Словом, как бы ни было вокруг темно и страшно, комп вновь функционировал, а в нем работала капля. Оставалось ждать. А после действовать, в зависимости от обстоятельств. Они, увы, не сулили радужных перспектив. Если раньше еще имелась надежда, что снаружи будут долго разбираться, в чем причина тревоги, и вообще, не учебная ли она, то после отключения мне в кабинете электроэнергии и эта надежда почила в бозе.
В какой-то момент я вдруг понял, что мне непреодолимо хочется лечь. Нет, лучше взлететь и совершить облет люстры, ставшей вдруг отчетливо видной вследствие разлившегося кругом таинственного света. Подобные закидоны были настолько несвойственны моему организму во время акции, что мне сразу стало ясно — в кабинет запустили какую-то психотропную дрянь.
Вообще-то я был достаточно стоек к психотропам, по сравнению с обычным человеком, что выяснилось еще в подземельях на Ч33. И все-таки, чтобы не поддаваться воздействию газа, не имеющего ни цвета, ни запаха, пришлось прилагать неимоверные усилия. Выстоять предстояло ровно до тех пор, пока в компе раздастся торжествующий писк, дающий знать, что капля завершила работу.
Я, как мне казалось, успешно сопротивлялся воздействию дурмана. Пока вдруг дверь не приоткрылась со скрипом (черт возьми, она ведь раньше отъезжала, а не захлопывалась и уж точно не могла скрипеть!), и в образовавшуюся щель скользнула белокурая девушка, за ней еще одна и еще… Я смотрел на них, не мигая, шаря расширившимися глазами по приветливым лицам, мягким волосам, по светлой одежде, ища и с облегчением не находя ни малейшей ранки, ни следа, ни пятнышка крови…
Нет, я не сошел с ума. Просто меня посетил мой старый глюк и давний кошмар. И впервые они казались настолько живыми, что у меня возникла мысль о совсем ином бессмертии… Ведь было это давно, еще в бытность мою в интернате Гильдии…
Нас, уже подросших юных головорезов, по паре часов в день держали перед прозрачной стеной, где по другую сторону находились девчонки — такие же, как мы, интернатские парии, дикие, наглые и злые. Раньше нас не сводили с девочками, знакомство с ними было хорошо рассчитанной частью учебной программы. Стена была обоюдопрозрачной и, разумеется, непробиваемой. Но в какой-то момент ее должны были убрать; не свести нас, безо всякого контроля проделывавших перед этим стеклом такие вещи, что обоюдное первое желание стало сродни жгучей ненависти — стравить. “Женщина, ставшая членом Гильдии, может растерзать пятерых мужиков”, — со скромной гордостью говорил Клавдий. Наше стекло еще стояло, когда, заведенные ими до бешенства, мы вырвались из своего сектора, взломав пару умных замков — я тогда уже делал большие успехи в электронике (были у нас и такие курсы). Чтобы попасть в девичий сектор, пришлось рвануть через гостевую галерею, где наша распаленная орава неожиданно наткнулась на группу гостей: совершенно одинаковых молоденьких блондинок, наверное, шведок, практически без охраны — к Клавдию в интернат часто приезжали именно ради покупки охранников. Перед нами, в наших руках, в зоне нашей досягаемости оказалась кучка существ, вызывавших в наших душах лишь два взрывных желания — изнасиловать или убить. Поймав свою, такую беленькую и душистую, я вмиг добрался до самых желанных мест и просто не мог от нее оторваться, не мог оторваться, не мог… Кажется, она кричала и отбивалась, а я, не знавший и не ведавший, что такое ласка, млел от ее хилых колотушек, не замечая, что вокруг творится сущий ад. Потом все внезапно стихло, осталось лишь какое-то тихое бульканье. И хрипловатый смех. Тут я наконец огляделся. Два моих приятеля, все в крови, пасовали друг другу беловолосую голову. После я долго не мог понять, почему это не остановили: были ведь там и надзиратели, и понатыканные везде следящие камеры — все было. И никого не привлекли, хотя погибли шесть девушек и их охранник, умерший от вскрытия шейных артерий, проще говоря — от перерезанного горла. Вот за это обладателю бритвы досталось по полной, а посетители… Перед визитом они попросту подписывали бумагу, что знают, куда идут, и, что бы ни случилось, не будут иметь претензий. До того, как охранника полоснули бритвой, он успел парализовать только двоих. Лишь одна девушка осталась целой — доставшаяся мне, и еще три были тяжело ранены. Два воспитанника оказались убиты, по официальной версии — в общей драке. После этого случая Клавдий взял меня на заметку…
Девушки улыбались и шли мимо, перебирая в руках какие-то пушистые цветы, в то время как по двери, на самом-то деле закрытой, ползла алая дуга. Все же я не утратил способности соображать й понял, что пила с той стороны уже приступила к работе. Между тем одна из них — совсем девочка остановилась передо мной:
— Не сиди так, Дик, а то тебя убьют, — сказала она.
