Страшась расправы, Цыси решила бежать в Сиань, и, уже готовясь тайно покинуть Пекин, задумалась, как поступить с императором-узником.— Если оставить Гуансюя в столице, — рассуждала она, — иностранцы, пожалуй, вновь возведут его на престол, а я останусь не у дел. Надо брать его с собой.Начались поспешные сборы. Цыси упаковала все свои сокровища в ларцы, переоделась в простое крестьянское платье, велела приготовить двухколёсные повозки и запрячь в них мулов, чтобы никто не догадался, что в этих повозках поедут высочайшие особы. В полночь она со всей свитой планировала покинуть столицу.— Но что же делать с наложницей Чжень? — вдруг вспомнила Цыси. — Оставлять в Пекине опасно, а брать с собой ещё хуже. Она может вызвать дух непокорности в императоре и содействовать тайным интригам.Перед самым отъездом Цыси приказала позвать наложницу. Гуансюй подумал с надеждой, что, стало быть, они едут вместе.Чжэнь приблизилась к императрице и встала на колени.— Я решила не брать тебя с собой, — повелительно произнесла Цыси.Руки Гуансюя задрожали, а лицо стало белым-белым. Он бросился на колени перед Цыси и стал молить её, чтобы Чжень отправилась вместе с ними.— Я не собираюсь выслушивать весь этот вздор, — накинулась на него Цыси. — Для неё нет места в повозке.— Но её нельзя оставлять здесь, — молил Гуансюй. — Дворец захватят ихэтуани или иностранцы. Что они сделают с ней?Императрица усмехнулась:— В таком случае, самое лучшее, что я могу сделать — это даровать ей смерть.Чжень заплакала, но не посмела ничего возразить.— Вы слишком жестоки! — выкрикнул Гуансюй. — Но я не позволю ей умереть. Чжень поедет с нами! — император встал и заслонил собой любимую наложницу.— Ты смеешь спорить со мной, глупый мальчишка?! — рассвирепела Цыси. — Немедленно иди к повозке.Гуансюй не тронулся с места.Цыси подала знак евнухом и те, подхватив императора за руки, поволокли его к выходу.— Итак, — сказала Цыси, обращаясь к наложнице, — Тебе лучше умереть, — и она бросила взгляд на евнуха Цуя.Тот подскочил к Чжень, кликнул других евнухов, её завернули в кошму и потащили к глубокому колодцу. Наложница даже не пыталась сопротивляться. Её участь была предрешена. Она только успела прокричать императрице:— За твои злодеяния тебе никогда не обрести покоя: ни при жизни, ни после смерти.Цыси встала со своего места и направилась к выходу.— Знаешь, — обратилась она к Ли Ляньину, — мне так жаль, что пришлось срезать ногти. Кстати, ты не забыл распорядиться, чтобы упаковали мои золотые чехольчики?— Все указания старой Будды выполнены в точности, — поклонился евнух. — Ваш раб отдал нужные распоряжения.Императрица кивнула довольная и спросила:— Жена Гуансюя готова к отъезду?— Она ждёт у повозки, Ваше Величество.— Хорошо. Мне будет с кем поболтать в дороге.
