По мнению Фитца — как и многих других городских полицейских, — штат должен заниматься тем, что ему лучше всего удается — то есть патрулированием шоссейных дорог, и оставить на долю городских копов то, что лучше удается им, а именно — распутывание настоящих преступлений.
— А нельзя ли прикладывать их донесения к нашим отчетам? — спросил Гриффин, начиная потихоньку злиться.
— Нет. Кроме того, ваш следующий шаг состоит в том, чтобы заново допросить жертв, а детектив Фитцпатрик хорошо их знает и наладил с ними хорошие взаимоотношения. Это будет для нас весьма полезно. К тому же он занимался делом Комо с самого начала, потому быстро введет вас в курс дела.
— И впрямь, почему бы ему не помочь другому ведущему следователю?
Майор улыбнулся:
— Вот именно.
— Итак, как видно, сейчас вы уже полностью в форме, — вставила лейтенант Морелли. Теперь она смотрела на Гриффина совершенно серьезно и сосредоточенно. Так же, как майор и капитан. Вот она, эта минута. Любому, даже самому близкому другу, неизбежно пришлось бы рано или поздно задать этот ключевой вопрос. Что ж, Гриффин отнесся к этому с пониманием. На прошлой неделе он прошел диагностику на годность к несению службы. Согласно всем нормам и правилам Гриффин имел законное основание вернуться к работе. Такова система, и всем положено чтить ее. Однако если у него все же есть какие-то сомнения, если он не чувствует себя стопроцентно здоровым, не ощущает, что у него достаточно сил выполнять эту работу с полной отдачей, сейчас самое время сказать об этом. Сейчас или никогда. Как говорится, взялся за гуж...
— Где мне найти этого лучшего и умнейшего сыщика из полиции Провиденса? — вместо ответа спросил Гриффин у Морелли.
— Вон он, на парковке, дым глотает.
— Есть еще что-то, что мне следует знать?
— Генеральному прокурору не нравится, когда у него прямо во дворе суда убивают людей. Ах да, еще градоначальник считает, что крупные взрывы отрицательно сказываются на городском туризме.
— Иными словами, никакого внешнего давления?
Тут уж все — и Морелли, и капитан, и майор — посмотрели на него с улыбкой.
— Вы правильно поняли.
Гриффин с сомнением поднял бровь. Потом кивнул всем и двинулся к дымящейся автостоянке, вновь минуя толпу репортеров и возбуждая в ней очередной всплеск вопрошающих выкриков. На краткий миг он ощутил себя рок-звездой, и прямо в мозг устремился адреналин. Ведущий следователь по делу! Охотничий азарт, упоение гончей. А, чтоб тебя! Ноги сами собой начали пританцовывать, однако Гриффин тут же осадил себя, решив, что, должно быть, слегка тронулся, и почувствовал себя лучше, чем за весь минувший год.
Ах ты, черт! Кто бы мог подумать, что громкое заказное убийство — это именно то, что нужно для выздоровления сержанту-психопату!
Прибыв на догорающее пепелище, он тут же углядел в углу стоянки детектива Фитцпатрика. На кряжистом провиденском копе были скверно сидящий серый костюм и темно-синий галстук образца восьмидесятых. Весь он, включая цветовую гамму редеющих волос, выглядел так, будто в области стиля руководствовался телепрограммой «Копы Нью-Йорка». Гриффин слышал, что именно на этом основании Фитц считался сыщиком «старой школы». Кушал якобы жареные пончики на завтрак и осведомителей — на обед. Вечера после работы проводил в убогом ночном клубе, в Олнивилле, потягивая ирландское пиво «Киллианс». Таких, как он, теперь осталось не много. Новое поколение копов слишком заботится о своем здоровье, чтобы поглощать жареные пончики, и слишком зациклено на поддержании внешней формы, чтобы после работы ходить куда-либо, кроме гимнастического зала. Времена меняются даже в структурах обеспечения правопорядка, и Гриффин сомневался, что детектив Фитцпатрик в восторге от этих изменений.
