Двое стояли шагах в семи справа и мирно покуривали. Трое других курили шагах в десяти слева и даже не обернулись в сторону пришельцев из прошлого. Наконец, ещё четверо так и маячили по ту сторону проезжей части. Трудно было разглядеть, дымятся ли у них сигареты, видно было только, что один говорит по телефону.— Бежим быстрей! — по инерции крикнула Аня (ведь они последние несколько дней только и делали, что бегали от агентов Секретной Лаборатории) и уже, было, рванулась с места, но Ваня остановил её.— Стой. Куда бежать? Ты что, не видишь? Бесполезно!— Да и незачем, — устало проговорил Саша. — Такого финала мы и ждали.— Но… Погодите! Нас же схватят, — Аня совершенно по-детски стала вертеть головой, ища хоть какую-нибудь лазейку. Но за спиной был парапет, а внизу — Москва-река.— Успокойся, Анюта, — взял её за руку Саша. — Флэшка у нас, «Фаэтон» тоже. Отдадим им и разойдёмся по-мирному.Ваня покосился на друга и усмехнулся про себя: «Наивное утешение. Анюта на такое не купится».— А почему они не подходят к нам? — спросила вдруг Аня страшным свистящим шёпотом. — Всё время гнались, гнались, а теперь стоят, как истуканы, — она вцепилась мёртвой хваткой в Сашину руку и ещё тише прошептала: — Я поняла! По моей вине мы изменили историю и теперь попали в искаженный мир, не подчиняющийся нормальной логике…На лице девушки замер настоящий мистический ужас, и Ваня решил взять инициативу в свои руки:— Какую чушь ты несёшь! Пойду-ка я прерву этот массовый перекур.— Что ты собираешься делать? — перепуганная Аня схватила теперь Ивана за локоть.— Ничего особенного: подойду и спрошу, как пройти в библиотеку.— Не дури, — сказала Аня неожиданно спокойным голосом.Когда бывает слишком страшно, инстинкт самосохранения, независимо от разума, сам подбрасывает спасительные идеи.— Не дури, Ваня. Вдруг это совершенно случайные прохожие?Оба взглянули на девушку подозрительно. То ли Аня прикидывалась дурочкой, а этим время от времени грешат все девчонки, то ли просто пыталась выдать желаемое за действительное.— Ага, — кивнул Ваня с нарочито серьёзным лицом. — Девять человек случайно зашли покурить на Крымский мост и ни один из них не обратил внимания на трех новых персонажей, материализовавшихся из белого облачка.— Так это смотря, что курить, Вань, — поддержал его Саша. — Если, например, опиум… Не допускаешь, что все эти мужички тоже из Китая вернулись?Анюта сердито глянула на обоих, и Ваня выдал экстравагантную гипотезу:— А что, если из-за какой-нибудь накладки прошло не две минуты, как обычно, а двое суток, например, или две недели. Они тут на мосту регулярно меняют посты, им уже надоело это всё, и реагировать на нас просто нету сил. Видите, вон тот тип напротив позвонил, сообщил куда надо, и скоро за нами приедут.— Нелогично, — возразил Саша. — Чем дольше люди ждут, тем больше звереют…Ваня пожал плечами.— И всё-таки давайте глянем на «Фаэтоне», — предложил он, — какое сегодня число.— Прямо здесь?! — возмутилась Аня. — На глазах у этой публики?— Она права, — покивал Саша, — не стоит.— Тогда пойду у них спрошу, — и Ваня решительно направился к ближайшей группе.Уже на ходу он придумал совсем другой вопрос — накатила вдруг этакая игривость и уверенность в своей безнаказанности:— Эй, папаша, закурить не найдется?«Папаша» смерил его ироничным взглядом, улыбнулся и молча протянул пачку. Его напарник покосился на Ивана хмуро и как-то осуждающе. Ваня вытащил одну сигаретку и стал вертеть её в пальцах, будто не знал, для чего такая штука предназначена.