То есть, похоже, они разгадали эту тайну. А дальше — дело техники. Пишется специальная программа, и, расшифровывая очередной код в спящем гене случайного человека, сразу находят точку на заранее построенной шкале времени. И вот уже можно путешествовать не абы куда, а в конкретный исторический момент, например посылать агентов вдогонку за нами…— Однако, Саша, кажется, хотел рассказать нам о физическом механизме перемещения в прошлое. Разве не так, Ветров? — спросила Аня.— Ну, если вы дадите мне сказать…— Дадим, — пообещал Иван. — Только можно я вопрос сформулирую конкретный? А то ты всё начинаешь от царя-косаря. Сам прибор «Фаэтон» — это ключ. А где дверь в прошлое? Как она устроена?— Пожалуйста, отвечаю конкретно, — немного обиженно начал Саша. — Смысл моего предположения вот в чём: мы путешествуем во времени сквозь тоннель, названный кротовиной и образовавшийся вокруг локальной чёрной дыры в микромире.Друзья уважительно помолчали, потом Ваня сказал:— Это ты красиво задвинул! Теперь объясни.— Чёрные дыры — это же астрономия? — уточнила на всякий случай Аня. — Мы что, в прошлое через космос летаем?— Да нет, — улыбнулся Саша. — Чёрные дыры существуют не только в макро-, но и в микромире. Как бы это вам попроще…— А не надо проще, — посоветовал Ваня. — Мы, чай, тоже не лаптем щи хлебаем. Если что — спросим.— Ну, хорошо. Чёрные дыры — это последняя стадия жизни звёзд. Израсходовав энергетические ресурсы, звезда сжимается, и происходит взрыв, называемой вспышкой сверхновой…— Это мы знаем, — не удержался Ваня. — Ты ближе к теме.— А ближе некуда. Если масса звезды после взрыва меньше двух солнечных, сжатие останавливается. Если же коллапсирует вещество большей массы, процесс идёт дальше и звезда ужимается до микроскопических размеров. Сила гравитации такого объекта уже способна удерживать свет — то есть звезда становится невидимой. Потому и называется чёрной дырой.— Здорово! — умилилась Аня. — Вроде и есть звезда, а увидеть нельзя.В лице девушки Саша нашёл благодарного слушателя и рассказывал теперь только ей, потому что Ваня откровенно скучал: мол, кто ж не знает таких элементарных вещей?— Привожу пример: чтобы навсегда оторваться от поверхности планеты или звезды, нужна так называемая вторая космическая скорость, — продолжил Саша. — Если скорость меньше, тело вернётся обратно, не преодолев силы тяготения. Вот ты кидаешь мяч в небо — и он падает назад. Ракета же, развив первую космическую скорость, выходит на околоземную орбиту, а, достигнув второй, покидает околоземное пространство, то есть полностью преодолевает притяжение Земли. Естественно для каждого небесного тела своя вторая космическая скорость — в зависимости от массы. У Земли — это одиннадцать и две десятых километра в секунду. У Луны — две и четыре десятых, у Солнца — примерно шестьсот двадцать километров в секунду. Можно посчитать массу, для которой вторая космическая скорость превысит скорость света. Это и будет чёрная дыра — звезда с гравитационной силой, удерживающей свет.— В общем, — сказал Ваня, — если очень сильно растолстеть, станешь невидимым.Аня хихикнула, оценив шутку, но видно было, что Сашин рассказ увлёк её, и настроена она серьёзно.— На самом деле всё посчитано, — объяснял Ветров. — Если Солнце увеличить в пятьсот раз по диаметру, оно начнёт коллапсировать, и свет от него уже не сможет оторваться. Или наоборот, скажем, Землю сжать до диаметра в один сантиметр при той же массе — вот вам ещё одна чёрная дыра.— Я только не пойму, — встрял долго терпевший Ваня, — как это связано с путешествием во времени?