Он недоуменно взглянул на меня, потом на револьвер в своей руке.— Какого черта... — начал он.Но машина была уже совсем близко. Я подскочил к Скотту, обхватил его за плечи, и мы вместе покатились к обочине площадки. Автомобиль на полном ходу промчался мимо нас в каких-нибудь двух или трех футах, изрядно обрызгав. ШЕЛЛ СКОТТ Автомобиль, на большой скорости промчавшийся мимо нас с Драмом, наехал на какой-то предмет, но легко преодолел препятствие и помчался дальше. Отброшенный же задними колесами «предмет» оказался лежавшим на дороге человеком, и это был не кто иной, как Рейген.Колеса машины проехали по его ногам. По мере удаления машины вой двигателя становился слабее. Мы с Драмом расцепили объятия и сели. Посмотрели друг на друга. Он только что спас мне жизнь! Погибнуть под колесами автомобиля — более дурацкой смерти не придумаешь! А я не знал, как его отблагодарить. Впрочем, вряд ли кто-нибудь нашел бы подходящие слова в подобной ситуации.Я положил руку ему на плечо, и она дрожала, совсем чуть-чуть.— Драм, — сказал я, запинаясь, — ты даже спасти мою шею не можешь без того, чтобы не сломать мне спину! Ты жутко неуклюжий, бизон эдакий!Он глубоко вдохнул своей широкой грудью, а потом быстро выдохнул и сказал:— А какого черта ты стоял там как пень? Любовался пейзажем?Я кивнул в сторону дверного проема. Там еще продолжалась какая-то возня, слышались вопли, но выстрелов больше не было. Я решил, что у всех закончились боеприпасы.Драм смотрел на труп у входа в ангар.— Очкарик, — сказал он.— Ага. Он целил тебе в пупок или куда-то рядом, когда я пальнул в него.Драм кивнул и облизнул разбитые губы.— Это была неплохая идея. Пальнуть в него.— Ага. И мне тогда тоже так показалось. — Я замолчал.На улице теперь больше ничего особенного не происходило, и в здании, где до этого находился Драм, тоже было тихо.Когда я стал подниматься на ноги, у меня в боку боль резанула ножом. Среди многочисленных ушибов, синяков и кровоподтеков я как-то забыл про рану, оставленную пулей Кэнди.Я осмотрел ее. Пуля задела мышцу, и это не назовешь царапиной, но рана не смертельна.Из носового платка и клочка ткани, оторванного от рубашки, я смастерил повязку, которую и приложил к ране, закрепив ремнем.— Чет, конечно же во мне все еще кипит энергия, — сказал я, — но надеюсь, что серьезных физических усилий пока от меня не требуется.Драм огляделся по сторонам. Повсюду валялись трупы. А двое оставшихся в живых улепетывали от административного крыла, причем почему-то ползком, по-пластунски.— У меня тоже такое впечатление, — сказал он. — Пойдем посмотрим. ЧЕСТЕР ДРАМ Первое, что мы увидели по пути к зданию бывшего аэропорта, был труп Аббамонте. Мы подошли к нему, и Скотт сказал:— Когда я увидел, как ты несешься ко мне во весь опор, в какой-то момент я подумал, что предстоит очередной раунд борьбы Драма со Скоттом. Чем не сюжет для водевиля!Скотт опустился на корточки рядом с Аббамонте.— Что ты с ним сделал? — поинтересовался он. — Пустил под паровой каток?— Он что, еще жив?— Челюсть сломана. Нос разбит. Но он дышит.— А что происходило здесь, снаружи?— Было похоже на третью мировую войну. А внутри?— То же самое. Маленькие сошки-блошки разлетелись кто куда, но Абба и раненый Сэнд в наших руках. — Я пнул ногой портфель. — И у нас есть еще вот это. Сенатор Хартселл теперь наверняка победит. Это была безумная затея. Но она сработала.— Она сработала, — эхом отозвался Скотт. ШЕЛЛ СКОТТ Я услышал какой-то скребущий звук. Потом кто-то застонал. В нескольких футах от нас с Драмом слегка зашевелился Рейген.— Этот еще может двигаться, — сказал я.— Который на сей раз? — поинтересовался Драм.— Рейген. — Я понаблюдал за его корчами. — Весельчак Джек.Мы подошли и присели на корточки рядом с ним. Он отреагировал на нас стоном.— Ну и ну! Я-то был целиком и полностью уверен, что этот мертв, — сказал я. — Я вырубил его и задушил давным-давно. Правда, давно. А потом на него наехал автомобиль. Он и в самом деле крепкий орешек.— По его виду я бы не сказал, — заметил Драм.И правда. Переднее и заднее колеса автомобиля проехались по ногам Рейгена, и они были вывернуты в разные стороны.