Какая удача – будущая миссис О'Брайен окажется у него в большом долгу.
Суббота, 14 июня 1918 года.
Голливуд
На венчание Бетси прибыла вся английская колония. В тиаре и простом шелковом платье цвета слоновой кости с высоким воротом и длинным шлейфом невеста прошла по центральному проходу под звуки органа, так отвечавшие ее настроению. Миссис Бриджес торжествующе смотрела на свою очаровательную дочь. На мгновение ей захотелось, чтобы эта сучка Мими посмотрела, какой у Бетси богатый и влиятельный муж. Настоящий мужчина, а не какой-то там педик, за которого эта выскочка вышла замуж.
* * *
Фотографы и репортеры толпились на перроне. Новоиспеченная миссис О'Брайен грациозно помахала им рукой со ступенек вагона, застеленных красным ковром. Прошло полчаса после того, как поезд отошел от станции, и Черный Джек выяснил, что Бетси не девственница. Он разъярился. Он схватил пустую бутылку из-под шампанского и замахнулся на нее, но вовремя опомнился.
Джек чувствовал себя обманутым, преданным. Он отвесил молодой жене увесистую оплеуху и в клочья разорвал шифоновую ночную рубашку, а потом закончил то, что начал.
Когда муж оторвался от нее, Бетси заныла:
– Ты ведь не девственник, правда? Так почему ты требуешь этого от меня?
– Черт тебя побери! – прорычал Черный Джек. – Ты меня надула! Ты заставила меня поверить, что я беру в жены чистую, достойную женщину, а не голливудскую шлюху!
Бетси пришла в ярость. Она села и посмотрела на мужа.
– Я ни о чем не жалею! – заорала она. Подгоняемое страхом воображение пришло ей на помощь. – Я была помолвлена с замечательным молодым человеком, настоящим джентльменом! Мы решили пожениться после его возвращения с фронта. Он не хотел, чтобы в случае несчастья я оказалась навеки связанной с инвалидом. Но мой отважный… гм… Бэзил погиб во Франции! Он совершил подвиг, не то что ты! – Влажные фиалковые глаза с упреком смотрели на Черного Джека. – После его смерти я вообще не хотела иметь дела с мужчинами, пока… пока не познакомилась с тобой.
Черный Джек на удивление легко поверил этой басне. Ужаснувшись собственной вспышке ярости, отсутствию сострадания и омерзительному поведению по отношению к этому нежному ангелу, он заказал еще шампанского и кусок сырого мяса, чтобы приложить к быстро растущей опухоли. Он сказал Бетси, что искренне сожалеет, и, чтобы доказать это, протянул ей великолепный красный кожаный футляр от Картье с бриллиантовым браслетом под стать ее тиаре.
Дэниел Блум был великолепным любовником. Увы, Черный Джек оказался представителем той породы, которую в гримерках называют «сунул-вынул-и-ушел». Подобно большинству мужчин такого сорта, Черный Джек был убежден, что он просто дар божий для любой женщины. И разумеется, ни одной из них не пришло в голову разубеждать влиятельного, щедрого и злопамятного Джека О'Брайена.
В Чикаго О'Брайены пересели на другой поезд. В Нью-Йорке их ждал лимузин с шофером, чтобы отвезти в отель «Плаза» в апартаменты Альфреда Вандербильта.
Теперь Бетси увидела совсем другой Нью-Йорк.
Каждое утро, после того как Черный Джек отправлялся на деловые встречи, в их номер приносили огромные корзины с цветами – лилии, гвоздики, розы, все, что хотела Бетси. Черный Джек был так мил, что позволил Бетси одеваться в магазинчиках, расположенных прямо в отеле, где раньше она не могла купить даже пару чулок.
Вечером новобрачные встречались за ужином в «Дельмонико», в кафе «Лафайетт» или в «Артистическом кафе». Они смотрели самые лучшие шоу на Бродвее, сидя на самых лучших местах. После шоу Джек вел свою молодую жену в ресторан какого-нибудь фешенебельного отеля.
Черный Джек, как и его жена, отлично помнил собственное первое путешествие в Нью-Йорк. Через год после открытия своего первого театра-варьете он смог позволить себе приехать первым классом в Нью-Йорк по той самой железной дороге, которую когда-то помогал строить.
Прошло несколько лет, и Джека О'Брайена стали называть магнатом, и он впервые остановился в апартаментах Вандербильта в отеле «Плаза».
Но Черный Джек так и не понял, почему Бетси безумно нравится пить чай в «Пальмовом дворике» этого же отеля.