— Да погоди ты! Я просто хотел, чтобы Аня всё поняла, — начал оправдываться Саша. — Ведь в этом вся соль. Ну, а теперь про механизм. Если ты попадёшь непосредственно в зону действия чёрной дыры, она тебя поглотит безвозвратно. Но вокруг неё есть область, где, строго по Эйнштейну, четырёхмерное пространство-время сильно искривлено. То есть там и время течёт по-другому, и геометрия не евклидова. Вплоть до того, что пространство может стать одномерным, а время трёхмерным и обратимым . На последнее слово прошу обратить особое внимание. Потому что именно эта пограничная зона, где притяжение чёрной дыры ещё не фатально, но уже происходит искривление пространства-времени, и является тоннелем, через который можно попасть в прошлое.Ветров шумно выдохнул и сделал паузу, как бы давая возможность слушателям законспектировать самое главное. А слушатели, хоть и не писали ничего, но терпеливо ждали продолжения.— Теперь представьте себе космонавта, подлетающего к чёрной дыре. Видеть её он не может и, допустим, даже не подозревает, что его ждёт. Мы же наблюдаем за его кораблём с Земли. Так вот, по мере приближения к пресловутой пограничной зоне, которая, кстати, называется сферой Шварцшильда, с точки зрения земного наблюдателя, корабль летит всё медленнее и в момент пересечения сферы останавливается совсем. При этом у космонавта время идёт, как обычно, и вообще ничего особенного не происходит.— Весёлая история, — сказал Ваня.— Ну да, если космонавт в этот момент не даст задний ход, корабль со страшной скоростью устремится к верной погибели. Его засосёт чёрная дыра. А мы с Земли ещё долго будем наблюдать застывший в пустоте корабль…— Жуть какая! — поёжилась Аня. — Но это всё про космос. А мы-то как с чёрными дырами связаны?— Да, — поддержал её Ваня, — что ты астрономию любишь — это понятно, но мы-то здесь при чём?— Да на Земле этих чёрных дыр — как грязи! — удивился Саша их непонятливости. — А не видим мы их, потому что они микроскопические и нестабильные. Бывают побольше и поустойчивей. В истории не раз отмечались случаи внезапного и необъяснимого исчезновения людей, а то и целых кораблей и самолётов.— Бермудский треугольник, — догадалась Аня.— В том числе. Одно из самых убедительных объяснений всех катастроф в этом регионе как раз такое: эти несчастные пересекали границу сферы Шварцшильда и проваливались в чёрную дыру.— Вопрос один: откуда она там взялась? Откуда вообще на Земле чёрные дыры?! — Ваня взял быка за рога.— Элементарно! Я описал вам макромодель возникновения чёрных дыр в космосе, а есть ещё и микромодель, по сути аналогичная. Это уже доказано учёными. Вокруг нас идет непрерывный процесс образования и исчезновения локальных чёрных дыр, размеры и время жизни которых настолько малы, что современные приборы далеко не всегда их фиксируют. Отмечаются лишь очень незначительные флуктуации гравитационного поля. Вообще, лучи света вблизи чёрных дыр слегка отклоняются от своей траектории. В космических масштабах это фиксируется телескопами, и по отклонению луча определяют координаты невидимой чёрной дыры. Кстати, она ведь не только поглощает энергию, но и теряет её за счёт мощного гравитационного излучения…— Вернись-ка ты с небес на Землю, — попросил Ваня.И тут в дверь постучали.
Оказавшись во дворе, Сергей Борисов огляделся и направился в небольшой домик, где, по его предположениям, жила прислуга. Он вспомнил, что как раз возле этого маленького строения, какая-то другая китаянка стирала бельё.Сергей осторожно постучал в дверь. Ответа не последовало. Постучал ещё — эффект тот же. Он огляделся по сторонам, соображая, где ещё могла находиться прислуга, но во дворе было пусто, не у кого даже спросить. Он потоптался ещё немного, всё время оглядываясь по сторонам, и совсем уж было отчаялся, когда в ворота неожиданно вошла та самая китаянка. Вид у неё был немного взволнованный, щёки горели румянцем, и шла она, торопливо семеня маленькими ножками, будто спешила куда-то.