Он собирался устроить ей пробы в следующий понедельник. Мужчина велел ей спросить мистера Гриффита.
А Элси вдруг потеряла все свое дружелюбие и приветливость.
Уходя, девушки получили по маленькому коричневому конверту с написанной на нем фамилией. В конверте Бетси оказалось три доллара. Она глазам своим не поверила! Всего два часа – и три доллара! Она же ничего не делала!
И Бетси резко изменила свое отношение к кинематографу.
* * *
На следующее утро в меблированные комнаты мамаши Джексон позвонили со студии и попросили Бетси приехать. Она должна была сняться еще в одной сцене.
Когда Бетси вошла в студию, она увидела, что декорации снова изменились. Теперь здесь была кондитерская. Кексы и бисквиты рядами лежали на прилавке. Ей велели встать возле прилавка, купить кекс у продавщицы и выйти из магазина как раз перед тем, как туда войдет главная героиня.
И снова мистер Гриффит репетировал с актерами каждое движение и выражение лица. И снова они были послушными, словно марионетки. Все, кроме мисс Пикфорд, шестнадцатилетней драматической актрисы из Канады, игравшей главную роль. «Биограф» надеялся, что ее ямочки на щеках, золотые кудряшки и сочетание невинного детского очарования и мастерства взрослого человека позволят ей заменить Флоренс Лоуренс, первую звезду мирового кинематографа, которую только что переманила студия-соперник.
Бетси смотрела и слушала, как крошечная мисс Пикфорд, накручивая на пальчик золотистый локон, спорила с мистером Гриффитом о выражении лица своей героини, когда та входила в магазин. Дело кончилось тем, что она заявила – отчетливо и громко, – что ее раздражает покровительственный тон мистера Гриффита. И она хочет напомнить ему, что имела успех на бродвейской сцене.
Актеры на площадке затаили дыхание. Все поняли: девушка ясно дала понять режиссеру – он никогда не имел успеха на сцене.
Мистер Гриффит небрежно пожал плечами и сказал:
– Хорошо, мисс Пикфорд, делайте так, как считаете нужным. А потом сделаете так, как говорю я.
После этого он снова и снова заставлял золотокудрое создание повторять сцену. Как догадалась Бетси, куда дольше, чем следовало.
* * *
В среду со студии позвонили снова и попросили Бетси приехать после ленча в платье для сцены ужина в светском особняке. Бетси была счастлива, что сама подошла к телефону, и стала гадать, не дадут ли ей маленькую роль. Она быстро переоделась в вечернее платье из сиренево-розовой тафты, сделала высокую прическу и побежала к станции метро.
Когда она появилась на студии, ей велели сесть за маленький столик на заднем плане и делать вид, что она разговаривает с мужчиной, разместившимся напротив. Увы, стало ясно, что она снова снимается лишь в массовке. Расстроенная, Бетси взяла после съемки ставший привычным конверт и остановилась на широких ступенях лестницы, спускающейся на тротуар. Вдруг кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела мужчину. Кажется, кто-то называл его Маком. Большой, словно медведь, с непривычно длинными руками и добродушной улыбкой, Мак сдвинул на затылок свою шляпу, вынул изо рта сигару и принялся медленно рассматривать Бетси с головы до ног.
Оскорбленная, Бетси тут же помчалась вниз по ступенькам, подальше от нахального субъекта.
Мак побежал следом и догнал Бетси уже на тротуаре.
– Я не собирался с вами заигрывать, юная леди, – пояснил он. – Я тоже здесь снимаюсь, и мне захотелось дать вам совет. Как правило, в кино ходят люди небогатые. Они, знаете ли, всегда сочувствуют несчастной маленькой служанке, с которой плохо обращаются, или бедной сиротке, а не дебютантке из светского общества, которую вы играли сегодня. Так что после проб на следующей неделе попытайтесь получить роль девушки, с которой плохо обращаются. Запомните, только так можно завоевать любовь зрителей.
– Спасибо, – холодно поблагодарила Бетси. Дойдя до угла, она перешла на другую сторону, чтобы избавиться от своего спутника. Она не собиралась играть служанок.
* * *
Прежде чем приступить к пробам, мистер Гриффит объяснил разницу между игрой на сцене и съемками в кино. Актеры на сцене передают свои чувства при помощи диалога, подчеркивают эмоции. А в немом кино Бетси должна была передать чувства в первые же секунды своего появления на экране и сделать это при помощи своего тела. Ей придется вести себя на площадке ненатурально. Зато на экране это будет выглядеть естественно.