— Ты же не куришь, — сказал ему улыбчивый мужчина, как старому знакомому.— Откуда Вы знаете?— Работа такая.— Понятно.А хмурый поглядел ещё мрачнее и неожиданно чихнул.— Если честно, — признался Ваня, — я очень пить хочу. У вас попить ничего не будет?Хмурый полез в карман, достал плоскую блестящую фляжку.— Коньяк будешь?Ваня выкатил глаза и даже про жажду свою забыл:— А вы пьёте при исполнении?!— А откуда ты знаешь, что мы при исполнении? — спросил улыбчивый и скривился совсем уж карикатурно.— Сами сказали: работа такая, — ответил Ваня.— Молодец, сметливый парень, — похвалил сотрудник Секретной Лаборатории.— Только я коньяк пить не буду, спасибо, — сказал Ваня. — Я лучше к метро сбегаю — за колой.— Нет, — помотали головами оба сразу, а хмурый пояснил сурово: — Никто из вас никуда отсюда не уходит.— Почему? — прикинулся простачком Ваня.— Приказ такой.— «Работа такая! Приказ такой!» — передразнил Ваня. — Вот заладили! Мы кого-то ждем? Тогда скажите, кого.Хмурый промолчал, а улыбчивый сказал добродушно:— Наберись терпения, парень!И Ваня пошёл к своим, чтобы вкратце пересказать им столь «содержательную» беседу.— Не нравится мне всё это, — задумчиво проговорила Аня. Потом вдруг вскинулась: — Слушайте! А может, пока они тут курят, потихоньку выкинуть «Фаэтон» в реку — и всё! Приедут, а мы ничего не видели, ничего не знаем, и вообще, оставьте нас в покое, дяденьки!— И флэшку туда же выбросить хочешь? — тихо спросил Саша. — Чего ради тогда мы устраивали все эти скачки?— Не знаю, — Аня была в полной растерянности. — Что же мы не подумали там, в Китае, как будем вести себя здесь?— Это ты нас спрашиваешь? — удивился Ваня, — Да ты же в этом Китае была сама не своя. Мы там много о чем не подумали.— О чем же? — заинтересовался Саша.— Ну, например, о дальнейшей судьбе генетика. Нашли, понимаешь, время и место для торжественного «отлёта»! И оставили несчастного Сергея на растерзание князю. Представляете, какой допрос с пристрастием ему там сейчас учиняют, после нашего исчезновения?— Ты не прав, Оболенский, — спокойно проговорила Аня. — Я думала об этом. Князь очень умный и гибкий человек. Он предпочтёт использовать знания генетика для своей пользы.— К тому же, — добавил от себя Саша, — Сергей Борисов тоже не прост. Он, конечно, непрактичный в быту, но умище-то у него неординарный. И знаний вагон. Придумает что-нибудь, выкрутится. Расскажет, например, что познакомился с нами случайно, и мгновенное перемещение в пространстве сам первый раз в жизни наблюдал.Аня и Ваня помолчали, соглашаясь с Сашей. Наконец, Оболенский изрёк:— Ну, хорошо, и долго нам здесь вот так стоять?— У меня спрашиваешь? — решил уточнить Саша. — Ты же разобрался, кто там среди них старший? Вот и потребуй от него объяснений.— Как же, с этих потребуешь… — проворчал Ваня.— Ребята, у меня идея! — воскликнула Аня. — Давайте позвоним!— Куда?— Да куда угодно! Ну, вот, я хотя бы маме позвоню, она же беспокоится. А заодно и проверим, позволят нам это сделать или нет.Один из троих, стоявших слева, подскочил немедленно — Аня и двух цифр набрать не успела.— Воздержитесь, пожалуйста, от звонков, — сказал он вежливо, но жёстко.Анюта изящным жестом захлопнула мобильник и спросила:— А петь и плясать можно?Секретный сотрудник не удостоил её ответом и вернулся к своей группе.— Знаете что, — поделился с друзьями Ваня. — У меня такое ощущение, что убивать нас сегодня не будут. А интуиции своей я привык доверять.— Больше тебе скажу, — добавил Саша, — нас и арестовывать, похоже, не собираются. И это уже не интуиция, а логика.