Сергей загляделся: всё в ней было так необычно! Густые чёрные волосы, убранные в двойной пучок, искрились и переливались на солнце удивительным золотым блеском. Яркий алый цветок в волосах светился, будто огонёк, притягивая заворожённый взгляд. Чёрные брови, как два разбегающихся соболя, выгнулись изящными дугами, придавая лицу несказанное очарование. Маленькие красные губы были похожи на бабочку, присевшую отдохнуть: казалось, она вот-вот вспорхнет и улетит. А из-под чуть опущенных ресниц смотрели тёмные, раскосые, но всё же большие шоколадные глаза. И походка была странной: она словно и не шла, а плыла, покачивая бёдрами. Сергей стоял и таращился на неё во все глаза, как неопытный юнец, забыв не только о правилах приличия, но вообще обо всём на свете. А она, как мираж, как сказочное видение, медленно приближалась к нему, приобретая всё более реальные черты, но не становясь от этого менее прекрасной.Наконец, девушка поклонилась и застыла в ожидании. Сергей всё так же растерянно молчал. Он действительно забыл, зачем пришёл сюда. Сердце бешено стучало, и ему казалось, что это биение слышит не только он, но и она, застывшая в грациозной позе услужливого почтения. Сергей откашлялся и произнёс хрипло, тихо, не своим голосом:— Доброе утро.Девушка склонила голову ещё ниже. Он растерянно переступил с ноги на ногу. «Наверно, не понимает», — подумалось в отчаянии.— А… к-как вас зовут? — запинаясь, сделал он вторую попытку.— Фэйянь, — тихо проговорила девушка.Сергей облегчённо вздохнул и повторил задумчиво и как бы смакуя каждый звук:— Фэйянь… Красивое имя.— Фэйянь — это… «летающая ласточка», — перевела девушка.— А ты и, правда, похожа на ласточку, — сказал Сергей.Девушка залилась краской, бросила быстрый взгляд на мужчину, стоящего перед ней и тут же опять опустила глаза. Сергей перехватил этот взгляд, и его сердце заколотилось с новой силой. Он даже не представлял, о чём ещё говорить. Да и нужны ли вообще какие-то слова? Девушка тоже молчала и только перебирала в маленьких красивых ладонях деревянные чётки.— Ты такая милая! — наконец-то выдавил он из себя.Фэйянь подняла взгляд и пристально посмотрела на Сергея. «Какой он странный! — говорили ее глаза. — Совсем не похож на грубых иноземцев: благородное лицо, улыбка приятная. Но почему он так смущён? Неужели я ему понравилась?» Этот вопрос, заданный самой себе, застиг девушку врасплох: она не должна была поддаваться чарам незнакомца, но с ней происходило что-то невероятное.— Фэйянь, — произнёс Сергей ещё раз тихо, смущённо.И ей показалось, что в его устах имя её звучит как-то по-особенному нежно.— Фэйянь, у меня к тебе просьба.Девушка посмотрела на него удивлённо. Видно, не поняла. К ней никогда не обращались с просьбами, ведь она была служанка.— Мне нужна кисточка для письма, бумага и тушь, — помогая себе жестами, объяснил Сергей.Служанка кивнула и исчезла за дверью маленького домика. Не прошло и минуты, как она вернулась, держа на небольшом подносе всё необходимое.— Спасибо, — сказал Сергей и попытался взять у неё поднос, да так неловко, что все предметы едва не попадали на землю.Фэйянь удержала поднос и спросила:— Куда отнести? — её голос звенел, как колокольчик, а лёгкий китайский акцент придавал словам смешную мягкость.— Туда, — он махнул рукой в сторону дома для гостей.Торопливо перебирая ножками, Фэйянь направилась в указанную сторону. Сергей какое-то время стоял на месте и, любуясь, смотрел ей вслед. Затем, опомнившись, побежал вдогонку.— Фэйянь, ты давно работаешь здесь? — запыхавшись, проговорил он.— Четыре года.— А где живёт твоя семья?— На краю города, — ответила девушка.— У тебя большая семья? — продолжал он светскую беседу.— Нет, не большая. Брат старший и мать. Отец умер.