Бетси нервничала. Гриффит был человеком холодным, необщительным, самоуверенным. Гриффит работал семь дней в неделю, оставляя время только на сон. В его жизни не было места для развлечений, впрочем, секс составлял исключение. Элси предупреждала, мистер Гриффит не пропускает ни одной девушки, которая хочет сделать карьеру.
Как и все в «Биографе», Бетси теперь знала, что мистер Гриффит без ума от двух женских типов – мадонны и золотоволосой девственницы. Хотя Бетси, несомненно, была единственной девственницей на студии, под эти образы она не подходила. У нее было ангельское личико, которое нравилось мистеру Гриффиту. Но рост, но бедра, но грудь – все это было роскошным и подавляло своим великолепием. В Бетси не было нежности, обаяния и дерзости, которыми обладала Мэри Пикфорд, или воодушевления и отваги, которых ждали от ведущей актрисы в «Биографе».
Была еще – впрочем, как всегда – и дополнительная проблема. Бетси стала скованной, словно деревянная заводная кукла. Когда ее попросили изобразить какие-нибудь эмоции, Бетси подняла брови, надула губки и посмотрела вверх – это означало удивление. Чтобы выразить печаль, она закатила глаза и открыла рот, склонив голову к плечу.
– Ну прямо Иисус на кресте, – пробормотал оператор Билли.
И все-таки тому же Билли пришлось согласиться, что изысканное лицо Бетси с тонкими чертами можно снимать под любым углом. И в терпении ей не откажешь. Она могла стоять без движения столько времени, сколько требовалось, чтобы отрегулировать свет. Они сделали несколько пробных кадров, и выяснилось, что блестящие от слез глаза Бетси и ее дрожащие губы смотрятся просто удивительно.
В конце концов мистер Гриффит пришел к выводу, что для комедии Бетси не годится, а вот для драмы вполне подойдет, если делать как можно больше крупных планов.
Бетси была в восторге от своего нового положения. Они играла только леди и получала тридцать пять долларов в неделю. Всякий раз, как Бетси повышали жалованье, давали новую роль, миссис Бриджес обязательно вспоминала Мими:
– Я же говорила тебе, моя девочка, что ты всего добьешься, несмотря на происки этой суки!
Потом появился и новый вариант.
– Я надеюсь, что фильмы с твоим участием показывают в Англии, дорогая, так что эта мерзавка видит твое лицо на большом экране!
– Но, мама, она так и осталась безнаказанной, – как-то раз отозвалась Бетси.
На самом деле ей было неприятно признаться в том, что она все еще скучала по Мими, может, единственной, которая никогда не завидовала и была ей как сестра. Бетси по-прежнему возмущалась тем, что ее обвиняют в случившемся с Мими несчастье. Но она и сама, как ни удивительно, чувствовала себя виноватой. Именно это приводило ее в отчаяние.
– О! Не беспокойся. Она свое еще получит, – с угрюмым удовлетворением произнесла миссис Бриджес.
* * *
Как только Бетси привыкла к камере – тем более что не было зрителей, – она расслабилась, и игра ее стала улучшаться. Ей стали давать более серьезные роли. Тут же возросло жалованье до ста долларов в неделю. Теперь она получала в три раза больше, чем в театре «Гэйети».
Бетси была счастлива и довольна. Она больше не чувствовала, что не оправдывает надежд матери. Теперь Бетси, почуяв свободу, вовсю флиртовала. Она относилась ко всем мужчинам с теплой снисходительностью. Ко всем, кроме Мака Сеннетта, который всегда крутился на студии, даже если не участвовал в съемках, доводя до бешенства осветителей, операторов и режиссера своими советами.
Глава 8
Воскресенье, 30 октября 1910 года
Бетси и ее мать, смеясь, поднимались вместе с другими работниками студии «Биограф» в вагон поезда, следовавшего на Запад. Их ждали несколько дней пути и неизбежный дискомфорт. Мистер Гриффит вез свою команду в Калифорнию, спасаясь от холодных ветров и снега нью-йоркской зимы. Кроме того, в Калифорнии прекрасная погода и весь год можно снимать на открытом воздухе массу привлекательных ландшафтов – море, пустыню, горы, леса, фермы. И земля там была дешевой.