Вторник, 14 мая 1918 года.
Лондон
Как-то майским утром 1918 года Тоби позвонила подруга Мими Лилиан Бейлис и тоном, не допускающим возражений, приказала ему явиться в ее офис. По ее словам, у нее были хорошие новости.
Хотя Лилиан была на четырнадцать лет старше Мими, их объединяли одинаковая решимость и полное пренебрежение к окружающему миру. Обе, вращаясь в светском обществе, не скрывали своей эксцентричности. Ни одна не заботилась о том, что скажут о ней люди, но друг к другу они относились с нежностью и уважением. Они обе преуспели, несмотря на сложные жизненные обстоятельства, и признали друг в друге бойцовские качества.
* * *
Через час после ее звонка Тоби входил в темный мрачный кабинет Лилиан в театре «Олд Вик», которым она руководила. Властная, но доброжелательная Лилиан восседала в старом поцарапанном гамлетовском кресле. Позади нее стояла такая же старая конторка, над которой висело распятие. Посетителей встречали маленькие собачки. Мими всегда жаловалась Тоби: «Я никогда не чувствую, что наступила какой-нибудь из них на хвост, пока меня не укусят».
Лилиан посмотрела на Тоби поверх очков в серебряной оправе и произнесла вместо приветствия:
– Не слишком веселые вести с фронта, верно? – и добавила все с тем же акцентом кокни: – Да и налоги снова увеличат.
– Ты просто луч солнца, Лилиан. – Тоби стряхнул с себя собачонку, выбравшую для любовных утех его левую ногу. Лилиан сняла очки, потерла нос и посмотрела на Тоби взглядом человека, которому не терпится выложить хорошие новости.
– Вчера ко мне приходил старый Гораций Кембл, дорогой. Ему нужны деньги, и срочно. Всплыли старые долги. Он хотел знать, куплю ли я театр «Король Вильям»?
Этот театр когда-то считался самым красивым в Лондоне. Но многие здания в Лондоне были полностью разрушены или серьезно повреждены во время бомбежек. Пострадал и театр «Король Вильям».
– Но там одни развалины, и крыша провалилась! – воскликнул Тоби.
– Разумеется, «Король Вильям» – это развалина, дорогой. Поэтому-то Гораций и хочет его продать по дешевке! – подчеркнула Лилиан. – Хотя я не знаю, почему ему пришло в голову, что именно у меня есть такие деньги.
– Ты можешь попросить господа, – в шутку предложил Тоби, но в этой шутке была доля правды.
Когда у Лилиан не хватало денег, она опускалась на колени в своем кабинете и громко просила господа помочь. Молитва ее была похожа на просьбы к прижимистому банкиру о дальнейшем кредитовании, с подробными объяснениями, зачем это ей нужно.
Лилиан покачала головой:
– Только не сейчас. У меня и так полно забот с «Олд Вик». Но почему бы тебе не купить «Короля Вильяма»?
Тоби задумался. Если отремонтировать это здание, то оно, несомненно, станет главным сокровищем в короне театров, принадлежащих Фэйнам. Он медленно кивнул:
– Я уверен, что мой отец…
– Не сбрасывай это дело на своего папашу, Тоби! Будь мужчиной! Купи его сам! – Лилиан всегда была бестактной, никогда не извинялась и прекрасно себя при этом чувствовала. («Лилиан всегда говорит то, что думает», – одобряла ее Мими.) Но она очень хорошо относилась к доброму и заботливому Тоби, втайне считая, что его испортила властная мать. Разумеется, она догадывалась, что в молодости Тоби был гомосексуалистом. Но зачем же в зрелые годы становится еще и подкаблучником. – Мне самому купить «Короля Вильяма»? – изумился Тоби. – Откуда я возьму деньги?
Вот в этом Лилиан была специалистом.
– Займи под залог «Минервы», – тут же предложила она. – Обратись в «Барклай-банк». И если тебе откажут, спорь с ними, я всегда так делаю.
– Брось, ни один банк во время войны не даст денег на восстановление разбомбленного театра.
– Ну что же, тогда обратись к Сиднею Силверу. Он частный финансист, из тех, кто называет себя ростовщиком. Он мне пару раз помог. Разумеется, он сдерет высокий процент, но, как только кончится война, людям захочется повеселиться. Сидней знает: всегда выгодно вкладывать деньги в развлечения, вне зависимости от того, кто выиграет войну.
Под предлогом плохих новостей с фронта шесть банков отказали Тоби в займе. Он отправился к Сиднею Силверу. К его немалому удивлению и панике, тот согласился ссудить необходимую сумму под закладную на оба театра. Закладная была рассчитана на пятьдесят лет с фиксированными восемью процентами в год. Это было много, но не слишком.
