— А что, должна была слышать?— Ну, я заехал Весельчаку Джеку в ухо.Она уставилась на меня, часто моргая.— Что?! А почему?— Я счел, что это он приказал убить Брауна Торна.После продолжительного молчания Тутси спросила:— Ты меня не разыгрываешь?— Да ты что?! Рейген здесь?Она покачала головой.— Минк и Кэнди?— Где он, там и они. Предупредили меня, что их не будет, но где они будут, не сказали. Шелл! Насчет Брауна. Мы слышали, что с ним произошло. Но неужели ты действительно думаешь, что Рейген...— Ага. Ты когда-нибудь что-нибудь слышала о человеке по имени Гедеон Фрост?— Нет.— Проверим еще пару имен?Тутси кивнула, и я назвал:— Таунсенд.Она нахмурилась:— Что-то знакомое. Но я уверена, что его тут нет, Шелл.— Тогда еще одно: Честер Драм. Тебе что-нибудь известно о нем? Рейген никогда о нем не говорил?Поразмыслив немного, она покачала головой.— Ладно, — сказал я. — Ты — примерная девочка, Тутси.Да и Браун был неплохим парнем. Если узнаешь или подслушаешь что-нибудь, что поможет мне найти гадов, убивших Брауна, скажешь мне, ладно?— Сам знаешь.— Даже если это окажется Рейген?— Даже если это он. Наверное, в этом случае тем более. И даже если им окажется Чезаре Ломбарди. Чезаре Ломбарди — итальянский киношный идол, поклонение которому доводило Тутси чуть не до сердечного приступа.
Она смотрела его эпопею «Умирающий гладиатор» четыре раза и каждый раз рыдала, когда он умирал.Для меня все складывалось неплохо.— Не было ли шума по поводу того, что из штаб-квартиры «Братства» что-то украдено? Или у Рейгена из дома?Тутси покачала головой:— Нет. А что было украдено?— Вот тут-то ты меня и достала. По словам Рейгена, ничего секретного. Но я собираюсь заглянуть еще кое-куда.— Тут нет никого, кроме Фло.Тон Тутси выказывал презрение средней степени.Фло была персональной секретаршей Рейгена, настолько «персональной», насколько только может быть девушка. Она печатала двумя пальцами с длиннющими ногтями и носила кружевные панталончики с разрезами по бокам. Или что-то в этом роде, как я слышал. Я кивнул Тутси, прошел по коридору к стеклянным дверям в тыльной стороне здания, которыми воспользовался прошлой ночью, повернул налево и остановился перед кабинетом Рейгена. Я постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.Фло сидела во вращающемся кресле Рейгена, уперев согнутые в коленях длинные ноги в стол. Зрелище было еще то! На ней была блузка песочного цвета и коричневая юбка. Блузка волнующе вздымалась на груди, а подол юбки соскользнул вниз, обнажив икры в нейлоновых чулках, бедра и так далее.Я мог видеть достаточно, но давайте ограничимся тем, что не оставляет сомнений в принадлежности Фло к женскому полу.Она не убрала ноги со стола. Просто заговорила спустя секунд пять. Или десять.— Ну как, там все на месте? А то я не проверяла последнее время.— Не проверяла? Ты не знаешь, что потеряла...Я собирался сказать вовсе не это. Я протер глаза и подошел к тому самому креслу, на котором сидел ночью.— Что тебе нужно, Скотт?Фло была знакома со мной по моим прежним визитам сюда, но мы никогда с ней не ладили, возможно потому, что она была из тех, кто считал Рейгена весельчаком.— Разыскиваю Рейгена, — поведал я.— Я не знаю, где он, Скотт. Но я разговаривала с ним по телефону вчера вечером. Он поручил мне кое-что передать тебе. Догадываюсь, он вычислил, что ты появишься здесь сегодня.Фло помолчала.— Так давай выкладывай, — поторопил ее я.— Немного, Скотт. Просто он велел передать тебе, что сдержит свое обещание. Вот и все. Ты знаешь, что он имел в виду?— Угу. Он, ну... Рейген пообещал мне кое-что вчера вечером.— И что же он мог тебе пообещать, Скотт?— Ну... это тайна. Скажешь, чтобы я заткнулся, когда тебе надоест меня слушать, Фло. Мне интересно, что такой крепкий помидорчик, как ты, находит в таком кислом яблоке, как Рейген?— С ним все в порядке, Скотт. По крайней мере, я так считаю. Он занимает довольно солидное положение в профсоюзе, как тебе известно. И собирается занять еще более высокий пост. Возможно, он станет президентом всего профсоюза на федеральном уровне.