— Но сначала вам, господин Вечный Президент, будет выдана подобающая одежда, — сказал Гор и многозначительно посмотрел на меня. Я в свою очередь шепнул пару слов Жен.
— Прошу вас, господин Президент, пройдемте со мной туда, где вы сможете переодеться, — почтительно предложила она.
Белобородько махнул рукой:
— Это не имеет никакого значения! — но все же внял приглашению Жен с таким видом, словно просто решил сделать нам приятное.
Я направился к пульту, не спеша пока делиться с Алексом своими соображениями по поводу перевоплощения Белобородько. У советника и собственная голова варит очень неплохо. Пусть сам поразмыслит и независимо от меня придет к какому-то выводу. А потом мы их сопоставим.
Я занялся оживающим кораблем: задал ему режим проверки всех систем, ну и прочие необходимые мелочи. Спустя какое-то время ко мне обратился Алекс:
— Дик, как ты смотришь на то, чтобы отправиться с нами?
— В резиденцию? — на всякий случай уточнил я, не удержавшись от ухмылки: побывав там однажды, я лишь благодаря какому-то чуду и природному благородству Алекса (он дал мне тогда слово чести!) остался жив.
— Да, именно, в резиденцию, — ответил он. — Судя по всему, Президент будет не против твоего присутствия. И, кроме того, нам понадобится профессиональная помощь Жен.
— У Каменского проблемы?
— Каменский по-прежнему на посту, но положение там крайне серьезное. Не забывай, что мы отсутствовали тридцать суток. Целый месяц. Рассказывать долго, сам все увидишь на месте.
В рубку вошел Президент, облаченный в мой лучший выходной костюм — черный с искрой. Его, как и подобает, сопровождала свита, состоявшая из Жен с профессорами и нескольких драбантов. Президент сразу же направился ко мне, что меня несколько смутило: я словно бы сделался для него тут фигурой номер один. Я поднялся.
— Ричард, — без обиняков начал он, — там, куда мы сейчас отправляемся, я не задержусь надолго, но мне не хотелось бы так сразу расставаться с вами и с вашей милой женой.
Выражение моего лица было, наверное, дурацким, но Президент понял его по-своему:
— Знаю, что у вас может быть много дел, и все-таки прошу вас, пойдемте вместе.
— Да, конечно, — пробормотал я, посмотрев на Гора с Лосевым, стоявших за его спиной. Оба были бледны, и даже сквозь знаменитую невозмутимость Алекса просвечивала растерянная озабоченность.
Честно говоря, и я предпочел бы, чтобы Президент за время переодевания опомнился и вновь меня возненавидел. Нет, я ничего не имел против доброго и справедливого властителя; судя по пропаганде, все они такими и являлись, реально же Белобородько претендовал на первенство. Меня только ужасала мысль, что все мы, пройдя через излечение, станем, как на подбор, такими же добрыми и справедливыми. Вернувшись опять в смертное состояние с перспективой пострадать на том свете за грехи, я все же предпочел бы остаться собою, со всеми своими достоинствами и недостатками.
Мы уже двинулись к дверям, когда за моей спиной раздался язвительный голос:
— А мне ты что, прикажешь оставаться в твоем корыте за хозяина?
Всеми позабытый Грабер обиженно ерзал в кресле, не решаясь без дозволения присоединиться к свите Самого.
Я заколебался: с Грабером назрела очевидная проблема — надо было либо брать его с собой, либо оставлять здесь, и оба варианта меня не устраивали. Мои сомнения разрешил Лосев: он сделал знак драбантам, и те подхватили Грабера, тут же сковав ему за спиной руки.
— Вы не смеете! Я тоже гралл! — завопил он. — Господин Президент, воспрепятствуйте!
Старый лис так и не отделался от своего синего психоза, но все же неплохо сориентировался, к кому здесь имеет смысл взывать. А если подойти умеючи, то в дальнейшем на блаженном властителе и верхом можно будет поездить, сообразил Грабер, потому-то и не остался тихо сидеть, радуясь, что о нем забыли, а решил для начала примазаться к эскорту.
— Мой бедный папа немного сдвинулся умом, — сказал я озаботившемуся было его судьбой Президенту. — Ему повсюду мерещатся синие люди. Ничего не поделаешь — необходимо принудительное излечение.
— Ах, ну если…
— Увы!