— А что будет-то? — спросила Аня, но страха в её голосе не было.— Орден дадут, — окончательно развеселился Ваня, — а ждём мы все представителя администрации президента. Или кто там вручает сегодня высшие правительственные награды?— А что, — сказал Саша. — Мне кажется, мы отлично справились со всеми заданиями.— Особенно Аня, — не удержался от язвительной реплики Иван. — Она на двадцать лет раньше убрала из истории зловещую фигуру императрицы Цыси.— На двадцать восемь, — поправила девушка, и Ваня понял, что она совершенно не злится на него. Наверно, этот мост был каким-то волшебным местом для их отношений.— Какая разница: двадцать или тридцать? — продолжил Ваня, увлекаясь, — Главное, что ты сильно облегчила задачу китайскому революционеру Сунь Ятсену, чем приблизила светлое будущее цивилизации. Теперь коммунизм в Китае построят намного раньше, чем в России. Китай станет сверхдержавой номер один. И мы уже завтра утром с удивлением обнаружим, что всё вокруг даже в Москве — китайское.— Оно уже и так всё китайское, — резонно заметил Саша. — Я думаю, будет как раз наоборот. Китай в результате слишком резвых коммунистических преобразований опять поделят на зоны влияния, и, как следствие, выиграют от этого Россия, Европа и Америка. Больше всех — Россия. Мы не будем ни с кем ссориться, избежим всех войн, катастроф и репрессий ХХ века. И прямо завтра утром увидим, что живём в совершенно прекрасном мире, шагнувшем далеко вперед по пути всеобщего прогресса…— Мечтатели! — улыбнулась Анюта. — А я больше всего хочу добраться до библиотеки и выяснить всё про судьбу Цыси. Меня только она и волнует. А вы — абстрактные мечтатели.Но Ваня уже слушал всё это вполуха, он смотрел на Аню, как всегда, восхищался, какая же она красивая, и всё яснее понимал, что мир, в котором они живут, совсем не так плох и без специальных изменений прошлого. Одного только не хватало ему в этом мире… И, улучив момент, он громко произнёс, удивляясь при этом сам на себя:— Да, я мечтатель. Только я мечтаю совсем о другом…— О чем же? — спросила Аня с любопытством.— А можно я стихами скажу? — и он тут же начал читать: Что ты сделала с сердцем моим?Оно больше не слышит меня.Мое сердце — разграбленный Рим,Мое сердце — обитель огня. Что ты сделала с сердцем моим?Ты биенье его приглуши…Я глотаю отравленный дым —Дым пожарищ усталой души. Что ты сделала с сердцем моим?Я тону в океане стихов…Я тобою, увы, нелюбим,И вопрос мой печально не нов. Что ты сделала с сердцем моим?Аня, я же себя погублю!..Чёрт с ним, с сердцем… Не дружим мы с ним.Но тебя я все так же люблю! Стихи Арса Пегаса
— По-моему, это не Пушкин, — Аня вроде и пошутила по привычке, но на самом-то деле просто хотела сказать «спасибо», потому что ей понравились эти строки.Таких стихов ей ещё никто не дарил, да и Ваня ни разу не решался прочесть. Она смотрела на него и улыбалась, счастливая, и свежий осенний ветер, трепал её распущенные волосы, а река внизу дышала прохладой и вечностью, и ночной город опрокидывался всеми огнями в черную маслянистую воду, и Ваня, ощутив кураж, предложил:— Хочешь, еще почитаю?Саша опять почувствовала себя третьим лишним, но потом вспомнил, что лишних на этом мосту существенно больше, так что уйти ему всё равно не дадут. И совсем уже, было, собрался сказать об этом друзьям, но тут возле них взвизгнул тормозами, огромный джип, сверкающий серебристым, лаковым, только что вымытым кузовом.— Ну, вот и дождались, — констатировал Саша.