А затем вдруг, как гром с ясного неба, на Гриффина обрушилась острая тоска по жене. Он энергично потряс головой, досадуя, что ему не удается надлежащим образом контролировать свои эмоции, и — еще больше — опасаясь, что когда-нибудь ему это удастся. Синди была очарована всем, что составляет профессию полицейского. Инженер по специальности, она обладала замечательным аналитическим умом. Синди тщательно проходилась вместе с Гриффином по трудным, неподатливым делам, упорно корпя над фрагментами головоломки, помогая ему раскалывать загадки, точно крепкие орешки. Ей бы понравилось дельце вроде этого. Захотелось бы понять, разузнать как можно больше об Эдди Комо, о его жертвах, о снайпере. Да что говорить — сама мысль о женщине-жертве, поднявшей руку на своего насильника, наверняка чрезвычайно взволновала бы ее. Стоит ли удовольствоваться кастрацией, когда вместо этого можно убить негодяя?
Синди и сама не была кисейной барышней из тех, что ждут, когда их вызволит из беды прекрасный рыцарь...
Затем, как слишком часто в последнее время, мысли Гриффина вновь сменили направление. Он перестал думать о Синди. Вместо этого вдруг переключился на Дэвида. И в тот же миг кулаки его импульсивно сжались, а на стиснутой челюсти конвульсивно забилась мышца. Напряженное состояние опять вернулось. И останется еще надолго. Теперь это стало его постоянной задачей — научиться сопротивляться, выработать навыки сопротивления. Это как ежедневный бег. Как упражнения с боксерской грушей. Как необходимость отмечать количество раундов для того, чтобы начало притупляться, сходить на нет овладевающее им бешенство.
Неделю спустя после большой катастрофы, еще до того, как Гриффин осознал ее масштабы, приехал его брат, начал искать его и нашел в гараже, все еще лупцующего грушу. Руки Гриффина были сбиты в кровь. Гигантские пузыри наполнились и прорвались прямо ему на ноги. А он вновь и вновь бросался вперед, хотя у него были сломаны четыре пальца, а в голове гудело сильнее, чем когда-либо. Фрэнку пришлось схватиться с ним врукопашную и повалить наземь. Это стоило брату подбитых глаз и расквашенной губы.
Сам же Гриффин вскоре отключился. Перед этим он не ел и не спал больше пяти суток. Последнее, что он видел перед тем, как потерять сознание, был образ склонившегося над ним брата. Глаза Фрэнка, прикованные к его окровавленным рукам. Текущие у него по щекам слезы.
Он заставил своего старшего брата заплакать! Гриффин до сих пор помнил свое тогдашнее ошеломление, ужас, стыд. А потом он начал проваливаться куда-то вниз, вниз, вниз — в огромную черную бездну. Он падал и падал, беззвучно повторяя имя своей умершей жены.
Гриффин резко взял в сторону от автостоянки. Он не хотел подходить к Фитцу в таком состоянии и потому стал проделывать свое упражнение по выравниванию дыхания, одновременно разыскивая глазами начальника пожарной охраны штата. Рядом с главным пожарным стоял технический эксперт, что было очень кстати для Гриффина, занимающегося сбором информации.
— Маршал, — приветственно обратился к пожарному Гриффин и, пожав ему руку, подождал, пока маршал Грейсон представит его эксперту Нильсону. Новые рукопожатия и кивки. У обоих мужчин лица были перемазаны черной копотью вперемешку с потом. Они выглядели усталыми и злыми, так что Бентли оказался прав насчет здешней обстановки.
— Слышал, что вы вернулись, — заметил Грейсон.
— Не вечно же мне рыбу ловить, — отозвался Гриффин.
Грейсон тонко улыбнулся:
— В такой денек, как этот, я бы вовсе не прочь.
Все трое повернулись к дымящимся остовам машин.
— Чем порадуете? — спросил Гриффин.
— Пока не многим. Мы только подбираемся к месту преступления.
— Погиб один человек?
— Один.
— Причина взрыва?
Пожарный начальник кивнул головой в сторону нагромождения из пяти транспортных средств.
— Видите, та, что слева, выгорела почти полностью? Обивка сгорела, все шесть окон вылетели? Там и есть основное место преступления. Остальные машины понесли меньший ущерб.
— Но я вижу, что та машина перевернута на бок.
— Сила взрыва была такова, что приподняла автомобиль и протащила по воздуху. Тот, кто это проделал, шутить явно не собирался.
— Следовательно, мы говорим о заложенной в машину бомбе.
— Картина преступления позволяет выдвинуть предположение о некоем взрывном устройстве. Ничего больше пока сказать не могу. Взрыв такого масштаба и характера влечет за собой вторичные взрывы. Взорвались несколько бензобаков, поэтому имеющаяся картина не противоречит гипотезе об использовании катализатора, то есть ускорителя процесса. Сиденье со стороны водителя носит следы осколков. Они могли возникнуть как от воздействия самодельной бомбы, начиненной железками, так и от воздействия фрагментов автомобиля, разлетевшихся от главного очага — частей бензобаков и прочего. Пока у меня не появится возможность разобрать это все на части и снова сложить, я не буду представлять точной картины.
