— Великолепное место! Как, должно быть, приятно наезжать сюда по выходным, освобождаться от постоянного напряжения, которого требует ведение собственного бизнеса, — промолвил он.
— Я тоже так думаю.
— Ваша мама все еще приезжает сюда?
— Она любит сидеть на крыльце. Такая поездка — настоящее приключение для них с Топпи, когда наступает летняя жара.
Гриффин искоса посмотрел на Джиллиан:
— А Триш?
— Она тоже любила это место.
— Расскажите мне о ней, Джиллиан, здесь, в этом месте.
— Зачем?
— Воспоминания — хорошая вещь. Даже если они болезненны.
Джиллиан молчала, не зная, что сказать, и это смущало ее. Прошел всего год с тех пор, с двенадцатого мая. Не могла же она так быстро забыть Триш. Нет же, нет, Триш не могла так быстро исчезнуть из ее памяти. Джиллиан заставила себя успокоиться, ее дыхание стало ровным. Она посмотрела на медленно набегающие волны и подумала, что это не так уж сложно.
— Триш была озорная, задорная. Она любила шумно и весело плескаться, с плеском бросалась в волны, точно громадная кукла, потом перекатывалась по пляжу, пока все тело не облеплял песок. А после этого подбегала ко мне или к маме и пугала, делая вид, что хочет обнять нас по-медвежьи.
— А вы что?
Джиллиан улыбнулась:
— Кричали и корчили гримасы. Триш рассказала бы вам. Я не любительница купаться и валяться по колючему песку. Мне больше нравится лежать на большом полотенце, под большим зонтиком, с какой-нибудь занимательной книжкой. В этом-то и был весь фокус.
Она повернулась к Гриффину и посмотрела ему в глаза:
— Расскажите мне о своей жене. Если воспоминания так хороши, хоть и болезненны, расскажите мне о ней.
— Ее звали Синди, она была красивая, и я любил ее.
— Как вы познакомились?
— На туристском маршруте в Белых горах. Мы оба были членами Аппалачского альпинистского клуба. Ей было двадцать семь лет. Мне — тридцать. Синди обошла меня при восхождении на гору Вашингтона, но зато я обошел ее на спуске.
— Чем она занималась?
— Она была инженером-электриком.
— В самом деле? — удивилась Джиллиан. Почему-то эта призрачная жена казалась ей не слишком умной... Пожалуй, какой-нибудь недалекой блондинкой, по контрасту со смуглым, мрачноватым, но эффектным Гриффином.
— Она работала в одной фирме в Уэйкфилде, — продолжал Гриффин. — А кроме того, подрабатывала на стороне, брала частные заказы. Как раз перед тем, как заболеть, она придумала новый тип аппарата для ЭКГ. Получила патент и все такое. Патент на имя Синди С. Гриффин, защищенный законом США об авторских правах. У меня до сих пор висит на стене этот сертификат.
— Она была так сведуща в своем деле?
— Синди продала права на свое изобретение за три миллиона долларов. Она была большая умница.
Изумленная Джиллиан уставилась на него:
— Вам же... вам же теперь нет необходимости работать.
— Я бы так не сказал.
— Три миллиона долларов...
— Есть масса причин для того, чтобы работать. Вот у вас есть деньги, Джиллиан. Однако вы работаете.
— Деньги есть у моей матери. Это не одно и то же. Мне нужны... я хочу иметь свои собственные.
Гриффин улыбнулся:
— А те деньги заработала моя жена. Что, если я тоже хочу и считаю нужным иметь свои собственные? К тому же, — прибавил он, — я все их отдал.
— Вы все их отдали?
— Да, вскоре после большой катастрофы. Позвольте заметить: если попытка оторвать башку педофилу не убеждает людей в том, что ты чокнутый, то уж отказ от миллионов свидетельствует об этом.
— Вы все их отдали... — повторила Джиллиан, пытаясь осознать эту мысль. Стараясь поставить себя на место полицейского следователя, который зарабатывает, должно быть, тысяч пятьдесят в год и при этом отдает три миллиона. Ну хорошо, пусть полтора — после уплаты всех налогов.
Гриффин смотрел на нее изучающим взглядом. Она, вероятно, недоумевает, зачем он рассказал ей все это. А с другой стороны, быть может, и нет. Ему, конечно, не следовало самому являться в ее домовладение прошлой ночью. Не стоило с глазу на глаз обсуждать передачу ею денег отцу Ронделлу. И тем не менее он продолжает себя изобличать, а Джиллиан продолжает беседовать с ним. Вероятно, они оба не совсем нормальны.
