— Не знаю, — призналась она. — Я привезла их в Вашингтон, не будучи уверенной, стоит ли отдавать их Майку. У меня были сомнения на этот счет. Но у Майка возникли большие неприятности, и я знала об этом. Мой отец... Конечно, я не отдам эти бумаги Аббамонте.— Майк может попросить вас об этом.Алексис ничего не ответила, поэтому я сказал:— Могу я воспользоваться вашим телефоном, миссис Сэнд?— Конечно.Я набрал номер домашнего телефона сенатора Хартселла.Он сам взял трубку.— Что за черт, куда это ты запропастился? — забасил он. — Я отправил одного из наших шпиков во Фронт-Ройал, чтобы снять тебя с крючка. Когда он приехал, тебя там уже не было.— Это долгая история. Он все еще там? Там есть одна девушка по имени Хоуп Дерлет, которая...— Я уже все о ней знаю. Ее отпустили, когда ее брат признался в убийстве Таунсенда Хольта.— Признался?! — повторил я, ничего не понимая. — Чарли Дерлет признался?!— Совершенно верно, признался. Но у меня есть для тебя и более важная новость.— Где Хоуп?— Дома. Она под охраной, не волнуйся. Комиссия прислала ей повестку в суд. Мы можем воспользоваться показаниями этой девушки. Мы не дадим им и пальцем ее тронуть.— У меня тоже есть одна важная новость для вас, — сказал я, но все мысли мои были о Чарли Дерлете. Почему-то мне не верилось, что это он убил Хольта. Я рассказал сенатору о сходке профсоюзных деятелей и о том, как я туда попал. — Это где-то в Тайдуотере, штат Мэриленд, вероятно за Беннинг-роуд. Заброшенный гараж. Перед ним противоциклонное заграждение и флаг. Полагаю, я смогу найти это место.Сенатор ликовал:— Это просто здорово, Чет! Если мы устроим облаву и добудем профсоюзные бумаги, у нас будет кое-что, пока не найдется доктор Фрост. Давай встретимся в моем кабинете как можно скорее. Мы начнем поиски немедленно. Поспишь в самолете.— В самолете? А куда я лечу?— Вот об этом-то я и хотел тебе сказать. Звонил Моуди.— Из Лос-Анджелеса? — уточнил я.Алексис посмотрела на меня:— Точно. Он влез во что-то большое. Возможно, ниточка приведет к доктору Фросту. Ему нужна помощь. Ты полетишь?Я быстро прикинул. Хоуп в безопасности. Ее брат пока не собирается отказываться от своего признания. Возможно, при данных обстоятельствах самое лучшее место для Чарли — в каталажке Фронт-Ройала. И если я дам наводку на место тайной сходки за Беннинг-роуд, облаву смогут организовать и без меня.— Конечно, — сказал я. — Я буду у вас в кабинете через двадцать минут.Я повесил трубку, и Алексис сказала:— Вы говорите, что Майк — один из тех, кто может остановить Аббамонте. Вы действительно так думаете?— Майку решать. Вы его знаете лучше, чем я. Ему придется ради этого провести опрос общественного мнения.Алексис надула губки:— Майк — парень крутой, поверьте мне. Такой крутой, что вам и представить себе трудно. Не обманывайтесь на его счет из-за того, что произошло сегодня. Вся эта игра Аббамонте была громом среди ясного неба. Это было для Майка шоком, но он не покорится. Я его знаю.И тут — словно в доказательство ее правоты — Майк Сэнд проснулся. Алексис пошла в спальню и через несколько секунд вернулась оттуда вместе с Майком. Синяк у него на подбородке стал совсем темным.— ...рядовые члены, — говорил он. — Вот чего нет у Аббы и никогда не будет.— Будь благоразумен, Майк. Тебе нужно отдохнуть.— Мне нужно действовать.Майк Сэнд еще нетвердо держался на ногах. Он опирался о плечо Алексис, и она поддерживала его за талию. Сэнд втянул в легкие воздух и осторожно отодвинул ее от себя. Его лицо побледнело.— Я должен действовать, и немедленно.— Что ты собираешься делать, Майк? Ты ранен.Он моргнул, зашатался и снова втянул в себя воздух.— Мне нужно начинать объединять профсоюзных клерков и бригадиров.— Послушай, Майк...— Если хочешь что-то сказать мне, можешь сделать это в лифте. Я пошел.Алексис бросила на меня взгляд, словно говоривший: «А что я вам говорила?» Не важно, в разводе они или нет, но она гордилась Майком. Майк так и не удостоил меня взглядом. Я был для него неодушевленным предметом, частью меблировки. Они вышли в коридор вместе.Аббамонте и Сэнд готовы вцепиться друг другу в глотку.Похоже, дело обстоит именно так, и мне это понравилось.Я закурил сигарету. И тут зазвонил телефон.— Это телефонистка, сэр. Вам звонят из Лос-Анджелеса.