— Мне нужно знать, что это за бомба, — сказал Гриффин. — Имеем ли мы дело со сложным, замысловатым устройством, где использованы нестандартные детали, или же это самодельное изобретение, которое любой бойскаут может собрать у себя в гараже? Ах да! И был ли в нем часовой механизм и тому подобное?
Грейсон посмотрел на него иронически:
— Когда я закончу, сержант, вы точно узнаете, какие проволочки были использованы, чтобы сконструировать эту малютку, и применялись ли они для оснащения каких-либо других бомб в Соединенных Штатах. Но не рассчитывайте узнать это, пока я не закончу, а я точно не разберусь раньше чем через неделю, а то и дней через десять.
— Мне сказали, что генеральному прокурору не нравятся смертоубийства во дворе здания суда, а мэр полагает, что взрывы отрицательно сказываются на процветании туризма, — заметил Гриффин. — Да вы и сами это знаете.
Начальник пожарной охраны вздохнул:
— Чувствую, мне придется сменить работу. Или прибегнуть к сердечному стимулятору. Ладно. Дайте мне пять дней. К тому времени я попытаюсь что-нибудь для вас добыть.
В этот момент к ним подошел детектив Фитцпатрик:
— Сержант Гриффин?
— Детектив, — ответил на приветствие Гриффин и протянул ему руку. Фитц взял ее, и следующие несколько секунд они забавляли друг друга не в меру крепкими рукопожатиями. Однако ни один и глазом не моргнул. Задав соответствующий тон, они попросили извинения у главного пожарного и отошли к одному из углов площадки. И там уже начали без помех испытующе поедать друг друга глазами в поисках слабины.
— Есть что-нибудь новенькое о снайпере? — спросил Фитц.
— Да. Он любил ванильное печенье «Фиг ньютонс». А что-нибудь новенькое касательно личности владельца автотранспорта?
— Машина взята напрокат.
— Узнали номер?
— Посмотрел на табличку. У вас есть словесный портрет?
— У нас их несколько. Где тело?
— В морге. Оружие нашли?
— Нашли винтовку. Патологоанатом может снять отпечатки?
— Спросите патологоанатома. Имя выяснили?
— Нет. Но подозреваем, что он имел пропуск на парковку.
Фитц что-то буркнул под нос. Дыхание у него участилось. Как, впрочем, и у Гриффина.
— Такой беглый обмен информацией бывает очень полезен, — заметил Фитц и, проведя рукой по своим редеющим волосам, пожевал свисающую из угла рта зубочистку.
— Именно такого мнения я всегда придерживался.
— У вас определенное количество фактов, — проговорил Фитц, еще немного помолчав. — У меня определенное количество фактов. Что нам нужно, так это связующее звено.
— Которое сведет все воедино.
— Вы грешите на тех женщин или на членов их семей?
— Я хотел бы побеседовать и с теми, и с другими.
— Я знаю этих женщин, — серьезно заявил Фитц.
— Прекрасно.
— Я провел целый год, беседуя с ними, ободряя их, подготавливая к сегодняшнему дню. Сами понимаете, что это такое.
— Я и сам до сих пор получаю кое-какие открытки к Рождеству.
— Тогда вы догадываетесь, почему я хочу взять на себя инициативу при их допросе.
— Вы можете начать, — произнес Гриффин фразу, которая не ввела в заблуждение его собеседника.
Глаза Фитца сузились. Он открыл было рот, собираясь сказать что-то резкое, но, кажется, передумал и взял себя в руки, решив, что такой шаг слишком опрометчив. Рот закрылся. Фитц молча, с каменным выражением взирал на Гриффина.
Правоохранительные органы штата Род-Айленд, подобно другим его официальным структурам, представляли собой весьма небольшое сообщество с тесными, почти кровосмесительными связями. Все знали всех, продвигали братьев друг друга, не забывая и прочих родственников. Вот и Фитц наверняка слышал о Гриффине, подвале, о большой катастрофе. Сейчас он, вероятно, спрашивал себя, многое ли из слышанного им — правда. А глядя на крепкую, мускулистую грудь Гриффина, на его жесткое, сурово-бесстрастное лицо, возможно, задавался и другим вопросом: так ли уж безопасно возвращение сержанта-психопата к активной деятельности?