Брюки порвались, и моему взгляду открывалась картина кровавого месива с чем-то белым — это было похоже на кость, случайно оказавшуюся в фарше для гамбургера.Я посмотрел на Рейгена. И на его изуродованные ноги. Потом отыскал свой «кольт-спешиал» там, где он оказался после того, как на меня бросился Драм, перезарядил его, и мы прошлись по приангарной площадке, подсчитывая трупы и подбирая оружие. Потом снова вернулись к Рейгену.Он был в сознании, скрипел зубами от боли и стонал. Но пока находился в шоке. Настоящую боль он почувствует потом. Сейчас наступил самый подходящий момент. Мне нужно переговорить с ним до того, как его начнут допрашивать.Ему была необходима помощь, медицинская помощь, и я сказал ему, что он получит ее, если наш с ним разговор будет удачным.Рейген сразу же захотел меня осчастливить. Он был готов выложить мне все. Я спросил:— Где сейчас доктор Фрост и Алексис?— В... в самолете.— Какого черта ты притащил их с собой сюда?— Я сперва не хотел, во-первых, не думал, что о них комуто еще известно. Но кто мог себе представить, как все обернется в Блю-Джей? Что нам оставалось делать? Раз начал, нужно продолжать. Мы не могли оставить их после всего там, а мне нужно было отправляться сюда. Во-вторых, я посчитал, что они смогут мне пригодиться, если все сложится, как я планировал.Рейген замолк. Его голос теперь уже не был таким оглушающим и пронзительным, как прежде, однако он говорил довольно легко, если не считать продолжительных пауз и внезапных стонов.— Что тут произошло? — спросил Рейген у меня. — Почему они на нас набросились?Я проигнорировал его вопрос и в свою очередь спросил:— С Фростом и Алексис все в порядке?— Угу. Не в моих правилах портить товар. Я решил взять их с собой, чтобы они не подняли никакой шумихи.— Ты просто похитил их обоих и насильно привез сюда, а ведь похищение карается законом. Так как же им не поднимать.— У Фроста я отобрал несколько магнитофонных записей. За них доктор и барышня Сэнда готовы были заявить под присягой, что приехали сюда по собственной воле. Поэтому федеральные власти не могли бы привлечь меня к ответственности за похищение.Опять эти злополучные пленки! Те, которые выкрал Браун у Рейгена, за что и поплатился жизнью. За ними же Рейген отправился в Блю-Джей.— Я знаю, что Браун взорвал твой сейф, чтобы заполучить эти пленки. Что же в них такого важного?— Я записывал частные разговоры Сэнда, которые он вел из телефонной будки... Все разговоры за последние пять недель. Компромата достаточно, чтобы повесить и его, и многих других.— И что же это за компроматы?— Инсценированные забастовки, стычки, бойкоты с целью привлечения новых членов. Или вот такой случай. Сэнд не желал иметь дело с одной из компаний, поставлявшей горючее для грузовиков, и решил ее скомпрометировать: подослал своих людей, и те в контейнеры с горючим подсыпали сахар. Сэнд столько наворотил дел за эти пять недель! Ну а о последнем звонке его и говорить не приходится. Это касалось Фроста.— А именно?— Сэнду стало известно, что Фрост будет давать показания на заседаниях Хартселльской комиссии. Он позвонил одному из своих верноподданных в Лос-Анджелес и, сообщив о намерении Фроста выступить с сенсационным заявлением, приказал похитить старика и упрятать куда-нибудь до окончания публичных слушаний... либо убить, если ситуация выйдет из-под контроля... или если Сэнд прикажет ему это сделать.Теперь многое становилось ясным, например: откуда Брауну стало известно, что доктор Фрост будет главным свидетелем, и каким образом Рейген узнал, что Браун наверняка поедет к Фросту.— А почему же верноподданный Сэнда не выполнил указание босса по поводу Фроста?— Предполагалось, что для начала со стариком переговорит жена Сэнда, их встреча должна была состояться вечером в прошлое воскресенье. Не исключалось, что ей удастся уговорить отца, то есть Фроста, отказаться от дачи показаний. Ну а если не удастся, тогда верноподданный приступит к выполнению своего задания. — Он помолчал немного, потом добавил: — Но старикашка смылся.Понятно, подумал я. Старик смылся, несмотря на то, что за ним по пятам следовал верноподданный Сэнда, а головорезы Рейгена готовы были продать души дьяволу за эти пленки.