— Когда Синди впервые подписала эту сделку, то есть договорилась о продаже прав на свое изобретение, это было потрясающе. Она пять лет трудилась над этой штуковиной, а затем — раз, два! — не только довела ее до ума, но и продала за такие деньги, о каких мы никогда не мечтали. Это было поразительно. Будоражило нервы. Напоминало чудо. Но потом она заболела. Только что она была моей жизнерадостной, счастливой, энергичной женой — и вдруг превратилась в медицинский диагноз. Обширный рак поджелудочной железы. Врачи отпустили ей восемь месяцев. Она прожила только шесть.
— Мне очень жаль.
— Когда Синди заработала эти деньги, мне это страшно понравилось. — Гриффин пожал плечами. — Черт, три миллиона долларов, что же тут может не понравиться? Она пристрастилась к покупкам в «Нордстроме», мы начали поговаривать о новом жилье, замахивались даже на яхту. Тогда все это казалось так увлекательно, забавно. Отдавало сюрреализмом. Как маленькие дети, мы не могли поверить, что кто-то дал нам такую кучу денег. Но потом она заболела, и ее не стало. А эти деньги... Они висели как хомут у меня на шее. Будто я заключил какую-то сделку с дьяволом. Выиграл состояние — потерял жену.
— Комплекс вины, — мягко подсказала Джиллиан.
— Да. Ничего уж с нами, католиками, не поделаешь. Возможно, и стыд тоже примешивался. Синди была не такая. Вплоть до скорбного конца она думала обо мне, старалась меня подготовить. — Гриффин печально улыбнулся. — Ведь это именно Синди умирала, но при этом понимала, что мое бремя окажется тяжелее.
— Потому что вам придется жить, когда ее не станет.
— Я бы не задумываясь поменялся с ней местами, — тихо сказал Гриффин. — Я бы с радостью сам забрался в эту больничную койку. Взял на себя всю боль, всю изнурительную предсмертную агонию, безропотно снес смерть. Я бы сделал... все, что угодно. Но нам не дано выбирать, кому умереть, а кому остаться.
Джиллиан кивнула. Она понимала, о чем он говорит. Она бы тоже отдала свою жизнь за Триш.
— Итак, вот к чему мы пришли, — промолвила она. — Чтобы облегчить чувство вины, я отдала свои деньги сыну предполагаемого насильника. А вы отдали свои...
— Американскому обществу рака.
— Ну конечно же!
Он снова улыбнулся.
— Ну конечно.
— Давно ли умерла Синди?
— Два года назад.
— Вы все еще тоскуете по ней?
— Постоянно.
— Я тоже никак не приду в себя после потери Триш.
— Такие раны быстро не заживают.
— Она была мне не просто сестрой. Триш была моим ребенком. Я обязана была ее защитить.
— Взгляните на меня, Джиллиан. Я могу выжать груз, равный собственному весу, пробежать милю за пять минут, умею стрелять из высокомощной винтовки и с легкостью вырубить, пожалуй, любого мерзавца в этом штате. Но я оказался не в состоянии спасти свою жену. Я не смог спасти свою жену.
— Человек не может бороться с раком.
Гриффин пожал плечами:
— А что такое Эдди Комо, как не болезнь?
— Я не смогла его остановить. Я опаздывала, очень сильно опаздывала! Потом, когда спустилась в этот подвал и увидела ее на кровати, в этой полутьме... Я все поняла... Я поняла, что произошло, что он с ней сделал, и тут он набросился на меня. Сбил с ног, повалил на пол, и я старалась! Я так старалась! Я считала, что если мне только удастся вырваться, найти выпавшие ключи от машины и добраться до его глаз... Я умная, образованная, управляю собственным бизнесом. Но что проку во всем этом, если мне не удалось вырваться из его лап? Что во всем этом проку, если я не сумела спасти сестру?
Гриффин придвинулся ближе. Глаза его были такими сумрачными, такими синими. Ей показалось, что она может потонуть в их глубине. Но конечно же, оба знали, что это не так. А потом она подумала: вдруг он прикоснется к ней еще раз, и сама не понимала, будет ли это самым приятным или ужасным.
— Джиллиан, — промолвил он. — Ваша сестра любит вас.
Джиллиан обхватила руками голову. Но сейчас Гриффин не прикоснулся к ней. Потому что по-прежнему оставался детективом из отдела убийств, а она по-прежнему — подозреваемой в убийстве. И одно дело — подхватить ее, когда она падает, и совсем другое — качать ее на своей груди. А потом, где-то на заднем плане, раздался новый звук. Он исходил от еще одного автомобиля, видимо, гораздо более крупного, с низким рокотом. Появился белый микроавтобус теленовостной бригады. Пресса оказалась не менее догадливой, чем сержант Гриффин.