— И это он сам тебе говорил?Фло слегка нахмурилась, подумав, что, может быть, ей не стоило так откровенничать со мной, но тут же отбросила всякие сомнения прочь и продолжала:— Конечно, Рейген говорит, что в течение шести месяцев будет заниматься этим вопросом. Он уже заручился поддержкой множества ребят, друзей, делегатов от разных отделений.— О, возможно, это ему удастся, — сказал я. — Если удастся спихнуть Майка Сэнда. Или он сам уйдет. И если, конечно, Рейген все еще будет жив.— А с чего бы ему умирать?— Многие хотели бы свести с ним счеты. Разве тебе не известно, что он и сам пришил полдюжины человек?— Я не видела, чтобы он кого-то убивал.Я решил, что с нее достаточно. Рейген хорошо к ней относится, и Фло действительно никогда не видела, чтобы он кого-то убивал. Есть такие барышни.— Я сверну себе шею, пытаясь держать тебя в поле зрения, — сказала она.Все это время Фло продолжала сидеть в той самой позе, в которой я ее застал, войдя в кабинет. А ее голова была повернута налево, для удобства беседы со мной. Сейчас она сбросила ноги со стола, и повернулась вместе со стулом, чтобы смотреть прямо на меня, затем снова взгромоздила ноги на стол.Зрелище было точно таким же, как прежде. А может быть, еще хлеще. То ли у нее шею свело, то ли у меня случилось растяжение шейных мышц, но мне не хотелось проявлять неделикатность и уточнять.Вместо этого я задал вопрос, ради которого, собственно, и пришел сюда:— А как насчет Таунсенда?— Хольта? А что с ним такое?— Где он сейчас? Все еще на своем месте?— Конечно. С чего бы ему покидать Вашингтон?Я мысленно поблагодарил Фло. Таунсенд оказался Таунсендом Хольтом. Я припомнил, что он был какой-то шишкой в штаб-квартире «Братства грузоперевозчиков» в Вашингтоне... и одним из ближайшего окружения Майка Сэнда. Значит, это о нем говорил Рейген по телефону прошлой ночью, и было похоже, что такой поворот событий вовсе не на руку Сэнду.— Драм испортил всю игру вчера, Фло. Рейген рассказал тебе об этом?— Драм? О ком это ты говоришь? Что ты имеешь в виду, какую еще игру он испортил?Теперь на лице Фло появилось беспокойство... и, как только я посмотрел на нее, она тут же замкнулась. Либо она просто решила, что и так слишком много выболтала, либо в молчание ее повергло упоминание о Драме.Еще одна минута разговора с Фло не принесла мне ничего, кроме еще большего напряжения глазных мышц. Сейчас ее лицо было непроницаемым. Некоторое время я размышлял совсем о других приятных вещах, потом встал и направился к двери, бросив на ходу:— Спасибо, Фло.— За что?Я осклабился:— А как ты думаешь?Тутси помахала мне рукой, когда я снова задержался у ее конторки.— Золотце, Таунсенд, о котором я тебя спрашивал, — это Таунсенд Хольт. Теперь это имя тебе что-нибудь говорит?— Таунсенд Хольт?! Ну конечно. Он начальник отдела по связям с общественностью в главном офисе. — Она скорчила гримаску. — Я решила, что ты имеешь в виду кого-то из местных, Шелл. Я даже и не подумала, что речь может идти о комто в Вашингтоне.— Что они с Рейгеном замышляют?— А они что-то замышляют?— Могу поспорить, только не знаю, что именно. Однако, если бы это было что-то обычное и несущественное, полагаю, тебе было бы известно, что происходит.— Скорее всего так, если только Рейген специально не держит это от меня в тайне. Но я ничего не слышала. — Тутси помолчала. — Интересно, имеет ли это отношение к Маркеру?Маркер — это Рекс Маркер, вице-президент местного отделения, еще один из крутых парней. Он некоторое время был довольно близок к Рейгену, по сути, считался вторым в его команде, но из той разрозненной информации, что стала мне известна, теперь они не столь близки, как прежде.— А что с Маркером? — спросил я у Тутси.— Не знаю. Просто он несколько дней тут не появлялся. Рейген не слишком этим доволен, поручил нескольким парням его разыскать. Один из них спрашивал меня, не знаю ли я, где он может находиться.Тут я вдруг вспомнил еще кое-что и запустил пробный шар.— Рейген, кроме всего прочего, отправил своих приспешников — возмутителей порядка — на поиски взломщика сейфов. Хотя не думаю, что такая информация могла достигнуть твоих ушей.