Почти сразу же, как поезд отошел от перрона, миссис Бриджес воскликнула:
– Я так и думала! – Она нагнулась к дочери и передала ей номер «Нью-Йорк пост», подчеркнув ногтем заголовок «Зильда уходит». «Несмотря на потрясающий успех в варьете мистера Зигфельда, Зильда почувствовала тоску по родине. Она заявила, что никакая сумма денег не заменит ей прекрасной Франции, куда она и возвращается, вне всякого сомнения, национальной героиней и, определенно, с немалым состояним, заработанным песнями о том, как плохо быть бедной».
Двадцатидвухлетняя Бетси закусила губу, чтобы не зарыдать от бессильной ярости. Она сразу же вспомнила проделку Мими и первые тревожные месяцы жизни в Нью-Йорке.
* * *
Бетси и ее мать сошли с поезда в Санта-Фе под ослепительными лучами не по-осеннему яркого солнца. Их проводили к стоящему у станции студийному автобусу. Подпрыгивая на неровностях дороги, они вдыхали теплый, сухой воздух, благоухающий жасмином, эвкалиптом и геранью. Вдоль дороги росли бугенвиллея и розы.
Явно привыкший встречать вновь прибывших, шофер весело кричал, что Мексика расположена на юге, на севере – горы Санта-Моника, на западе – Тихий океан, которого еще не было видно из автобуса, а на востоке – покрытые снежными шапками вершины гор Сан-Габриэль.
– Райское место, – вздохнули одновременно Бетси и миссис Бриджес, вспоминая нью-йоркскую зиму, от которой они убежали.
Когда автобус въехал в беспорядочно разбросанную деревушку Голливуд, Бетси высунулась в окно. Индейцы в пышных головных уборах стояли на углу улицы и болтали с мужчинами в библейских одеждах. Отцы-пилигримы – первые американские поселенцы – жевали жвачку. Из дверей одной из студий вывалилась толпа азиатов в привычных широких штанах и расшитых ярким узором атласных кафтанах. Их ждал ленч.
Для мистера Гриффита и его звезд были заказаны номера в отеле «Голливуд» с элегантной белой верандой, украшенной ярко-красной геранью в горшках. Остальные служащие «Биографа» должны были разместиться в меблированных комнатах, также с глубокими тенистыми террасами. Все немедленно бросились покупать солнечные очки в единственном на всю деревушку магазине.
– Ты уверена, что я выгляжу нормально? – с сомнением спросила миссис Бриджес, разглядывая свое отражение в витрине. Два черных круга на носу не казались ей достойным украшением.
– Разумеется, мама. Посмотри, даже Мак Сеннетт их надел.
На углу улицы мистер Сеннетт изображал слепого, крича во все горло:
– Кто украл мою трость?
С тех пор как Бетси переступила порог «Биографа», на студии произошло многое. Мак Сеннетт, не показавшийся Бетси серьезной фигурой, стал теперь режиссером. И у него отлично получалось. Его актеры всегда веселились на площадке, отлично работали вместе и не испытывали того напряжения, которое царило на съемках у мистера Гриффита.
Еще одной существенной переменой стал уход Мэри Пикфорд. Ее переманила компания «Ай-Пи-Эм», предложив 175 долларов в неделю. Но Бетси не удалось занять освободившееся место, выбрали Мэйбел Норман, пятнадцатилетнюю девушку из массовки. Бетси была разочарована. Она не сомневалась, что отлично справится с ролями бедных, но добрых девушек, одерживающих победу над соблазнителями с пробором в набриолиненных волосах. Кроме того, у Бетси была больше «индивидуальность». Таким эвфемизмом на студии пользовались, чтобы обозначить размер груди.
Суббота, 25 мая 1912 года.
Гринвич-вилледж, Нью-Йорк
Весной студия вернулась в Нью-Йорк. Мэйбел и Бетси ждали на площадке, пока установят свет для следующего эпизода, и Мэйбел спросила:
– Не хочешь поужинать со мной и Маком в следующую субботу?
Бетси замялась:
– Ты же знаешь, что мама не любит, когда я выхожу одна с мужчинами.
Только перед сном Бетси позволяла себе помечтать о высоком, хорошо сложенном, богатом и красивом мужчине из хорошей семьи… брокере или банкире. Ее видение было совершенно отчетливым – сильные и нежные руки, длинные ноги, мускулистые бедра и широкая грудь, отличные манеры, яростная страсть, которую он сдерживает исключительно из любви к ней. Только вот лицо виделось неясным лунным пятном.