На самом деле я собирался отпустить “папу” на все четыре стороны при первой же возможности. Безо всякого излечения. Потому что даже Грабера мне, черт возьми, почему-то совсем не хотелось обращать в святого.
* * *
Обстановка в Управлении делами Президента показалась Гору более чем непривычной. Данное учреждение за последнее время претерпело на его глазах немало изменений, но, видит бог, к такому он готов не был.
Сразу по выходе из портала их окружила мебель. Нет, это не были баррикады, воздвигнутые на случай вторжения врагов: все стояло аккуратно, многое было задернуто чехлами. На склад подержанных товаров это тоже не походило: диваны, стулья, столики, кресла и шкафы были шикарнейшие, из натуральных материалов, многие — с резьбой и инкрустацией, несомненный антиквариат. Лучшее из того, что производилось мебельной промышленностью, было свезено сюда работниками Администрации из собственных домов, как ничего не стоило догадаться Гору. Мебель была выставлена не только у входа, она тянулась вдоль широких прежде коридоров, превращая официальные стены Управления в подобие салона распродажи предметов обстановки или же в мебельный музей.
Однако запах здесь стоял вовсе не музейный: пахло овощным супом и подгорелыми котлетами, утюгом, свечным чадом, блинчиками, лекарствами, нестираными носками и даже керосином. Управление еще не знало таких запахов; они не смешивались, а витали слоями, некоторые, как, например, аптечный или кухонный, захватывали целые территории и атаковали обоняние один за другим, по мере продвижения к оперативному отделу. Помимо запахов, вестибюли полнились звуками, характерными никак не для госучреждения, а скорее для корпуса совместного проживания. Звуки порой сопровождались явлениями того же плана: им навстречу попадались служащие, отнюдь не в официальном облачении, а в халатах, джинсах, тапочках и в спортивных костюмах с вытянутыми коленками. При приближении решительной вооруженной группы они безмолвно замирали, отступив в сторонку, и таращились во все глаза на Президента. Некоторые кланялись и тихо вздыхали вслед, не скрывая слез. Из кабинета замминистра внутренних дел выдвинулась объемная женщина в кухонном фартуке, нисколько не напоминающая замминистра, с шумовкой в руке.
— Миша! — трубно взревела она. — Где наше… — Потом тонко выдохнула: — Ой!.. — широко, но беззвучно открыла рот, выронила шумовку и медленно осела в стоявшее у двери аккуратное кресло, квашней выплыв из его объема.
— Я так понимаю, — заговорил Лосев, миновав потрясенную даму, — что сотрудники Администрации укрылись здесь со своими семьями
Гор только молча кивнул.
Каменский докладывал о том, что остатки милиции, гвардии и ополчения не справляются с мутантами, уже вовсю хозяйничающими на улицах. Монстры громят жилища и пожирают людей; уцелевшим здесь, в Питере, было предоставлено убежище в Управлении, ставшем теперь чем-то вроде единственной укрепленной цитадели в центре обезумевшего города. Кое-кто из разбежавшихся сотрудников также вернулся в стены родного учреждения, под надежную защиту.
Обо всем этом Гор знал заранее, но, привыкший к строгому образу жизни, по-военному аскетичный даже в быту, он как-то совсем иначе представлял себе положение во вверенном Каменскому укрепрайоне.
Первоочередным намерением Гора было отчитать Каменского за устроенный здесь табор. Но, войдя в кабинет Лосева, временно занятый Игорем, Гор в первый момент неожиданно утратил свой суровый вид; чуть ли не впервые в жизни он растерялся, придя на службу.
На диване у стены устроилась с ногами женщина, державшая на руках бесформенный сверток, откуда высовывались, махая, две маленькие ручки. В женщине Гор сразу узнал жену Каменского — Катерину. Она в данный момент крепко спала, и даже явление в кабинет такого количества народа во главе с Лосевым и самим господином Президентом не нарушило ее покоя. Лишь сверток в ее руках жалобно попискивал.
Сам изможденный Каменский, сидевший перед монитором во главе стола совещаний, вскочил по стойке “смирно”. Печать озабоченности на его лице сменилась выстраданной радостью. Тайком бросив короткий — виноватый, но полный любви взгляд в сторону дивана, он приоткрыл рот, но заговорить первым в присутствии Президента так и не решился.
— Твои? — спросил, кивнув туда, Лосев.