Сергей ещё о многом хотел расспросить её, но они уже подошли к дому. Опередив девушку, он галантно открыл ей дверь. Фэйянь очень удивилась, но ничего не сказала. В комнате было пусто. Тогда они двинулись к Ане. Из-за двери слышалась оживлённая беседа, и Сергей вежливо постучал. Фэйянь, войдя в комнату, низко поклонилась, поставила поднос и тут же вышла. Сергей смотрел, как она уходит по коридору, и всё лучше понимал: ему совсем не интересно, о чём они тут говорят. Не сказав ни слова, он развернулся и побежал следом за служанкой.— Что это с ним? — Аня была в недоумении. — Куда он помчался?— Любви все возрасты покорны, — прокомментировал догадливый Ваня.— Глупости какие! — хмыкнула девушка. — С чего ты взял?— Запомни, — поучительно сказал Ваня, — три вещи невозможно скрыть: любовь, деньги и заботы.— И чей это афоризм?— Не помню, — честно признался Ваня, — но у генетика нашего на лице всё написано.— Надо же! А я ничего такого не заметила.— Ты просто ненаблюдательная, — съязвил Ваня. — А ещё говорят, у женщин интуиция. Выходит, не у всех.— У меня голова сейчас другим занята, — строго сказала Аня. — Мне совершенно не интересно, кто там в кого влюбился. Это ты как старый сплетник, как бабка на завалинке, ей богу. Лучше б о деле думал!— Ну, начинается! — вздохнул Ваня. — А тебе главное гадостей наговорить. Причём здесь бабка на завалинке? Да для нашего дела ничего нет важнее, чем внимательно наблюдать за людьми, следить за каждым изменением в лицах, в словах, в обстановке и на основании этого вырабатывать свою линию поведения. Разве я не прав? А у тебя всё одни эмоции. Эх, вы, женщины!..— Ну, конечно, — фыркнула Аня, — я ничего не понимаю, зато ты самый умный и, как политически подкованный эскимос, разрабатываешь для бедуинов Сахары инструкцию по спасению от жары. Успехов тебе в этом благородном деле! Продолжай следить за лицами влюблённых, следопыт. А мне некогда — я письмо обдумываю.Ваня обиженно запыхтел, и ответил ей Саша:— Знаешь, Анют, обдумывать письмо — это, конечно, дело. И оленья упряжка в песках Сахары — тоже красивый образ. Но, как это ни смешно, сегодня наш эскимос прав. Его устами говорит голос разума. Советую прислушаться.— Ага, вот только шнурки поглажу и сразу начну прислушиваться! — Аня уже завелась и не могла остановиться. — Если Ваня Оболенский — голос разума, тогда я — английская королева.— Нет, — спокойно возразил Ваня. — Английской королевой ты будешь в следующий раз, когда мы отправимся в Лондон. А сейчас ты драгоценная наложница, но можешь и, по-моему, хочешь стать императрицей.— Что ты сказал?! — подскочила Аня.— Всё! Хватит вам скандалить! — Саша встал между ними и поднял руки, как рефери на ринге. — Вы что, не можете нормально общаться?Аня и Ваня уставились на своего приятеля и вдруг ответили в один голос, как будто много раз репетировали:— Конечно, можем!— Фантастика! — восхитился Ветров. — Тогда зачем вы ругаетесь?— Я не ругаюсь, — с обидой проговорила Аня, — я просто защищаюсь, ведь я всегда оказываюсь жертвой.— Что?! — возмутился Ваня. — Ты — жертва?— Да! — выкрикнула Аня. — Я! Жертва! Жертва твоего отвратительного поведения!Ваня сумел сдержаться и снова заговорил Саша:— Вот я смотрю на вас, и мне кажется, что вы муж и жена, которые прожили лет двадцать в браке, и объединяют вас только общие дети и повседневные заботы. Вы так надоели друг другу, что уже не можете нормально общаться, вас всё друг в друге раздражает и бесит. Скандалите по любому поводу, причём инициатива, — он строго посмотрел на Ваню, — принадлежит мужу, а главное звуковое оформление, — перевёл взгляд на Аню, — жене. И кому всё это надо, спрашивается?Саша не часто говорил так цветисто и пространно. Поэтому друзья смотрели на него во все глаза и слушали, не перебивая.— Всё! — объявил Ваня торжественно. — Теперь я умолкаю навсегда.— Трудно было придумать более глупую фразу, — проворчала Аня, по привычке оставляя за собой последнее слово, но было уже ясно, что перепалка закончена — оба выдохлись.