– А вы, кавалер, что вы думаете об этом? – обратился Ролан де Сильвера к Раулю.– Право, виконт, – отвечал последний, – я не бывал на пале-рояльских ужинах и потому не могу быть судьей в деликатном вопросе, который вы изволите мне задавать, но могу смело решить, что в целом свете невозможно встретить лучший обед, а в особенности более любезное и очаровательное общество…Произнося последние слова, молодой человек слегка поклонился Эмроде.– А! Браво!.. браво!.. – вскричали в один голос виконт, майор и Бенуа.– Черт побери! – вскричал Ролан де Сильвера. – Кажется наш любезный хозяин говорил нам сейчас, что вы приехали из провинции?.. Черт меня побери, если я верю в это!..– Однако это правда, – сказал Рауль.– Полноте!..– Уверяю вас, – сказал Рауль.– Быть не может…– Вы в Париже в первый раз?..– Боже мой, да.– И давно?– Два дня.– Рассказывайте другим!..– Клянусь вам!..– Рассказывайте другим, говорю я вам! Меня так обмануть нельзя!.. Я знаю в этом толк, кавалер, знаю, что не на охоте за лисицей в глубине провинции можно приобрести осанку дворянина, бывающего при дворе и умеющего говорить комплименты такие деликатные и тонкие, как тот, который вы сказали сейчас!..– Неужели вы не верите мне, виконт?– Сохрани Бог!– Ну! Даю вам честное слово, что я в Париже только два дня.– После этого сдаюсь… – прошептал виконт с изумленным видом, – но право не могу надивиться!– Вы слишком снисходительны!..– Я только справедлив!.. Поверьте, кавалер, вы пойдете далеко!..– Принимаю предсказание.– Позвольте мне задать вам два или три вопроса, внушаемые мне живейшим участием?..– Не только позволяю, но еще буду вам чрезвычайно благодарен…– Вы конечно приехали в Париж искать места при дворе регента?.. В таком случае, я почту себя счастливым предложить к вашим услугам все свое влияние…– Нет, – отвечал Рауль, – я не могу стремиться так высоко…– Может быть, вы не богаты?– Точно, я почти беден…– А желаете ли приобрести богатство, которого вам недостает?– Желаю, разумеется…– Это легко.– Каким образом?– Поступите на службу…– Я уже думал об этом.– Купите роту в каком-нибудь хорошем полку, там, как и везде, вас заметят; вы заставите говорить о себе; регент захочет вас видеть, знатные друзья будут вас горячо поддерживать, вы женитесь на какой-нибудь богатой наследнице, вместо роты будете командовать полком и сделаетесь значительным человеком. Вот ваш гороскоп, можете поверить мне, я никогда не ошибаюсь!..– О! Это и мое мнение! – подхватил Бенуа. – Виконт сказал именно то, что я думал и что хотел сказать. Да, кавалер, да, мой юный друг… позвольте мне назвать вас этим сладостным именем… вот ваш гороскоп, а что касается богатой наследницы, то, может статься, отыскивая прилежно и долго, мы наконец найдем ее для вас!.. хе-хе!.. хе-хе!..Бенуа весело потер руки, засмеявшись выразительным смехом и бросив взгляд на Рауля и Эмроду, которые сидели, как мы знаем, друг возле друга. Молодой человек интенсивно поднял глаза на свою хорошенькую соседку, и ему показалось, что прекрасное пурпуровое облако самой милой застенчивости распространилось по щекам ее и лбу.– Итак, решено, – сказал Бенуа, – наш юный друг вступает в службу?..– Да, да, да, – отвечал виконт, – решено!– Вы знаете, – заметил Рауль, – что для этого мне необходимо купить роту.– Справедливо, – возразил Ролан де Сильвера, – но роту можно найти…– Не всегда, – прошептал Бенуа.– Майор, – спросил виконт, – в вашем полку не продается ли рота?..– Смотря по обстоятельствам… – сказал майор.– Как это… смотря по обстоятельствам?– Да, это зависит…– От чего?– От рулетки, фараона, крепса, ландскнехта и от более или менее благоприятных шансов игры…– Вы говорите загадками…– Нисколько.– Только мы вас не понимаем, объяснитесь, пожалуйста.– Очень легко. Между офицерами моего полка есть барон Гектор де Кардальяк…– Я знаю его немножко…– Стало быть, вы знаете, что он игрок…– Мне помнится, что я об этом слышал.