Воскресенье, 14 июля 1918 года.
Лондон
Был теплый вечер.
– Рыжик, на улице ждет кеб, – объявил Тоби с видом фокусника, приготовившегося вытащить из цилиндра кролика. Он помог заинтригованной Мими надеть летнюю сиреневую накидку, и они торопливо вышли на улицу.
Кеб свернул с Хаймаркет направо к площади Короля Вильяма и остановился у входа в театр.
Изумленная Мими наблюдала, как Тоби достает ключ, открывает грязную заднюю дверь и манит ее за собой.
– Теперь я его новый владелец, Рыжик! Я вчера подписал все бумаги!
Мими, задохнувшись от радости, обняла Тоби за шею. Они вместе вошли в зрительный зал.
– А сэр Откавиус знает? – поинтересовалась Мими, стоя в партере.
– Я думаю, он рад, – самодовольно ответил Тоби.
Сэр Откавиус и вправду был приятно удивлен, когда услышал о столь решительном шаге своего сына.
– Это же просто чертовски здорово! – воскликнула Мими. Она снова обняла Тоби, а потом, схватив его за руку, обвела взглядом зал, представляя, каким он станет. – Тоби, давай начнем с детективных пьес и салонных комедий с небольшим количеством актеров. Публике захочется немного страха и смеха, после того как мы загоним кайзера обратно в Пруссию.
Тоби был доволен. Он снова видел перед собою прежнюю Мими. Она плоховато выглядела с тех пор, как прочитала заметку в газете «Сцена». Там говорилось о том, что бывшая участница кордебалета из театра «Гэйети» Бетси Бриджес сделала блестящую партию, выйдя замуж за Джека О'Брайена. Но наверняка, рассуждал про себя Тоби, теперь, когда Фэйнам принадлежит самый лучший театр в Лондоне, Мими сможет забыть свою давнюю ненависть к Бетси.
Воскресенье, 21 июля 1918 года.
Нью-Йорк
В изнемогающем от зноя Нью-Йорке Черный Джек совмещал медовый месяц с делами. Наконец О'Брайены решили возвращаться обратно на Западное побережье. На Центральном вокзале перед отходом поезда Джек купил множество газет и иллюстрированных журналов, среди которых оказалось и английское издание «Варьете».
Бетси наконец могла успокоиться. Для девушки с весьма средними артистическими способностями она достигла очень многого. Ей больше не потребуются таблетки, чтобы проснуться, она может спать хоть до десяти утра и даже дольше. Понемногу она утратила благоговейный страх перед Черным Джеком и теперь воспринимала его как большого, надежного, милого медведя. В конце концов оказалось, что она влюбилась в своего мужа.
На следующее утро за завтраком Бетси охнула, и на ее лице появилось раздраженное выражение.
Сидящий напротив нее Черный Джек поднял глаза от «Уолл-стрит джорнэл».
– Что случилось, моя сладкая?
– Пустяки. Налить тебе еще кофе? – Бетси закусила губу.
Джек потянулся вперед, взял из рук жены «Варьете» и прочитал, что мистер Тобиас Фэйн, из известной артистической семьи Фэйн, только что купил театр «Король Вильям», считающийся самым красивым в Британии.
Черный Джек уже знал историю о том, как Мими помешала Бетси сделать карьеру у мистера Зигфельда. Он похлопал жену по колену.
– Милая, у нас множество театров.
– Я знаю. – Бетси отвернулась и невидящим взглядом уставилась на проплывающий в окне вагона пейзаж. Она вспоминала предсказание матери, которое всегда ее успокаивало: «Когда-нибудь эта сучка получит то, что заслужила. Однажды ты, Бетси, сумеешь подставить ей ножку!»
Но Мими так и не уплатила по счетам!
Черный Джек заметил, что Бетси явно расстроена. Ну что ж, О'Брайен тоже был злопамятным. Он верил в то, что за одно око следует выбить два. Этому его научили друзья, враги и воротилы киноиндустрии в Голливуде.
Черный Джек задумчиво произнес:
– Возможно, этот их новый театр, Бетси, даст тебе возможность отомстить. – Его проницательные серые глаза потемнели. – Но не сейчас. Пусть сначала эти чертовы Фэйны потратят побольше денег, истратят практически все. И тогда ты сможешь расквитаться, если тебе этого так хочется. – Он наклонился вперед и успокаивающе улыбнулся своей красавице жене.