– Не будет никаких других мужчин, кроме Мака, честное слово. Мы будем только втроем, – настаивала Мэйбел. – Есть повод встретиться, только это секрет. Мак сам тебе все расскажет.
Заинтригованная, но все еще сомневающаяся, Бетси посоветовалась с матерью. Миссис Бриджес знала, что Мак влюблен в Мэйбел. Так что с точки зрения безопасности Бетси ужин был абсолютно надежен. Поэтому в следующую субботу Бетси все-таки пришла в итальянский ресторанчик, живо напомнивший ей ее первый день съемок. Ей на минуту показалось, что вот сейчас появится мальчишка на роликах, тянущий за собой баранью ногу.
Когда они допили первую бутылку кьянти, Мак торжественно обратился к Бетси, заявив: все, что он ей сейчас скажет, не для чужих ушей. Ему потребовалось немало времени, чтобы убедить ее, что он не шутит.
Наконец Мак раскрыл свою тайну:
– Я собираюсь открыть собственную компанию в Лос-Анджелесе. Мои букмекеры дадут мне кредит! Некоторые ребята из «Биографа» поедут со мной. Не хочешь присоединиться?
Бетси молчала. Она отлично понимала, насколько неразумно бросать хорошо оплачиваемую стабильную работу ради новой, еще не существующей компании.
Мэйбел нагнулась к ней:
– Да ладно тебе, Бетси. Подумай, как здорово жить в Калифорнии, вместо того чтобы мерзнуть в Нью-Йорке! И потом, неужели тебе не надоели вечные поучения мистера Гриффита?
Бетси подумала: «Если Мэйбел уедет, мистер Гриффит устроит мне новые пробы. Хорошая возможность стать наконец звездой».
Она посмотрела через стол на Мака, улыбавшегося ей.
– Это серьезно? У тебя на самом деле есть деньги?
– У меня даже есть студия! Я клянусь, все налажено! Мы открываемся в августе. Первый фильм выйдет в сентябре, а потом мы будем выпускать по фильму каждую неделю. – Мак расхваливал все, как только мог. – Я хочу снимать тебя в более крупных ролях, Бетси. Ты просто отлично подходишь для того, что я задумал. Ты будешь по-прежнему играть светские роли, только побольше. И я очень хочу попробовать тебя в комедии.
Бетси выглядела озадаченной.
– Но мистер Гриффит думает…
– Нет, он не думает, – весело улыбнулся Мак Сеннетт.
* * *
Новая киностудия «Кистоун» расположилась возле клеверного поля. Огромный павильон под стеклянной крышей напоминал фабрику, только вывеска на фасаде «Студия Мака Сеннетта» развеивала это заблуждение.
Обосновавшись в Калифорнии, Сеннетт и в самом деле выпускал новую безумную комедию каждую неделю. Фильмы снимали без сценария, как бог на душу положит. Трюкачи, авторы, комики и актеры все время придумывали что-то новое и, расталкивая друг друга локтями, пытались выложить свои идеи режиссеру.
Работая последний год в «Биографе», Мак обдумывал комические возможности персонажа полицейского. Так что теперь «Кистоун» очень часто показывал тупых, совершенно некомпетентных полицейских, да еще и с придурью. Бетси была вне себя от ярости, когда обнаружила – правда, слишком поздно для возвращения в Нью-Йорк, – что ей отведена роль партнера комика. Но Мэйбел ее уговорила, и Бетси все-таки решилась попробовать.
Зал разрывался от хохота, когда хорошо одетая светская дама получала тортом с заварным кремом по высокомерной физиономии. Мак оказался большим умницей и понял, что искреннее негодование Бетси и ее неподдельная ярость будут смотреться куда лучше, чем те же страсти, сыгранные любой другой актрисой.
Чистенькая, аккуратная, декоративная, Бетси ненавидела сниматься в комедиях компании «Кистоун». Она ненавидела торты с заварным кремом. Она ненавидела спотыкаться, получать пинки и терпеть не могла, когда ее юбки поднимались до ушей. Но все остальные считали комедии очень веселыми. Теперь ее останавливали прохожие на улице, чтобы похвалить ее игру и попросить автограф. Популярность имела свои преимущества.
Когда Бетси стала зарабатывать сто двадцать пять долларов в неделю, они с матерью переехали в «Констант-корт», очень приличное место для одиноких актрис.
По воскресеньям миссис Бриджес любила бывать в местной английской колонии. Британские актеры, нанятые изображать в фильмах британских аристократов, играли свою роль сутками напролет. Миссис Бриджес обожала пить с ними чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
А Элси вдруг потеряла все свое дружелюбие и приветливость.