— Из Лос-Анджелеса?— Да, сэр.— Да. Конечно. Соедините.И тут я услышал голос Шелла Скотта.Скотт и Рейген? Я удивился и продолжал удивляться еще минуты две, пока Скотт не попросил меня вытащить Алексис из постели. Основное правило нашей работы — никогда не называть по телефону имя клиента, но я вел расследование по поручению Хартселльской комиссии, и Скотту, похоже, пришлось с этим смириться, к тому же он, видно, забеспокоился насчет повестки в суд. И это объясняло, почему Скотт не мог назвать имя своего клиента: человеком, который поручил Скотту найти исчезнувшего доктора Фроста, мог быть только Джон Рейген.Я зажал микрофон трубки рукой, судорожно соображая, что бы это значило, и как раз в этот момент вернулась Алексис.— Кто звонит? — спросила она.— Скотт... Из Лос-Анджелеса, — неожиданно для себя добавил я. — Но вы, кажется, сказали, что никогда даже не слыхали о нем.— Верно, — поспешно подтвердила она. — Не слыхала. А что ему нужно?— Кто-то, возможно Рейген, поручил ему разыскать доктора Фроста.Она вылупила на меня глаза:— Правда?— Правда.Если она лгала, то это у нее великолепно получилось. Но зачем ей было лгать? Нет ничего необычного в том, что Скотт, разыскивающий доктора Фроста, позвонил его дочери.Я передал ей трубку.— Мистер Скотт?Ее глаза снова полезли на лоб.— Я могу это объяснить. Мы держали свой брак в секрете, пока какой-то репортеришка не отловил нас здесь ночью в понедельник. У вас есть новости о моем отце?Тут от злости ее глаза сощурились до щелочек.— Я не понимаю, о чем вы говорите!Еще некоторое время Алексис слушала Скотта, затем выпалила:— Вы лжете!Мгновение она смотрела на трубку, а потом бросила ее на рычаг.— Что случилось? — поинтересовался я.— Я знаю, вы спасли меня от больших неприятностей, мистер Драм. Я вам очень благодарна.— Но вы не можете мне сказать, чего хочет от вас ваш приятель?— Приятель? О, понимаю, вы имеете в виду мистера Скотта? Нет. Увольте. Не могу. Хотя вы правы. Он действительно занят поисками моего отца.Я встал.— Значит, Майк собирается остановить Аббамонте, да? Значит, грузоперевозчики будут прыгать от радости? Он ведь годами разорял их.И прежде чем Алексис успела ответить, если она вообще собиралась отвечать, я вышел из ее номера, спустился вниз и подозвал такси.— Здание сената, — сказал я шоферу. Шелл Скотт кует железо, пока горячо Вашингтон, 4 ч. 30 мин., четверг, 17 декабря Реактивный лайнер быстро катил по посадочной полосе вашингтонского Национального аэропорта. Здесь, в Вашингтоне, было половина пятого утра и валил снег.Этого только не хватало!На мне была одежда, соответствовавшая погоде в Южной Калифорнии: габардиновые брюки песочного цвета, желтая тенниска, разрисованная ярко-розовыми банкнотами достоинством в один шиллинг, и пиджак песочного цвета. Моя задница, онемевшая от сидения в самолете, почти немедленно замерзла. И соответственно испортилось настроение.Я заскользил по снежной слякоти в кафетерий внутри здания аэропорта, проглотил чашку горячего черного кофе, а потом юркнул в такси.— Куда едем, приятель? — осведомился шофер. Затем окинул взглядом мой пижонский прикид. — Что за... — начал было он, но тут же осекся.— Отель «Статлер». И не трать попусту бензин.Такси двинулось с места. В лучах фар хлопья снега казались белыми перьями. Мы добрались до «Статлера» сразу после пяти, минуту спустя я уже спрашивал у портье за конторкой, в каком номере проживает миссис Сэнд.Портье был высоким, молодым, тощим и сутулым. Его узкий, хрупкий с виду нос, который, казалось, вот-вот начнет дрожать, как у кролика, венчали очки в роговой оправе. Он оглядел меня с явным и высокомерным неодобрением, потом демонстративно посмотрел на часы.— Я не уверен, что мне следует давать подобную информа...— Послушай, дружок. От природы я веселый и беспечный. Но поверь мне на слово: в данный момент я вовсе не весел и не беспечен. Либо я начну стучать во все двери подряд в этом заведении, либо ты любезно сообщишь мне номер апартаментов миссис Сэнд.Портье раскрыл рот и задвигал языком, словно пил воду из невидимого стакана, затем втянул его обратно и сказал:— Двадцать шестой.Я поднялся на второй этаж в лифте, прошел по коридору, покрытому мохнатым ковром, к номеру 26 и постучал в дверь.