На этом этапе Гриффин не чувствовал необходимости ни подтверждать, ни опровергать что-либо.
Фитц вдруг решительно дернул плечами:
— Ладно. Идемте побеседуем с женщинами.
— Они что, все вместе?
— Угу.
— Заседание «Клуба непобежденных»? — уточнил Гриффин.
— Значит, вы уже осведомлены.
— Я понял, что у них склонность к проведению пресс-конференций.
— Они сторонницы практического подхода, — отозвался Фитц без всякой желчи. Скорее добродушно. — В прошлом году именно они определили решающий прорыв в этом деле. Положа руку на сердце: если бы не «Клуб», не уверен, что нам когда-нибудь удалось бы схватить Эдди Комо.
Глава 9
«Клуб непобежденных»
— Лидер этой группы де-факто — Джиллиан Хейз, — объяснил Фитц, пока они петляли на машине по лабиринту улиц с односторонним движением. Этот фешенебельный район Провиденса называли Ист-Сайдом. — Ее сестра была третьей жертвой. Студентка-второкурсница университета Брауна, девятнадцати лет. Она скончалась во время нападения от анафилактического шока. Аллергия на латекс.
— Я думал, жертвы были донорами.
Фитц искоса бросил на него взгляд, явно удивленный осведомленностью Гриффина.
— Одной из зацепок, выявленных в ходе расследования, стало то, что и первая жертва — Мег Песатуро, и третья — Триш Хейз, сдавали кровь во время донорской компании в университете за несколько недель до того, как подверглись насилию.
— Значит, Триш Хейз сдавала кровь, несмотря на аллергию на латекс?
— Ну да. Согласно показаниям флеботомистки Кэти Хэммонд, которая обслуживала мисс Хейз при сдаче крови, Триш заранее уведомила ее, что обладает повышенной чувствительностью к латексу, и миссис Хэммонд сменила латексные перчатки на виниловые — в соответствии с правилами и процедурой, принятыми в Центре переливания крови. Аллергия на латекс становится все более распространенной, как вы знаете. Большая часть больниц, донорских центров, ассоциаций патронажных сестер и тэ пэ имеют и другие виды перчаток.
— А они отмечают в личной карточке донора факт болезненной чувствительности к латексу?
Фитц понял, куда клонит Гриффин, и с сожалением покачал головой.
— Нет. И это, конечно, очень скверно. Сумей мы доказать, что Комо заранее знал об аллергии мисс Хейз, то могли бы преследовать его как убийцу. Вместо этого нам пришлось инкриминировать ему убийство непреднамеренное.
— Да, скверно, — согласился Гриффин. Он лениво бросил взгляд в зеркальце бокового вида и ухватил мимолетом что-то белое. Гриффин прищурился, чтобы рассмотреть получше, но в этот момент Фитц, выписав очередной крендель, швырнул машину вперед.
— Так вот, — продолжал Фитц, — Джиллиан Хейз должна была встретиться со своей младшей сестрой в семь часов вечера у нее на квартире, чтобы вместе пойти поужинать, но опоздала. Она появилась только около восьми. Вошла в квартиру, расположенную в полуподвальном этаже, и тут кто-то навалился на нее сзади. Эдди избил ее до полусмерти, стал душить руками... Бог знает, чем бы все это кончилось, но сосед сверху, встревоженный шумом, вызвал полицию. При первом же звуке сирен Эдди дал деру. Джиллиан подползла к кровати, где и обнаружила тело сестры, связанное латексными жгутами.
— Такова была его визитная карточка?
— Да, латексные жгуты на всех трех жертвах. Он завязывал десять узлов: один для кляпа, один — делая повязку на глазах, еще по два — на запястьях и лодыжках. Последние представляли собой двойной силок, который затягивался лишь сильнее, если жертва боролась. Если же, напротив, расслаблялась... Ну да ладно, скажем просто, что Эдди обладал пикантным юмором.
— Как я понимаю, после звонка соседа съехалась полиция и незамедлительно прочесала всю округу. Что же, они так и не наткнулись на парня, удирающего с места преступления?