— Могу станцевать, — усмехнулся я, — только это ничего не изменит.
Не знаю, с кем я разговаривал — наверное, сам с собой?..
— Посмотри на ту стену, — сказала она, — это можно увидеть только сейчас.
Я обернулся — в том месте, куда она указывала, явственно угадывался темный абрис как будто бы узкой двери. Вскочив, я разом оказался там, но стена была абсолютно гладкой.
— Просто игра светотени. — Я обращался к ней, словно она была настоящей, а не плодом моего одурманенного ума. Что мне точно не мерещилось — так это раскаленные брызги от яркого пятна, “грызущего” дверь.
— Ты совсем невнимательно смотришь, — лукаво улыбнулась она.
Действительно, если немного отступить, рядом с первой тенью на высоте плеча как будто бы просматривалась круглая выемка.
Только я протянул к ней руку, как в компьютере призывно бибикнуло — капля подавала мне знак об окончании работы!!! Я бросился к компу, двигаясь среди привидений: девушки стояли рядом и сидели на столе, свесив ножки.
Подавив внутренний озноб, я достал ксиву — капля была на своем месте в углу с мегабайтами информации, занесенными в ее память! Оставалось ее отсюда вынести. Для начала следовало проверить, сыграло ли со мною злую шутку воображение под действием психотропа или здесь действительно имеется потайная дверь.
— Ты всегда оставляшь где ни попадя свои вещи? — поинтересовался ехидный голос. Я прекрасно понял, что его обладательница (или мое подсознание) имеет в виду — мою спин-батарею, по-прежнему подсоединенную к компу, вследствие чего он, естественно, продолжал светиться.
— Но без него я не увижу…
— Ты все увидишь. Скорей!
Я сцапал батарею и, спугнув девичью стайку, кинулся к стене. Компьютер померк, но кругом по-прежнему разливался свет, и вовсе не от багрового абриса почти уже “допиленного” люка. Я просто стал видеть в темноте. И похоже, что мое сенсорное восприятие усилилось в десятки раз: “дверь” по-прежнему была на месте, точно нарисованная, а когда я нажал на серый кружок, часть стены с сыпучим каменным шорохом просела внутрь, открывая темный проход.
Туда скользнула невесомая фигурка. Позади раздался мощный удар — высаживали пропиленный участок. И я устремился за нею, подумав мельком, что хорошо было бы закрыть за собою дверь. Фигурка, удаляясь, небрежно указала на впадинку в стене, куда я незамедлительно нажал. Что-то там подалось, и плита позади вновь зашуршала, вставая на место.
Узкий коридор не имел освещения, но мне сейчас не требовался фонарик — бледный силуэт впереди указывал дорогу.
За моими плечами были десятки акций — успешных и, скажем так, не очень, но впервые я уходил с задания, ведомый привидением. Точнее, конечно, — плодом своего подсознания или, может быть, больной совести… Но что от этого менялось?.. “Очень скоро действие психотропа кончится, и она исчезнет”, — думал я, преодолевая поворот за поворотом в полной уверенности, что за новым я ее уже не увижу. Но призрачный абрис возникал вновь, а с ним — холодок меж лопаток и мысль о том, куда обычно заводят людей привидения. Ответ очевиден — в какой-нибудь склеп или в каменный мешок, не имеющий выхода. С ее точки зрения, там мне самое место (я уже созрел для того, чтобы наделить ее собственной точкой зрения).
В конце концов вместо склепа я оказался в тупике. Девушка по-прежнему была рядом (сильное средство мне набуровили) и стояла, приникнув ухом к каменной стене, преградившей мне путь. А я, вместо того, чтобы оценивать обстановку и что-то предпринимать, не отрываясь, глядел на нее. Судьба ткнула мне раскаленным штырем в давно зажившую рану, наделив призрачным “партнером” — ангелом, для которого я в свое время не смог стать защитником. Так неужели ей теперь назначено меня хранить?..