— Да… — немного смутился Каменский и вскинул голову: — Господин генерал, жена третьего дня родила сына! Ей тяжело сейчас находиться одной, она пришла навестить меня, и вот…
“Одной, — отметил про себя Гор, привыкший машинально анализировать любую ситуацию. — Значит, любимая теща Каменского “обессмертилась”. В жесточайшем поединке Каменского с тещей Гор был, естественно, болельщиком любимого ученика.
Лосев протянул Игорю руку для пожатия, а потом обнял его, похлопав по спине:
— Поздравляю, капитан! Это лучший подарок к нашему возвращению.
Наверное, Гору показалось, что глаза Лосева подозрительно увлажнились. Но лишь на миг.
— А теперь к делу, — сказал он. — Показывай, что у тебя тут творится.
Каменский кивнул и запустил последнюю оперативную сводку.
Гору, также вперившемуся в монитор, за компанию с Краем и остальными, через полминуты стало ясно, почему Рунге — или кто он там был на самом деле — решил, что пришла пора отключить предприятие по изготовлению инфинитайзеров за ненадобностью. Не помогли обращение Гора к народу, разоблачение аппарата и страх перед мутацией — ничто не помогло.
По разоренным улицам городов бегали, прыгали, ползали и юркали мутанты. То и дело они затевали кровавые драки, причем кровь далеко не во всех случаях была красной. Оставшиеся люди забились в убежища, с большинством таких пунктов Некрыловым поддерживалась связь, снабжение осуществлялось через порталы. Те же, кто не успел укрыться или не организовался самостоятельно, неизбежно гибли. Такое положение наблюдалось на всех мирах бывшего Евросоюза. За скудностью пайка люди делали вылазки из своих убежищ, то есть буквально выходили на охоту; если не удавалось достать нормальной еды, они забивали и ели монстров. Словом, нынешнее существование люксов очень напоминало житье парий.
По ознакомлении с обстановкой здесь же в кабинете было устроено экстренное совещание.
Белобородько отказался от места во главе стола, а вместо этого устроился на диване рядом с Катериной. Президент протянул младенцу палец, тот вцепился в него, потешно гулькая. Из всех присутствующих один только Каменский поглядывал на эту картину с плохо скрываемым умилением, да, пожалуй, еще у Жен в уголках губ затаилась улыбка. Одергивать Президента никто, естественно, не осмеливался.
— Положение катастрофическое, — начал Лосев, занявший начальственное место, отвергнутое Президентом. — Насколько я понял, оно ухудшается день ото дня. Мы должны с этим бороться, и мы будем бороться! — с отчаянной решимостью заявил он. — Все предпринятые ранее действия считаю правильными и своевременными; к сожалению, они лишь приостановили наступление трагедии. Нам необходимы срочные и решительные меры. Мы должны сделать все, чтобы восстановить порядок и по возможности повернуть вспять чудовищный процесс. Я хотел бы услышать ваши соображения.
На некоторое время воцарилась тишина, нарушаемая тихим воркованием Президента. Его заглушил Гор:
— Тут не над чем ломать голову, — сказал он. — Существует три пути: первый — превращение мутантов с помощью инфинитайзеров обратно в людей. Думаю, все со мной согласятся, что этот путь абсурден.
— Но метод уже существует! — возразила Жен. — Да, мутантов слишком много, но мы можем излечить хотя бы тех, кто находится в переходной стадии!
— А таково, я думаю, большинство оставшихся, — сказал Лосев. — Вопрос в другом: имеет ли смысл выводить их из этой переходной стадии?..
— Имеет, — твердо сказал Гор. — Иначе их тоже ожидает мутация, но медленная — связанная с накоплением ошибок в геноме, — он вопросительно посмотрел на Жен. Та кивнула. Но уже следующие его слова заставили ее нахмуриться. — Второй путь, — сказал Гор, — это поголовное уничтожение мутантов.
— Нам не под силу их уничтожить, даже с привлечением всех средств, — высказался Каменский, поднабравшийся в отсутствие начальства руководящего опыта. — Необходимой для этого армии больше не существует, да какая там армия, если всего людей осталось по приблизительным данным не более пяти процентов от прежней численности.
— Это с учетом миров-парий? — быстро спросил Гор. Лосев и Край с интересом подняли головы.