— Ну, первое-то я слышала собственными ушами. — Она нахмурилась. — Взломщика сейфов, говоришь?— Ага. Спасибо, Тутси. Если узнаешь что-нибудь, позвони в «Спартан-Апартмент» и скажи, чтобы мне сообщили о твоем звонке, ладно? А я тоже разок-другой тебе звякну.— Договорились. Поздно вечером звони мне домой. Мой номер есть в телефонной книге. Я в ней единственная с такой фамилией. Я буду держать ушки на макушке. — Она опять одарила меня своей широкой улыбкой и добавила: — Если я узнаю что-нибудь ценное... что мне за это будет?Она, конечно, шутила. Не в ее характере было вымогать у меня деньги. Поэтому я охотно подхватил ее шутку и мгновенно парировал:— Что? Я поведу тебя смотреть «Умирающего гладиатора».— Ой, неужели? — Она буквально подпрыгнула на месте, ее лицо так и светилось от радости. Неожиданно я понял, что Тутси восприняла это всерьез.Я колебался всего мгновение, потом подтвердил:— Конечно, Тутси.Мой ответ немного удивил меня самого, но я сказал это совершенно искренне.Я уже подошел к своему «кадиллаку» и собирался открыть дверцу, когда это произошло.Итак, я вышел из широких стеклянных дверей штаб-квартиры «Братства грузоперевозчиков» и спустился по бетонной дорожке к парковочной площадке. По пути я думал о беседе с Фло и слухах о ее кружевных панталончиках с разрезами по бокам, решив, что все это вздор.Поэтому нет ничего удивительного в том, что я не заметил ни автомобиля, ни сидящих в нем ребят, ни их пушек.Однако я услышал выстрел. И отреагировал на него так, как всегда реагирую, когда слышу оружейную пальбу. Я действую.И действую быстро. Вот и сейчас я отпустил ручку дверцы своего «кадиллака», отпрыгнул вправо, развернулся, рука скользнула под пиджак, к моему тридцать восьмому. Все это происходило средь бела дня, кругом было полно народу. Я абсолютно ничего не понимал, поэтому резко повернул голову и взглянул на улицу. Выстрел донесся откуда-то сзади, с другой стороны Олимпик, но когда я повернул голову, то мельком заметил автомобиль — темный седан — и сидящих в нем двоих мужчин, и металлический блеск в руке у одного из них. Мои пальцы сомкнулись на дуле моего кольта, я рывком вытащил его и нацелил на машину. И тут я увидел на противоположной стороне улицы, как из дула пистолета вырвалось бледное в свете солнечного дня пламя, и тогда словно взорвалось солнце.Одновременно с этой яркой вспышкой на голову мне обрушился удар невероятной силы, и вслед за тем я окунулся в темноту, которая становилась все более непроглядной. Я понял, что падаю. Но я так и не узнал, как мне удалось удержаться на ногах.В подобных ситуациях время сжимается. Мое затмение длилось какой-то миг, однако мне хватило его, чтобы осознать, что я ранен, и даже подумать кое о чем еще.Казалось, у меня было чертовски много времени, так много, что я мог позволить себе поразмышлять о кружевных панталончиках Фло. Одураченный Честер Драм Вашингтон, 14 ч. 15 мин., вторник, 15 декабря В себя приходишь медленно, постепенно.Человек приходит в себя так, как из секунд и минут постепенно слагаются годы, как в городе в сумерках зажигаются огоньки и изгоняют страх и одиночество ночи.Я вдруг ощутил холод во всем теле, я услышал голос, не чей-то определенный голос, а отзвуки разных голосов, понемногу обретавших смысл: «Давайте, давайте же... пожалуйста... какой тяжелый... я не могу вас с места сдвинуть...» Затем холод сконцентрировался на моем лице, и на сей раз это был снег, и я почувствовал, как чьи-то руки растирают им мое лицо. Голос продолжал просить. Он принадлежал Хоуп Дерлет, и она говорила:— Вы просто обязаны прийти в себя! Я не могу вас сдвинуть с места! Вы весите целую тонну.Я велел ей убираться. Снег, которым она растирала мне лицо, вызвал жжение, ноги закололо иглами, и я смог ими пошевелить. Боль пока отступила. Она придет потом. Я показал, какой я крутой парень, поднявшись без посторонней помощи, оттолкнув плечо, которое девушка подставила мне для опоры.