Мне ответила Судьба-девочка.
– Да, теоретически магия там не действует, но если это магия, которой не владеет ни один из обитателей ада…
– Например, женская магия. Ведьминская.
– Установка магического барьера – дело непростое. К чему блокировать еще и заклинания, которыми никто не пользуется?
– Хм, в данном случае я предпочла бы колдовство, однако и ведьминская магия лучше, чем ничего. Расовая принадлежность остальных обитателей значения не имеет, раз они лишены своей силы, но на всякий случай хотелось бы иметь представление.
Судьба перечислила все расы, населяющие ад. По большей части – полудемоны, один некромант и один оборотень. К счастью, ни одного колдуна, что меня несколько ободрило. Любой колдун легко признал бы во мне ведьму, а мне и без того с Дачевым забот хватало.
Судьбы объяснили мне, как выбраться из ада. Естественно, невозможно было просто покинуть его или телепортироваться. Ад слишком хорошо охранялся. Вместо этого они дали мне особое зелье – Покинь Ад. Выпьешь его – и окажешься за пределами ада.
И, наконец, мне посоветовали попрактиковаться в проверке на искренность. Мне хотелось поскорее взяться задело, но я знала, что в тронном зале время почти не движется. Час тренировки мне не помешает, а в реальном мире пройдет всего несколько секунд.
– Давайте заклинание, приступим к упражнениям. – Я глянула на Криса. – Парным.
– Магический детектор лжи, – улыбнулся он, – помогает укрепить отношения.
40
Шутки – шутками, но выпытывать сокровенные тайны Криса с помощью заклинания я не стала, да и зачем? Они мне хорошо известны.
Прямого пути проверить действие заклинания не было, поэтому пришлось схитрить.
– Рыжие или блондинки? – спросила я.
– Ни те, ни другие, – поморщился Крис.
Глаза его остались синими, то есть он не врал. Если бы он солгал, глаза почернели бы. Было бы забавнее, если бы удлинялся нос, однако творец заклинания плохо знал сказки.
Я вновь прочла заклинание.
– «Роллинг стоунз» или «Битлз»? – спросила я.
– «Роллинги», могла бы и догадаться, если до сих пор не знаешь. – Крис вытянул ноги и прислонился к стене. – Вот она, проблема. Если ответ известен, то ложь видно и без заклинания.
– Ну, тогда… Хочешь быть умным или красивым? Он бессильно закатил глаза, но я прервала его ответ.
– С одним ограничением. Умный красивым быть не может, и наоборот.
Крис хмыкнул:
– А что значит «некрасивый»?
– Такой, что впору личико платочком завешивать. Зато умный, как нобелевский лауреат. Или же тупой, как пробка, но при этом – картинка.
Он засмеялся:
– Отвечай первая.
– Второй вариант: тупая красавица.
– Проверим на истинность?
– Попробуй.
Крис произнес заклинание, я повторила свой ответ. Он заглянул мне в глаза и, рассмеявшись, отшатнулся.
– Ты серьезно, или я что-то не так сделал? Наверное, все-таки я в чем-то ошибся. Никогда не поверю, что ты предпочитаешь красоту уму.
– Не веришь? А ты подумай. Если выбрать ум, то поймешь, какой ты урод. А если выбрать внешность, то по глупости никакой разницы между красотой и уродством не заметишь. Я предпочитаю радоваться жизни, а не пребывать в унынии. Опять же с сексом проблем не будет. А если выбрать первый вариант, то сразу можно идти в монастырь.
Улыбаясь, он покачал головой.
– И все же я склоняюсь к первому варианту. Лучше мозги, чем красота.
Глаза Криса потемнели.
– Врун, – хихикнула я. Он вздохнул.
– Упоминание о воздержании меня подвело.
Я рассмеялась. Он посадил меня к себе на колени и поцеловал.
– Ева, обещай мне…
– Что?
– Если поймешь, что ситуация безвыходная… – Помедлив, он сжал мою ладонь. – Судьбы сказали, что ты можешь стать ангелом, если захочешь.
– Нет.
Крис заглянул мне в глаза. Я тряхнула головой.
– Я найду выход, Крис. Выход всегда есть, например, зелье Покинь Ад – В случае чего я глотну его и буду дома раньше, чем Создатель превратит меня в ангела.
– Если ты все-таки влипнешь, если это будет единственным способом выбраться оттуда, я должен знать, что ты на это пойдешь. – Я не отвечала, и он осторожно провел пальцами по моей щеке. – Ева, если дойдет до этого, мы найдем выход, Я найду его ради нас. Отныне и навсегда. Я не шучу. Однажды я отступил, но больше не совершу такой ошибки.