Глава 10
Суббота, 16 июня 1923 года
В самом начале июня 1923 года Макс тайком пришел в «Олд Вик» и рассказал мисс Бейлис о том, о чем он не осмеливался сказать родителям.
В школе у него с самого начала были проблемы. Его там ничего не заинтересовало, и учеба двигалась кое-как.
Приобрести друзей тоже не удалось. Короче говоря, учиться Макс не хотел.
В маленьком темном кабинете царила тишина. Сидя в своем гамлетовском кресле, мисс Бейлис строго смотрела на Макса поверх очков в металлической оправе.
Макс собирался начать разговор, как полагается взрослому. Он слышал, как говорили друзья его отца. И он нервно произнес:
– Как Бейлис, мисс Бизнес?
– Могло быть и хуже, дорогуша. С деньгами, как всегда, проблема. Костюмы к «Королю Лиру» стоили больше десяти фунтов… – Мисс Бейлис нахмурилась. – Никак не могу понять, почему зрители не идут на нашего «Лира». Их жизнь тоже трагична, они бы наверняка все поняли… Ты видел спектакль, дорогуша? Возьми контрамарку и иди, скоро начнут.
– Гм… Спасибо, мисс Бейлис, – произнес Макс, продолжая стоять столбом.
– В чем дело, дорогуша? – В голосе хозяйки кабинета послышались нотки нетерпения.
Макс заговорил, спотыкаясь на каждом слове. Он забыл свою много раз отрепетированную речь светского человека. Мальчик говорил, как будто защищаясь, выдавая слабость своих аргументов.
– Я уже достаточно взрослый, чтобы решать, чего мне хочется… Мне уже почти пятнадцать лет, и я могу иметь собственное мнение… Зачем мне учиться в университете, когда они там не учились? И если это так плохо, зачем они сами этим занимаются?
– Если ты собираешься мне сказать, что хочешь стать актером, дорогуша, – сурово прервала его мисс Бейлис, – то тебе следует сначала научиться говорить.
Макс почувствовал облегчение, у него перестали дрожать колени. Главное, она все поняла правильно. Мисс Бейлис вздохнула и сказала, что актерство, должно быть, у него в крови. Она предложила ему пройти двухгодичный курс в Королевской академии драматического искусства, потому что «Олд Вик» не по силам учить любителей… Если только они не участвуют в массовых сценах без жалованья.
* * *
Тоби сидел в своем театральном кабинете, размышляя о том, сколько неприятностей ему сегодня предстоит. Разбирать споры, смотреть костюмы, кому-то в чем-то отказывать, кого-то за что-то увольнять. Слава богу, лжет за него его секретарша. Но тут в виде приятного разнообразия появилась желанная гостья.
– Лилиан, рад тебя видеть. – Тоби не скрывал своего удовольствия и быстро заменил старый табурет на бархатное кресло.
– Я перехожу сразу к делу, Тоби. Твоего Макса приняли в Королевскую академию драматического искусства. Теперь-то ты не станешь мешать мальчику, правда?
Макс выдержал горячий спор с родителями. Они сдались перед тем, что, как они позже признались друг другу, оба считали неизбежным. Разумеется, Макс знал, что сам факт появления на свет в театральной семье вовсе не предполагает наличие способностей к актерскому ремеслу. Но он и представить себе не мог, насколько тяжело учиться в академии. Он ненавидел классы дикции и хороших манер, радуясь занятиям танцами и фехтованию. Но больше всего Максу нравился шекспировский класс, полный эмоциональных и драматических моментов, которые надо было сыграть.
Медленно Макс начал осознавать то, что было необходимо актеру. Он научился устанавливать контакт с другими актерами, понимать, что он должен хранить верность пьесе и воспринимать собственную роль как частицу единого целого.
Каждый вечер он теперь проводил в «Олд Вик», где студентам академии разрешали участвовать в массовых сценах.
Среди молодых актеров, чья карьера началась благодаря Лилиан Бейлис, была и Фелисити Аллен, подруга детства Макса. С четырнадцати лет она работала в «Олд Вик» в качестве ученицы. Фелисити превратилась в высокую, стройную молодую женщину с длинными белокурыми волосами. Белесые прямые брови срослись на переносице, а под ними сияли необыкновенные голубые глаза. Фелисити все теперь звали Физз, потому что своей живостью она напоминала шипучий напиток. Макса она сторонилась. Оно и понятно – никто не хотел, чтобы его обвинили в заискивании перед молодым Фэйном. Но Макса это не беспокоило.