– Все, что могли вам рассказать на этот счет, наверно, гораздо ниже действительности. Есть люди, которые играют затем, чтобы жить. Гектор, напротив, живет для того, чтобы играть, а хуже всего то, что бедного молодого человека преследует ужасное несчастье… Никогда я не видал, чтобы он выиграл, вечно играет и беспрестанно проигрывает…– Несчастные игроки всегда бывают и самые страстные!.. – заметил виконт де Сильвера в виде философского размышления. – Продолжайте, любезный майор, продолжайте…– Надо вам сказать, – продолжал майор, – что барон Гектор де Кардальяк имел тетку, почтенную вдову, страстно обожавшую своего негодяя племянника, которому она намеревалась оставить все свое богатство…– Словом, это тетка с наследством… перебил Бенуа.– Я прожил четыре наследства! – вскричал виконт де Сильвера, смеясь.– Эта почтенная родственница, – продолжал майор, – охотно платила долги барона, а тот, постоянно преследуемый несчастьем на зеленом сукне, не пропускал случая зачерпнуть из ее кошелька…– И, – перебил виконт во второй раз, – вдова, которой наконец это надоело, без сомнения, дала знать своему племяннику, чтоб он более на нее не рассчитывал?..– Вовсе нет.– А что же?– Она умерла в прошлом месяце…– Лишив наследства барона?– Напротив, сделав его своим единственным наследником.– И она была богата?..– У ней было тысяч тридцать годового дохода.– Майор, я не понимаю ни слова из всего, что вы нам рассказываете.– Подождите с минуту, я сделаюсь прозрачен как горный хрусталь.– Посмотрим!– Получив во владение свое наследство, Гектор де Кардальяк взял отпуск и приехал в Париж… Знаете ли, зачем?– Вот уж нет!– Чтобы отомстить несчастью, до сих пор преследовавшему его, чтобы сразиться со случаем в правильном сражении, с армией банковских билетов вместо артиллерии. Другими словами, чтобы возвратить, посредством смелости и счастья, все суммы, которые он проиграл с тех пор, как в первый раз дотронулся до карт…– Черт побери! Стало быть, этот молодой человек просто сумасшедший?– Нет, не сумасшедший, а игрок…– Это почти одно и то же.– Я встретил барона три дня тому назад.– Что он вам сказал?– Он сказал, что уже успел проиграть половину состояния, оставленного ему теткой…– И это не послужило ему уроком?– Нисколько! Он говорит, что вовсе не теряет надежды отыграться и что будто открыл уже какое-то верное средство, которое поможет ему в трое суток сорвать все банки и сделаться десять раз миллионером.Виконт расхохотался, другие собеседники последовали его примеру. Майор продолжал:– Вероятно, теперь Кардальяк уже проигрался до последней копейки и все-таки не потерял надежды на свое верное средство; следовательно, он продаст свою роту, чтобы отыграться.– Это, действительно, вероятно, – отвечал виконт.– А мне кажется, даже несомненно, – подтвердил Бенуа.– Необходимо увидеться с бароном, не теряя времени, – продолжал де Сильвера, – чтобы юный друг наш мог воспользоваться, если будет случай, заключить с Кардальяком выгодную сделку…– Я увижусь с ним завтра же, – отвечал майор.– Вы знаете его адрес?– Знаю.– Где он живет?– На улице Добрых Детей, в гостинице «Мальтийский Крест». Повторяю, я буду у него утром.– Ах! – вскричал Рауль с умилением. – Как вы добры ко мне, господа, и какой признательностью я обязан вам!..– Полноте! полноте! – сказали в один голос трое мужчин, с дружеской настойчивостью заставляя замолчать своего юного собеседника.– Сколько может стоить рота? – спросил Николас Бенуа у майора.– Это зависит…– От чего?– Во-первых, от полка, в который хотят вступить…– Например, в вашем полку?..– О! Наш полк очень дорог! Самый дорогой из всех… Причиной тому отчасти наш мундир, который, как вы видите, очень щеголеват! Знатная молодежь приписывает большую важность этим мелочам, которые возвышают их природную грацию и бросаются в глаза всем женщинам.– Ах! – вскричал Бенуа. – Дело в том, что кавалер будет очарователен в этом пунцовом кафтане! Пожалею я о бедных мужьях тех городов, где кавалер будет стоять со своим полком… Хе-хе-хе-хе!..И Бенуа снова расхохотался, потирая руки. Через минуту он прибавил:– Какая же цена, майор?..– Пятьдесят тысяч ливров, по меньшей мере, – отвечал Танкред д'Эстаньяк.– Черт побери! – воскликнул Бенуа.– Пятьдесят тысяч ливров! – повторил Рауль с испугом и отчаянием.– Но, – продолжал купец, – нельзя ли немножко поторговаться?