Не сразу я заметил, что ее левая кисть лежит, утопая пальчиками, в небольшой выемке. Едва я протянул туда руку, она убрала свою. При нажатии стена передо мною дрогнула, отодвигаясь, но вскоре застопорилась — похоже, заело. Однако этого уже было достаточно, и я осторожно протиснулся в образовавшуюся щель.
Девушка стояла снаружи, у поворота широкого пустого коридора и прикладывала палец к губам. Я замер, повинуясь ее жесту. Вскоре за поворотом послышались приближающиеся шаги. Она, улыбнувшись, шагнула в сторону. Поняв все без слов, как бывает между хорошо сработавшимися партнерами, я скользнул на ее место и прижался к стене, доставая парализатор.
Человек в зеленом халате шел один. Поравнявшись со мной, он не сделал более ни шагу, а упал ничком, нелепо взмахнув руками, сраженный нейроимпульсом.
Я стащил с упавшего халат и быстренько в него облачился; само собой, не забыл и шапочку. Бесчувственное тело я отволок к потайной двери и не без труда впихнул туда, затем отыскал сбоку, на том же примерно месте, механизм закрытия. “Очнется — пускай нащупывает с той стороны путь к свободе”, — подумал я, оглядываясь.
Девушки рядом уже не было. Исчезла, развеялась вместе с остатками дурмана, не дав мне возможности кинуть прощальный взгляд, вытащить из совести больную занозу, прошептав, быть может, одно лишь слово — прости… В душе пульсировала, затихая, ноющая боль от бессилия перед давно свершившимся, от невозможности хоть что-то в нем изменить…
Я двинулся по коридору, для начала — в ту же сторону, куда шел мой предшественник. В его нагрудном кармашке обнаружился пропуск, бывший на самом деле мне без надобности: маскарад с переодеванием имел лишь одну цель — пройти через уровень до КПП. Вероятно, вследствие моего неожиданного исчезновения выход сейчас был закрыт даже для сотрудников, но для меня это уже не имело значения: поработав в пропускной системе, капля обеспечила мне не только удачное проникновение, но и хороший отход. Техника, пренебрегая приказами, будет действовать в моих интересах: ни один охранный парализатор не выстрелит, все двери будут открываться передо мною, а порталы переправят меня именно туда, куда требуется. Опасность могли представлять только люди, в основном, охрана на выходах, но, лишенные привычной поддержки компьютеров, они вряд ли могли стать для меня серьезным препятствием.
* * *
— Дик!.. О господи, Дик!
Я открыл глаза. Надо мною склонилась Жен, и, вот чего уже давно не приходилось видеть — по ее щекам текли слезы. За ее плечом маячило озабоченное лицо Алекса. Увидев, что я пришел в себя, оба облегченно заулыбались: она — сквозь слезы, он — смягчив свой принципиальный железобетон.
Ничего не понимаю. Я что, потерял сознание во время прыжка?.. Пустяки, главное — акция! Она прошла успешно!
— Алекс, мне удалось!.. — сказал я, потянувшись к карману.
— Ты об этом?
Он вертел в пальцах мою золотую ксиву. Не смог удержаться, старый опер, чтобы не обыскать мое бесчувственное тело сразу, видимо, по прибытии его сюда.
— Смотрел? — спросил я, порываясь встать; вообще-то я сидел, прислоненным к стене в холле нашего витебского имения, рядом с распахнутой дверью портала. Жен, наскоро утерев со щек слезы, заботливо поддержала меня: похоже, она продолжала считать мужа тяжелораненым.
— Не до того было, — ответил Алекс, — мы тут вот уже пять минут тебя откачиваем.
По крайней мере приятно, что мое состояние удержало его от спешного побега к компьютеру для просматривания добытого мною материала.
— Ну, рассказывай, — сказал он, когда мы прошли в кабинет и уселись там втроем перед компьютером.
— Не хочешь сначала взглянуть на материал? — Я многозначительно посмотрел на его карман, куда он демонстративно упрятал мою добычу.
— Разделяю твое нетерпение, — он кивнул, — и все же прошу тебя дать краткий отчет. Уж поверь, это может кое-что прояснить в дальнейшем.