Перед Аней лежал толстенный том «Истории Китая». Перелистывая страницы дрожащими от волнения пальцами, она искала то место, где упоминается о Чжень Фэй — драгоценной наложнице императора Гуансюя.— Вот, нашла, — вслух произнесла она и от нахлынувших нехороших предчувствий в ужасе закрыла глаза. — Боюсь читать дальше.Потом взяла себя в руки и заскользила глазами по строчкам. Немного там было про наложницу Чжень, совсем немного…«Да что же это?» — чуть не закричала Аня. Глаза наполнились слезами. Она снова и снова перечитывала короткий абзац и рыдала в голос:— Убили! Её всё-таки убили!.. Но почему? Я же сделала всё возможное, чтоб устранить убийцу, — в отчаянии спрашивала себя девушка. — Как эта коварная и страшная женщина осталась жива? А Чжень, милая Чжень погибла! Почему? Почему? Что мы с ребятами сделали не так?… Или… — вдруг новая мысль посетила её. — Что, если историю вообще нельзя изменить?Она говорила сама с собой, и от этого внезапного вопроса, произнесённого вслух, повеяло дремучей мистической жутью. Вспомнилась пушкинская «Песнь о Вещем Олеге» — привет Ивану! — и все другие подобные легенды древности.«Мы попали в прошлое и стали винтиками того времени, — размышляла Аня уже про себя. — Все события „подстроились“ под нас, однако результат получился точно такой же, как если бы нас не было. Сценарий жизни может меняться в зависимости от обстоятельств, но итог всегда одинаков. Судьбу не обманешь! Так говорили во все времена и у всех народов. Или я ошибаюсь? — она потёрла лоб холодной рукой и вздрогнула, как от чужого прикосновения. — Ну, ладно, пусть мне не удалось помочь моей предшественнице по прошлой жизни, но неужели и Цыси не настигло возмездие? Ведь всякое зло обязательно должно быть наказано», — и Аня с надеждой перелистнула страницу.
Только спустя два года в 1902 году императорский кортеж во главе с Цыси вернулся в столицу. Переговоры с иностранцами закончились полным поражением Поднебесной империи. Китай должен был выплатить огромную контрибуцию, Китаю было запрещено покупать за границей современное оружие, Китай должен был вывести войска из столицы, и управление посольским кварталом полностью переходило в руки иностранцев.Император Гуансюй опять вернулся на остров Иньтай и по-прежнему находился под бдительным контролем Цыси. Иногда, если ему позволялось выйти с острова, Гуансюй приходил к месту гибели своей любимой наложницы и подолгу сидел на скамейке около колодца, думая о том, как бы хороша была жизнь, если б не было злой и коварной Цыси. Придворные с жалостью смотрели на него. А место гибели наложницы называли с тех пор «колодцем Чжень». Вся последующая жизнь императора превратилась, по сути, в медленное угасание.Императрица Цыси всеми силами старалась забыть о Чжень, ведь та была не единственной её жертвой. И всё же Цыси начали мучить кошмары. Даже наяву. Ей чудилось, будто по дворцу бродит приведение Чжень. При этом стулья начинали сами двигаться и слышались чьи-то шаги. В голове императрицы, как удары грома, раздавались последние слова убиенной наложницы: «Тебе никогда не обрести покоя: ни при жизни, ни после смерти». Зловещие, гудящие, как набат, они приводили Цыси в ужас, ведь по традиционным верованиям китайцев, последнее, что пожелает тебе умирающий, непременно сбудется.У своей опочивальни Цыси поставила ещё большее количество охранников, и около её постели всегда дежурили евнухи, фрейлины и служанки, зорко наблюдавшие друг за другом. Цыси была чрезвычайно суеверной, она верила во все приметы. «Ох, не к добру это!» — думала она при каждом появлении призрака наложницы. Везде, где только можно, она стала вешать иероглиф долголетия «шоу». Например, на стенах и потолке своей опочивальни приказала написать его красками, а на халатах, кофтах и туфлях этот иероглиф вышивали… Но призрак Чжень, пугающий императрицу, явился лишь прелюдией к главному возмездию за все совершённые ею злодеяния.