– Невозможно! Если Кардальяк захочет продать и потрудится не долго подождать покупщика, он легко получит шестьдесят тысяч ливров… Разве только побуждаемый желанием поскорее достать деньги решится он сделать уступку…– Надо перестать об этом думать… – прошептал Рауль.– Почему? – спросил Бенуа.– Вы знаете сумму, которой я могу располагать?..– Без сомнения.– И стало быть, знаете, что эта сумма не доходит до пятидесяти тысяч, нужных для покупки…– Так что ж за беда!– Но мне кажется…– Ах, кавалер!.. Неужели у вас обо мне такое жалкое мнение и вы так мало полагаетесь на мое слово и мое сочувствие?.. Откровенно признаюсь, я этого не ожидал от вас… Я смел надеяться, что в случаях, подобных этому, вы просто-напросто скажете мне: Бенуа, я имею нужду в десяти тысячах ливров!.. Чтобы доставить мне удовольствие ответить вам: Кавалер, вот они!Рауль, глубоко растроганный, мог только горячо пожать руку Бенуа.– Итак, – продолжал последний, – это решено/ Вы располагаете мною?..– Да.– Вот и прекрасно!.. Слышите, майор, мы покупаем роту барона Гектора Кардальяка, если только она продается, покупаем ее, несмотря ни на какую цену!..– Положитесь на меня, – сказал Танкред, – я сделаю все возможное, чтобы сделать это дело.– Теперь, господа, – вскричал виконт де Сильвера, поднимая стакан, – я предлагаю выпить за здоровье мадемуазель Эмроды, нашей очаровательной хозяйки!Все стаканы чокнулись в ту же минуту, и за здоровье девушки было выпито три раза.Обед продолжался. Отличные вина подавались беспрестанно. В то же время, как они сверкали в стаканах, подобно рубинам и топазам, самая безумная веселость овладевала собеседниками. Веселость эта, однако, не переступала строгих границ воздержанности и приличия, и обед на улице Грента нисколько не походил на ужин на улице Жендре. Несколько шумная веселость Бенуа походила на откровенную и простодушную веселость доброго купца, который гордится тем, что принимает у себя людей выше его звания и угощает их великолепно. Рауль забывал прошедшие горести, и воображение его плавало в прозрачных водах розовой и золотой будущности. Он упивался двойным опьянением бесподобных вин, которые беспрестанно подливал ему Бенуа, и нежностью, которую почерпал в прекрасных глазах Эмроды, ласково смотревшей на него.Случилось, что салфетка Эмроды упала с колен ее под стол. Рауль поспешно наклонился поднять ее. Молодая девушка сделала то же движение. Волосы ее коснулись до лба Рауля и обдали его легким благоуханием; крошечные пальчики дотронулись до его руки. Неведомое и восхитительное ощущение пробежало тогда по жилам молодого человека и заставило его задрожать, как будто гений сладострастия дотронулся до него кончиком своего крыла. Ему показалось, что вся кровь из его тела прилила к сердцу быстрее, горячее, живее, чем прежде. Тогда, с неслыханной смелостью, почерпнутой в мадере и шампанском, он наклонился к Эмроде, охватил рукой ее гибкий стан и взволнованным голосом прошептал:– Я вас люблю!..На это Эмрода, с очаровательным взором и скромностью пансионерки, отвечала:– Я завишу от дядюшки… Обратитесь к нему… если он примет ваше предложение, я не откажу…Это признание, хотя не совсем прямое, еще более увеличило упоение Рауля.– Ангел! – шептал он. – Тебе мое имя!.. тебе моя жизнь!.. Тебе моя рота… тебе… тебе… тебе…Потом он произнес несколько несвязных слов, локти его опустились на стол, а голова упала на руки. Он был совершенно пьян. Через две минуты он спал.Четыре особы, находившиеся в это время возле Рауля, то есть Эмрода, Бенуа, виконт Ролан де Сильвера и майор Танкред д'Эстаньяк, поставили на стол стаканы, которые подносили уже к губам, переглянулись и засмеялись, но тихим и безмолвным смехом, очевидно, не желая разбудить уснувшего гостя.Бенуа первый прервал молчание, и то знаками, как глухонемой. Он указал на Рауля, потом на себя, потом на троих своих сообщников и два раза сделал вид, будто аплодирует. Это был новый и весьма замысловатый способ показывать, что все исполнили свой долг. Майор и виконт это поняли, и так как другие занятия призывали их в другое место, они молча пожали руки дяде и племяннице и вышли на цыпочках из лавки «Серебряный Баран».Бенуа, Эмрода и Рауль остались одни. XVIII. Наяда Через две минуты Эмрода подошла к мнимому дяде и шепнула ему:– Я уйду!..– Куда? – спросил Бенуа, тем же тоном.