В 1925 году Макс окончил Королевскую академию театрального искусства и никак не проявил себя в выпускных спектаклях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Суббота, 14 июня 1918 года.
Голливуд
На венчание Бетси прибыла вся английская колония. В тиаре и простом шелковом платье цвета слоновой кости с высоким воротом и длинным шлейфом невеста прошла по центральному проходу под звуки органа, так отвечавшие ее настроению. Миссис Бриджес торжествующе смотрела на свою очаровательную дочь. На мгновение ей захотелось, чтобы эта сучка Мими посмотрела, какой у Бетси богатый и влиятельный муж. Настоящий мужчина, а не какой-то там педик, за которого эта выскочка вышла замуж.
* * *
Фотографы и репортеры толпились на перроне. Новоиспеченная миссис О'Брайен грациозно помахала им рукой со ступенек вагона, застеленных красным ковром. Прошло полчаса после того, как поезд отошел от станции, и Черный Джек выяснил, что Бетси не девственница. Он разъярился. Он схватил пустую бутылку из-под шампанского и замахнулся на нее, но вовремя опомнился.
Джек чувствовал себя обманутым, преданным. Он отвесил молодой жене увесистую оплеуху и в клочья разорвал шифоновую ночную рубашку, а потом закончил то, что начал.
Когда муж оторвался от нее, Бетси заныла:
– Ты ведь не девственник, правда? Так почему ты требуешь этого от меня?
– Черт тебя побери! – прорычал Черный Джек. – Ты меня надула! Ты заставила меня поверить, что я беру в жены чистую, достойную женщину, а не голливудскую шлюху!
Бетси пришла в ярость. Она села и посмотрела на мужа.
– Я ни о чем не жалею! – заорала она. Подгоняемое страхом воображение пришло ей на помощь. – Я была помолвлена с замечательным молодым человеком, настоящим джентльменом! Мы решили пожениться после его возвращения с фронта. Он не хотел, чтобы в случае несчастья я оказалась навеки связанной с инвалидом. Но мой отважный… гм… Бэзил погиб во Франции! Он совершил подвиг, не то что ты! – Влажные фиалковые глаза с упреком смотрели на Черного Джека. – После его смерти я вообще не хотела иметь дела с мужчинами, пока… пока не познакомилась с тобой.
Черный Джек на удивление легко поверил этой басне. Ужаснувшись собственной вспышке ярости, отсутствию сострадания и омерзительному поведению по отношению к этому нежному ангелу, он заказал еще шампанского и кусок сырого мяса, чтобы приложить к быстро растущей опухоли. Он сказал Бетси, что искренне сожалеет, и, чтобы доказать это, протянул ей великолепный красный кожаный футляр от Картье с бриллиантовым браслетом под стать ее тиаре.
Дэниел Блум был великолепным любовником. Увы, Черный Джек оказался представителем той породы, которую в гримерках называют «сунул-вынул-и-ушел». Подобно большинству мужчин такого сорта, Черный Джек был убежден, что он просто дар божий для любой женщины. И разумеется, ни одной из них не пришло в голову разубеждать влиятельного, щедрого и злопамятного Джека О'Брайена.
В Чикаго О'Брайены пересели на другой поезд. В Нью-Йорке их ждал лимузин с шофером, чтобы отвезти в отель «Плаза» в апартаменты Альфреда Вандербильта.
Теперь Бетси увидела совсем другой Нью-Йорк.
Каждое утро, после того как Черный Джек отправлялся на деловые встречи, в их номер приносили огромные корзины с цветами – лилии, гвоздики, розы, все, что хотела Бетси. Черный Джек был так мил, что позволил Бетси одеваться в магазинчиках, расположенных прямо в отеле, где раньше она не могла купить даже пару чулок.
Вечером новобрачные встречались за ужином в «Дельмонико», в кафе «Лафайетт» или в «Артистическом кафе». Они смотрели самые лучшие шоу на Бродвее, сидя на самых лучших местах. После шоу Джек вел свою молодую жену в ресторан какого-нибудь фешенебельного отеля.
Черный Джек, как и его жена, отлично помнил собственное первое путешествие в Нью-Йорк. Через год после открытия своего первого театра-варьете он смог позволить себе приехать первым классом в Нью-Йорк по той самой железной дороге, которую когда-то помогал строить.
Прошло несколько лет, и Джека О'Брайена стали называть магнатом, и он впервые остановился в апартаментах Вандербильта в отеле «Плаза».
Но Черный Джек так и не понял, почему Бетси безумно нравится пить чай в «Пальмовом дворике» этого же отеля.
Вторник, 14 мая 1918 года.