После позорного поражения Китая в войне против «иноземных дьяволов» Цыси решила переменить тактику своего правления. Императрица наконец-то признала, что страна нуждается в целом ряде реформ. В 1905 году правительство по инициативе Цыси издало целый ряд прогрессивных указов: о реорганизации армии по европейскому образцу; об отмене государственных экзаменов при занятии чиновничьей должности; о преподавании наряду с конфуцианской философией математики, истории, географии и других наук…Властолюбивая императрица вновь наслаждалась богатством и славой. Во дворцах Запретного города всё так же царила атмосфера слепого повиновения Цыси и всеобщего раболепия. Любые её желания выполнялись немедленно. Малейшая провинность или оплошность евнухов и слуг каралась с беспримерной жестокостью. Мания величия императрицы перешагнула все мыслимые пределы.Как-то евнух, игравший с нею в шахматы, опрометчиво произнёс:— Раб бьёт коня почтенного предка.Императрица в гневе воскликнула:— А я бью тебя и всю твою семью.Евнуха выволокли из палаты и забили до смерти. Удалось ли спасти семью, история умалчивает.Любой, не угодивший Цыси, становился её злейшим врагом, и она расправлялась с человеком жестоко и беспощадно.Что же касалось жизни самой Цыси, её наполняли всякого рода развлечения: театральные представления, банкеты, праздники, званые обеды; а также бесчисленные подарки разнообразили её непрерывный досуг. Дни рождения, как и прежде, отмечались с особой пышностью и длились по нескольку недель, с каждым годом всё дольше и дольше.В начале осени 1908 года Цыси заболела. Кто-то из евнухов донёс ей, что Гуансюй радуется этому. И Цыси пришла в ярость.— Пусть знает, — твёрдо заявила она, — раньше него я не умру!Через некоторое время императрица благополучно выздоровела, но не забыла, как Гуансюй радовался её болезни. Той же осенью, когда отмечалась семидесятичетырехлетие императрицы, Гуансюй слёг. Он вообще не хотел участвовать в празднестве, а тут ещё и здоровье его ухудшилось. Во дворце поговаривали, мол, император недомогает, потому что Цыси подсыпает ему в пищу медленно действующий яд. Это были только слухи, но, как известно, нет дыма без огня.Во время болезни императора Цыси продолжала отмечать свой день рождения. Она смотрела помпезные театральные представления в свою честь, каталась по озеру на лодке в костюме богини милосердия, устраивала роскошные пиры… А по завершении празднеств Цыси собрала Государственный совет.— Сын Неба очень плох, — с трагическим лицом сообщила она придворным. — Необходимо назначить приемника. Я подумала и решила, что им может быть двухлетний сын князя Чуня — Пу И.Дед Пу И великий князь Чунь был братом императора Сяньфэна и в своё время по настоянию Цыси женился на её сестре. От этого брака родился сын, который впоследствии и стал императором Гуансюем. Также помимо сестры Цыси у великого князя была ещё одна жена, от которой родились три сына. После смерти отца титул князя Чуня получил старший сын. Он соответственно доводился братом императору Гуансюю. Впоследствии Цыси женила новоиспечённого князя на дочери своего фаворита Жун Лу. Этот Жун Лу очень долго был любовником Цыси, поговаривали даже, что именно она родила ему дочь, что было вполне правдоподобно. Доказательством тому служил и выбор приемника. Назначить приемником Гуансюя двухлетнего Пу И, сына молодого князя Чуня и дочери Жун Лу — вполне логично, если он действительно являлся внуком императрицы. Цыси всеми силами пыталась сохранить преемственность своего рода.— А не лучше ли назначить приемником взрослого человека, — рискнул предложить кто-то из членов Государственного совета.Цыси посмотрела на него уничтожающим взглядом.— Ты думаешь, я выжила из ума? — возмутилась она. — Так знай же, я ещё в здравом уме, и никто не остановит меня в моих намерениях! Я ещё в силах помочь приемнику в управлении государством.Все поняли, что спорить с Цыси бесполезно. Она уже приняла решение. Двухлетний Пу И продлит её царствование ещё на долгие годы.14 ноября 1908 года 36-летний император Гуансюй скончался. Официальная версия причин смерти звучала примерно так:«Отличаясь слабой, тщедушной комплекцией, государь с весны этого года почти беспрерывно хворал. К больному были приставлены восемь лучших врачей со всего Китая. Установив симптомы болезни, они предложили императору лекарства, которые, к сожалению, не возымели решающего действия…»