– Отступил? Ты никогда…
– Твой последний уход от меня не зависел, однако времени у меня было предостаточно, чтобы заставить тебя изменить свое решение. В течение двенадцати лет я в любой момент мог сказать: «Я хочу быть с тобой, даже если ради этого мне придется отказаться от всего остального». Но я этого не сказал. Не потому, что я тебя не любил, и не потому, что любил недостаточно. Я струсил.
– Ты не…
– Я боялся, что я тебе не нужен. Поэтому я сказал себе, что буду ждать, дам тебе время на то, чтобы вернуться ко мне. Когда я понял, что ты не вернешься, то решил, что был прав, и ты встречалась со мной только из-за моего положения и моих возможностей, и что даже этого было мало.
– Крис, я никогда…
– Знаю. Я просто упивался жалостью к себе, оправдывая свою трусость. Но я нашел тебя здесь и понял, что был неправ. – Он улыбнулся. – Даже когда ты швырялась молниями, пытаясь прогнать меня в ад, я знал, что был неправ. Я поклялся, что верну тебя, и когда это все-таки произошло, я сделал так, чтобы нас больше ничего не разлучило: ни твое навязчивое желание защитить Саванну, ни задания Судеб, ни красавчики-ангелы.
– Но ты же выше. Крис усмехнулся.
– Наконец-то ты призналась.
Я рассмеялась. Крис поднял мое лицо к себе.
– Так вот, я тебя никогда не оставлю, и никто нас не разлучит. Я буду бороться за нас. Но если ты попадешь в передрягу, то не сдавайся, сражайся до конца, даже если тебе понадобится этот проклятый меч.
Я задумалась, затем кивнула:
– Хорошо.
Трсайель вызвался проводить меня до места назначения. По дороге ангел рассказывал о Дачеве все, что ему было известно из собственного опыта. Я выжала из него факты, особенности поведения, общие впечатления. Только после этого я сказала, что готова.
– Он прямо за этой дверью, – промолвил Трсайель.
– За дверью?
Ангел указал на узкую дверь у меня за спиной.
– Он там?
– По крайней мере там находится его ад. Самого Дачева придется искать… Нет, так не пойдет, тебе нужна конкретная информация. Надо связаться с Кацуо. Он там был, он…
– Не надо, – возразила я. – Задержка мне ни к чему. Если Дачев там, я его найду.
Трсайель кивнул.
– Будь осторожна. Помни, что…
– Помню.
– Не забывай, эти мужчины не видели женщины уже…
– Знаю.
– Они опасны, Ева. По-настоящему опасны. Тебе придется…
– Знаю, – я сжала его руку, – знаю, Трсайель.
Он замялся, как будто хотел сказать еще что-то, добавить еще сотню предостережений, но сдержался, пожал мне руку в ответ и извлек из кармана фиал.
– А, зелье! – воскликнула я. – Чуть не забыла.
– Если потеряешь или забудешь, к тебе кого-нибудь пошлют, об этом не беспокойся. В ловушку ты не попадешь. Но зелье лучше не терять. В преисподней время идет медленнее, так что времени на разговор с Дачевым у тебя достаточно. Но если что-то случится, то пройдет не один день, прежде чем мы сможем тебя вызволить. Задержка будет не из приятных.
– У меня глубокие карманы, – заверила я.
– Отлично. Положи это в самый глубокий из них. И еще, последнее… или предпоследнее… – Он вновь покачал головой. – Не важно. Просто… просто…
– Иди, – закончила я с улыбкой.
– И будь осторожна.
– Буду, – пообещала я, обернулась и открыла дверь.
41
На шалфейно-золотистом лугу покачивались под теплым летним ветерком яркие полевые цветы. Над головой сияло солнце, время от времени по аквамариново-голубому небу пролетали пушистые облака, впрочем, не застилая горячих солнечных лучей. В листве пели птицы. Мимо меня пролетела бабочка.
– Ад убийц? – пробормотала я, оглядываясь. – Трсайель, ты меня не туда отправил.
На месте исчезнувшей двери возникла грунтовая дорога, поросшая по обочинам высокой травой и цветами. Дорога вела к группе колоритных домиков.
– Трсайель, – вздохнула я, – прокол по полной программе.
Я достала из кармана склянку с зельем. В мутной бурой жидкости плавали комки черной смолистой слизи. Вкуснотища. Что-то меня не тянуло глотать эту пакость. Вот сейчас Трсайель сообразит, что промахнулся, откроет дверь и отправит меня в нужное место. Ладно, проверю-ка я этот поселок, и посмотрим, в какое посмертие я попала.