Хоуп распахнула передо мной дверцу автомобиля, и я рухнул в машину. Моя голова оказалась на водительском месте. Рукав ее пальто из верблюжьей шерсти коснулся моей головы, и Хоуп помогла мне принять сидячее положение. Через минуту машина уже отъезжала.— Где мы находимся, Флоренс Найтин-Гуд? — спросил я, непомерно гордый двойной аллюзией.— В шести или семи милях ниоткуда на объездной дороге вдоль Ширли-Мемориал. Они бросили вас тут. Очкарик и Ровер. — От гнева и возмущения голос у нее сделался хриплым. — Полагаю, для того, чтобы мороз довершил их грязное дело. Я ехала за ними.У меня было такое ощущение, будто какой-то эфемерный автомобиль скользит в эфемерном мире. Хоуп включила «дворники», и их размеренное движение навевало дрему.— А тут еще снег пошел. Поймите меня правильно, мистер. Я просто хотела узнать, почему мой брат Чарли не пришел с работы домой сегодня утром. Вот почему я поехала за вами.— Что случилось с Мари Кэмбриа?— С кем?— С женщиной, которая стреляла в Аббамонте.— Ребята услышали шум и поднялись наверх. Морти отобрал у нее пистолет, и ее отпустили. Сейчас они не могут позволить себе никаких публичных разборок. А все-таки в чем дело?— Да ни в чем, — сказал я, потому что Хоуп говорила о Мари Кэмбриа с раздражением. — Просто Очкарик с Ровером убили ее мужа прошлой ночью.Последовало молчание.— Так почему же те ушлые ребята позволили мне отправиться на прогулку в автомобиле?— Они вас не видели. Очкарик и Ровер затащили вас в кабинет к Аббамонте, а потом вынесли через черный ход. Как ваше имя?— Чет Драм.На этом наш разговор закончился. Ко мне вернулась боль — болели челюсть, шея сбоку, весь торс, бедро, куда Очкарик заехал мне своим кастетом. Снег, пеленой застилавший ветровое стекло, и мерный звук «дворников» снова погрузили меня в дремотное состояние, но, как мне показалось, ненадолго. И я снова услышал голос Хоуп Дерлет:— Вот мы и приехали.Мы выбрались из машины. Хоуп посмотрела, как я передвигаюсь, и решила, что ее поддержка мне не требуется. Глотнув холодного воздуха, я почувствовал себя лучше. Я сделал несколько глубоких вдохов, и мы продолжили путь к небольшому, слабо освещенному вестибюлю дома без лифта, где Хоуп жила со своим братом Чарли. Наконец она открыла дверь своей квартиры и с надеждой позвала:— Чарли?Ответа не последовало. Мы вошли внутрь и прикрыли за собой дверь. И оказались в удивительно большой гостиной, обставленной в колониальном стиле мебелью из клена. Дерево на креслах было гладко отполировано и блестело, что свидетельствовало об опрятности хозяев. В квартире было очень тепло.Я снял пальто и посмотрел на часы. Два тридцать пополудни.Хмурый, снежный день. Вторник, пятнадцатое декабря. Надеюсь, кости у меня не сломаны.Хоуп Дерлет принесла мне изрядную порцию спиртного. Это был почти неразбавленный скотч, такой же шершавый, как тарантул, да и воды в нем было явно недостаточно, чтобы утопить это насекомое. Я проглотил напиток так поспешно, что у Хоуп от удивления глаза вылезли на лоб. Она принесла мне еще порцию, и я уселся в кресло.— Минуточку, — извинилась она.Повернувшись ко мне спиной, Хоуп набрала номер телефона. Узкий синий жакет костюма плотно обтягивал тонкую талию девушки, делая ее похожей на песочные часы. Когда я представил себе, как было бы приятно подержать эти песочные часы в руках, то сразу почувствовал прилив сил, а это означало, что состояние мое заметно улучшилось.— Алло, Чарли Дерлет на месте? Это его сестра. Да-да, поняла. Нет, просто я решила, что он сегодня работает в дневную смену. Спасибо. — Она повесила трубку. — Его там нет, мистер Драм. Вы не знаете, где он может быть?— Не имею понятия.— Тогда что же вы вынюхивали? Если Чарли попал в беду, я хочу знать об этом.— Ваш брат вполне способен постоять за себя. По возрасту он годится вам в отцы.— Это правда, — согласилась Хоуп, удивив меня. — Он действительно годится, мне в отцы. Или почти в отцы. Всю свою жизнь он заботился обо мне, обеспечивал мне все, чего сам никогда не имел. Если он попал в беду, я хочу ему помочь.