Уходя, девушки получили по маленькому коричневому конверту с написанной на нем фамилией. В конверте Бетси оказалось три доллара. Она глазам своим не поверила! Всего два часа – и три доллара! Она же ничего не делала!
И Бетси резко изменила свое отношение к кинематографу.
* * *
На следующее утро в меблированные комнаты мамаши Джексон позвонили со студии и попросили Бетси приехать. Она должна была сняться еще в одной сцене.
Когда Бетси вошла в студию, она увидела, что декорации снова изменились. Теперь здесь была кондитерская. Кексы и бисквиты рядами лежали на прилавке. Ей велели встать возле прилавка, купить кекс у продавщицы и выйти из магазина как раз перед тем, как туда войдет главная героиня.
И снова мистер Гриффит репетировал с актерами каждое движение и выражение лица. И снова они были послушными, словно марионетки. Все, кроме мисс Пикфорд, шестнадцатилетней драматической актрисы из Канады, игравшей главную роль. «Биограф» надеялся, что ее ямочки на щеках, золотые кудряшки и сочетание невинного детского очарования и мастерства взрослого человека позволят ей заменить Флоренс Лоуренс, первую звезду мирового кинематографа, которую только что переманила студия-соперник.
Бетси смотрела и слушала, как крошечная мисс Пикфорд, накручивая на пальчик золотистый локон, спорила с мистером Гриффитом о выражении лица своей героини, когда та входила в магазин. Дело кончилось тем, что она заявила – отчетливо и громко, – что ее раздражает покровительственный тон мистера Гриффита. И она хочет напомнить ему, что имела успех на бродвейской сцене.
Актеры на площадке затаили дыхание. Все поняли: девушка ясно дала понять режиссеру – он никогда не имел успеха на сцене.
Мистер Гриффит небрежно пожал плечами и сказал:
– Хорошо, мисс Пикфорд, делайте так, как считаете нужным. А потом сделаете так, как говорю я.
После этого он снова и снова заставлял золотокудрое создание повторять сцену. Как догадалась Бетси, куда дольше, чем следовало.
* * *
В среду со студии позвонили снова и попросили Бетси приехать после ленча в платье для сцены ужина в светском особняке. Бетси была счастлива, что сама подошла к телефону, и стала гадать, не дадут ли ей маленькую роль. Она быстро переоделась в вечернее платье из сиренево-розовой тафты, сделала высокую прическу и побежала к станции метро.
Когда она появилась на студии, ей велели сесть за маленький столик на заднем плане и делать вид, что она разговаривает с мужчиной, разместившимся напротив. Увы, стало ясно, что она снова снимается лишь в массовке. Расстроенная, Бетси взяла после съемки ставший привычным конверт и остановилась на широких ступенях лестницы, спускающейся на тротуар. Вдруг кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась и увидела мужчину. Кажется, кто-то называл его Маком. Большой, словно медведь, с непривычно длинными руками и добродушной улыбкой, Мак сдвинул на затылок свою шляпу, вынул изо рта сигару и принялся медленно рассматривать Бетси с головы до ног.
Оскорбленная, Бетси тут же помчалась вниз по ступенькам, подальше от нахального субъекта.
Мак побежал следом и догнал Бетси уже на тротуаре.
– Я не собирался с вами заигрывать, юная леди, – пояснил он. – Я тоже здесь снимаюсь, и мне захотелось дать вам совет. Как правило, в кино ходят люди небогатые. Они, знаете ли, всегда сочувствуют несчастной маленькой служанке, с которой плохо обращаются, или бедной сиротке, а не дебютантке из светского общества, которую вы играли сегодня. Так что после проб на следующей неделе попытайтесь получить роль девушки, с которой плохо обращаются. Запомните, только так можно завоевать любовь зрителей.
– Спасибо, – холодно поблагодарила Бетси. Дойдя до угла, она перешла на другую сторону, чтобы избавиться от своего спутника. Она не собиралась играть служанок.
* * *
Прежде чем приступить к пробам, мистер Гриффит объяснил разницу между игрой на сцене и съемками в кино. Актеры на сцене передают свои чувства при помощи диалога, подчеркивают эмоции. А в немом кино Бетси должна была передать чувства в первые же секунды своего появления на экране и сделать это при помощи своего тела. Ей придется вести себя на площадке ненатурально. Зато на экране это будет выглядеть естественно.