В ответ я услышал только эхо. Двадцать долларов — и вороватый коридорный впустил меня в номер. Он был пуст. Я увидел телефон, по рычагу которого Драм постучал несколько часов назад, так что у меня чуть барабанная перепонка не лопнула. Я увидел помятую постель — отчего настроение у меня не улучшилось — и кое-какую одежду, висящую в стенном шкафу. Больше ничего, что могло бы привлечь мое внимание. Ни Алексис, ни Драма. И я спустился вниз.Портье за конторкой увидел меня и снова, разинув рот, принялся манипулировать языком. Похоже, мое появление вызывало у него прямо-таки условный рефлекс.— Миссис Сэнд нет в номере, — сказал я. — Вы, случайно, не знаете, куда она отправилась?— Она уехала, сэр. Несколько часов назад. Я не знаю куда.— И вы об этом знали?!Он кивнул.Я улыбнулся ему:— А почему не сказали?— Если честно, сэр, я боялся, что вы меня ударите.И он снова высунул слегка подергивающийся язык. Этот парень еще не совсем спятил, но был к этому уже близок.— Ладно, — сказал я. — Извините, если я был с вами груб. Но я не...— Не веселый и не беспечный, — закончил он за меня с надеждой.Поэтому я спросил:— Вы видели, как миссис Сэнд уходила, но не знаете, куда она направлялась?— Совершенно верно, сэр.— Она была одна?— Да, сэр.— Спасибо.Я повернулся, чтобы уйти, но потом добавил:— Вы не знаете, она взяла такси?Он не знал. Я вышел на улицу, где по-прежнему шел снег.В полдень снегопад все еще продолжался. Я провел семь часов под снегом, промочив носки. И это было самым большим моим достижением. Бродя по улицам Вашингтона, то залезая в такси, то вылезая из него, я постоянно ощущал этот мокрый снег — он вовсе не сухой, знаете ли, не важно, что вы об этом слышали, — вся моя одежда, башмаки, а особенно носки промокли насквозь. У меня уши ломило от холода, в носу хлюпало, кашель болью отдавался в легких, и полагаю, вы догадываетесь, что еще у меня болело. Чего бы я не отдал за один жалкий глоточек горячего смога, от которого перехватывает дыхание и першит в горле! Но я, промокший до костей, продолжал мотаться по улицам.Несколько раз около полудня я звонил в контору Чета Драма, заставая там только телефонистку, которая неизменно отвечала, что Драма нет на месте. В телефонной книге я отыскал адрес его конторы на Эф-стрит и в полдень был уже там. Контора располагалась в Фаррел-Билдинг на самом верхнем этаже. На стеклянной двери была надпись: «Честер Драм. Сыскное агентство». Однако признаков самого Драма не было. В телефонной книге и в городском справочнике не значилось ни другого номера, ни домашнего адреса, поэтому я поплелся вниз по Эф-стрит.В том же самом квартале, где находился Фаррел-Билдинг, было местечко под названием «Кафе Эф-стрит». Я вошел, лелея надежду вкусить чего-нибудь горяченького, проглотил тарелку дымящегося супа, согрев им руки и внутренности. По пути к выходу спросил у темноглазой девушки, сидящей за кассовым аппаратом:— Вы, случайно, не знаете парня по имени Честер Драм, мисс? Его контора сразу за...Она не дала мне закончить:— О, конечно, я знаю Чета. — Барышня улыбалась, словно знакомство с этим Четом и впрямь могло считаться чем-то грандиозным. — Он заходит сюда почти каждое утро, если бывает в городе.— А сегодня утром он приходил?Девушка покачала головой, а потом спросила:— Вы тоже знакомы с Четом?— Мы... мы не знакомы. Но я его коллега-детектив. — Я обдумал это неосторожное заявление и добавил: — Хотя «коллега» — это не совсем точно. Я... ну... я намерен с ним познакомиться. Что он собой представляет?— О, он ужасно милый! Чет вам понравится.— Да ну?— О, конечно. Он... ну, вы знаете... Он такой мужественный, любимец женщин, и все такое.— И все такое?Очевидно, мы говорили о разных людях.— Я говорю о Чете Драме, у которого контора в Фаррел-Билдинг, — уточнил я.— Я знаю. Я там бывала.Похоже, барышня немало знает об этом парне.— Вы, случайно, не знаете, где он живет? — поинтересовался я.— Конечно, я и там была пару... — Она внезапно осеклась. — Я хотела сказать, он говорил мне, где живет.— Превосходно, — сказал я с неподдельным энтузиазмом. — Может быть, я смогу застать его там?Несомненно, я переборщил с эмоциями, и это чуть было все не испортило. Хотя сработало. Я улыбнулся:— Я уже убегаю. А где он живет, между прочим?