— Парии были заблокированы с началом бунта. Потом стало не до них, сейчас обстановка с ними неясна, — признался Каменский.
— Это первое, что надо выяснить, — решительно заявил Гор. — Вот вам потенциальная армия. С ее помощью нам удастся осуществить третий путь — единственно, на мой взгляд, реальный: очистить от мутантов для начала два—три наиболее экологичных мира и переселить туда оставшееся население Союза.
— Ты имеешь в виду — создать плацдарм, — сказал на глазах оживившийся Лосев. — Да, это хорошая мысль. На ее основе можно будет заключить пакт о взаимопомощи с ОБСЕ и с Востоком. У них немалое количество парий, а нам теперь надо объединяться. Кстати, с нашей стороны им будет предложен метод излечения…
— Если удастся наладить связь, — напомнил Гор. — Вот и вторая задача.
— Скорее всего, — мрачно заговорил Край, — инфинитайзеры забрасывались и на планеты-парии. Вряд ли их упустили из виду. Поэтому надо заранее рассчитывать только на собственные силы. Думаю, если браться сейчас, не медля, то с применением всех средств еще реально очистить для людей одну планету.
Лосев, помолчав, кивнул со вздохом:
— Ну что ж, согласен, давайте пока ориентироваться на один мир.
— И существует еще одна проблема, — сказал Край. Откашлялся в кулак и понизил голос: — Как правильно заметил советник, всем нам, как и прочим оставшимся, придется пройти излечение. Мы имеем перед собой успешный пример выздоровления. Теперь вопрос — во что оно превратит человечество? Положим, мы переселим людей на одну планету, вылечим всех, и что получим в итоге? Единственный в Галактике человеческий мир, где бродят блаженные с идиотскими улыбками на лицах, готовые подставлять левую щеку, когда им заедут по правой, говорящие на языке птиц и младенцев?..
Он глянул на Президента и вдруг умолк. В наступившей тишине стал слышен звук погремушки. Каменский со всхлипом схватил ртом воздух.
Президент, забавляясь, доставал яркие игрушки прямо из воздуха, показывал их малышу и складывал одну за другой у коленей спящей матери.
— Ты вырастешь свободным, как птица, и когда-нибудь сможешь летать, вот так, — тихо приговаривал Президент, выпуская из ладони волнистого попугайчика чистейшей голубой расцветки. Совершив облет кабинета, птичка опустилась на плечо к советнику Гору и пощипала его воротник. При всеобщем молчании Гор протянул руку — попугайчик спокойно дал себя взять.
Он был теплый и пушистый — живой. Сердечко колотилось часто-часто. Гор разжал руку. Птица вспорхнула и перенеслась на плечо к Президенту. Тут она принялась деловито чистить перышки.
Со своей стороны Президент наконец оторвался от малыша и с улыбкой сказал:
— Я очень внимательно вас слушал. Вы все правильно решили. Выберите себе подходящий мир. Только не надо убивать мутантов: я сам переправлю их на другие, подходящие для них планеты.
Собрание потрясенно молчало.
Председательствующий застыл над столом, как памятник генералу Лосеву, дважды посмертному герою, в натуральную величину. Определить выражение его лица было затруднительно. Похожее бывает у человека, увидевшего непонятный фокус и силящегося разгадать — в чем секрет.
Игорь Каменский шарил рукой по груди — кажется, в поисках сигарет, позабыв о вредности дыма для младенца.
Жен моргала, словно желая стряхнуть с ресниц наваждение, неспособное существовать в природе.
Александр Гор склонил голову. “Гипноз?..” — думал он, катая меж пальцев прилипшую к ним голубую пушинку. Его неизменный спутник — здравый смысл — молчал. Трезвый анализ перестал быть трезвым. Какие-то шестеренки проскакивали в мозгу, не сцепляясь. Факты противоречили логике, а так не бывает. Это прямой путь к безумию. Спасение было в одном: воспринимать все таким, как есть, пока не придет понимание. Советник чувствовал себя так, словно нацелился высадить дверь плечом, а она оказалась открытой.
Ричард Край стал очень бледен. Ни слова не говоря, он поднялся со своего места и вышел из кабинета.
В коридоре ждали приказаний драбанты. Отдельной кучкой стояли понурые профессора. Здесь же у стены сидели скованный Грабер и рядом с ним — Крапива, только-только начавший приходить в себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35