И Джиллиан заплакала. Она плакала о своей сестре. Она плакала о Сильвии Блэр. Она оплакивала свое горе, которое теперь, спустя год, предстало перед ней во всей своей безысходности. Джиллиан плакала о тех страшных минутах в темной квартире, когда она так отчаянно старалась и потерпела такой сокрушительный провал. И еще она сокрушалась о тех днях, еще таких недавних, когда Триш, веселая и счастливая, носилась по пляжу. О тех бесчисленных днях, которым никогда не вернуться.
Потом Джиллиан услышала, как утробный рокот мотора заглох. Как открылась дверца автобуса, как захрустели шаги по посыпанной гравием подъездной дорожке. Вытерев слезы, Джиллиан приготовилась к очередной битве. Но все равно продолжала думать...
О тех днях, которым никогда не вернуться...
Глава 24
Морин
Когда Гриффин обогнул дом, направляясь к парадной подъездной дорожке, глазам его предстала старая добрая Морин: выпрыгнув из фургончика, она настраивала свой микрофон. По блеску в глазах репортерши Гриффин тотчас же понял, что они влипли. Взгляд Морин стремительно перебегал от него к Джиллиан и обратно.
— Эй, Джимми! — окликнула она оператора. — Быстрее выходи. Мне нужно, чтобы ты заснял вот это.
Но Гриффин был слишком опытен, чтобы так легко попасться на удочку. Автоматически сделав еще шаг вперед, он оказался между выросшим как из-под земли оператором и Джиллиан. Не то чтобы Джиллиан нуждалась в защите. Она уже вытерла щеки, чуть тронула лицо гримом, расправила плечи. Секунд десять понадобилось ей, чтобы перейти от полного упадка к полному самообладанию, пусть она была и без кровинки в лице. Не будь сержант свидетелем ее слез, едва ли поверил бы, что Джиллиан плакала. И это его немного обеспокоило.
— Что вы тут делаете, Гриф? — с наигранным удивлением спросила Морин.
— Тайна следствия.
— Не знала, что вы приезжаете прямо на дом.
— Не знал, что вам хочется подвергнуться аресту за вторжение в пределы чужих владений.
— Она не сможет добиться моего ареста. Это не ее частная собственность. Она принадлежит ее матери.
— У меня юридическая доверенность на управление делами моей матери, — вмешалась в разговор Джиллиан. — Да-да, я могу потребовать вашего ареста.
— О! — Наконец-то Морин запнулась. Но вскоре опять вздернула подбородок и одарила их еще одной ослепительной улыбкой. — В таком случае я займу только минуту вашего времени.
— Без комментариев, — отрезала Джиллиан.
— Я еще не задала вопроса.
— Что бы вы ни спросили, ответ будет тот же: «Без комментариев».
— Ох, ну что ж, мистер и миссис Блэр будут очень опечалены, услышав это.
— Мистер и миссис Блэр?
— Да, родители убитой студентки. Сегодня утром они прилетели из Висконсина, чтобы забрать тело. Очень милые люди. Кажется, мистер Блэр владеет молочной фермой, поставляющей молоко для производства восхитительного висконсинского сыра. Сильвия была их единственной дочерью. Что называется, свет их очей. Они так гордились, что она получила стипендию для обучения в одном из университетов «Лиги плюща». Первый член семьи, собирающийся получить университетский диплом и все такое.
Морин снова улыбнулась, и Гриффин едва подавил желание свернуть ей шею.
— Не понимаю, какое отношение все это имеет ко мне, — заметила Джиллиан.
— Ну, они, конечно же, хотят с вами встретиться.
— Они хотят со мной встретиться?
— Вы же руководитель «Клуба непобежденных»? Конечно!
— Я не руководитель «Клуба непобежденных». У «Клуба непобежденных» нет руководителя.
Морин небрежно взмахнула рукой:
— Ну, вы знаете, что я имею в виду. Вы женщина, лицо которой показывали в теленовостях. Они действительно хотят поговорить с вами.
— Зачем?
— Спросить, почему вы не уберегли ее дочь, разумеется, — улыбнулась Морин.
Джиллиан окаменела.
— Морин... — пророкотал Гриффин.
— Немедленно уходите, — потребовала Джиллиан.
Но Морин проигнорировала обе реплики.