— Фрост не был твоим сторонником, и тем более сторонником Сэнда, — сказал я. — Так почему же ты оставил его в живых, если, конечно, он еще жив?— Он жив и здоров. И если бы мне пришлось его шлепнуть, я сделал бы это где-нибудь неподалеку от Вашингтона. Чтобы переложить всю вину на Сэнда.— Потому что сфера деятельности Сэнда простирается за пределы Вашингтона? Это не могло служить бесспорным доказательством.— При наличии этих пленок могло бы. Черт побери, на пленке же собственный голос Сэнда, приказывающего этому мерзавцу в случае чего отделаться от Фроста, и ответ этого его прихлебателя: «Положись на меня, Майк». Любой, кто прослушает пленку, сразу поймет, что это дело рук Сэнда. — Рейген продолжал: — Я не считал нужным убирать Фроста. Был момент, когда я мог убедить его дать свидетельские показания против шишек местного профсоюза, не впутывая в это дело меня, и тем самым вымостить мне дорожку наверх. Я уже знал о трениях между Сэндом и Аббамонте и, располагая этими записями, мог бы без всякой посторонней помощи скинуть Сэнда — невзирая на все его преимущества передо мной. Если бы доктор изобличил на слушаниях Аббамонте, никто не смог бы воспрепятствовать мне.Вот как я собирался уладить дела сегодня ночью. — Он помолчал, а потом добавил:— Должно быть, они об этом пронюхали.Вот что произошло.Рейген так ни о чем и не догадался. И я ему, естественно, ничего не сказал, а вместо этого спросил:— А где сейчас эти магнитофонные записи, Рейген?— Мы заправили самолет в Миссури, недалеко от Спрингфилда, на частном аэродроме, принадлежащем одному из моих друзей по профсоюзному движению. Я оставил их там с одним парнем.Он поведал нам, кто этот парень и как его можно найти.А это означало, что пленки окажутся в распоряжении Хартселльской комиссии к завтрашнему утру.— Когда после потасовки в Блю-Джей я заглянул в свой «кадиллак», чемодана Алексис Сэнд там не оказалось, — сказал я. — Вряд ли у нее было время забрать его. Итак?— Я велел Кэнди проверить твою тачку и взять все, что ему под руку попадется. Я подумал, что у Алексис в чемодане есть нечто стоящее и что это пригодится для сегодняшней встречи. Но там ничего не оказалось. Только панталончики и прозрачное белье. Да, и еще чековая книжка.Я саркастически улыбнулся:— Да, и еще чековая книжка. Разве этого мало?— Черт побери, нет! — с горячностью воскликнул Рейген. — Она принадлежит ей, тут все чисто. Я ее тщательно проверил.Еще бы! А вот я не проверил.— А как насчет другой книженции? Небольшой, в кожаном переплете? — поинтересовался я.— Какая еще книженция? Там были панталончики да чековая книжка — и больше ничего. Очень милые панталончики, должен сказать.Я понимал, что Рейген лукавит, но он старался меня убедить, что ему-то это лучше известно.Драм, сидевший на корточках рядом со мной, спросил:— О какой это книжке вы толкуете?Я рассказал ему, как, заглянув в чемодан Алексис в «Статлере», обнаружил среди дамского белья эти две вещи, хотя мне важно было тогда удостовериться, что Алексис не оставила свою чековую книжку в туалете.— А не мог это быть дневник? — спросил Драм.— Мог. Там содержались какие-то записи. У меня не было времени почитать его, но это было очень похоже на дневник. А что?— Половина молодчиков «Братства» охотилась за дневником Нелса Торгесена в тот день, когда был убит Хольт. Там были сведения о множестве мошеннических операций «Братства грузоперевозчиков». Вот почему Хольт хотел забрать его у Торгесена.Рейген застонал. И на сей раз громче, чем прежде.— Вы собираетесь пригласить ко мне врача? — спросил он. — Хотите меня доконать?! Мои ноги...— Когда выметемся отсюда, — пообещал я.Рейген прояснил и еще некоторые факты. Теперь я знал совершенно точно, что стреляли в меня у здания профсоюза Минк и Кэнди и именно они разгромили мою квартиру в четверг ночью. Рейген признался также, что, помимо магнитофонных записей, Браун украл документы, порочащие Рейгена, но когда узнал об этом от Фроста, то уничтожил их.И тогда я сказал:— Теперь последний вопрос, Рейген. Ты умолчал об этом, поэтому ответь на мой вопрос сейчас. Я хочу, чтобы и Драм тоже услышал. Кто стрелял Торну Брауну в спину?Он заколебался, облизал губы.— Ну, давай, Рейген. Минк раскололся, прежде чем отбросить копыта в Блю-Джей. Мы не двинемся с места до тех пор, пока ты не скажешь. Даже если придется ждать несколько часов.