Ваня сделался не только нем, но и глух. Он сидел угрюмый и мысленно занимался самобичеванием: «Правильно говорил Сашка: не умею я с девушками общаться, тем более, если они мне нравятся. Женщинам что нужно? Комплементы. А я? Оспариваю каждое её слово, да ещё обидеть норовлю. Сашка прав. Я всегда первый начинаю. Надо кардинально менять тактику поведения… Подумать только, в нашем первом путешествии в прошлое какой-то средневековый рыцарь за три дня сумел растопить её холодное сердце. Неужели я хуже него? Неужели не смогу сказать что-нибудь вроде: „О, я хочу быть птичкой, порхающей возле твоей шляпки!..“ Во, бред-то! И откуда это вылезло? А если так: „Ты нежная, благоухающая ночная фиалка, на залитой солнцем поляне моей души…“ Это уже лучше, только ночной фиалке вряд ли понравится на ярком солнце… Господи, я же столько стихов ей посвятил! Но ни одного не прочёл ни разу, потому что там сплошная тоска и самокопание, а комплиментов нет совсем… Может, рискнуть всё-таки?»Саша и Аня тем временем тихо переговаривались между собой. И когда Ваня стремительно, даже с лёгким стуком опустился перед девушкой на одно колено, та от неожиданности вздрогнула и чуть не вскрикнула.— Ты что? — выдохнула она оторопело.— Я… я хочу… — Ваня запнулся, лицо его выразило смятение, потом стало чрезмерно серьёзным, печальным, даже трагичным — целая буря чувств и всё это без малейшей фальши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Оказавшись во дворе, Сергей Борисов огляделся и направился в небольшой домик, где, по его предположениям, жила прислуга. Он вспомнил, что как раз возле этого маленького строения, какая-то другая китаянка стирала бельё.Сергей осторожно постучал в дверь. Ответа не последовало. Постучал ещё — эффект тот же. Он огляделся по сторонам, соображая, где ещё могла находиться прислуга, но во дворе было пусто, не у кого даже спросить. Он потоптался ещё немного, всё время оглядываясь по сторонам, и совсем уж было отчаялся, когда в ворота неожиданно вошла та самая китаянка. Вид у неё был немного взволнованный, щёки горели румянцем, и шла она, торопливо семеня маленькими ножками, будто спешила куда-то.Сергей загляделся: всё в ней было так необычно! Густые чёрные волосы, убранные в двойной пучок, искрились и переливались на солнце удивительным золотым блеском. Яркий алый цветок в волосах светился, будто огонёк, притягивая заворожённый взгляд. Чёрные брови, как два разбегающихся соболя, выгнулись изящными дугами, придавая лицу несказанное очарование. Маленькие красные губы были похожи на бабочку, присевшую отдохнуть: казалось, она вот-вот вспорхнет и улетит. А из-под чуть опущенных ресниц смотрели тёмные, раскосые, но всё же большие шоколадные глаза. И походка была странной: она словно и не шла, а плыла, покачивая бёдрами. Сергей стоял и таращился на неё во все глаза, как неопытный юнец, забыв не только о правилах приличия, но вообще обо всём на свете. А она, как мираж, как сказочное видение, медленно приближалась к нему, приобретая всё более реальные черты, но не становясь от этого менее прекрасной.Наконец, девушка поклонилась и застыла в ожидании. Сергей всё так же растерянно молчал. Он действительно забыл, зачем пришёл сюда. Сердце бешено стучало, и ему казалось, что это биение слышит не только он, но и она, застывшая в грациозной позе услужливого почтения. Сергей откашлялся и произнёс хрипло, тихо, не своим голосом:— Доброе утро.Девушка склонила голову ещё ниже. Он растерянно переступил с ноги на ногу. «Наверно, не понимает», — подумалось в отчаянии.— А… к-как вас зовут? — запинаясь, сделал он вторую попытку.— Фэйянь, — тихо проговорила девушка.Сергей облегчённо вздохнул и повторил задумчиво и как бы смакуя каждый звук:— Фэйянь… Красивое имя.