— Нет. Но будем справедливы к полицейским — у нас не было описания. Только одна женщина мельком видела нападавшего, это жертва номер два — Кэрол Розен. Но, по ее словам, в комнате было слишком темно, чтобы хорошенько рассмотреть его. Что касается первой девушки, Мег Песатуро, она даже не помнит самого факта нападения, так что от нее было мало проку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— А нельзя ли прикладывать их донесения к нашим отчетам? — спросил Гриффин, начиная потихоньку злиться.
— Нет. Кроме того, ваш следующий шаг состоит в том, чтобы заново допросить жертв, а детектив Фитцпатрик хорошо их знает и наладил с ними хорошие взаимоотношения. Это будет для нас весьма полезно. К тому же он занимался делом Комо с самого начала, потому быстро введет вас в курс дела.
— И впрямь, почему бы ему не помочь другому ведущему следователю?
Майор улыбнулся:
— Вот именно.
— Итак, как видно, сейчас вы уже полностью в форме, — вставила лейтенант Морелли. Теперь она смотрела на Гриффина совершенно серьезно и сосредоточенно. Так же, как майор и капитан. Вот она, эта минута. Любому, даже самому близкому другу, неизбежно пришлось бы рано или поздно задать этот ключевой вопрос. Что ж, Гриффин отнесся к этому с пониманием. На прошлой неделе он прошел диагностику на годность к несению службы. Согласно всем нормам и правилам Гриффин имел законное основание вернуться к работе. Такова система, и всем положено чтить ее. Однако если у него все же есть какие-то сомнения, если он не чувствует себя стопроцентно здоровым, не ощущает, что у него достаточно сил выполнять эту работу с полной отдачей, сейчас самое время сказать об этом. Сейчас или никогда. Как говорится, взялся за гуж...
— Где мне найти этого лучшего и умнейшего сыщика из полиции Провиденса? — вместо ответа спросил Гриффин у Морелли.
— Вон он, на парковке, дым глотает.
— Есть еще что-то, что мне следует знать?
— Генеральному прокурору не нравится, когда у него прямо во дворе суда убивают людей. Ах да, еще градоначальник считает, что крупные взрывы отрицательно сказываются на городском туризме.
— Иными словами, никакого внешнего давления?
Тут уж все — и Морелли, и капитан, и майор — посмотрели на него с улыбкой.
— Вы правильно поняли.
Гриффин с сомнением поднял бровь. Потом кивнул всем и двинулся к дымящейся автостоянке, вновь минуя толпу репортеров и возбуждая в ней очередной всплеск вопрошающих выкриков. На краткий миг он ощутил себя рок-звездой, и прямо в мозг устремился адреналин. Ведущий следователь по делу! Охотничий азарт, упоение гончей. А, чтоб тебя! Ноги сами собой начали пританцовывать, однако Гриффин тут же осадил себя, решив, что, должно быть, слегка тронулся, и почувствовал себя лучше, чем за весь минувший год.
Ах ты, черт! Кто бы мог подумать, что громкое заказное убийство — это именно то, что нужно для выздоровления сержанту-психопату!
Прибыв на догорающее пепелище, он тут же углядел в углу стоянки детектива Фитцпатрика. На кряжистом провиденском копе были скверно сидящий серый костюм и темно-синий галстук образца восьмидесятых. Весь он, включая цветовую гамму редеющих волос, выглядел так, будто в области стиля руководствовался телепрограммой «Копы Нью-Йорка». Гриффин слышал, что именно на этом основании Фитц считался сыщиком «старой школы». Кушал якобы жареные пончики на завтрак и осведомителей — на обед. Вечера после работы проводил в убогом ночном клубе, в Олнивилле, потягивая ирландское пиво «Киллианс». Таких, как он, теперь осталось не много. Новое поколение копов слишком заботится о своем здоровье, чтобы поглощать жареные пончики, и слишком зациклено на поддержании внешней формы, чтобы после работы ходить куда-либо, кроме гимнастического зала. Времена меняются даже в структурах обеспечения правопорядка, и Гриффин сомневался, что детектив Фитцпатрик в восторге от этих изменений.
А затем вдруг, как гром с ясного неба, на Гриффина обрушилась острая тоска по жене. Он энергично потряс головой, досадуя, что ему не удается надлежащим образом контролировать свои эмоции, и — еще больше — опасаясь, что когда-нибудь ему это удастся. Синди была очарована всем, что составляет профессию полицейского. Инженер по специальности, она обладала замечательным аналитическим умом. Синди тщательно проходилась вместе с Гриффином по трудным, неподатливым делам, упорно корпя над фрагментами головоломки, помогая ему раскалывать загадки, точно крепкие орешки. Ей бы понравилось дельце вроде этого. Захотелось бы понять, разузнать как можно больше об Эдди Комо, о его жертвах, о снайпере. Да что говорить — сама мысль о женщине-жертве, поднявшей руку на своего насильника, наверняка чрезвычайно взволновала бы ее. Стоит ли удовольствоваться кастрацией, когда вместо этого можно убить негодяя?