Лондон
Как-то майским утром 1918 года Тоби позвонила подруга Мими Лилиан Бейлис и тоном, не допускающим возражений, приказала ему явиться в ее офис. По ее словам, у нее были хорошие новости.
Хотя Лилиан была на четырнадцать лет старше Мими, их объединяли одинаковая решимость и полное пренебрежение к окружающему миру. Обе, вращаясь в светском обществе, не скрывали своей эксцентричности. Ни одна не заботилась о том, что скажут о ней люди, но друг к другу они относились с нежностью и уважением. Они обе преуспели, несмотря на сложные жизненные обстоятельства, и признали друг в друге бойцовские качества.
* * *
Через час после ее звонка Тоби входил в темный мрачный кабинет Лилиан в театре «Олд Вик», которым она руководила. Властная, но доброжелательная Лилиан восседала в старом поцарапанном гамлетовском кресле. Позади нее стояла такая же старая конторка, над которой висело распятие. Посетителей встречали маленькие собачки. Мими всегда жаловалась Тоби: «Я никогда не чувствую, что наступила какой-нибудь из них на хвост, пока меня не укусят».
Лилиан посмотрела на Тоби поверх очков в серебряной оправе и произнесла вместо приветствия:
– Не слишком веселые вести с фронта, верно? – и добавила все с тем же акцентом кокни: – Да и налоги снова увеличат.
– Ты просто луч солнца, Лилиан. – Тоби стряхнул с себя собачонку, выбравшую для любовных утех его левую ногу. Лилиан сняла очки, потерла нос и посмотрела на Тоби взглядом человека, которому не терпится выложить хорошие новости.
– Вчера ко мне приходил старый Гораций Кембл, дорогой. Ему нужны деньги, и срочно. Всплыли старые долги. Он хотел знать, куплю ли я театр «Король Вильям»?
Этот театр когда-то считался самым красивым в Лондоне. Но многие здания в Лондоне были полностью разрушены или серьезно повреждены во время бомбежек. Пострадал и театр «Король Вильям».
– Но там одни развалины, и крыша провалилась! – воскликнул Тоби.
– Разумеется, «Король Вильям» – это развалина, дорогой. Поэтому-то Гораций и хочет его продать по дешевке! – подчеркнула Лилиан. – Хотя я не знаю, почему ему пришло в голову, что именно у меня есть такие деньги.
– Ты можешь попросить господа, – в шутку предложил Тоби, но в этой шутке была доля правды.
Когда у Лилиан не хватало денег, она опускалась на колени в своем кабинете и громко просила господа помочь. Молитва ее была похожа на просьбы к прижимистому банкиру о дальнейшем кредитовании, с подробными объяснениями, зачем это ей нужно.
Лилиан покачала головой:
– Только не сейчас. У меня и так полно забот с «Олд Вик». Но почему бы тебе не купить «Короля Вильяма»?
Тоби задумался. Если отремонтировать это здание, то оно, несомненно, станет главным сокровищем в короне театров, принадлежащих Фэйнам. Он медленно кивнул:
– Я уверен, что мой отец…
– Не сбрасывай это дело на своего папашу, Тоби! Будь мужчиной! Купи его сам! – Лилиан всегда была бестактной, никогда не извинялась и прекрасно себя при этом чувствовала. («Лилиан всегда говорит то, что думает», – одобряла ее Мими.) Но она очень хорошо относилась к доброму и заботливому Тоби, втайне считая, что его испортила властная мать. Разумеется, она догадывалась, что в молодости Тоби был гомосексуалистом. Но зачем же в зрелые годы становится еще и подкаблучником. – Мне самому купить «Короля Вильяма»? – изумился Тоби. – Откуда я возьму деньги?
Вот в этом Лилиан была специалистом.
– Займи под залог «Минервы», – тут же предложила она. – Обратись в «Барклай-банк». И если тебе откажут, спорь с ними, я всегда так делаю.
– Брось, ни один банк во время войны не даст денег на восстановление разбомбленного театра.
– Ну что же, тогда обратись к Сиднею Силверу. Он частный финансист, из тех, кто называет себя ростовщиком. Он мне пару раз помог. Разумеется, он сдерет высокий процент, но, как только кончится война, людям захочется повеселиться. Сидней знает: всегда выгодно вкладывать деньги в развлечения, вне зависимости от того, кто выиграет войну.
Под предлогом плохих новостей с фронта шесть банков отказали Тоби в займе. Он отправился к Сиднею Силверу. К его немалому удивлению и панике, тот согласился ссудить необходимую сумму под закладную на оба театра. Закладная была рассчитана на пятьдесят лет с фиксированными восемью процентами в год. Это было много, но не слишком.