На следующий день после кончины императора, Цыси почувствовала себя плохо. Служанки уложили царственную особу на кровать, а сами сели рядом. Императрица, прикрыв глаза, задремала, но через некоторое время вскочила с диким криком: «Она пришла за мной!» Служанки испуганно подхватили Цыси под руки и попытались уложить обратно, но императрица в ужасе оттолкнула их.— Вы все хотите моей смерти! — кричала она. — Вы все с ней заодно!— С кем заодно? — решилась спросить одна из служанок.— Как будто не знаешь, — обессилено произнесла императрица. — Заодно с Чжень.— Позовите врача. Быстрее! — распорядилась старшая фрейлина. — У Её Величества бред!— Ты ещё смеешь думать, что у меня бред! — из последних сил крикнула императрица. — Да я велю казнить тебя! Позови немедленно Ли Ляньина!Старшая фрейлина низко поклонилась и вышла. Служанки всё-таки уложили Цыси на кровать. А через несколько часов императрица умерла. Она пережила Гуансюя всего на один день.— Это было возмездие Чжень, — шептались фрейлины. — Императрица последнее время совсем не могла спать. Ей всё время чудилось приведение в образе убиенной наложницы.— Да, да, это возмездие, — вторили евнухи.Но они ошибались. Настоящее возмездие ждало Цыси после её смерти…
«Смерть есть дао жизни, — говорил великий философ-даос Лаоцзы, современник Конфуция и создатель нетленного учения о Пути и Добродетели. — Дао есть вечный путь, по которому шествуют все существа и предметы. Оно не создано никаким существом, ибо оно само есть существо. Оно есть всё и ничего, причина и последствие всего. Всё берёт начало от Дао и возвращается в Дао. Дао творит жизнь как награду Добру и творит смерть ради устрашения Зла…».Китайцы, как впрочем, и все другие народы, свято верили, что человек, заканчивая свой жизненный путь, не исчезает бесследно, а лишь покидает этот мир, дабы продолжить существование в мире духов. Для этого, считали китайцы, ещё при жизни человек должен обустроить свой «тёмный дом» — загробное жилище, приготовить все необходимые вещи, которые пригодятся там, в мире духов.За двадцать лет до смерти императрица Цыси выбрала место своего «тёмного дома» в семидесяти километрах от Пекина, в Восточных горах. Её выбор был не случаен. Там нашли успокоение все императоры династии Цин и их жёны. Во время строительных работ императрица часто посещала это место, контролируя процесс сооружения мавзолея. Грандиозное строительство обошлось Китаю намного дороже любой из гробниц предыдущих маньчжурских правителей и их тридцати пяти жён.Усыпальница была построена в форме восьмиугольника и занимала такую же площадь, как и дворцовая палата в императорском дворце. Проход в неё открывали четыре мраморные двери. На куполообразном потолке сверкали девять золотых драконов. Все стены были отделаны редкими драгоценными камнями. Тоннель, ведущий к гробнице, облицевали белым мрамором. А посреди усыпальницы стояло богато украшенное драгоценностями ложе с выгравированными фигурками девушек и евнухов, готовых вечно прислуживать своей повелительнице. На это ложе и должны были поставить гроб императрицы Цыси.Астрологи вычислили по звёздам день, удачный для погребения и похороны состоялись спустя год после смерти императрицы. Покойную одели в жёлтый атласный халат, расшитый драконами, и роскошный жакет, на ноги надели атласные туфли, и весь этот наряд был обшит великолепным крупным жемчугом. На голову водрузили корону, сделанную из тонких золотых нитей. Руку усопшей украшал бриллиантовый браслет в виде большой хризантемы и шести маленьких цветков сливы, а в ладонь Цыси вложили изумрудный жезл, отгоняющий злых духов.