Синди и сама не была кисейной барышней из тех, что ждут, когда их вызволит из беды прекрасный рыцарь...
Затем, как слишком часто в последнее время, мысли Гриффина вновь сменили направление. Он перестал думать о Синди. Вместо этого вдруг переключился на Дэвида. И в тот же миг кулаки его импульсивно сжались, а на стиснутой челюсти конвульсивно забилась мышца. Напряженное состояние опять вернулось. И останется еще надолго. Теперь это стало его постоянной задачей — научиться сопротивляться, выработать навыки сопротивления. Это как ежедневный бег. Как упражнения с боксерской грушей. Как необходимость отмечать количество раундов для того, чтобы начало притупляться, сходить на нет овладевающее им бешенство.
Неделю спустя после большой катастрофы, еще до того, как Гриффин осознал ее масштабы, приехал его брат, начал искать его и нашел в гараже, все еще лупцующего грушу. Руки Гриффина были сбиты в кровь. Гигантские пузыри наполнились и прорвались прямо ему на ноги. А он вновь и вновь бросался вперед, хотя у него были сломаны четыре пальца, а в голове гудело сильнее, чем когда-либо. Фрэнку пришлось схватиться с ним врукопашную и повалить наземь. Это стоило брату подбитых глаз и расквашенной губы.
Сам же Гриффин вскоре отключился. Перед этим он не ел и не спал больше пяти суток. Последнее, что он видел перед тем, как потерять сознание, был образ склонившегося над ним брата. Глаза Фрэнка, прикованные к его окровавленным рукам. Текущие у него по щекам слезы.
Он заставил своего старшего брата заплакать! Гриффин до сих пор помнил свое тогдашнее ошеломление, ужас, стыд. А потом он начал проваливаться куда-то вниз, вниз, вниз — в огромную черную бездну. Он падал и падал, беззвучно повторяя имя своей умершей жены.
Гриффин резко взял в сторону от автостоянки. Он не хотел подходить к Фитцу в таком состоянии и потому стал проделывать свое упражнение по выравниванию дыхания, одновременно разыскивая глазами начальника пожарной охраны штата. Рядом с главным пожарным стоял технический эксперт, что было очень кстати для Гриффина, занимающегося сбором информации.
— Маршал, — приветственно обратился к пожарному Гриффин и, пожав ему руку, подождал, пока маршал Грейсон представит его эксперту Нильсону. Новые рукопожатия и кивки. У обоих мужчин лица были перемазаны черной копотью вперемешку с потом. Они выглядели усталыми и злыми, так что Бентли оказался прав насчет здешней обстановки.
— Слышал, что вы вернулись, — заметил Грейсон.
— Не вечно же мне рыбу ловить, — отозвался Гриффин.
Грейсон тонко улыбнулся:
— В такой денек, как этот, я бы вовсе не прочь.
Все трое повернулись к дымящимся остовам машин.
— Чем порадуете? — спросил Гриффин.
— Пока не многим. Мы только подбираемся к месту преступления.
— Погиб один человек?
— Один.
— Причина взрыва?
Пожарный начальник кивнул головой в сторону нагромождения из пяти транспортных средств.
— Видите, та, что слева, выгорела почти полностью? Обивка сгорела, все шесть окон вылетели? Там и есть основное место преступления. Остальные машины понесли меньший ущерб.
— Но я вижу, что та машина перевернута на бок.
— Сила взрыва была такова, что приподняла автомобиль и протащила по воздуху. Тот, кто это проделал, шутить явно не собирался.
— Следовательно, мы говорим о заложенной в машину бомбе.
— Картина преступления позволяет выдвинуть предположение о некоем взрывном устройстве. Ничего больше пока сказать не могу. Взрыв такого масштаба и характера влечет за собой вторичные взрывы. Взорвались несколько бензобаков, поэтому имеющаяся картина не противоречит гипотезе об использовании катализатора, то есть ускорителя процесса. Сиденье со стороны водителя носит следы осколков. Они могли возникнуть как от воздействия самодельной бомбы, начиненной железками, так и от воздействия фрагментов автомобиля, разлетевшихся от главного очага — частей бензобаков и прочего. Пока у меня не появится возможность разобрать это все на части и снова сложить, я не буду представлять точной картины.