Воскресенье, 14 июля 1918 года.
Лондон
Был теплый вечер.
– Рыжик, на улице ждет кеб, – объявил Тоби с видом фокусника, приготовившегося вытащить из цилиндра кролика. Он помог заинтригованной Мими надеть летнюю сиреневую накидку, и они торопливо вышли на улицу.
Кеб свернул с Хаймаркет направо к площади Короля Вильяма и остановился у входа в театр.
Изумленная Мими наблюдала, как Тоби достает ключ, открывает грязную заднюю дверь и манит ее за собой.
– Теперь я его новый владелец, Рыжик! Я вчера подписал все бумаги!
Мими, задохнувшись от радости, обняла Тоби за шею. Они вместе вошли в зрительный зал.
– А сэр Откавиус знает? – поинтересовалась Мими, стоя в партере.
– Я думаю, он рад, – самодовольно ответил Тоби.
Сэр Откавиус и вправду был приятно удивлен, когда услышал о столь решительном шаге своего сына.
– Это же просто чертовски здорово! – воскликнула Мими. Она снова обняла Тоби, а потом, схватив его за руку, обвела взглядом зал, представляя, каким он станет. – Тоби, давай начнем с детективных пьес и салонных комедий с небольшим количеством актеров. Публике захочется немного страха и смеха, после того как мы загоним кайзера обратно в Пруссию.
Тоби был доволен. Он снова видел перед собою прежнюю Мими. Она плоховато выглядела с тех пор, как прочитала заметку в газете «Сцена». Там говорилось о том, что бывшая участница кордебалета из театра «Гэйети» Бетси Бриджес сделала блестящую партию, выйдя замуж за Джека О'Брайена. Но наверняка, рассуждал про себя Тоби, теперь, когда Фэйнам принадлежит самый лучший театр в Лондоне, Мими сможет забыть свою давнюю ненависть к Бетси.
Воскресенье, 21 июля 1918 года.
Нью-Йорк
В изнемогающем от зноя Нью-Йорке Черный Джек совмещал медовый месяц с делами. Наконец О'Брайены решили возвращаться обратно на Западное побережье. На Центральном вокзале перед отходом поезда Джек купил множество газет и иллюстрированных журналов, среди которых оказалось и английское издание «Варьете».
Бетси наконец могла успокоиться. Для девушки с весьма средними артистическими способностями она достигла очень многого. Ей больше не потребуются таблетки, чтобы проснуться, она может спать хоть до десяти утра и даже дольше. Понемногу она утратила благоговейный страх перед Черным Джеком и теперь воспринимала его как большого, надежного, милого медведя. В конце концов оказалось, что она влюбилась в своего мужа.
На следующее утро за завтраком Бетси охнула, и на ее лице появилось раздраженное выражение.
Сидящий напротив нее Черный Джек поднял глаза от «Уолл-стрит джорнэл».
– Что случилось, моя сладкая?
– Пустяки. Налить тебе еще кофе? – Бетси закусила губу.
Джек потянулся вперед, взял из рук жены «Варьете» и прочитал, что мистер Тобиас Фэйн, из известной артистической семьи Фэйн, только что купил театр «Король Вильям», считающийся самым красивым в Британии.
Черный Джек уже знал историю о том, как Мими помешала Бетси сделать карьеру у мистера Зигфельда. Он похлопал жену по колену.
– Милая, у нас множество театров.
– Я знаю. – Бетси отвернулась и невидящим взглядом уставилась на проплывающий в окне вагона пейзаж. Она вспоминала предсказание матери, которое всегда ее успокаивало: «Когда-нибудь эта сучка получит то, что заслужила. Однажды ты, Бетси, сумеешь подставить ей ножку!»
Но Мими так и не уплатила по счетам!
Черный Джек заметил, что Бетси явно расстроена. Ну что ж, О'Брайен тоже был злопамятным. Он верил в то, что за одно око следует выбить два. Этому его научили друзья, враги и воротилы киноиндустрии в Голливуде.
Черный Джек задумчиво произнес:
– Возможно, этот их новый театр, Бетси, даст тебе возможность отомстить. – Его проницательные серые глаза потемнели. – Но не сейчас. Пусть сначала эти чертовы Фэйны потратят побольше денег, истратят практически все. И тогда ты сможешь расквитаться, если тебе этого так хочется. – Он наклонился вперед и успокаивающе улыбнулся своей красавице жене.