— Прошлой ночью Очкарик и Ровер забили до смерти таксиста по имени Хэнк Кэмбриа. Либо ваш брат соучастник этого преступления, либо он просто сделал все, о чем они его попросили, не задавая лишних вопросов.— Ой нет! А что он сделал?— Они воспользовались радиосвязью, которая была установлена в такси Кэмбриа, чтобы вызвать тягач. У них сломалась машина. Вызов прошел через оператора таксопарка «Ветераны». Определенно принял его Чарли.Хоуп тупо смотрела на меня.— Где был вчера Таунсенд Хольт в пять часов дня? — спросил я.— Откуда мне знать? Он мне не докладывает, это ведь я у него в подчинении, а не наоборот.— Ну, тогда, — согласился я, — остается только «Братство грузоперевозчиков».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Она смотрела его эпопею «Умирающий гладиатор» четыре раза и каждый раз рыдала, когда он умирал.Для меня все складывалось неплохо.— Не было ли шума по поводу того, что из штаб-квартиры «Братства» что-то украдено? Или у Рейгена из дома?Тутси покачала головой:— Нет. А что было украдено?— Вот тут-то ты меня и достала. По словам Рейгена, ничего секретного. Но я собираюсь заглянуть еще кое-куда.— Тут нет никого, кроме Фло.Тон Тутси выказывал презрение средней степени.Фло была персональной секретаршей Рейгена, настолько «персональной», насколько только может быть девушка. Она печатала двумя пальцами с длиннющими ногтями и носила кружевные панталончики с разрезами по бокам. Или что-то в этом роде, как я слышал. Я кивнул Тутси, прошел по коридору к стеклянным дверям в тыльной стороне здания, которыми воспользовался прошлой ночью, повернул налево и остановился перед кабинетом Рейгена. Я постучал и, не дожидаясь ответа, вошел.Фло сидела во вращающемся кресле Рейгена, уперев согнутые в коленях длинные ноги в стол. Зрелище было еще то! На ней была блузка песочного цвета и коричневая юбка. Блузка волнующе вздымалась на груди, а подол юбки соскользнул вниз, обнажив икры в нейлоновых чулках, бедра и так далее.Я мог видеть достаточно, но давайте ограничимся тем, что не оставляет сомнений в принадлежности Фло к женскому полу.Она не убрала ноги со стола. Просто заговорила спустя секунд пять. Или десять.— Ну как, там все на месте? А то я не проверяла последнее время.— Не проверяла? Ты не знаешь, что потеряла...Я собирался сказать вовсе не это. Я протер глаза и подошел к тому самому креслу, на котором сидел ночью.— Что тебе нужно, Скотт?Фло была знакома со мной по моим прежним визитам сюда, но мы никогда с ней не ладили, возможно потому, что она была из тех, кто считал Рейгена весельчаком.— Разыскиваю Рейгена, — поведал я.— Я не знаю, где он, Скотт. Но я разговаривала с ним по телефону вчера вечером. Он поручил мне кое-что передать тебе. Догадываюсь, он вычислил, что ты появишься здесь сегодня.Фло помолчала.— Так давай выкладывай, — поторопил ее я.— Немного, Скотт. Просто он велел передать тебе, что сдержит свое обещание. Вот и все. Ты знаешь, что он имел в виду?— Угу. Он, ну... Рейген пообещал мне кое-что вчера вечером.— И что же он мог тебе пообещать, Скотт?— Ну... это тайна. Скажешь, чтобы я заткнулся, когда тебе надоест меня слушать, Фло. Мне интересно, что такой крепкий помидорчик, как ты, находит в таком кислом яблоке, как Рейген?— С ним все в порядке, Скотт. По крайней мере, я так считаю. Он занимает довольно солидное положение в профсоюзе, как тебе известно. И собирается занять еще более высокий пост. Возможно, он станет президентом всего профсоюза на федеральном уровне.— И это он сам тебе говорил?Фло слегка нахмурилась, подумав, что, может быть, ей не стоило так откровенничать со мной, но тут же отбросила всякие сомнения прочь и продолжала:— Конечно, Рейген говорит, что в течение шести месяцев будет заниматься этим вопросом. Он уже заручился поддержкой множества ребят, друзей, делегатов от разных отделений.— О, возможно, это ему удастся, — сказал я. — Если удастся спихнуть Майка Сэнда. Или он сам уйдет. И если, конечно, Рейген все еще будет жив.— А с чего бы ему умирать?— Многие хотели бы свести с ним счеты. Разве тебе не известно, что он и сам пришил полдюжины человек?— Я не видела, чтобы он кого-то убивал.