Оригинальная конструкция гроба была задумана самой императрицей ещё при жизни. Он состоял из собственно гроба и футляра, обитого тремя слоями золотых пластин. Размер этого ящика впечатлил бы кого угодно: больше шестнадцати метров в длину, полтора — в высоту и почти два — в ширину. На дно гроба уложили драгоценности: золотую и серебряную утварь, фарфоровые вазы, семнадцать связок бус из редких пород жемчуга и многое-многое другое, что могло понадобиться императрице в загробном мире. Поверх драгоценностей, чтобы покойной было удобно и мягко лежать, положили три матраса: атласный, бархатный и шёлковый, расшитые драконами.Когда усопшую императрицу опустили в гроб, у её изголовья положили нефритовый цветок лотоса, а над бровями растянули чётки из жемчуга и всё её тело девять раз обвили жемчужными бусами. Возле рук поставили восемнадцать, а вокруг тела ещё сто восемь маленьких изображений Будды — золотых и нефритовых.9 ноября 1909 года состоялась церемония перенесения покойной Цыси в мавзолей. Огромный гроб с телом императрицы несли сто двадцать человек. А просто сопровождающих было великое множество. Процессия к месту погребения двигалась четыре дня.По прибытию в мавзолей, гроб поставили на богато украшенное ложе в центре усыпальницы. Рядом водрузили специальные сосуды из бронзы и фарфора, и начался обряд жертвоприношения. Когда же церемония погребения закончилась, мавзолей замуровали. Цыси уносила с собой в загробный мир несметные сокровища, и там она должна была всё так же наслаждаться властью и богатством.Согласно представлениям китайцев о загробной жизни, если тело умершего нетронуто и прибывает в покое, значит, жизнь его в подземном мире будет счастливой и безмятежной. Цыси заранее позаботилась об этом — велела сделать свою усыпальницу неприступной крепостью, чтобы никто не смог нарушить её покой.Однако спустя двадцать лет после захоронения Цыси, в 1928 году в гробницу проникли грабители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Перед Аней лежал толстенный том «Истории Китая». Перелистывая страницы дрожащими от волнения пальцами, она искала то место, где упоминается о Чжень Фэй — драгоценной наложнице императора Гуансюя.— Вот, нашла, — вслух произнесла она и от нахлынувших нехороших предчувствий в ужасе закрыла глаза. — Боюсь читать дальше.Потом взяла себя в руки и заскользила глазами по строчкам. Немного там было про наложницу Чжень, совсем немного…«Да что же это?» — чуть не закричала Аня. Глаза наполнились слезами. Она снова и снова перечитывала короткий абзац и рыдала в голос:— Убили! Её всё-таки убили!.. Но почему? Я же сделала всё возможное, чтоб устранить убийцу, — в отчаянии спрашивала себя девушка. — Как эта коварная и страшная женщина осталась жива? А Чжень, милая Чжень погибла! Почему? Почему? Что мы с ребятами сделали не так?… Или… — вдруг новая мысль посетила её. — Что, если историю вообще нельзя изменить?Она говорила сама с собой, и от этого внезапного вопроса, произнесённого вслух, повеяло дремучей мистической жутью. Вспомнилась пушкинская «Песнь о Вещем Олеге» — привет Ивану! — и все другие подобные легенды древности.«Мы попали в прошлое и стали винтиками того времени, — размышляла Аня уже про себя. — Все события „подстроились“ под нас, однако результат получился точно такой же, как если бы нас не было. Сценарий жизни может меняться в зависимости от обстоятельств, но итог всегда одинаков. Судьбу не обманешь! Так говорили во все времена и у всех народов. Или я ошибаюсь? — она потёрла лоб холодной рукой и вздрогнула, как от чужого прикосновения. — Ну, ладно, пусть мне не удалось помочь моей предшественнице по прошлой жизни, но неужели и Цыси не настигло возмездие? Ведь всякое зло обязательно должно быть наказано», — и Аня с надеждой перелистнула страницу.
