Я взял чемодан за одну ручку и восхитился его тяжестью. Мы дошли таким образом до комнаты в первом этаже, единственной, которая не была занята в эту минуту. Товарищ мой снова пожал мне руку, потом спросил бутылку хереса и две рюмки. Мы вместе сели за столик, чокнулись; молодой человек выпил и сказал:– За ваше здоровье, месье Бенуа…– За успех всех ваших намерений, – отвечал я. – Осмелюсь ли спросить, с кем я имею удовольствие говорить? – прибавил я.– С кавалером Раулем де ла Транблэ, – отвечал молодой человек.Я встал со стула и низко поклонился, вскричав с умилением:– Какая честь для такого бедного мещанина, как я, сидеть за одним столом с таким благородным дворянином, как вы, кавалер!.. Прошу вас верить искреннему выражению моей признательности!..– Не будем говорить об этом, – сказал он. – Садитесь, любезный месье Бенуа, и будем пить…Я повиновался. Он налил мне стакан, я выпил за его здоровье, на этот раз величая его по имени и титулу. Прошу простить меня, любезные товарищи, но все эти подробности, которые могут показаться вам ничтожными, необходимы, чтобы дать вам понять, какими извилистыми путями, какими искусными и деликатными средствами достиг я того, что вполне овладел доверием и расположением моего нового знакомца…– Что вы думаете об этом хересе? – спросил он меня, выпив.– Я нахожу его превосходным.– Это ваше мнение?– Да, по совести. А каково ваше мнение, кавалер?– Ах! – сказал он. – Я пил херес лучше этого в замке моего отца!..Я увидел выражение живейшего сожаления на лице молодого человека. О чем он сожалел? О замке, о хересе или об отце?.. Я хотел выйти из этой неизвестности и сказал:– Отец ваш, наверное, расстался с вами глубоко опечаленный.– Разве вы не видите, что я в трауре? – прошептал молодой человек мрачным голосом.– О! Боже мой! – вскричал я. – Неужели вы имели несчастье… ужасное несчастье…Я остановился. Он окончил мою фразу.– Лишиться моего отца! – сказал он. – Да, меня постигло это невозвратное горе…Моя физиономия тотчас подернулась трауром, и я отер слезу, которой не было. XIII. Любопытство Бенуа Между мной и кавалером наступило молчание. Так как на лице моем все еще выражалось глубочайшее отчаяние, молодой человек, тронутый тем, что я принимал такое участие в его печалях, пожал мою руку и сказал:– Я вижу, что вы человек добрый, и благодарю вас глубоко за ваше участие ко мне!..Я отвечал ему, что мое участие было очень естественно и что кавалер обяжет меня, вполне располагая мною, моим временем, моим кошельком и моим кредитом…– Я принимаю ваши любезные предложения, – объявил молодой человек, улыбаясь, – и воспользуюсь ими, кроме вашего кошелька, который мне совсем не нужен. Я не богат, но имею средства на жизнь, по крайней мере некоторое время могу не прибегать за помощью ни к кому.Я попробовал задать несколько вопросов.– Давно ли, кавалер, имели вы несчастье лишиться вашего отца?..– Увы! – вскричал он, – его могила еще не заросла травой.– Если судить по вашему отчаянию, этот благородный вельможа, верно, был достоин всей любви и всех сожалений такого сына, как вы.– Всей моей жизни будет недостаточно для того, чтобы оплакать его, как он заслуживает.– Ваша матушка еще жива, без сомнения?– Нет, мать моя умерла.– По крайней мере, у вас остались братья?– Я единственный сын.– Родственники?..– Никаких.– Как! Вы один на свете?– Да, один на свете!..– Ах! С каким нетерпением вы должны желать соединиться с вашими друзьями!– С друзьями? У меня их нет!..– Как! Неужели никто не ждет вас в Париже?– Никто.