Я, разумеется, поверил — следователь до мозга костей, он хотел в первую голову получить представление об обстоятельствах дела. И я выложил ему эти обстоятельства, умолчав лишь о привидениях, явившихся из моего прошлого: не думаю, чтобы это что-либо для него прояснило, кроме того, что он имеет дело с подонком. Но об этом он знал и так. А вот Жен… Ей я не стал бы рассказывать о временах своей туманной юности даже под дулом деструктора.
Внимательно выслушав все до конца — то есть до того момента, как я, вскипятив стекло в “прихожей”, уложил двух стражей и вошел в портал, — Алекс немного помолчал, анализируя услышанное. И наконец достал из кармана мой трофей и вставил его в специальный блок с долгожданными словами:
— Ну-с, приступим.
Капля опознала базу, перекинулась с ней “парой слов”, а затем принялась планомерно выдавать информацию.
Спустя три с половиной часа мы все еще сидели на тех же местах. Весь усвоенный каплей массив проштудировать было невозможно, да на данный момент и не нужно; мы выделили самое ценное и пытались для начала как-то переварить это и усвоить.
Полученная информация была не просто ошеломляющей, нет, она была сногсшибательной. Вот мы и не вставали с кожаных кресел.
В моей голове рикошетили с десяток мыслей, образуя вместо стойкой логической картины какой-то сумасшедший фейерверк.
Вот тебе и раз! Мы в мире не одни! Есть, оказывается, у нас конкуренты-нелюди. Граллы — так они себя называют. Наглые паразиты, мечтающие жить за наш счет. И тайная глобальная война идет уже не один десяток веков, да чуть ли не с той поры, когда наши предки еще не покидали Землю-прародительницу. Пока люди воевали между собой за более тучное пастбище, потом за нефтяные пласты, за жизненное пространство, космические соседи ставили над ними самые разные эксперименты, с целью, ни много ни мало, сделать их себе подобными, либо, если не выйдет, превратить их в свою кормовую базу.
Пока наконец граллами (а не людьми) не был изобретен инфинитайзер — аппарат, решающий обе эти проблемы. Мы, обессмерченные — мутанты, которым суждено со временем либо переродиться в тварей под названием граллы, либо стать этакой скотинкой, пригодной им в пищу — тут все зависело от какой-то мизерной разницы в геноме, в эти выкладки мы пока не вдавались, в них предстояло разбираться Жен.
Ну и конечно, как это всегда бывает — им удалось завербовать себе в сообщники людей. Судя по характеру информации, те собирались в очень скором времени стать бессмертными и богоподобными (то есть подобными граллам). На У68, где я побывал, как раз и была чисто человеческая пособническая база.
— Какое-то бульварное чтиво, — поморщился Алекс. На его лице появилось страдальческое выражение, как бывает у человека, бежавшего долгую дистанцию и у самого финиша севшего вдруг с размаху в лужу.
— Ну хорошо, а почему я — то у них еретик? — все еще недоумевал я.
— Это как раз объяснимо: ты был обессмерчен одним из первых, время идет, а ты не торопишься снова лезть в инфинитайзер, чтобы продолжить трансформацию. Значит — отступник, еретик.
Ладно, будем считать, что эта загадка, так долго не дававшая мне покоя, наконец разгадана. А следом посыпались новые открытия — куда до них первым религиозным бредням!
Что касается организации и засекреченности базы У68 на государственном уровне, тут выяснилось такое, отчего Алекс сделался белым, как меловая статуя, и пребывал в таком состоянии в течение следующих часов: оказывается, люди, являвшиеся агентами граллов, стояли у самых кормил власти. И первым в их списке был обессмерченный генерал Лосев. Далее, насколько я понял по аббревиатуре, шла вся верхушка пресловутого ГЦПД.
Сообщение было настолько шоковым, что следующая разоблачительная информация воспринялась нами без должного энтузиазма: это был полный отчет по мантре, как ее называл Гор, а у них она именовалась “гипнот” — со всеми научными выкладками и с необходимой документацией. Данное оружие, как ясно следовало из отчета, было разработано на У68, причем на сей раз не граллами, а человеческим, так сказать, гением. Обнаружился и расклад той самой акции с убийством корреспондентов — для поднятия еще большего ажиотажа вокруг бессмертия — и угрозами сопернику — ну тут, понятно, чтобы умерить его активность в деле изымания аппаратов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35