Я решил, что с нее достаточно. Рейген хорошо к ней относится, и Фло действительно никогда не видела, чтобы он кого-то убивал. Есть такие барышни.— Я сверну себе шею, пытаясь держать тебя в поле зрения, — сказала она.Все это время Фло продолжала сидеть в той самой позе, в которой я ее застал, войдя в кабинет. А ее голова была повернута налево, для удобства беседы со мной. Сейчас она сбросила ноги со стола, и повернулась вместе со стулом, чтобы смотреть прямо на меня, затем снова взгромоздила ноги на стол.Зрелище было точно таким же, как прежде. А может быть, еще хлеще. То ли у нее шею свело, то ли у меня случилось растяжение шейных мышц, но мне не хотелось проявлять неделикатность и уточнять.Вместо этого я задал вопрос, ради которого, собственно, и пришел сюда:— А как насчет Таунсенда?— Хольта? А что с ним такое?— Где он сейчас? Все еще на своем месте?— Конечно. С чего бы ему покидать Вашингтон?Я мысленно поблагодарил Фло. Таунсенд оказался Таунсендом Хольтом. Я припомнил, что он был какой-то шишкой в штаб-квартире «Братства грузоперевозчиков» в Вашингтоне... и одним из ближайшего окружения Майка Сэнда. Значит, это о нем говорил Рейген по телефону прошлой ночью, и было похоже, что такой поворот событий вовсе не на руку Сэнду.— Драм испортил всю игру вчера, Фло. Рейген рассказал тебе об этом?— Драм? О ком это ты говоришь? Что ты имеешь в виду, какую еще игру он испортил?Теперь на лице Фло появилось беспокойство... и, как только я посмотрел на нее, она тут же замкнулась. Либо она просто решила, что и так слишком много выболтала, либо в молчание ее повергло упоминание о Драме.Еще одна минута разговора с Фло не принесла мне ничего, кроме еще большего напряжения глазных мышц. Сейчас ее лицо было непроницаемым. Некоторое время я размышлял совсем о других приятных вещах, потом встал и направился к двери, бросив на ходу:— Спасибо, Фло.— За что?Я осклабился:— А как ты думаешь?Тутси помахала мне рукой, когда я снова задержался у ее конторки.— Золотце, Таунсенд, о котором я тебя спрашивал, — это Таунсенд Хольт. Теперь это имя тебе что-нибудь говорит?— Таунсенд Хольт?! Ну конечно. Он начальник отдела по связям с общественностью в главном офисе. — Она скорчила гримаску. — Я решила, что ты имеешь в виду кого-то из местных, Шелл. Я даже и не подумала, что речь может идти о комто в Вашингтоне.— Что они с Рейгеном замышляют?— А они что-то замышляют?— Могу поспорить, только не знаю, что именно. Однако, если бы это было что-то обычное и несущественное, полагаю, тебе было бы известно, что происходит.— Скорее всего так, если только Рейген специально не держит это от меня в тайне. Но я ничего не слышала. — Тутси помолчала. — Интересно, имеет ли это отношение к Маркеру?Маркер — это Рекс Маркер, вице-президент местного отделения, еще один из крутых парней. Он некоторое время был довольно близок к Рейгену, по сути, считался вторым в его команде, но из той разрозненной информации, что стала мне известна, теперь они не столь близки, как прежде.— А что с Маркером? — спросил я у Тутси.— Не знаю. Просто он несколько дней тут не появлялся. Рейген не слишком этим доволен, поручил нескольким парням его разыскать. Один из них спрашивал меня, не знаю ли я, где он может находиться.Тут я вдруг вспомнил еще кое-что и запустил пробный шар.— Рейген, кроме всего прочего, отправил своих приспешников — возмутителей порядка — на поиски взломщика сейфов. Хотя не думаю, что такая информация могла достигнуть твоих ушей.— Ну, первое-то я слышала собственными ушами. — Она нахмурилась. — Взломщика сейфов, говоришь?— Ага. Спасибо, Тутси. Если узнаешь что-нибудь, позвони в «Спартан-Апартмент» и скажи, чтобы мне сообщили о твоем звонке, ладно? А я тоже разок-другой тебе звякну.— Договорились. Поздно вечером звони мне домой. Мой номер есть в телефонной книге. Я в ней единственная с такой фамилией. Я буду держать ушки на макушке. — Она опять одарила меня своей широкой улыбкой и добавила: — Если я узнаю что-нибудь ценное... что мне за это будет?