– Ах! Бедный молодой человек!.. Несчастный молодой человек!.. Извините эту фамильярность, кавалер…– Не только извиняю, но и благодарю.– Я боюсь, что мое любопытство наскучило вам…– Нисколько.– В таком случае, кавалер, если уж вы удостаиваете терпеливо отвечать на вопросы, может статься, нескромные, но внушаемые моим участием к вам, то скажите мне, прошу вас, какие причины привели вас в столицу? Я думал сначала, что вы ехали к родственникам или друзьям, но, как вижу, ошибся…– Я приехал, – отвечал молодой человек, – чтобы найти здесь средства к жизни…– Вы мне сейчас сказали, что у вас есть деньги, кажется?– Есть, но мало, и потому я должен обеспечить себя в будущем…– Разве вы не пользуетесь доходом с наследства вашего отца?Кавалер сначала колебался, потом отвечал:– Все, что я имею, находится в этом чемодане…И он указал мне на кожаный чемодан, о котором я вам говорил.– И как велика сумма? – спросил я.Кавалер пристально на меня взглянул: вероятно, чувство недоверчивости проявилось в его мыслях. Я испугался и поспешил прибавить:– Если я вас спросил об этом, кавалер, то единственно затем, чтобы дать вам какой-нибудь добрый совет… Я человек старый, к несчастью для меня… но опытный, знаю Париж, его хорошие и дурные стороны, сети, которые он скрывает под ногами тех, кто хочет искать счастья, и средства, которые он предлагает им… Может быть, если бы я знал, как велика сумма, которой вы располагаете, я посоветовал бы вам, как употребить ее с выгодой. Но если вопрос мой показался вам нескромным, не будем говорить об этом, кавалер.Потом я встал и прибавил:– Если вы будете иметь во мне нужду, кавалер, я готов к вашим услугам, как и говорил вам вчера. Пожалуйте запросто на улицу Грента и просите Николаса Бенуа, торговца шерстью, оптом и по мелочам, под вывеской «Серебряный Баран». Вам все укажут дом… Мы хорошо известны в квартале: триста лет живем мы там и торгуем под одной и той же фирмой… До свидания, кавалер, до свидания!..Я сделал движение, чтобы взять свою шляпу, которую положил на стул, когда вошел. Молодой человек удержал меня. Я ожидал этого и продолжал собираться с самым неподдельным добродушием.– Садитесь, месье Бенуа, прошу вас, – сказал он.– Мне некогда, видите ли…– Я прошу у вас только пять минут.– Извольте…Я сел.– Месье Бенуа, – продолжал кавалер, – вы всегда держите ваше слово, не правда ли?– Конечно!..– Вы обещали мне сейчас дать совет?.. Так дайте его.– Насчет чего?..– Насчет употребления моего маленького состояния.– А!– У меня есть около сорока тысяч ливров.– Сорок тысяч?..– Да, золотом.– И вы больше ничего не имеете?..– За исключением нескольких вещиц, которые я хочу сохранить. Это очень мало, не правда ли?..– Это немного, но с сорока тысячами ливров, можно предпринять что-нибудь.– Что же, например?– О! Это зависит от вас…– Но если я прошу вас служить мне руководителем…– Это такое деликатное дело!..– Вы обещали!…– Ну, хорошо! Я согласен, но, признаюсь, против воли… Вы хотите – не правда ли? – употребить ваши деньги таким образом, чтобы жить если не в богатстве, то, по крайней мере, в приличном довольстве…– Именно.– В Париже есть честные негоцианты, которые охотно возьмутся пустить в оборот ваши сорок тысяч ливров и давать вам проценты.– Но я то что же буду делать?– Проживать доход…– Его хватит ненадолго… Я был воспитан в роскоши и сохранил привычку к расточительности, которая разовьется от праздности…– Справедливо.– Как же быть?– Негоциант, который возьмет ваш капитал, может также предоставить вам в своем доме какую-нибудь должность…Молодой человек сделал гримасу и слегка пожал плечами.