Только спустя два года в 1902 году императорский кортеж во главе с Цыси вернулся в столицу. Переговоры с иностранцами закончились полным поражением Поднебесной империи. Китай должен был выплатить огромную контрибуцию, Китаю было запрещено покупать за границей современное оружие, Китай должен был вывести войска из столицы, и управление посольским кварталом полностью переходило в руки иностранцев.Император Гуансюй опять вернулся на остров Иньтай и по-прежнему находился под бдительным контролем Цыси. Иногда, если ему позволялось выйти с острова, Гуансюй приходил к месту гибели своей любимой наложницы и подолгу сидел на скамейке около колодца, думая о том, как бы хороша была жизнь, если б не было злой и коварной Цыси. Придворные с жалостью смотрели на него. А место гибели наложницы называли с тех пор «колодцем Чжень». Вся последующая жизнь императора превратилась, по сути, в медленное угасание.Императрица Цыси всеми силами старалась забыть о Чжень, ведь та была не единственной её жертвой. И всё же Цыси начали мучить кошмары. Даже наяву. Ей чудилось, будто по дворцу бродит приведение Чжень. При этом стулья начинали сами двигаться и слышались чьи-то шаги. В голове императрицы, как удары грома, раздавались последние слова убиенной наложницы: «Тебе никогда не обрести покоя: ни при жизни, ни после смерти». Зловещие, гудящие, как набат, они приводили Цыси в ужас, ведь по традиционным верованиям китайцев, последнее, что пожелает тебе умирающий, непременно сбудется.У своей опочивальни Цыси поставила ещё большее количество охранников, и около её постели всегда дежурили евнухи, фрейлины и служанки, зорко наблюдавшие друг за другом. Цыси была чрезвычайно суеверной, она верила во все приметы. «Ох, не к добру это!» — думала она при каждом появлении призрака наложницы. Везде, где только можно, она стала вешать иероглиф долголетия «шоу». Например, на стенах и потолке своей опочивальни приказала написать его красками, а на халатах, кофтах и туфлях этот иероглиф вышивали… Но призрак Чжень, пугающий императрицу, явился лишь прелюдией к главному возмездию за все совершённые ею злодеяния.После позорного поражения Китая в войне против «иноземных дьяволов» Цыси решила переменить тактику своего правления. Императрица наконец-то признала, что страна нуждается в целом ряде реформ. В 1905 году правительство по инициативе Цыси издало целый ряд прогрессивных указов: о реорганизации армии по европейскому образцу; об отмене государственных экзаменов при занятии чиновничьей должности; о преподавании наряду с конфуцианской философией математики, истории, географии и других наук…Властолюбивая императрица вновь наслаждалась богатством и славой. Во дворцах Запретного города всё так же царила атмосфера слепого повиновения Цыси и всеобщего раболепия. Любые её желания выполнялись немедленно. Малейшая провинность или оплошность евнухов и слуг каралась с беспримерной жестокостью. Мания величия императрицы перешагнула все мыслимые пределы.Как-то евнух, игравший с нею в шахматы, опрометчиво произнёс:— Раб бьёт коня почтенного предка.Императрица в гневе воскликнула:— А я бью тебя и всю твою семью.Евнуха выволокли из палаты и забили до смерти. Удалось ли спасти семью, история умалчивает.Любой, не угодивший Цыси, становился её злейшим врагом, и она расправлялась с человеком жестоко и беспощадно.Что же касалось жизни самой Цыси, её наполняли всякого рода развлечения: театральные представления, банкеты, праздники, званые обеды; а также бесчисленные подарки разнообразили её непрерывный досуг. Дни рождения, как и прежде, отмечались с особой пышностью и длились по нескольку недель, с каждым годом всё дольше и дольше.В начале осени 1908 года Цыси заболела. Кто-то из евнухов донёс ей, что Гуансюй радуется этому. И Цыси пришла в ярость.— Пусть знает, — твёрдо заявила она, — раньше него я не умру!