— Фэйянь — это… «летающая ласточка», — перевела девушка.— А ты и, правда, похожа на ласточку, — сказал Сергей.Девушка залилась краской, бросила быстрый взгляд на мужчину, стоящего перед ней и тут же опять опустила глаза. Сергей перехватил этот взгляд, и его сердце заколотилось с новой силой. Он даже не представлял, о чём ещё говорить. Да и нужны ли вообще какие-то слова? Девушка тоже молчала и только перебирала в маленьких красивых ладонях деревянные чётки.— Ты такая милая! — наконец-то выдавил он из себя.Фэйянь подняла взгляд и пристально посмотрела на Сергея. «Какой он странный! — говорили ее глаза. — Совсем не похож на грубых иноземцев: благородное лицо, улыбка приятная. Но почему он так смущён? Неужели я ему понравилась?» Этот вопрос, заданный самой себе, застиг девушку врасплох: она не должна была поддаваться чарам незнакомца, но с ней происходило что-то невероятное.— Фэйянь, — произнёс Сергей ещё раз тихо, смущённо.И ей показалось, что в его устах имя её звучит как-то по-особенному нежно.— Фэйянь, у меня к тебе просьба.Девушка посмотрела на него удивлённо. Видно, не поняла. К ней никогда не обращались с просьбами, ведь она была служанка.— Мне нужна кисточка для письма, бумага и тушь, — помогая себе жестами, объяснил Сергей.Служанка кивнула и исчезла за дверью маленького домика. Не прошло и минуты, как она вернулась, держа на небольшом подносе всё необходимое.— Спасибо, — сказал Сергей и попытался взять у неё поднос, да так неловко, что все предметы едва не попадали на землю.Фэйянь удержала поднос и спросила:— Куда отнести? — её голос звенел, как колокольчик, а лёгкий китайский акцент придавал словам смешную мягкость.— Туда, — он махнул рукой в сторону дома для гостей.Торопливо перебирая ножками, Фэйянь направилась в указанную сторону. Сергей какое-то время стоял на месте и, любуясь, смотрел ей вслед. Затем, опомнившись, побежал вдогонку.— Фэйянь, ты давно работаешь здесь? — запыхавшись, проговорил он.— Четыре года.— А где живёт твоя семья?— На краю города, — ответила девушка.— У тебя большая семья? — продолжал он светскую беседу.— Нет, не большая. Брат старший и мать. Отец умер.Сергей ещё о многом хотел расспросить её, но они уже подошли к дому. Опередив девушку, он галантно открыл ей дверь. Фэйянь очень удивилась, но ничего не сказала. В комнате было пусто. Тогда они двинулись к Ане. Из-за двери слышалась оживлённая беседа, и Сергей вежливо постучал. Фэйянь, войдя в комнату, низко поклонилась, поставила поднос и тут же вышла. Сергей смотрел, как она уходит по коридору, и всё лучше понимал: ему совсем не интересно, о чём они тут говорят. Не сказав ни слова, он развернулся и побежал следом за служанкой.— Что это с ним? — Аня была в недоумении. — Куда он помчался?— Любви все возрасты покорны, — прокомментировал догадливый Ваня.— Глупости какие! — хмыкнула девушка. — С чего ты взял?— Запомни, — поучительно сказал Ваня, — три вещи невозможно скрыть: любовь, деньги и заботы.— И чей это афоризм?— Не помню, — честно признался Ваня, — но у генетика нашего на лице всё написано.— Надо же! А я ничего такого не заметила.— Ты просто ненаблюдательная, — съязвил Ваня. — А ещё говорят, у женщин интуиция. Выходит, не у всех.— У меня голова сейчас другим занята, — строго сказала Аня. — Мне совершенно не интересно, кто там в кого влюбился. Это ты как старый сплетник, как бабка на завалинке, ей богу. Лучше б о деле думал!— Ну, начинается! — вздохнул Ваня. — А тебе главное гадостей наговорить. Причём здесь бабка на завалинке? Да для нашего дела ничего нет важнее, чем внимательно наблюдать за людьми, следить за каждым изменением в лицах, в словах, в обстановке и на основании этого вырабатывать свою линию поведения. Разве я не прав? А у тебя всё одни эмоции. Эх, вы, женщины!..