— Мне нужно знать, что это за бомба, — сказал Гриффин. — Имеем ли мы дело со сложным, замысловатым устройством, где использованы нестандартные детали, или же это самодельное изобретение, которое любой бойскаут может собрать у себя в гараже? Ах да! И был ли в нем часовой механизм и тому подобное?
Грейсон посмотрел на него иронически:
— Когда я закончу, сержант, вы точно узнаете, какие проволочки были использованы, чтобы сконструировать эту малютку, и применялись ли они для оснащения каких-либо других бомб в Соединенных Штатах. Но не рассчитывайте узнать это, пока я не закончу, а я точно не разберусь раньше чем через неделю, а то и дней через десять.
— Мне сказали, что генеральному прокурору не нравятся смертоубийства во дворе здания суда, а мэр полагает, что взрывы отрицательно сказываются на процветании туризма, — заметил Гриффин. — Да вы и сами это знаете.
Начальник пожарной охраны вздохнул:
— Чувствую, мне придется сменить работу. Или прибегнуть к сердечному стимулятору. Ладно. Дайте мне пять дней. К тому времени я попытаюсь что-нибудь для вас добыть.
В этот момент к ним подошел детектив Фитцпатрик:
— Сержант Гриффин?
— Детектив, — ответил на приветствие Гриффин и протянул ему руку. Фитц взял ее, и следующие несколько секунд они забавляли друг друга не в меру крепкими рукопожатиями. Однако ни один и глазом не моргнул. Задав соответствующий тон, они попросили извинения у главного пожарного и отошли к одному из углов площадки. И там уже начали без помех испытующе поедать друг друга глазами в поисках слабины.
— Есть что-нибудь новенькое о снайпере? — спросил Фитц.
— Да. Он любил ванильное печенье «Фиг ньютонс». А что-нибудь новенькое касательно личности владельца автотранспорта?
— Машина взята напрокат.
— Узнали номер?
— Посмотрел на табличку. У вас есть словесный портрет?
— У нас их несколько. Где тело?
— В морге. Оружие нашли?
— Нашли винтовку. Патологоанатом может снять отпечатки?
— Спросите патологоанатома. Имя выяснили?
— Нет. Но подозреваем, что он имел пропуск на парковку.
Фитц что-то буркнул под нос. Дыхание у него участилось. Как, впрочем, и у Гриффина.
— Такой беглый обмен информацией бывает очень полезен, — заметил Фитц и, проведя рукой по своим редеющим волосам, пожевал свисающую из угла рта зубочистку.
— Именно такого мнения я всегда придерживался.
— У вас определенное количество фактов, — проговорил Фитц, еще немного помолчав. — У меня определенное количество фактов. Что нам нужно, так это связующее звено.
— Которое сведет все воедино.
— Вы грешите на тех женщин или на членов их семей?
— Я хотел бы побеседовать и с теми, и с другими.
— Я знаю этих женщин, — серьезно заявил Фитц.
— Прекрасно.
— Я провел целый год, беседуя с ними, ободряя их, подготавливая к сегодняшнему дню. Сами понимаете, что это такое.
— Я и сам до сих пор получаю кое-какие открытки к Рождеству.
— Тогда вы догадываетесь, почему я хочу взять на себя инициативу при их допросе.
— Вы можете начать, — произнес Гриффин фразу, которая не ввела в заблуждение его собеседника.
Глаза Фитца сузились. Он открыл было рот, собираясь сказать что-то резкое, но, кажется, передумал и взял себя в руки, решив, что такой шаг слишком опрометчив. Рот закрылся. Фитц молча, с каменным выражением взирал на Гриффина.
Правоохранительные органы штата Род-Айленд, подобно другим его официальным структурам, представляли собой весьма небольшое сообщество с тесными, почти кровосмесительными связями. Все знали всех, продвигали братьев друг друга, не забывая и прочих родственников. Вот и Фитц наверняка слышал о Гриффине, подвале, о большой катастрофе. Сейчас он, вероятно, спрашивал себя, многое ли из слышанного им — правда. А глядя на крепкую, мускулистую грудь Гриффина, на его жесткое, сурово-бесстрастное лицо, возможно, задавался и другим вопросом: так ли уж безопасно возвращение сержанта-психопата к активной деятельности?