Бетси нервничала. Гриффит был человеком холодным, необщительным, самоуверенным. Гриффит работал семь дней в неделю, оставляя время только на сон. В его жизни не было места для развлечений, впрочем, секс составлял исключение. Элси предупреждала, мистер Гриффит не пропускает ни одной девушки, которая хочет сделать карьеру.
Как и все в «Биографе», Бетси теперь знала, что мистер Гриффит без ума от двух женских типов – мадонны и золотоволосой девственницы. Хотя Бетси, несомненно, была единственной девственницей на студии, под эти образы она не подходила. У нее было ангельское личико, которое нравилось мистеру Гриффиту. Но рост, но бедра, но грудь – все это было роскошным и подавляло своим великолепием. В Бетси не было нежности, обаяния и дерзости, которыми обладала Мэри Пикфорд, или воодушевления и отваги, которых ждали от ведущей актрисы в «Биографе».
Была еще – впрочем, как всегда – и дополнительная проблема. Бетси стала скованной, словно деревянная заводная кукла. Когда ее попросили изобразить какие-нибудь эмоции, Бетси подняла брови, надула губки и посмотрела вверх – это означало удивление. Чтобы выразить печаль, она закатила глаза и открыла рот, склонив голову к плечу.
– Ну прямо Иисус на кресте, – пробормотал оператор Билли.
И все-таки тому же Билли пришлось согласиться, что изысканное лицо Бетси с тонкими чертами можно снимать под любым углом. И в терпении ей не откажешь. Она могла стоять без движения столько времени, сколько требовалось, чтобы отрегулировать свет. Они сделали несколько пробных кадров, и выяснилось, что блестящие от слез глаза Бетси и ее дрожащие губы смотрятся просто удивительно.
В конце концов мистер Гриффит пришел к выводу, что для комедии Бетси не годится, а вот для драмы вполне подойдет, если делать как можно больше крупных планов.
Бетси была в восторге от своего нового положения. Они играла только леди и получала тридцать пять долларов в неделю. Всякий раз, как Бетси повышали жалованье, давали новую роль, миссис Бриджес обязательно вспоминала Мими:
– Я же говорила тебе, моя девочка, что ты всего добьешься, несмотря на происки этой суки!
Потом появился и новый вариант.
– Я надеюсь, что фильмы с твоим участием показывают в Англии, дорогая, так что эта мерзавка видит твое лицо на большом экране!
– Но, мама, она так и осталась безнаказанной, – как-то раз отозвалась Бетси.
На самом деле ей было неприятно признаться в том, что она все еще скучала по Мими, может, единственной, которая никогда не завидовала и была ей как сестра. Бетси по-прежнему возмущалась тем, что ее обвиняют в случившемся с Мими несчастье. Но она и сама, как ни удивительно, чувствовала себя виноватой. Именно это приводило ее в отчаяние.
– О! Не беспокойся. Она свое еще получит, – с угрюмым удовлетворением произнесла миссис Бриджес.
* * *
Как только Бетси привыкла к камере – тем более что не было зрителей, – она расслабилась, и игра ее стала улучшаться. Ей стали давать более серьезные роли. Тут же возросло жалованье до ста долларов в неделю. Теперь она получала в три раза больше, чем в театре «Гэйети».
Бетси была счастлива и довольна. Она больше не чувствовала, что не оправдывает надежд матери. Теперь Бетси, почуяв свободу, вовсю флиртовала. Она относилась ко всем мужчинам с теплой снисходительностью. Ко всем, кроме Мака Сеннетта, который всегда крутился на студии, даже если не участвовал в съемках, доводя до бешенства осветителей, операторов и режиссера своими советами.
Глава 8
Воскресенье, 30 октября 1910 года
Бетси и ее мать, смеясь, поднимались вместе с другими работниками студии «Биограф» в вагон поезда, следовавшего на Запад. Их ждали несколько дней пути и неизбежный дискомфорт. Мистер Гриффит вез свою команду в Калифорнию, спасаясь от холодных ветров и снега нью-йоркской зимы. Кроме того, в Калифорнии прекрасная погода и весь год можно снимать на открытом воздухе массу привлекательных ландшафтов – море, пустыню, горы, леса, фермы. И земля там была дешевой.