Из машины вышел среднего роста человек приятной наружности: короткая стрижка, черные усы, движения энергичные, спортивные. Взгляд решительный, властный, и вместе с тем на удивление добродушный.— Ну, здравствуйте, путешественники! Садитесь в машину, не на мосту же нам с вами разговаривать!— А вы кто? — агрессивно, но как-то очень по-детски спросила Аня.Иван даже вспомнил сказку про «Теремок». Незнакомец, однако, ответил вполне по-взрослому:— Я — начальник Секретной Лаборатории, которая и разработала для вас вот эту игрушку, — и он безошибочно показал глазами в сторону Вани. Именно в его сумке лежал «Фаэтон».— Для нас?! — удивился Саша, выцепив самое главное из фразы такого легкомысленного на вид начальника.— Но вы же им пользовались? Значит и для вас — тоже. А зовут меня Роман Каюмов.— А по отчеству? — решил уточнить Ваня.— Можно обойтись и без отчества, — разрешил Каюмов.Стоявший рядом с ним круглолицый человек хохотнул.— Я знаю, почему Николай смеётся, — пояснил Роман. — Кстати, знакомьтесь: генерал Круглов, начальник службы безопасности. Так вот, вся лаборатория зовёт меня исключительно по отчеству.— А ему уже надоело быть Рафаэличем, — по-простецки вклинился генерал. — Давайте, ребятишки, зовите его просто Ромой!— Короче, друзья, время позднее, — подвёл черту Каюмов. — Прибор давайте сюда. Мы вас развезём по домам, и… спокойно ложитесь спать. А завтра вот по этому адресу к десяти утра жду. — Он протянул каждому по визитке. — Мой сотовый телефон там тоже есть. И больше — никаких вопросов! Полезайте в машину!Грузились как-то нервно, торопливо, будто штурмовали последний автобус где-нибудь далеко от Москвы, и неуспевшему грозило ночевать в поле. Вся остальная команда стремительно всосалась в невесть откуда взявшийся мини-вэн. И машины помчались по уже свободной в этот час Москве, проскакивая не только светофоры, переключённые на желтую мигалку, но и горевшие красным.Довольно долго сидели молча. Обоим юношам страшно нравилась эта езда без правил, а у Ани она вызвала грустные ассоциации с бесконтрольной властью Цыси.— Ребята, — вдруг сказала девушка, — я вспомнила!— Что? Нечто, произошедшее между тобой и Гуансюем? — предположил Ваня.— Да нет! Я вспомнила, что мне даже не придется идти в библиотеку. Дома есть отличный вузовский учебник «История Китая».— Откуда? — удивился Рафаэлич.— У меня мама давно, ещё в молодости Китаем увлекалась.— В молодости? — переспросил Каюмов. — Сколько же ей сейчас? Неужели восемьдесят?— Нет, тридцать восемь, — сказала Аня.— Эх, ребятки, ребятки! — усмехнулся Рафаэлич. — По далеким эпохам шастаете, а ничегошеньки во времени не понимаете. Да тридцать восемь лет — это самая что ни на есть молодость! Глава 33«ДАО ТВОРИТ И ЖИЗНЬ, И СМЕРТЬ…» После того, как ребята покинули Китай, произошли события, которых больше всего опасалась Аня. Ей так не хотелось, чтобы посмертный указ Сяньфэна попал в руки Цыси! Ведь это угрожало жизням многих и многих людей!
Князь Гун надёжно спрятал документ в своём доме, и вроде бы ничто не предвещало беды. Императрица Цыань была счастлива. Теперь её жизнь оказалась вне опасности. «Цыси не посмеет тронуть меня, — радовалась Цыань, — ведь я владею её смертным приговором».Но Цыси не собиралась сдаваться. Узнав через своих шпионов, у кого находится указ, она решила во чтобы то ни стало добыть его.— Как мне надоела эта глупая Цыань, — жаловалась Цыси евнуху Ли Ляньину. — Всем своим видом она показывает, что стоит на более высокой ступени. Когда указ снова попал ей в руки, она стала вести себя ещё более высокомерно по отношению ко мне. Как она вела себя у могилы императора Сяньфэна! — Цыси даже топнула ногой от злости.Ежегодно две сорегентши посещали могилу императора Сяньфэна и приносили ему жертвоприношения. Так было и теперь. Но в этот год при жертвоприношении возникла размолвка между императрицами, ставшая достоянием всего двора. Это был настоящий скандал. Цыань пыталась вынудить Цыси занять третье место у могилы императора, оставив первое, как и положено, для духа первой покойной жены императора, а второе — для себя. Этот поступок Цыань до глубины души возмутил Цыси, и она заняла место рядом с Цыань. Хотя, конечно, должна была стоять третьей, так как не являлась женой Сяньфэна, а была лишь его наложницей.— Меня возмущает и её отношение к моему покойному отцу, — злилась Цыси.Отец её не был причислен к знатным персонам двора, хотя и принадлежал к жёлтому знамени. Он умер до того, как Цыси стала наложницей. К тому же, при жизни занимал не очень высокий пост таможенного инспектора, и что самое главное, привлекался к суду за взяточничество. Что же касается отца Цыань, тот был весьма влиятельным лицом при дворе. Цыси хотела уравнять почести обоим усопшим родителям, однако Цыань категорически с этим не согласилась и не дала такого разрешения.— Строит из себя невинную овечку, — продолжала жаловаться Цыси. — Её люди везде шпионит за мной. А сама она так и норовит прийти ко мне в покои в самый неподходящий момент.