистер Дин откинулся на спинку кресла, а потом медленно встал и уставился ледяным взглядом на Макса. Сидевшие по обе его стороны актеры буквально вжались в кресла. Из темноты раздался спокойный голос мистера Дина:
– Вы уволены, мистер Фэйн. Прошу вас немедленно покинуть театр. Если через пять минут вы еще будете здесь, я прикажу рабочим сцены вышвырнуть вас.
Макс сделал еще два шага вперед и гневно посмотрел на него.
– Я больше не желаю работать на такую свинью, как вы. И мне жаль тех, кому приходится это делать под угрозой голода. Другой причины для того, чтобы терпеть ваши бесконечные издевательства и жестокость, я не вижу.
– Труппа! Перерыв на ленч, – невозмутимо объявил мистер Дин.
Актеры собрали свои вещи и заторопились за кулисы.
Макс только что погубил свою карьеру актера.
Суббота, 12 марта 1927 года
Макс неожиданно вернулся из Ливерпуля в субботу вечером. Он открыл дверь лондонского дома, зная, что мать не в театре. Он слышал ее бархатный, чуть хрипловатый голос из подвала. Мими часто пела старые песни из репертуара мюзик-холла, так что Макс выучил их все наизусть.
Макс чувствовал себя так, словно его отпустили из школы. Он взбежал вверх по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Вдруг на верхней площадке мелькнуло чье-то оранжевое платье со странным геометрическим узором. Люк на чердак был открыт, и под ним у стены стояла лестница.
С чердака сбросили пыльную коробку для платьев. Макс замер на месте.
И тут из черной дыры у него над головой появилась пара стройных загорелых ног и изящное тело, не слишком прикрытое шелковым бельем персикового цвета. Макс вдруг вспомнил, где он уже видел это оранжевое платье с геометрическим рисунком. Он улыбнулся. Повинуясь мгновенному импульсу, Макс рванулся вперед и ущипнул круглую попку.
Физз взвизгнула, оступилась и упала на пол. И тут же девушка заорала на Макса:
– Я так и думала, что это ты, пустоголовый кретин! Ведь я могла сломать ногу! – Она всегда легко выходила из себя, вспыхивала точно порох, к которому поднесли спичку.
– Но ты же ее не сломала, – невозмутимо парировал Макс.
– Ты просто невероятно высокомерен, – сказала Физз уже потише.
Макс все-таки был очень хорош собой. Когда он входил в ресторан, женщины, случалось, роняли приборы, не в силах оторвать взгляд от высокого, мужественного, квадратного подбородка и необыкновенно синих глаз. Чуть кривоватый нос, когда-то сломанный мячом для крикета, только прибавлял Максу очарования.
Но Физз была не такова. Она вскочила и изо всех сил толкнула Макса. Он не ожидал нападения, поэтому потерял равновесие и покатился вниз по ступенькам.
Физз в ужасе прикрыла рот ладонью.
К счастью, Макс не свернул себе шею. Он медленно поднялся на ноги, потирая ушибленный локоть, других повреждений у него явно не было.
– Прости, мне не следовало тебя щипать, – решил он извиниться перед Физз. – Но что ты делала у нас на чердаке?
– Я искала, между прочим, с разрешения Мими костюм для маскарада. А ты-то что здесь делаешь? Мне говорили, что ты с мистером Дином в Ливерпуле.
– Я только что ушел из его театра.
Физз изобразила радостное пение фанфар.
Макс, запинаясь, спросил:
– Как ты думаешь, я смогу получить роль в «Олд Вик», пока мой агент договорится для меня о роли Гамлета в театре «Хаймаркет»?
Физз подняла пыльную коробку с платьем и прошла мимо него.
– Если ты появишься в «Олд Вик», помни об одном – держи свои руки подальше от меня!
Глава 13
Всякий раз, поднимаясь наверх в свою спальню, Макс невольно вспоминал длинные стройные ноги, медленно спускающиеся по приставной лестнице с чердака. Он много раз приказывал себе прекратить немедленно! Подумаешь, ноги! И к тому же Физз ему почти как сестра. Они знакомы с самого детства. Если он заведет с ней роман, это сулит одни неприятности. Это несомненно. Ведь, когда он с ней порвет, Физз пожалуется своей матери, а та непременно доложит обо всем его матери… Нет, Физз – это запретный плод, и кончено.
Как бы там ни было, спустя два дня Макс стоял в цветочном магазине и платил за белые нарциссы.
Физз даже не поблагодарила его.
Каждое утро специальный посыльный приносил Физз сонет Шекспира. Письма переполняли почтовый ящик Алленов. Но только маленький пушистый котенок с шелковым бантом на шее чуть-чуть тронул сердце Физз.