Через некоторое время императрица благополучно выздоровела, но не забыла, как Гуансюй радовался её болезни. Той же осенью, когда отмечалась семидесятичетырехлетие императрицы, Гуансюй слёг. Он вообще не хотел участвовать в празднестве, а тут ещё и здоровье его ухудшилось. Во дворце поговаривали, мол, император недомогает, потому что Цыси подсыпает ему в пищу медленно действующий яд. Это были только слухи, но, как известно, нет дыма без огня.Во время болезни императора Цыси продолжала отмечать свой день рождения. Она смотрела помпезные театральные представления в свою честь, каталась по озеру на лодке в костюме богини милосердия, устраивала роскошные пиры… А по завершении празднеств Цыси собрала Государственный совет.— Сын Неба очень плох, — с трагическим лицом сообщила она придворным. — Необходимо назначить приемника. Я подумала и решила, что им может быть двухлетний сын князя Чуня — Пу И.Дед Пу И великий князь Чунь был братом императора Сяньфэна и в своё время по настоянию Цыси женился на её сестре. От этого брака родился сын, который впоследствии и стал императором Гуансюем. Также помимо сестры Цыси у великого князя была ещё одна жена, от которой родились три сына. После смерти отца титул князя Чуня получил старший сын. Он соответственно доводился братом императору Гуансюю. Впоследствии Цыси женила новоиспечённого князя на дочери своего фаворита Жун Лу. Этот Жун Лу очень долго был любовником Цыси, поговаривали даже, что именно она родила ему дочь, что было вполне правдоподобно. Доказательством тому служил и выбор приемника. Назначить приемником Гуансюя двухлетнего Пу И, сына молодого князя Чуня и дочери Жун Лу — вполне логично, если он действительно являлся внуком императрицы. Цыси всеми силами пыталась сохранить преемственность своего рода.— А не лучше ли назначить приемником взрослого человека, — рискнул предложить кто-то из членов Государственного совета.Цыси посмотрела на него уничтожающим взглядом.— Ты думаешь, я выжила из ума? — возмутилась она. — Так знай же, я ещё в здравом уме, и никто не остановит меня в моих намерениях! Я ещё в силах помочь приемнику в управлении государством.Все поняли, что спорить с Цыси бесполезно. Она уже приняла решение. Двухлетний Пу И продлит её царствование ещё на долгие годы.14 ноября 1908 года 36-летний император Гуансюй скончался. Официальная версия причин смерти звучала примерно так:«Отличаясь слабой, тщедушной комплекцией, государь с весны этого года почти беспрерывно хворал. К больному были приставлены восемь лучших врачей со всего Китая. Установив симптомы болезни, они предложили императору лекарства, которые, к сожалению, не возымели решающего действия…»
На следующий день после кончины императора, Цыси почувствовала себя плохо. Служанки уложили царственную особу на кровать, а сами сели рядом. Императрица, прикрыв глаза, задремала, но через некоторое время вскочила с диким криком: «Она пришла за мной!» Служанки испуганно подхватили Цыси под руки и попытались уложить обратно, но императрица в ужасе оттолкнула их.— Вы все хотите моей смерти! — кричала она. — Вы все с ней заодно!— С кем заодно? — решилась спросить одна из служанок.— Как будто не знаешь, — обессилено произнесла императрица. — Заодно с Чжень.— Позовите врача. Быстрее! — распорядилась старшая фрейлина. — У Её Величества бред!— Ты ещё смеешь думать, что у меня бред! — из последних сил крикнула императрица. — Да я велю казнить тебя! Позови немедленно Ли Ляньина!Старшая фрейлина низко поклонилась и вышла. Служанки всё-таки уложили Цыси на кровать. А через несколько часов императрица умерла. Она пережила Гуансюя всего на один день.— Это было возмездие Чжень, — шептались фрейлины. — Императрица последнее время совсем не могла спать. Ей всё время чудилось приведение в образе убиенной наложницы.— Да, да, это возмездие, — вторили евнухи.Но они ошибались. Настоящее возмездие ждало Цыси после её смерти…