Поселок не подавал никаких признаков жизни, кроме веселого чириканья птиц. Ни единого движения среди аккуратных домиков. Вспомнился старый фильм времен холодной войны: взрыв нейтронной бомбы, а потом в кадре появляется такой вот симпатичный поселок, где никого не осталось в живых, только тихий перезвон колокольчиков, раскачивающихся на ветру.
Призрачный поселок, совсем не похожий ни на одно из виденных мной призрачных селений. В наших городах, даже в те редкие моменты, когда на улице никого нет, повсюду заметны признаки жизни: брошенная под тенистым деревом книга, забытые на изгороди садовые перчатки, чашка, оставленная на перилах веранды. Здесь не было ничего.
Дома смотрели на меня пустыми глазами – в окнах не было ни занавесок, ни жалюзи, ни горшков с растениями, ни декоративных подвесок… ничего не выражающие, мертвые взгляды.
Вдоль улицы стояли восемь домов, по четыре с каждой стороны, на точно вымеренном расстоянии друг от друга, окруженные миниатюрными аккуратными лужайками. Переулков не было, только улица длиной футов сто. С одной стороны – луг, с другой стороны – лес, в котором исчезала дорога.
Я прищурилась, чтобы дальним зрением заглянуть в окна одного из домов. Ничего не произошло. Еще одна попытка и по-прежнему ничего. Да уж.
Инстинктивно оглядевшись по сторонам – излишняя предосторожность, вокруг никого не было, – я ступила на тропинку, ведущую к дому. Ни крыльца, ни веранды, только усыпанная гравием дорожка и пустые палисадники. В каждый палисадник выходило по одному окну. Я прошла по грядкам и заглянула в окно слева. Похоже на спальню, если судить по единственному предмету обстановки. В комнате не было ничего, кроме двуспальной кровати. Никакой постели, только голый матрас на раме. Уютненько.
Я подошла к окну справа от дорожки. Гостиная, она же столовая: диван, обеденный стол и единственный стул. В углу валяется смятый коврик. Нет, не коврик – постель. Простыня и одеяло свернуты гнездышком в уголке. Собачья лежанка?
Я посмотрела на улицу. Похоже, здесь не то, что собак, здесь вообще никакой живности давно не было. В нашем призрачном мире, как в пригородах, кто-нибудь да попадался на глаза: то кролик пробежит по лужайке, то крыса высунется из норки, то пес выберется погреться на солнышке. А здесь даже призрачных белок не было. Раздавалось птичье чириканье, но птицы прятались в листве, высоко на ветвях. Пустой мир. Может быть, этот городок все еще в процессе обустройства и ожидает прибытия населения, какой-нибудь катастрофы в мире живых? Однако это не объясняет лежанку в углу…
Я повернулась к дому, как вдруг мне показалось, что в окне дома напротив отразилось чье-то лицо. Я резко оглянулась, но там никого не было. Инстинктивно я попыталась увеличить остроту зрения… впустую. Всматриваясь в оба окна, я искала хотя бы тень, хотя бы намек на движение. Ничего.
И где это Трсайеля носит? Я полезла в карман. Мои пальцы сомкнулись на склянке с зельем, и тут рядом со мной что-то зашуршало. На углу дома, в паре ярдов от меня, шелестя листвой на ветру, рос большой куст. Шелест листвы?
Скрипнула половица. Вскинув голову, я бросила взгляд в окно. Скрип половиц сквозь толстые каменные стены не услышишь. Так где?.. На деревянном крыльце соседнего дома было пусто. Я напряженно прислушалась.
Ничего. Даже птицы не чирикали. Я повернулась к окну.
– Was sie sind?
Позади меня стоял невысокий худой мужчина с высохшей сморщенной кожей, выдубленной солнцем дочерна. Лицо его походило на обтянутый кожей череп, увенчанный редкими седыми пучками. Резко, по-птичьи склоняя голову то в одну, то в другую сторону, он внимательно рассматривал меня тусклыми серыми глазами, невыразительными, как истертые гайки.
– Was sie sind? – повторил он. – Отвечай. Ну. Что ты есть?
Я удивленно моргнула. Английские слова звучали не в такт движению губ, как в плохо дублированном фильме.
Еще что-то зашуршало за спиной, и я оглянулась. В гостиной у окна стоял русоволосый молодой человек среднего роста, лет двадцати пяти. Пряди волос спадали ему налицо, скрывая голубые глаза под тяжелыми веками. Он встретился со мной взглядом, приподнял верхнюю губу, обнажив заостренные клыки, и облизнулся.
Раздался шорох слева. На крыльце соседнего дома показался мужчина с круглым, как у младенца, лицом, с большими карими глазами, маленьким носом и срезанным подбородком. В руке он держал резную деревянную дубинку.