Она, конечно, шутила. Не в ее характере было вымогать у меня деньги. Поэтому я охотно подхватил ее шутку и мгновенно парировал:— Что? Я поведу тебя смотреть «Умирающего гладиатора».— Ой, неужели? — Она буквально подпрыгнула на месте, ее лицо так и светилось от радости. Неожиданно я понял, что Тутси восприняла это всерьез.Я колебался всего мгновение, потом подтвердил:— Конечно, Тутси.Мой ответ немного удивил меня самого, но я сказал это совершенно искренне.Я уже подошел к своему «кадиллаку» и собирался открыть дверцу, когда это произошло.Итак, я вышел из широких стеклянных дверей штаб-квартиры «Братства грузоперевозчиков» и спустился по бетонной дорожке к парковочной площадке. По пути я думал о беседе с Фло и слухах о ее кружевных панталончиках с разрезами по бокам, решив, что все это вздор.Поэтому нет ничего удивительного в том, что я не заметил ни автомобиля, ни сидящих в нем ребят, ни их пушек.Однако я услышал выстрел. И отреагировал на него так, как всегда реагирую, когда слышу оружейную пальбу. Я действую.И действую быстро. Вот и сейчас я отпустил ручку дверцы своего «кадиллака», отпрыгнул вправо, развернулся, рука скользнула под пиджак, к моему тридцать восьмому. Все это происходило средь бела дня, кругом было полно народу. Я абсолютно ничего не понимал, поэтому резко повернул голову и взглянул на улицу. Выстрел донесся откуда-то сзади, с другой стороны Олимпик, но когда я повернул голову, то мельком заметил автомобиль — темный седан — и сидящих в нем двоих мужчин, и металлический блеск в руке у одного из них. Мои пальцы сомкнулись на дуле моего кольта, я рывком вытащил его и нацелил на машину. И тут я увидел на противоположной стороне улицы, как из дула пистолета вырвалось бледное в свете солнечного дня пламя, и тогда словно взорвалось солнце.Одновременно с этой яркой вспышкой на голову мне обрушился удар невероятной силы, и вслед за тем я окунулся в темноту, которая становилась все более непроглядной. Я понял, что падаю. Но я так и не узнал, как мне удалось удержаться на ногах.В подобных ситуациях время сжимается. Мое затмение длилось какой-то миг, однако мне хватило его, чтобы осознать, что я ранен, и даже подумать кое о чем еще.Казалось, у меня было чертовски много времени, так много, что я мог позволить себе поразмышлять о кружевных панталончиках Фло. Одураченный Честер Драм Вашингтон, 14 ч. 15 мин., вторник, 15 декабря В себя приходишь медленно, постепенно.Человек приходит в себя так, как из секунд и минут постепенно слагаются годы, как в городе в сумерках зажигаются огоньки и изгоняют страх и одиночество ночи.Я вдруг ощутил холод во всем теле, я услышал голос, не чей-то определенный голос, а отзвуки разных голосов, понемногу обретавших смысл: «Давайте, давайте же... пожалуйста... какой тяжелый... я не могу вас с места сдвинуть...» Затем холод сконцентрировался на моем лице, и на сей раз это был снег, и я почувствовал, как чьи-то руки растирают им мое лицо. Голос продолжал просить. Он принадлежал Хоуп Дерлет, и она говорила:— Вы просто обязаны прийти в себя! Я не могу вас сдвинуть с места! Вы весите целую тонну.Я велел ей убираться. Снег, которым она растирала мне лицо, вызвал жжение, ноги закололо иглами, и я смог ими пошевелить. Боль пока отступила. Она придет потом. Я показал, какой я крутой парень, поднявшись без посторонней помощи, оттолкнув плечо, которое девушка подставила мне для опоры.Хоуп распахнула передо мной дверцу автомобиля, и я рухнул в машину. Моя голова оказалась на водительском месте. Рукав ее пальто из верблюжьей шерсти коснулся моей головы, и Хоуп помогла мне принять сидячее положение. Через минуту машина уже отъезжала.— Где мы находимся, Флоренс Найтин-Гуд? — спросил я, непомерно гордый двойной аллюзией.— В шести или семи милях ниоткуда на объездной дороге вдоль Ширли-Мемориал. Они бросили вас тут. Очкарик и Ровер. — От гнева и возмущения голос у нее сделался хриплым. — Полагаю, для того, чтобы мороз довершил их грязное дело. Я ехала за ними.У меня было такое ощущение, будто какой-то эфемерный автомобиль скользит в эфемерном мире. Хоуп включила «дворники», и их размеренное движение навевало дрему.