— Так вы все еще верите, что Эдди Комо был Насильником из Колледж-Хилла? А как насчет латексных жгутов, которыми была связана Сильвия Блэр? Как расценить это новое преступление в свете голословных обвинений Эдди Комо? И более важный вопрос: как расценить его в плане безопасности для женщин этого города?
Морин алчно выставила вперед микрофон. Джимми занял позицию со своей камерой. Гриффин сделал три шага вперед, не поднимая руки, не касаясь даже волоса на головах обоих репортеров, но эффективно заслоняя своей широкой грудью всю перспективу.
— Хозяйка владений попросила вас удалиться, — произнес он тоном, не предвещающим ничего хорошего.
— А может, вы хотели сказать «подозреваемая в убийстве»?
— Морин...
— Ну и что вы намерены сделать, Гриффин, отобрать у меня пленку? — Морин опустила микрофон. Отнюдь не напуганная его угрозами, она шагнула вперед и решительно уткнула палец ему в грудь. — На моей стороне Первая поправка, сержант. Так что не надо грозить мне и моему оператору. Мне наплевать, что вы считаете свободу прессы корнем всех зол. А вот я думаю, что маленькая акция со стороны «четвертой власти» — это именно то, что нам сейчас требуется. Ради Бога, очнитесь! Вчера утром человека застрелили прямо перед зданием суда. А сегодня погибла еще одна молодая студентка. А что вы предпринимаете в связи с этим? Что она предпринимает в связи с этим. — Морин дернула головой в сторону Джиллиан. — Что-то в этом деле очень скверно пахнет, и у меня есть не только конституционное право, но и гражданская обязанность действовать в связи с этим.
— Морин Хэверил, защитница свободного мира, — насмешливо протянул Гриффин.
— Чертовски верно!
— Ты, наверное, заново перечитала свои собственные репортажи а?
— Ах ты, сукин сын...
— Мне очень жаль, что Сильвия Блэр погибла, — вдруг тихо промолвила Джиллиан.
Все головы разом повернулись к ней.
— Что? — спросила Морин.
— Мне очень жаль, что Сильвия Блэр погибла, — повторила Джиллиан. — Я глубоко сочувствую ее родным.
Морин отступила на шаг от Гриффина, яростно махнула рукой, подавая знак Джимми, и проворно нацепила на лицо свое самое серьезное репортерское выражение. Эта женщина могла бы и расплакаться по команде. Гриффин однажды видел, как она это проделала, вырвав волосок из носа.
— Верите ли вы, что Эдди Комо и был тем самым Насильником из Колледж-Хилла? — обратилась она к Джиллиан, сунув микрофон ей под нос.
— Я верю, что полиция провела полное, всестороннее и ответственное расследование.
— Мисс Хейз, но погибла еще одна девушка.
— Это трагедия, которую мы ни в коем случае не должны выпускать из нашего поля зрения.
Морин нахмурилась:
— Вы, конечно же, понимаете, что существует связь между нападением на Сильвию Блэр и Насильником из Колледж-Хилла.
— У меня нет сведений, что полиция усматривает такую связь.
— Точнее, вам не хочется, чтобы полиция установила такую связь, не правда ли, мисс Хейз? Ведь если бы полиция установила такую связь, это означало бы, что они ошибались в отношении Эдди Комо и вы с вашими подругами весь последний год занимались гонениями на невиновного человека.
— Я весь последний год занималась тем, что помогала полиции и окружному прокурору в расследовании действий того, кто зверски изнасиловал и убил мою девятнадцатилетнюю сестру. Думаю, что всякий потерявший кого-то из горячо любимых близких в состоянии это понять.
— Даже за счет невиновного человека?
— Речь идет только о человеке, который зверски убил мою сестру. О нем, и ни о ком другом.
— А что вы скажете насчет голословных утверждений, которыми вы с вашей группой, так называемым «Клубом непобежденных», способствовали судебной ошибке? Ведь это вы превратили общественность в обозленную толпу, объявили охоту на ведьм и добились того, что публика начала неистово требовать ареста?
— Полагаю, граждане Провиденса должны возражать против того, что их считают обозленной толпой.
Морин поморщилась. Джимми сделал ошибку, именно в этот неподходящий момент направив объектив камеры на ее лицо. Она свирепо махнула ему рукой.
— Сильвия Блэр погибла, — отчеканила Морин.
Джиллиан безмолвно выжидала.
— Эдди Комо мертв.
Джиллиан продолжала молчать.
— Полиция имеет еще одно неопознанное тело в морге — с парковки перед художественной школой. А это уже три покойника за последние двадцать четыре часа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53