Глава 10
Суббота, 16 июня 1923 года
В самом начале июня 1923 года Макс тайком пришел в «Олд Вик» и рассказал мисс Бейлис о том, о чем он не осмеливался сказать родителям.
В школе у него с самого начала были проблемы. Его там ничего не заинтересовало, и учеба двигалась кое-как.
Приобрести друзей тоже не удалось. Короче говоря, учиться Макс не хотел.
В маленьком темном кабинете царила тишина. Сидя в своем гамлетовском кресле, мисс Бейлис строго смотрела на Макса поверх очков в металлической оправе.
Макс собирался начать разговор, как полагается взрослому. Он слышал, как говорили друзья его отца. И он нервно произнес:
– Как Бейлис, мисс Бизнес?
– Могло быть и хуже, дорогуша. С деньгами, как всегда, проблема. Костюмы к «Королю Лиру» стоили больше десяти фунтов… – Мисс Бейлис нахмурилась. – Никак не могу понять, почему зрители не идут на нашего «Лира». Их жизнь тоже трагична, они бы наверняка все поняли… Ты видел спектакль, дорогуша? Возьми контрамарку и иди, скоро начнут.
– Гм… Спасибо, мисс Бейлис, – произнес Макс, продолжая стоять столбом.
– В чем дело, дорогуша? – В голосе хозяйки кабинета послышались нотки нетерпения.
Макс заговорил, спотыкаясь на каждом слове. Он забыл свою много раз отрепетированную речь светского человека. Мальчик говорил, как будто защищаясь, выдавая слабость своих аргументов.
– Я уже достаточно взрослый, чтобы решать, чего мне хочется… Мне уже почти пятнадцать лет, и я могу иметь собственное мнение… Зачем мне учиться в университете, когда они там не учились? И если это так плохо, зачем они сами этим занимаются?
– Если ты собираешься мне сказать, что хочешь стать актером, дорогуша, – сурово прервала его мисс Бейлис, – то тебе следует сначала научиться говорить.
Макс почувствовал облегчение, у него перестали дрожать колени. Главное, она все поняла правильно. Мисс Бейлис вздохнула и сказала, что актерство, должно быть, у него в крови. Она предложила ему пройти двухгодичный курс в Королевской академии драматического искусства, потому что «Олд Вик» не по силам учить любителей… Если только они не участвуют в массовых сценах без жалованья.
* * *
Тоби сидел в своем театральном кабинете, размышляя о том, сколько неприятностей ему сегодня предстоит. Разбирать споры, смотреть костюмы, кому-то в чем-то отказывать, кого-то за что-то увольнять. Слава богу, лжет за него его секретарша. Но тут в виде приятного разнообразия появилась желанная гостья.
– Лилиан, рад тебя видеть. – Тоби не скрывал своего удовольствия и быстро заменил старый табурет на бархатное кресло.
– Я перехожу сразу к делу, Тоби. Твоего Макса приняли в Королевскую академию драматического искусства. Теперь-то ты не станешь мешать мальчику, правда?
Макс выдержал горячий спор с родителями. Они сдались перед тем, что, как они позже признались друг другу, оба считали неизбежным. Разумеется, Макс знал, что сам факт появления на свет в театральной семье вовсе не предполагает наличие способностей к актерскому ремеслу. Но он и представить себе не мог, насколько тяжело учиться в академии. Он ненавидел классы дикции и хороших манер, радуясь занятиям танцами и фехтованию. Но больше всего Максу нравился шекспировский класс, полный эмоциональных и драматических моментов, которые надо было сыграть.
Медленно Макс начал осознавать то, что было необходимо актеру. Он научился устанавливать контакт с другими актерами, понимать, что он должен хранить верность пьесе и воспринимать собственную роль как частицу единого целого.
Каждый вечер он теперь проводил в «Олд Вик», где студентам академии разрешали участвовать в массовых сценах.
Среди молодых актеров, чья карьера началась благодаря Лилиан Бейлис, была и Фелисити Аллен, подруга детства Макса. С четырнадцати лет она работала в «Олд Вик» в качестве ученицы. Фелисити превратилась в высокую, стройную молодую женщину с длинными белокурыми волосами. Белесые прямые брови срослись на переносице, а под ними сияли необыкновенные голубые глаза. Фелисити все теперь звали Физз, потому что своей живостью она напоминала шипучий напиток. Макса она сторонилась. Оно и понятно – никто не хотел, чтобы его обвинили в заискивании перед молодым Фэйном. Но Макса это не беспокоило.
В 1925 году Макс окончил Королевскую академию театрального искусства и никак не проявил себя в выпускных спектаклях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36