«Смерть есть дао жизни, — говорил великий философ-даос Лаоцзы, современник Конфуция и создатель нетленного учения о Пути и Добродетели. — Дао есть вечный путь, по которому шествуют все существа и предметы. Оно не создано никаким существом, ибо оно само есть существо. Оно есть всё и ничего, причина и последствие всего. Всё берёт начало от Дао и возвращается в Дао. Дао творит жизнь как награду Добру и творит смерть ради устрашения Зла…».Китайцы, как впрочем, и все другие народы, свято верили, что человек, заканчивая свой жизненный путь, не исчезает бесследно, а лишь покидает этот мир, дабы продолжить существование в мире духов. Для этого, считали китайцы, ещё при жизни человек должен обустроить свой «тёмный дом» — загробное жилище, приготовить все необходимые вещи, которые пригодятся там, в мире духов.За двадцать лет до смерти императрица Цыси выбрала место своего «тёмного дома» в семидесяти километрах от Пекина, в Восточных горах. Её выбор был не случаен. Там нашли успокоение все императоры династии Цин и их жёны. Во время строительных работ императрица часто посещала это место, контролируя процесс сооружения мавзолея. Грандиозное строительство обошлось Китаю намного дороже любой из гробниц предыдущих маньчжурских правителей и их тридцати пяти жён.Усыпальница была построена в форме восьмиугольника и занимала такую же площадь, как и дворцовая палата в императорском дворце. Проход в неё открывали четыре мраморные двери. На куполообразном потолке сверкали девять золотых драконов. Все стены были отделаны редкими драгоценными камнями. Тоннель, ведущий к гробнице, облицевали белым мрамором. А посреди усыпальницы стояло богато украшенное драгоценностями ложе с выгравированными фигурками девушек и евнухов, готовых вечно прислуживать своей повелительнице. На это ложе и должны были поставить гроб императрицы Цыси.Астрологи вычислили по звёздам день, удачный для погребения и похороны состоялись спустя год после смерти императрицы. Покойную одели в жёлтый атласный халат, расшитый драконами, и роскошный жакет, на ноги надели атласные туфли, и весь этот наряд был обшит великолепным крупным жемчугом. На голову водрузили корону, сделанную из тонких золотых нитей. Руку усопшей украшал бриллиантовый браслет в виде большой хризантемы и шести маленьких цветков сливы, а в ладонь Цыси вложили изумрудный жезл, отгоняющий злых духов.Оригинальная конструкция гроба была задумана самой императрицей ещё при жизни. Он состоял из собственно гроба и футляра, обитого тремя слоями золотых пластин. Размер этого ящика впечатлил бы кого угодно: больше шестнадцати метров в длину, полтора — в высоту и почти два — в ширину. На дно гроба уложили драгоценности: золотую и серебряную утварь, фарфоровые вазы, семнадцать связок бус из редких пород жемчуга и многое-многое другое, что могло понадобиться императрице в загробном мире. Поверх драгоценностей, чтобы покойной было удобно и мягко лежать, положили три матраса: атласный, бархатный и шёлковый, расшитые драконами.Когда усопшую императрицу опустили в гроб, у её изголовья положили нефритовый цветок лотоса, а над бровями растянули чётки из жемчуга и всё её тело девять раз обвили жемчужными бусами. Возле рук поставили восемнадцать, а вокруг тела ещё сто восемь маленьких изображений Будды — золотых и нефритовых.9 ноября 1909 года состоялась церемония перенесения покойной Цыси в мавзолей. Огромный гроб с телом императрицы несли сто двадцать человек. А просто сопровождающих было великое множество. Процессия к месту погребения двигалась четыре дня.По прибытию в мавзолей, гроб поставили на богато украшенное ложе в центре усыпальницы. Рядом водрузили специальные сосуды из бронзы и фарфора, и начался обряд жертвоприношения. Когда же церемония погребения закончилась, мавзолей замуровали. Цыси уносила с собой в загробный мир несметные сокровища, и там она должна была всё так же наслаждаться властью и богатством.Согласно представлениям китайцев о загробной жизни, если тело умершего нетронуто и прибывает в покое, значит, жизнь его в подземном мире будет счастливой и безмятежной. Цыси заранее позаботилась об этом — велела сделать свою усыпальницу неприступной крепостью, чтобы никто не смог нарушить её покой.Однако спустя двадцать лет после захоронения Цыси, в 1928 году в гробницу проникли грабители.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41