Почти сразу же, как поезд отошел от перрона, миссис Бриджес воскликнула:
– Я так и думала! – Она нагнулась к дочери и передала ей номер «Нью-Йорк пост», подчеркнув ногтем заголовок «Зильда уходит». «Несмотря на потрясающий успех в варьете мистера Зигфельда, Зильда почувствовала тоску по родине. Она заявила, что никакая сумма денег не заменит ей прекрасной Франции, куда она и возвращается, вне всякого сомнения, национальной героиней и, определенно, с немалым состояним, заработанным песнями о том, как плохо быть бедной».
Двадцатидвухлетняя Бетси закусила губу, чтобы не зарыдать от бессильной ярости. Она сразу же вспомнила проделку Мими и первые тревожные месяцы жизни в Нью-Йорке.
* * *
Бетси и ее мать сошли с поезда в Санта-Фе под ослепительными лучами не по-осеннему яркого солнца. Их проводили к стоящему у станции студийному автобусу. Подпрыгивая на неровностях дороги, они вдыхали теплый, сухой воздух, благоухающий жасмином, эвкалиптом и геранью. Вдоль дороги росли бугенвиллея и розы.
Явно привыкший встречать вновь прибывших, шофер весело кричал, что Мексика расположена на юге, на севере – горы Санта-Моника, на западе – Тихий океан, которого еще не было видно из автобуса, а на востоке – покрытые снежными шапками вершины гор Сан-Габриэль.
– Райское место, – вздохнули одновременно Бетси и миссис Бриджес, вспоминая нью-йоркскую зиму, от которой они убежали.
Когда автобус въехал в беспорядочно разбросанную деревушку Голливуд, Бетси высунулась в окно. Индейцы в пышных головных уборах стояли на углу улицы и болтали с мужчинами в библейских одеждах. Отцы-пилигримы – первые американские поселенцы – жевали жвачку. Из дверей одной из студий вывалилась толпа азиатов в привычных широких штанах и расшитых ярким узором атласных кафтанах. Их ждал ленч.
Для мистера Гриффита и его звезд были заказаны номера в отеле «Голливуд» с элегантной белой верандой, украшенной ярко-красной геранью в горшках. Остальные служащие «Биографа» должны были разместиться в меблированных комнатах, также с глубокими тенистыми террасами. Все немедленно бросились покупать солнечные очки в единственном на всю деревушку магазине.
– Ты уверена, что я выгляжу нормально? – с сомнением спросила миссис Бриджес, разглядывая свое отражение в витрине. Два черных круга на носу не казались ей достойным украшением.
– Разумеется, мама. Посмотри, даже Мак Сеннетт их надел.
На углу улицы мистер Сеннетт изображал слепого, крича во все горло:
– Кто украл мою трость?
С тех пор как Бетси переступила порог «Биографа», на студии произошло многое. Мак Сеннетт, не показавшийся Бетси серьезной фигурой, стал теперь режиссером. И у него отлично получалось. Его актеры всегда веселились на площадке, отлично работали вместе и не испытывали того напряжения, которое царило на съемках у мистера Гриффита.
Еще одной существенной переменой стал уход Мэри Пикфорд. Ее переманила компания «Ай-Пи-Эм», предложив 175 долларов в неделю. Но Бетси не удалось занять освободившееся место, выбрали Мэйбел Норман, пятнадцатилетнюю девушку из массовки. Бетси была разочарована. Она не сомневалась, что отлично справится с ролями бедных, но добрых девушек, одерживающих победу над соблазнителями с пробором в набриолиненных волосах. Кроме того, у Бетси была больше «индивидуальность». Таким эвфемизмом на студии пользовались, чтобы обозначить размер груди.
Суббота, 25 мая 1912 года.
Гринвич-вилледж, Нью-Йорк
Весной студия вернулась в Нью-Йорк. Мэйбел и Бетси ждали на площадке, пока установят свет для следующего эпизода, и Мэйбел спросила:
– Не хочешь поужинать со мной и Маком в следующую субботу?
Бетси замялась:
– Ты же знаешь, что мама не любит, когда я выхожу одна с мужчинами.
Только перед сном Бетси позволяла себе помечтать о высоком, хорошо сложенном, богатом и красивом мужчине из хорошей семьи… брокере или банкире. Ее видение было совершенно отчетливым – сильные и нежные руки, длинные ноги, мускулистые бедра и широкая грудь, отличные манеры, яростная страсть, которую он сдерживает исключительно из любви к ней. Только вот лицо виделось неясным лунным пятном.
– Не будет никаких других мужчин, кроме Мака, честное слово. Мы будем только втроем, – настаивала Мэйбел. – Есть повод встретиться, только это секрет. Мак сам тебе все расскажет.