— Ну, конечно, — фыркнула Аня, — я ничего не понимаю, зато ты самый умный и, как политически подкованный эскимос, разрабатываешь для бедуинов Сахары инструкцию по спасению от жары. Успехов тебе в этом благородном деле! Продолжай следить за лицами влюблённых, следопыт. А мне некогда — я письмо обдумываю.Ваня обиженно запыхтел, и ответил ей Саша:— Знаешь, Анют, обдумывать письмо — это, конечно, дело. И оленья упряжка в песках Сахары — тоже красивый образ. Но, как это ни смешно, сегодня наш эскимос прав. Его устами говорит голос разума. Советую прислушаться.— Ага, вот только шнурки поглажу и сразу начну прислушиваться! — Аня уже завелась и не могла остановиться. — Если Ваня Оболенский — голос разума, тогда я — английская королева.— Нет, — спокойно возразил Ваня. — Английской королевой ты будешь в следующий раз, когда мы отправимся в Лондон. А сейчас ты драгоценная наложница, но можешь и, по-моему, хочешь стать императрицей.— Что ты сказал?! — подскочила Аня.— Всё! Хватит вам скандалить! — Саша встал между ними и поднял руки, как рефери на ринге. — Вы что, не можете нормально общаться?Аня и Ваня уставились на своего приятеля и вдруг ответили в один голос, как будто много раз репетировали:— Конечно, можем!— Фантастика! — восхитился Ветров. — Тогда зачем вы ругаетесь?— Я не ругаюсь, — с обидой проговорила Аня, — я просто защищаюсь, ведь я всегда оказываюсь жертвой.— Что?! — возмутился Ваня. — Ты — жертва?— Да! — выкрикнула Аня. — Я! Жертва! Жертва твоего отвратительного поведения!Ваня сумел сдержаться и снова заговорил Саша:— Вот я смотрю на вас, и мне кажется, что вы муж и жена, которые прожили лет двадцать в браке, и объединяют вас только общие дети и повседневные заботы. Вы так надоели друг другу, что уже не можете нормально общаться, вас всё друг в друге раздражает и бесит. Скандалите по любому поводу, причём инициатива, — он строго посмотрел на Ваню, — принадлежит мужу, а главное звуковое оформление, — перевёл взгляд на Аню, — жене. И кому всё это надо, спрашивается?Саша не часто говорил так цветисто и пространно. Поэтому друзья смотрели на него во все глаза и слушали, не перебивая.— Всё! — объявил Ваня торжественно. — Теперь я умолкаю навсегда.— Трудно было придумать более глупую фразу, — проворчала Аня, по привычке оставляя за собой последнее слово, но было уже ясно, что перепалка закончена — оба выдохлись.Ваня сделался не только нем, но и глух. Он сидел угрюмый и мысленно занимался самобичеванием: «Правильно говорил Сашка: не умею я с девушками общаться, тем более, если они мне нравятся. Женщинам что нужно? Комплементы. А я? Оспариваю каждое её слово, да ещё обидеть норовлю. Сашка прав. Я всегда первый начинаю. Надо кардинально менять тактику поведения… Подумать только, в нашем первом путешествии в прошлое какой-то средневековый рыцарь за три дня сумел растопить её холодное сердце. Неужели я хуже него? Неужели не смогу сказать что-нибудь вроде: „О, я хочу быть птичкой, порхающей возле твоей шляпки!..“ Во, бред-то! И откуда это вылезло? А если так: „Ты нежная, благоухающая ночная фиалка, на залитой солнцем поляне моей души…“ Это уже лучше, только ночной фиалке вряд ли понравится на ярком солнце… Господи, я же столько стихов ей посвятил! Но ни одного не прочёл ни разу, потому что там сплошная тоска и самокопание, а комплиментов нет совсем… Может, рискнуть всё-таки?»Саша и Аня тем временем тихо переговаривались между собой. И когда Ваня стремительно, даже с лёгким стуком опустился перед девушкой на одно колено, та от неожиданности вздрогнула и чуть не вскрикнула.— Ты что? — выдохнула она оторопело.— Я… я хочу… — Ваня запнулся, лицо его выразило смятение, потом стало чрезмерно серьёзным, печальным, даже трагичным — целая буря чувств и всё это без малейшей фальши.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41