Он тягостно вздохнул:— Ты ведь уже знаешь. Я двинул ему как следует. Он вскочил и побежал. — Мне нужно было его остановить.Я посмотрел на Драма. Тот кивнул:— Я слышал. Я выбросил черные мысли из головы и широко улыбнулся Драму:— Теперь-то ты мне веришь?Он улыбнулся в ответ:— Человек, у которого сломаны обе ноги, в чем угодно признается. Но... теперь я тебе верю.Мы с Драмом поднялись наконец с корточек.— А ведь Алексис и доктор Фрост все еще находятся в самолете, — сказал Драм.— Пошли выпустим их, — охотно согласился я.Мы подошли к «ДС-3» и начали осторожно взбираться в него через люк, на случай, если кто-то из головорезов все еще продолжает охранять своих пленников. Но в самолете оказались только доктор Гедеон Фрост и Алексис Фрост, она же миссис Майк Сэнд. Только эти двое, из-за которых и разгорелся весь сыр-бор.Они были связаны и сидели на задних сиденьях в кабине.Когда появились мы с Драмом, Алексис радостно вскрикнула, и доктор Фрост тоже сказал что-то, но что именно — я не расслышал.Алексис пробормотала что-то невнятное, а потом воскликнула:— Слава богу! Слава богу! — И добавила:— Я не знала, что... Я так испугалась...Она умолкла, словно ее покинули силы.Я принялся развязывать им руки, и мы вкратце рассказали, конечно, в первую очередь ради Фроста, о том, что здесь происходило.— Поэтому ваши показания завтра объяснят все, в том числе и то, что случилось здесь сегодня ночью, а это последнее, безусловно, заслуживает объяснений. — Я широко улыбнулся ему. — А теперь позвольте мне сказать, что я счастлив познакомиться с вами. Нам с мистером Драмом долго пришлось ждать этого момента.Доктор Фрост ласково улыбнулся. Он выглядел точно так же, как на фотографии, которую я видел в его доме и мельком в Блю-Джей. Красивое лицо, хотя излишне полное, с кустистыми бровями и густой седой шевелюрой. Доброе лицо. Но сейчас он выглядел очень усталым. У Алексис тоже был усталый вид, но она никогда не казалась мне такой красивой, как сейчас.Я никак не мог справиться с веревками, поскольку пальцы у меня были основательно повреждены, похоже, даже сломаны, но постепенно дело двигалось. Драм принялся было развязывать Алексис, но я остановил его:— Не надо, пусть она потерпит еще минутку, ладно?— Конечно. — Он пристально посмотрел на меня, потом, помедлив, кивнул, словно его осенила догадка. Вероятно, та же самая догадка, которая возникла и у меня.Тогда доктор Фрост сказал:— Я не нахожу слов, чтобы выразить благодарность за все, что вы для нас сделали. Вы оба. Но... Я принял решение не выступать на слушаниях Хартселльской комиссии.— Что?!— Вы решили... что?!Сперва спросил Драм, а потом уже я. Я уставился на доктора широко раскрытыми от удивления глазами:— Но это же... бессмысленно! Вы должны дать показания. Особенно... теперь. — Я ощутил зияющую пустоту внутри, словно проглотил свой собственный желудок. — Мы устроили самое настоящее побоище. И только из-за вас...Фрост прервал меня и все тем же своим интеллигентным тоном продолжал:— Пожалуйста. Я уже принял решение. В прошедшее воскресенье я оказался перед необходимостью принять это решение — самое важное в своей жизни, а именно: давать или нет свидетельские показания против мужа своей дочери. — Он тщательно подбирал слова. — Проблема, и без того достаточно сложная, тогда осложнилась еще больше, вот почему мне потребовалось тайно уехать в Блю-Джей. Мне нужно было побыть одному и принять решение. Вы не поймете всей сложности...— Думаю, я понимаю. Речь идет о записях телефонных разговоров Сэнда, которые вам передал Браун Торн?Доктор был ошеломлен.— Да. — Помолчав немного, он продолжал: — Я узнал, что мистер Сэнд готов был прибегнуть к насилию в отношении меня, лишь бы не допустить моего появления в Вашингтоне. Я был в шоке и даже... подумал, что моя дочь знает о его намерениях. Но теперь, когда мы с Алексис имели возможность побеседовать по душам, я понял, как сильно я ошибался на ее счет. Просто в тот момент я находился в состоянии крайнего эмоционального возбуждения.Он взглянул на Алексис, и она одарила его очаровательной улыбкой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34