Заинтригованная, но все еще сомневающаяся, Бетси посоветовалась с матерью. Миссис Бриджес знала, что Мак влюблен в Мэйбел. Так что с точки зрения безопасности Бетси ужин был абсолютно надежен. Поэтому в следующую субботу Бетси все-таки пришла в итальянский ресторанчик, живо напомнивший ей ее первый день съемок. Ей на минуту показалось, что вот сейчас появится мальчишка на роликах, тянущий за собой баранью ногу.
Когда они допили первую бутылку кьянти, Мак торжественно обратился к Бетси, заявив: все, что он ей сейчас скажет, не для чужих ушей. Ему потребовалось немало времени, чтобы убедить ее, что он не шутит.
Наконец Мак раскрыл свою тайну:
– Я собираюсь открыть собственную компанию в Лос-Анджелесе. Мои букмекеры дадут мне кредит! Некоторые ребята из «Биографа» поедут со мной. Не хочешь присоединиться?
Бетси молчала. Она отлично понимала, насколько неразумно бросать хорошо оплачиваемую стабильную работу ради новой, еще не существующей компании.
Мэйбел нагнулась к ней:
– Да ладно тебе, Бетси. Подумай, как здорово жить в Калифорнии, вместо того чтобы мерзнуть в Нью-Йорке! И потом, неужели тебе не надоели вечные поучения мистера Гриффита?
Бетси подумала: «Если Мэйбел уедет, мистер Гриффит устроит мне новые пробы. Хорошая возможность стать наконец звездой».
Она посмотрела через стол на Мака, улыбавшегося ей.
– Это серьезно? У тебя на самом деле есть деньги?
– У меня даже есть студия! Я клянусь, все налажено! Мы открываемся в августе. Первый фильм выйдет в сентябре, а потом мы будем выпускать по фильму каждую неделю. – Мак расхваливал все, как только мог. – Я хочу снимать тебя в более крупных ролях, Бетси. Ты просто отлично подходишь для того, что я задумал. Ты будешь по-прежнему играть светские роли, только побольше. И я очень хочу попробовать тебя в комедии.
Бетси выглядела озадаченной.
– Но мистер Гриффит думает…
– Нет, он не думает, – весело улыбнулся Мак Сеннетт.
* * *
Новая киностудия «Кистоун» расположилась возле клеверного поля. Огромный павильон под стеклянной крышей напоминал фабрику, только вывеска на фасаде «Студия Мака Сеннетта» развеивала это заблуждение.
Обосновавшись в Калифорнии, Сеннетт и в самом деле выпускал новую безумную комедию каждую неделю. Фильмы снимали без сценария, как бог на душу положит. Трюкачи, авторы, комики и актеры все время придумывали что-то новое и, расталкивая друг друга локтями, пытались выложить свои идеи режиссеру.
Работая последний год в «Биографе», Мак обдумывал комические возможности персонажа полицейского. Так что теперь «Кистоун» очень часто показывал тупых, совершенно некомпетентных полицейских, да еще и с придурью. Бетси была вне себя от ярости, когда обнаружила – правда, слишком поздно для возвращения в Нью-Йорк, – что ей отведена роль партнера комика. Но Мэйбел ее уговорила, и Бетси все-таки решилась попробовать.
Зал разрывался от хохота, когда хорошо одетая светская дама получала тортом с заварным кремом по высокомерной физиономии. Мак оказался большим умницей и понял, что искреннее негодование Бетси и ее неподдельная ярость будут смотреться куда лучше, чем те же страсти, сыгранные любой другой актрисой.
Чистенькая, аккуратная, декоративная, Бетси ненавидела сниматься в комедиях компании «Кистоун». Она ненавидела торты с заварным кремом. Она ненавидела спотыкаться, получать пинки и терпеть не могла, когда ее юбки поднимались до ушей. Но все остальные считали комедии очень веселыми. Теперь ее останавливали прохожие на улице, чтобы похвалить ее игру и попросить автограф. Популярность имела свои преимущества.
Когда Бетси стала зарабатывать сто двадцать пять долларов в неделю, они с матерью переехали в «Констант-корт», очень приличное место для одиноких актрис.
По воскресеньям миссис Бриджес любила бывать в местной английской колонии. Британские актеры, нанятые изображать в фильмах британских аристократов, играли свою роль сутками напролет. Миссис Бриджес обожала пить с ними чай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36