Как только стены замка начали рушиться, Макс добился от Физз согласия пообедать с ним. В итальянском ресторане на Шарлотта-стрит они посмотрели друг на друга поверх тарелок со спагетти и вдруг оба почувствовали что-то вроде озноба, так свойственного любовной лихорадке. Перед каждым из них был запретный плод.
* * *
Макс смотрел на Физз, жизнь, мир, вселенную через новую пару розовых очков. А Физз думала, как ей удалось вообще сыграть Джульетту, пока она не влюбилась в Макса и не познала невероятные глубины и страсти настоящей любви.
Они думали об этом, расставаясь, и говорили об этом при встрече. Они сидели на бледно-зеленых стульях в Грин-парке и говорили о любви. Они плавали по Темзе на лодке и говорили о любви. Они танцевали под граммофон в гостиной у Мими и тоже говорили о любви. Оставляя музыку играть во всю мощь, они проскальзывали в спальню Макса, чтобы пообниматься тайком. Макс не заставлял Физз уступать больше того, что дозволялось светскими правилами (рука под блузкой до талии, но никак не ниже), и вдруг сам осознал, насколько серьезны и достойны его намерения по отношению к ней.
Недостаток денег серьезно ограничивал его фантазию, но Макс вдруг получил почти в буквальном смысле дар небес. Леди Фэйн прислала ему чек на сто фунтов. И Макс принялся сорить деньгами. Так продолжалось весь апрель. Они завтракали в «Ритце», уходили на ленч в Грин-парк, неся с собой корзину со съестными припасами от «Фортнум и Мэйсон», ирландскими льняными салфетками и хрустальными бокалами для шампанского. Им казалось, что так было всегда. Однажды Макс повел ее в ночной клуб «Колони», где принц Уэльский танцевал со своей крошечной любовницей, чьи короткие темные волосы были подобраны над ухом бриллиантовой заколкой.
На рассвете запотевшие окна маленькой зеленой машины скрывали сонные, но страстные молодые лица.
– Нет, ты не должен…
– Нет, я должен…
– Макс!
– Я не могу больше этого выносить!
– Нет, Макс!
– О дорогая, давай поженимся!
– О Макс!
* * *
Как только Макс и Физз рассказали родителям о своем намерении пожениться, началось светопреставление. Хорошо было бы сбежать куда-нибудь подальше, но они уже не дети, и так проблему не решишь. И Макс и Физз были возмущены и раздосадованы. Как могут старики мешать их счастью какими-то разговорами о деньгах и пособиях? Как можно путать секс с обеспеченностью, брак с закладными, удовольствия с прозой жизни?
Будучи оба людьми современными, Макс и Физз уже решили, что они не будут обзаводиться детьми. Сама дочь актеров, Физз отлично помнила, что дети – это только дополнительные тревоги во время гастролей, недовольство квартирных хозяек и постоянные визиты школьных инспекторов. Физз ничего такого не желала. Макс с этим согласился, потому что Физз готова была выйти за него замуж только на этих условиях.
Макс возил Физз представляться леди Фэйн. Когда молодая пара уехала, леди Фэйн немедленно позвонила сыну. Она заявила Тоби, что категорически возражает против женитьбы внука. Ведь ему всего девятнадцать лет! Это безответственно, настаивала она, удачно делая вид, что не помнит, как сама вышла замуж за сэра Октавиуса в восемнадцать. Леди Фэйн не преминула упомянуть не бог весть какое происхождение. Почему бы Максу не жениться на очаровательной дочке сэра Олбери? Тоби должен немедленно что-то предпринять!
Чтобы попытаться разлучить своих отпрысков, родители и того, и другой попросили их не видеться вне театра хотя бы пару месяцев, чтобы проверить, насколько крепка их любовь. «Это пустяки», – уверенно фыркнула Физз. Макс от обещаний предусмотрительно воздержался. Теперь горничная Алленов то и дело объявляла: «Лорд Уайтбейт у телефона, мисс», или «Вам звонит мистер Код, мисс», или «Виконт Плэйс прислал корзину роз, мисс». Если Джесси слышала это, она не могла удержаться, чтобы не захихикать.
Но ей стало не до смеха, когда Физз объявила, что беременна.
Понедельник, 6 июня 1927 года.
Лондон
После торопливых переговоров между родителями молодые обвенчались в церкви Святого Павла на Ковент-Гарден, традиционно считавшейся церковью актеров.
Вечером молодожены едва успели на поезд, отправляющийся в Париж, где они собирались провести медовой месяц. Физз отпустили на неделю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36