— В Джорджтауне, — сказала она.— Здорово. Я уматываю и встречусь с Драмом в Джорджтауне. Точно. Уверен, он чертовски удивится, увидев меня. — Я рассмеялся, словно меня переполняла радость. А радость и впрямь меня переполняла.Девушка не знала точного адреса, но сказала, что это где-то рядом с Кэнал-роуд, и достаточно внятно объяснила расположение дома, чтобы можно было его найти. Определенно у нее была неплохая память, особенно если учесть, что бывать ей там не доводилось, а Драм просто назвал ей свой адрес.«Кроме всего прочего, — размышлял я, — этот Драм — сущий обольститель и похититель неопытных женских сердец».Я повнимательнее присмотрелся к малышке-милашке и подумал, что неплохо было бы очаровать и похитить ее сердечко.Девушка улыбнулась, глядя на мою одежду:— Вы откуда, из Африки?— Нет-нет. Всего лишь из Лос-Анджелеса. Точнее, из Голливуда.— Да ну?!Интересно, что она имела в виду под этим «да ну»?Однако я сказал:— Большое спасибо. Мне нужно бежать. Но если мне когда-либо захочется снова поесть супу, я непременно приеду сюда.Губы и темные глаза барышни улыбнулись мне. Только надежда отыскать Драма могла заставить меня уйти оттуда.Я велел такси подождать, а сам вошел в здание. Я объяснил хозяйке дома, даме весьма симпатичной, если не считать слегка ехидного выражения лица и ядовитого языка, что Драм, к моему прискорбию, в большой опасности и что мне просто необходимо заглянуть в его квартиру, чтобы убедиться, что он еще жив; кроме всего прочего, это было почти правдой. Я только не объяснил, зачем мне это нужно. Поколебавшись, она впустила меня, но все время следовала за мной по пятам, пока я осматривал квартиру. Похоже, она и в самом деле беспокоилась за этого парня, и мне было интересно почему, пока я не узнал, какую арендную плату он платит. Квартира оказалась довольно опрятной, но кровать была все еще не зaстелена. В ней явно недавно спали. Я пожал плечами, поблагодарил хозяйку и удалился.Штаб-квартира «Национального братства грузоперевозчиков» располагалась на Нью-Джерси-авеню, почти в самом северном ее конце. Шофер въехал на большую парковочную площадку перед зданием. Я попросил его подождать, вылез из машины и направился в штаб-квартиру Майка Сэнда.Здание было просто чудовищным. И что удивительно — ни единой пальмы в поле зрения. Огромное приземистое строение, казалось, вот-вот рухнет и, естественно, сейчас утопало в снегу.Однако в этом не было ничего забавного. Отсюда, из этого здания, распространялись власть и влияние, способные парализовать весь континент. Одного только слова босса — разумеется, после символического голосования либо после сходки или собрания исполнительного комитета — достаточно для того, чтобы остановить все грузоперевозки, все поставки. Тысяча сделок сорвутся, прекратится доставка топлива для самолетов и бензина для автомобилей, сырья, а также замороженных продуктов, молока, овощей и фруктов, стейков — да всего, чего угодно! Прекратится вывоз мусора. Словом, вся жизнь внезапно остановится. Профсоюз грузоперевозчиков правит всем миром.Даже то, что доставляется водным, наземным и воздушным транспортом, развозится по городам и разным населенным пунктам внутри страны на грузовых автомобилях. Более того, зачастую успех или неудача забастовок, предпринимаемых другими профсоюзами, в значительной мере зависит от того, поддержит их профсоюз грузоперевозчиков или нет. Поэтому Майк Сэнд или любой другой, сидящий в кресле босса внутри здания, которое находилось сейчас передо мной, автоматически становится самым могущественным человеком во всех Соединенных Штатах. Только самые умные, порядочные и честные люди достойны занимать это кресло. А кто сидит в нем? Майк Сэнд.Я горестно вздохнул. Не слишком радужные мысли роились у меня в голове, пока я стоял здесь на снегу, к тому же с совершенно мокрыми ногами.Я пошел от парковочной площадки к входу. На двери висел плакат, написанный крупными буквами."ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, РЕЙГЕН, МИНК, КЭНДИ!ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, АЛЬ КАПОНЕ, ДИЛЛИНДЖЕР!ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДРАКУЛА!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34