На этом этапе Гриффин не чувствовал необходимости ни подтверждать, ни опровергать что-либо.
Фитц вдруг решительно дернул плечами:
— Ладно. Идемте побеседуем с женщинами.
— Они что, все вместе?
— Угу.
— Заседание «Клуба непобежденных»? — уточнил Гриффин.
— Значит, вы уже осведомлены.
— Я понял, что у них склонность к проведению пресс-конференций.
— Они сторонницы практического подхода, — отозвался Фитц без всякой желчи. Скорее добродушно. — В прошлом году именно они определили решающий прорыв в этом деле. Положа руку на сердце: если бы не «Клуб», не уверен, что нам когда-нибудь удалось бы схватить Эдди Комо.
Глава 9
«Клуб непобежденных»
— Лидер этой группы де-факто — Джиллиан Хейз, — объяснил Фитц, пока они петляли на машине по лабиринту улиц с односторонним движением. Этот фешенебельный район Провиденса называли Ист-Сайдом. — Ее сестра была третьей жертвой. Студентка-второкурсница университета Брауна, девятнадцати лет. Она скончалась во время нападения от анафилактического шока. Аллергия на латекс.
— Я думал, жертвы были донорами.
Фитц искоса бросил на него взгляд, явно удивленный осведомленностью Гриффина.
— Одной из зацепок, выявленных в ходе расследования, стало то, что и первая жертва — Мег Песатуро, и третья — Триш Хейз, сдавали кровь во время донорской компании в университете за несколько недель до того, как подверглись насилию.
— Значит, Триш Хейз сдавала кровь, несмотря на аллергию на латекс?
— Ну да. Согласно показаниям флеботомистки Кэти Хэммонд, которая обслуживала мисс Хейз при сдаче крови, Триш заранее уведомила ее, что обладает повышенной чувствительностью к латексу, и миссис Хэммонд сменила латексные перчатки на виниловые — в соответствии с правилами и процедурой, принятыми в Центре переливания крови. Аллергия на латекс становится все более распространенной, как вы знаете. Большая часть больниц, донорских центров, ассоциаций патронажных сестер и тэ пэ имеют и другие виды перчаток.
— А они отмечают в личной карточке донора факт болезненной чувствительности к латексу?
Фитц понял, куда клонит Гриффин, и с сожалением покачал головой.
— Нет. И это, конечно, очень скверно. Сумей мы доказать, что Комо заранее знал об аллергии мисс Хейз, то могли бы преследовать его как убийцу. Вместо этого нам пришлось инкриминировать ему убийство непреднамеренное.
— Да, скверно, — согласился Гриффин. Он лениво бросил взгляд в зеркальце бокового вида и ухватил мимолетом что-то белое. Гриффин прищурился, чтобы рассмотреть получше, но в этот момент Фитц, выписав очередной крендель, швырнул машину вперед.
— Так вот, — продолжал Фитц, — Джиллиан Хейз должна была встретиться со своей младшей сестрой в семь часов вечера у нее на квартире, чтобы вместе пойти поужинать, но опоздала. Она появилась только около восьми. Вошла в квартиру, расположенную в полуподвальном этаже, и тут кто-то навалился на нее сзади. Эдди избил ее до полусмерти, стал душить руками... Бог знает, чем бы все это кончилось, но сосед сверху, встревоженный шумом, вызвал полицию. При первом же звуке сирен Эдди дал деру. Джиллиан подползла к кровати, где и обнаружила тело сестры, связанное латексными жгутами.
— Такова была его визитная карточка?
— Да, латексные жгуты на всех трех жертвах. Он завязывал десять узлов: один для кляпа, один — делая повязку на глазах, еще по два — на запястьях и лодыжках. Последние представляли собой двойной силок, который затягивался лишь сильнее, если жертва боролась. Если же, напротив, расслаблялась... Ну да ладно, скажем просто, что Эдди обладал пикантным юмором.
— Как я понимаю, после звонка соседа съехалась полиция и незамедлительно прочесала всю округу. Что же, они так и не наткнулись на парня, удирающего с места преступления?
— Нет. Но будем справедливы к полицейским — у нас не было описания. Только одна женщина мельком видела нападавшего, это жертва номер два — Кэрол Розен. Но, по ее словам, в комнате было слишком темно, чтобы хорошенько рассмотреть его. Что касается первой девушки, Мег Песатуро, она даже не помнит самого факта нападения, так что от нее было мало проку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53