У Цыси было множество любовных романов, хотя по закону Поднебесной овдовевшая женщина, тем более вдова императора, должна вести целомудренный образ жизни. За такое грубое непочтение к духу императора Сяньфэна, Цыси грозила смертная казнь. Однако она не хотела выполнять глупых, по её мнению, законов. Когда император Сяньфэн скончался, ей было всего двадцать шесть, и она не собиралась всю оставшуюся жизнь провести, с грустью вздыхая о так рано ушедшем императоре. Правда, все свои романы Цыси тщательно скрывала. Во всяком случае, пыталась их скрыть. Но разве во дворце, где повсюду шпионы, возможно что-нибудь утаить?Цыань постоянно возмущалась поведением сорегентши, особенно если та «неожиданно» заставала Цыси не одну в её покоях. Обладай Цыань достаточно твёрдым характером, она могла бы без всякого труда унизить и опозорить Цыси, предав огласке её неблаговидные дела. Могла бы даже подать жалобу в Государственный совет на грубое непочтение к духу умершего императора, и Цыси, скорее всего, ожидала бы смерть. Но Цыань не решалась на такой шаг. Ей по-прежнему нужна была Цыси — эта своенравная, жестокая и хитрая сорегентша, которая подчинила себе всех при дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— По-моему, это не Пушкин, — Аня вроде и пошутила по привычке, но на самом-то деле просто хотела сказать «спасибо», потому что ей понравились эти строки.Таких стихов ей ещё никто не дарил, да и Ваня ни разу не решался прочесть. Она смотрела на него и улыбалась, счастливая, и свежий осенний ветер, трепал её распущенные волосы, а река внизу дышала прохладой и вечностью, и ночной город опрокидывался всеми огнями в черную маслянистую воду, и Ваня, ощутив кураж, предложил:— Хочешь, еще почитаю?Саша опять почувствовала себя третьим лишним, но потом вспомнил, что лишних на этом мосту существенно больше, так что уйти ему всё равно не дадут. И совсем уже, было, собрался сказать об этом друзьям, но тут возле них взвизгнул тормозами, огромный джип, сверкающий серебристым, лаковым, только что вымытым кузовом.— Ну, вот и дождались, — констатировал Саша.
Из машины вышел среднего роста человек приятной наружности: короткая стрижка, черные усы, движения энергичные, спортивные. Взгляд решительный, властный, и вместе с тем на удивление добродушный.— Ну, здравствуйте, путешественники! Садитесь в машину, не на мосту же нам с вами разговаривать!— А вы кто? — агрессивно, но как-то очень по-детски спросила Аня.Иван даже вспомнил сказку про «Теремок». Незнакомец, однако, ответил вполне по-взрослому:— Я — начальник Секретной Лаборатории, которая и разработала для вас вот эту игрушку, — и он безошибочно показал глазами в сторону Вани. Именно в его сумке лежал «Фаэтон».— Для нас?! — удивился Саша, выцепив самое главное из фразы такого легкомысленного на вид начальника.— Но вы же им пользовались? Значит и для вас — тоже. А зовут меня Роман Каюмов.— А по отчеству? — решил уточнить Ваня.— Можно обойтись и без отчества, — разрешил Каюмов.Стоявший рядом с ним круглолицый человек хохотнул.— Я знаю, почему Николай смеётся, — пояснил Роман. — Кстати, знакомьтесь: генерал Круглов, начальник службы безопасности. Так вот, вся лаборатория зовёт меня исключительно по отчеству.— А ему уже надоело быть Рафаэличем, — по-простецки вклинился генерал. — Давайте, ребятишки, зовите его просто Ромой!— Короче, друзья, время позднее, — подвёл черту Каюмов. — Прибор давайте сюда. Мы вас развезём по домам, и… спокойно ложитесь спать. А завтра вот по этому адресу к десяти утра жду. — Он протянул каждому по визитке. — Мой сотовый телефон там тоже есть. И больше — никаких вопросов! Полезайте в машину!Грузились как-то нервно, торопливо, будто штурмовали последний автобус где-нибудь далеко от Москвы, и неуспевшему грозило ночевать в поле. Вся остальная команда стремительно всосалась в невесть откуда взявшийся мини-вэн. И машины помчались по уже свободной в этот час Москве, проскакивая не только светофоры, переключённые на желтую мигалку, но и горевшие красным.Довольно долго сидели молча. Обоим юношам страшно нравилась эта езда без правил, а у Ани она вызвала грустные ассоциации с бесконтрольной властью Цыси.— Ребята, — вдруг сказала девушка, — я вспомнила!— Что? Нечто, произошедшее между тобой и Гуансюем? — предположил Ваня.— Да нет! Я вспомнила, что мне даже не придется идти в библиотеку. Дома есть отличный вузовский учебник «История Китая».— Откуда? — удивился Рафаэлич.— У меня мама давно, ещё в молодости Китаем увлекалась.— В молодости? — переспросил Каюмов. — Сколько же ей сейчас? Неужели восемьдесят?— Нет, тридцать восемь, — сказала Аня.— Эх, ребятки, ребятки! — усмехнулся Рафаэлич. — По далеким эпохам шастаете, а ничегошеньки во времени не понимаете. Да тридцать восемь лет — это самая что ни на есть молодость! Глава 33«ДАО ТВОРИТ И ЖИЗНЬ, И СМЕРТЬ…» После того, как ребята покинули Китай, произошли события, которых больше всего опасалась Аня. Ей так не хотелось, чтобы посмертный указ Сяньфэна попал в руки Цыси! Ведь это угрожало жизням многих и многих людей!