– Похоже, Трсайель все же не ошибся, – пробормотала я.
Человек-птица первым прыгнул на меня, стараясь ухватить за шею и опрокинуть наземь. Получив удар по ребрам, он взвизгнул и упал.
– Оно дерется, – резюмировал человек с дубинкой, широкими шагами пересекая лужайку. – Оно хорошо дерется?
– Неплохо, – ответила я. – На слово не поверишь? Он побежал, крутя дубинку над головой. Человек-птица снова кинулся на меня. Развернувшись, я ушла от него и резко ударила ногой человека с дубинкой, угодив пяткой в пах. Он только покачнулся от удара, обычно сваливающего мужчин с ног. Видно, эта уязвимая точка здесь таковой не является, а жаль!
Краем глаза я заметила, что человек-птица готовится к нападению. Я отшвырнула его боковым ударом ноги и впечатала кулак в солнечное сплетение человека с дубинкой. Он согнулся, а я вырвала у него дубинку и отшвырнула в сторону.
– Ты вооружен, и я вооружусь, – пояснила я, – только тебе мое оружие не понравится.
Слева показался чей-то силуэт: еще один мужчина, обойдя вокруг, склонил голову набок, присматриваясь ко мне, пытаясь понять, что же я такое. Я повернулась к человеку с дубинкой, но тут чья-то рука схватила меня сзади. Я потеряла равновесие. В правое плечо впились зубы. Я вскрикнула – не столько от боли, сколько от того, что здесь я ее чувствовала.
Зубы вонзились глубже. Я ударила нападавшего кулаком в лицо. Голова его дернулась назад, сорвав кусок мяса с плеча. Нападающий прыгнул на меня, и я увидела, что это молодой человеке заостренными зубами. Я отбросила его прочь.
Я отступила и прижалась спиной к двери, чтобы держать противников в поле зрения. Уже четверо. Пятый медленно приближается с дальнего конца улицы.
– Qu'est-ce que e'est? – спросил человек, обходивший нас по кругу. – И что мы с этим можем сделать?
– Шум, – сказал человек с дубинкой, облизываясь. – Пусть оно опять сделает громкий шум.
Губы четвертого мужчины растянулись в улыбке, и он извлек что-то из-за пояса. Кремневый клинок, примотанный сухой плетью к деревянной рукояти. Надо же, страстная тяга к оружию заставила его высечь из камня первобытный нож!
Молодой человеке заостренными клыками зарычал. Волк-оборотень, он лишился способности менять облик, однако волчьи инстинкты въелись так глубоко, что он спал на собачьей лежанке и заострил зубы, превратив их в привычное оружие. Какими сверхъестественными инстинктами были наделены остальные?
Оборотень прыгнул. Я отшатнулась. Каменный кинжал пронзил мою раскрытую ладонь, пришпилив ее к двери. Я недоуменно уставилась на руку, но времени отвлекаться не было, и я переключила внимание на нападающих. Поздно! Оборотень уже погрузил клыки мне в плечо. Я оторвала левую руку от двери вместе с точащим в ней ножом.
Вырвав нож, я полоснула им оборотня. Эффектный ход, но не для правой руки. Я левша, а потому нож едва оцарапал его. Я пыталась перебросить оружие в раненую левую руку; оборотень у меня, его выбил и снова бросился в атаку.
Рефлекторно я попыталась вызвать молнию, но тут же поняла, что ошиблась. Колдовские чары здесь не сработают. Человек с дубинкой схватил меня за волосы и рванул к себе. Я потеряла опору под ногами, острая боль пронзила скальп. Подавив инстинктивное желание высвободиться, я произнесла связывающее заклинание. Человек с дубинкой застыл, его хватка ослабела, и я отлетела в сторону, больно ударившись о землю и произнеся скрывающее заклинание. Мужчины в недоумении замерли.
– Где оно? – задрожали губы у человека с дубинкой – Оно исчезло?
Оборотень направился к тому месту, где я находилась, и я в миллионный раз прокляла ограниченные свойства ведьминской магии. Как только он наткнулся на меня, заклятие распалось. Он набросился на меня, но я выкрикнула связывающее заклинание, опутав им и оборотня, и человека-птицу. Тут ко мне двинулся третий, а мощь связывающего заклинания ограничена. Удерживая под заклятием двоих, я ударила человека с дубинкой ногой в живот. Он рухнул, однако за ним крался человек с ножом. Он занес руку. Я лихорадочно соображала, снять ли заклятие с оборотня или с человека-птицы, как вдруг на плечо нападавшего тяжело опустилась чья-то рука.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39