– По своим делам! Мне кажется, мой милый сообщник, что вы становитесь очень любопытны!..– Опять какая-нибудь интрижка!..– Может быть.– Безумная голова!– Старый ворчун!– Но, – продолжал Бенуа, указывая на Рауля, – если он спросит о вас, когда проснется?..– Есть чем думать! Отвечайте ему просто, что я ушла в свою комнату; я думаю, что это очень естественно и даже прилично.– Кажется, бедняжка влюбился в вас серьезно…– Не говорите этого.– Отчего?– Оттого, что эта любовь очень меня огорчает…– Вы шутите?– Нисколько! Весь вечер у меня ныло сердце!.. Я чувствовала угрызение совести, оттого что я ваша сообщница в этом гнусном деле!.. Знаете ли, ведь это гнусность грабить таким образом несчастного молодого человека?– Знаю ли? – возразил Бенуа. – Еще бы!.. Да, я знаю, что это гнусность, но она прибыльна, а мы часто делаем такие гнусности, которые не приносят нам ничего!..– Этот молодой человек очарователен! – прошептала Эмрода, с меланхолическим видом потупив свои прекрасные глаза, которые были устремлены на Рауля, пока говорил Бенуа.– Берегитесь, душечка! – возразил последний. – Пожалуй, вы не шутя влюбитесь в кавалера Рауля де ла Транблэ!..– Может быть…– Что вы сказали?..– Я сказала: может быть.– Что же вы будете делать в таком случае?– Я спасу этого молодого человека и вырву его из ваших когтей!..– Извините, моя милая, мне кажется, что вы забыли..– Что?– Одну статью в уставе нашего общества…– Какую?– А вот эту: «Если кто-нибудь из нас изменит интересам общества и будет способствовать неудаче предприятия, начатого нами, этот вероломный сообщник будет исключен, и каждый из нас даст клятву преследовать его всегда и повсюду своей ненавистью и мщением»…Эмрода опустила голову и ничего не отвечала.– Теперь вспомнили? – спросил Бенуа лукаво.– Да, – прошептала девушка.– Очень хорошо!.. Не будем же более говорить о вещах бесполезных, и если вас ждут где-нибудь в другом месте, ступайте, милое дитя, я вас не удерживаю…– Когда я вам буду нужна?..– Завтра.– В котором часу?– В двенадцать.– Где?– Здесь.– Приду непременно.– Надеюсь…– Прощай, старый черт!– Прощай, очаровательный бесенок!Эмрода набросила на плечи плащ из простой материи, закрыла капюшоном лицо, что придало ей внешность гризетки, возвращающейся с работы, бросила на Рауля последний томный и почти печальный взгляд и вышла. Николас Бенуа опять сел напротив кавалера и принялся пить,Было около полуночи, когда мнимый купец, найдя, что гость его довольно поспал, встал из-за стола и опрокинул стул. Рауль проснулся, глаза его были еще сонные, и совершенный беспорядок господствовал в его мыслях.– Что это? – прошептал он. – Где я?– У вашего лучшего друга, – отвечал Бенуа медовым голосом.Звук этого голоса заставил Рауля опомниться. Он с удивлением осмотрелся кругом. Бенуа понял этот взгляд и сказал, улыбаясь:– Гости наши уехали, племянница легла, мы одни…– Я заснул! – вскричал Рауль в смущении.– И прекрасно сделали, мой юный друг!.. Разве вы здесь не как дома?..– Но ваша племянница и эти господа… что могут они подумать обо мне?..– Они подумают, что вы устали от продолжительного путешествия верхом и уступили непреодолимому сну… Вот и все!.. Ничего не может быть проще!– Вы удостоверяете меня, что они не получили обо мне слишком невыгодного мнения?..– Клянусь вам честью!..– Ах! Вы меня успокаиваете немножко…– Успокойтесь совершенно!..– Теперь, любезный хозяин, позвольте мне поблагодарить вас за ваше любезное гостеприимство и проститься с вами…– К чему вы торопитесь?– Уже поздно, а голова у меня тяжела.– Когда я буду иметь честь увидеть вас?..– Когда вы хотите?– Чем скорее, тем лучше. Вы знаете, что завтра утром мы получим известие о вашем деле…– Надеетесь вы, что оно удастся?..– Не сомневаюсь нисколько…– Но я не знаю, должен ли принять ваше великодушное предложение насчет десяти тысяч франков…– Почему же?– Боюсь употребить во зло…– Дитя! Я предлагаю вам эти деньги от всего сердца; притом сам не знаю почему, но мне кажется, что вы как будто принадлежите к моему семейству…Этот слишком ясный намек на возможность брака Эмроды и Рауля заставил забиться сердце молодого человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45