Князь Гун надёжно спрятал документ в своём доме, и вроде бы ничто не предвещало беды. Императрица Цыань была счастлива. Теперь её жизнь оказалась вне опасности. «Цыси не посмеет тронуть меня, — радовалась Цыань, — ведь я владею её смертным приговором».Но Цыси не собиралась сдаваться. Узнав через своих шпионов, у кого находится указ, она решила во чтобы то ни стало добыть его.— Как мне надоела эта глупая Цыань, — жаловалась Цыси евнуху Ли Ляньину. — Всем своим видом она показывает, что стоит на более высокой ступени. Когда указ снова попал ей в руки, она стала вести себя ещё более высокомерно по отношению ко мне. Как она вела себя у могилы императора Сяньфэна! — Цыси даже топнула ногой от злости.Ежегодно две сорегентши посещали могилу императора Сяньфэна и приносили ему жертвоприношения. Так было и теперь. Но в этот год при жертвоприношении возникла размолвка между императрицами, ставшая достоянием всего двора. Это был настоящий скандал. Цыань пыталась вынудить Цыси занять третье место у могилы императора, оставив первое, как и положено, для духа первой покойной жены императора, а второе — для себя. Этот поступок Цыань до глубины души возмутил Цыси, и она заняла место рядом с Цыань. Хотя, конечно, должна была стоять третьей, так как не являлась женой Сяньфэна, а была лишь его наложницей.— Меня возмущает и её отношение к моему покойному отцу, — злилась Цыси.Отец её не был причислен к знатным персонам двора, хотя и принадлежал к жёлтому знамени. Он умер до того, как Цыси стала наложницей. К тому же, при жизни занимал не очень высокий пост таможенного инспектора, и что самое главное, привлекался к суду за взяточничество. Что же касается отца Цыань, тот был весьма влиятельным лицом при дворе. Цыси хотела уравнять почести обоим усопшим родителям, однако Цыань категорически с этим не согласилась и не дала такого разрешения.— Строит из себя невинную овечку, — продолжала жаловаться Цыси. — Её люди везде шпионит за мной. А сама она так и норовит прийти ко мне в покои в самый неподходящий момент.У Цыси было множество любовных романов, хотя по закону Поднебесной овдовевшая женщина, тем более вдова императора, должна вести целомудренный образ жизни. За такое грубое непочтение к духу императора Сяньфэна, Цыси грозила смертная казнь. Однако она не хотела выполнять глупых, по её мнению, законов. Когда император Сяньфэн скончался, ей было всего двадцать шесть, и она не собиралась всю оставшуюся жизнь провести, с грустью вздыхая о так рано ушедшем императоре. Правда, все свои романы Цыси тщательно скрывала. Во всяком случае, пыталась их скрыть. Но разве во дворце, где повсюду шпионы, возможно что-нибудь утаить?Цыань постоянно возмущалась поведением сорегентши, особенно если та «неожиданно» заставала Цыси не одну в её покоях. Обладай Цыань достаточно твёрдым характером, она могла бы без всякого труда унизить и опозорить Цыси, предав огласке её неблаговидные дела. Могла бы даже подать жалобу в Государственный совет на грубое непочтение к духу умершего императора, и Цыси, скорее всего, ожидала бы смерть. Но Цыань не решалась на такой шаг. Ей по-прежнему нужна была Цыси — эта своенравная, жестокая и хитрая сорегентша, которая подчинила себе всех при дворе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41