— А тут еще снег пошел. Поймите меня правильно, мистер. Я просто хотела узнать, почему мой брат Чарли не пришел с работы домой сегодня утром. Вот почему я поехала за вами.— Что случилось с Мари Кэмбриа?— С кем?— С женщиной, которая стреляла в Аббамонте.— Ребята услышали шум и поднялись наверх. Морти отобрал у нее пистолет, и ее отпустили. Сейчас они не могут позволить себе никаких публичных разборок. А все-таки в чем дело?— Да ни в чем, — сказал я, потому что Хоуп говорила о Мари Кэмбриа с раздражением. — Просто Очкарик с Ровером убили ее мужа прошлой ночью.Последовало молчание.— Так почему же те ушлые ребята позволили мне отправиться на прогулку в автомобиле?— Они вас не видели. Очкарик и Ровер затащили вас в кабинет к Аббамонте, а потом вынесли через черный ход. Как ваше имя?— Чет Драм.На этом наш разговор закончился. Ко мне вернулась боль — болели челюсть, шея сбоку, весь торс, бедро, куда Очкарик заехал мне своим кастетом. Снег, пеленой застилавший ветровое стекло, и мерный звук «дворников» снова погрузили меня в дремотное состояние, но, как мне показалось, ненадолго. И я снова услышал голос Хоуп Дерлет:— Вот мы и приехали.Мы выбрались из машины. Хоуп посмотрела, как я передвигаюсь, и решила, что ее поддержка мне не требуется. Глотнув холодного воздуха, я почувствовал себя лучше. Я сделал несколько глубоких вдохов, и мы продолжили путь к небольшому, слабо освещенному вестибюлю дома без лифта, где Хоуп жила со своим братом Чарли. Наконец она открыла дверь своей квартиры и с надеждой позвала:— Чарли?Ответа не последовало. Мы вошли внутрь и прикрыли за собой дверь. И оказались в удивительно большой гостиной, обставленной в колониальном стиле мебелью из клена. Дерево на креслах было гладко отполировано и блестело, что свидетельствовало об опрятности хозяев. В квартире было очень тепло.Я снял пальто и посмотрел на часы. Два тридцать пополудни.Хмурый, снежный день. Вторник, пятнадцатое декабря. Надеюсь, кости у меня не сломаны.Хоуп Дерлет принесла мне изрядную порцию спиртного. Это был почти неразбавленный скотч, такой же шершавый, как тарантул, да и воды в нем было явно недостаточно, чтобы утопить это насекомое. Я проглотил напиток так поспешно, что у Хоуп от удивления глаза вылезли на лоб. Она принесла мне еще порцию, и я уселся в кресло.— Минуточку, — извинилась она.Повернувшись ко мне спиной, Хоуп набрала номер телефона. Узкий синий жакет костюма плотно обтягивал тонкую талию девушки, делая ее похожей на песочные часы. Когда я представил себе, как было бы приятно подержать эти песочные часы в руках, то сразу почувствовал прилив сил, а это означало, что состояние мое заметно улучшилось.— Алло, Чарли Дерлет на месте? Это его сестра. Да-да, поняла. Нет, просто я решила, что он сегодня работает в дневную смену. Спасибо. — Она повесила трубку. — Его там нет, мистер Драм. Вы не знаете, где он может быть?— Не имею понятия.— Тогда что же вы вынюхивали? Если Чарли попал в беду, я хочу знать об этом.— Ваш брат вполне способен постоять за себя. По возрасту он годится вам в отцы.— Это правда, — согласилась Хоуп, удивив меня. — Он действительно годится, мне в отцы. Или почти в отцы. Всю свою жизнь он заботился обо мне, обеспечивал мне все, чего сам никогда не имел. Если он попал в беду, я хочу ему помочь.— Прошлой ночью Очкарик и Ровер забили до смерти таксиста по имени Хэнк Кэмбриа. Либо ваш брат соучастник этого преступления, либо он просто сделал все, о чем они его попросили, не задавая лишних вопросов.— Ой нет! А что он сделал?— Они воспользовались радиосвязью, которая была установлена в такси Кэмбриа, чтобы вызвать тягач. У них сломалась машина. Вызов прошел через оператора таксопарка «Ветераны». Определенно принял его Чарли.Хоуп тупо смотрела на меня.— Где был вчера Таунсенд Хольт в пять часов дня? — спросил я.— Откуда мне знать? Он мне не докладывает, это ведь я у него в подчинении, а не наоборот.— Ну, тогда, — согласился я, — остается только «Братство грузоперевозчиков».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34