– Торговля! – сказал он презрительным тоном, – вы забываете любезный месье Бенуа, что я дворянин!– Вы правы, – отвечал я, – в таком случае, придумаем что-нибудь другое… XIV. Приглашение Бенуа – Да, придумаем, – отвечал молодой человек.– Кавалер, – спросил я, – не имеете ли вы сами какого-нибудь проекта?– Имею, конечно, но, может быть, осуществление его невозможно…– Все-таки скажите, в столкновении идей можно найти следы истины…– Я думал купить себе роту.– Разве вы имеете наклонность к военному поприщу?– Более, чем ко всему другому, к тому же из чего мне выбирать?– Справедливо, совершенно справедливо!Я сделал вид, будто обдумываю то, что сказал мне кавалер де ла Транблэ, а на самом деле замышлял план, который скоро изложу вам, и надеюсь, что он получит ваше одобрение. Через две минуты я продолжал:– Право, кавалер, я думаю, что в вашей юной голове более здравого смысла, нежели в самом старом мозгу. Ваша идея превосходна, и вы выбрали самое лучшее.– Итак, вы ее одобряете?– Совершенно.– А дорого это будет стоить?– О! Придется истратить все сорок тысяч… Я даже боюсь, чтобы вы не были вынуждены для своей экипировки продать те вещи, о которых сейчас говорили и которыми вы, кажется, так дорожите…– Я дорожу ими потому, что они достались мне от отца, но если надо пожертвовать ими, я вооружусь мужеством…– Вот это прекрасно, кавалер, но будьте спокойны: мы постараемся спасти эти драгоценные сувениры… Во всяком случае, я употреблю все старания, чтобы достичь этой цели…– Итак, вы можете помочь мне?– Черт побери! Вас удивляет, что ничтожный купец, торгующий шерстью оптом и по мелочам, имеет намерения вмешаться в военные дела! Конечно, сам по себе я решительно ничего не значу, но у меня есть многочисленные связи, есть добрые друзья, которые будут очень рады помочь мне.– Неужели? – вскричал молодой человек, с восторгом.– Боже мой, да. Послушайте, мне пришло в голову, что вы даже можете считать ваше дело почти решенным…– Возможно ли?..– Ничего не может быть возможнее, уверяю вас, и ничего не может быть проще. Один из моих старых и добрых товарищей, майор Танкред д'Эстаньяк, служит в Королевско-Шампанском полку, который стоит гарнизоном в Валансьене… Этот храбрый офицер теперь в отпуску и находится в Париже. Я представлю вас ему, когда вы хотите, и он почтет за истинное удовольствие доставить вам средства вступить в его полк…– Но, месье Бенуа, – вскричал снова простодушный кавалер, – я право не знаю, как выразить вам мою признательность!– Вы не обязаны мне ничем! Я был польщен вашей дружбой и каждый раз, как только вам будет угодно оказать мне честь воспользоваться моими услугами, я буду считать себя очень обязанным… Когда вам угодно, чтобы я представил вас майору?..– Назначьте сами день.– Угодно послезавтра?– Очень рад.– Если так, я напишу два слова Танкреду…– Где я вас найду?– Я сам зайду за вами.– Где будет свидание?– У меня, черт побери!.. В моем смиренном жилище!.. Вы увидите мою племянницу, смею сказать, образованную молодую девушку… Мы пообедаем и, весело чокаясь бокалами, будем говорить о делах…– Любезный Бенуа, предложение ваше так чудесно, что я принимаю его без церемонии…– И вы правы! Однако становится поздно: я вас оставлю. До свидания, кавалер.– До свидания, мой превосходный друг!– Еще одно слово…Я указал пальцем на чемодан и прибавил:– Берегите это. Париж очень большой город, в нем, конечно, много честных людей, но, кажется, прости Господи, гораздо больше плутов! А сорок тысяч ливров порядочная добыча, способная прельстить воров!.. Будьте осторожны и берегите хорошенько ваше сокровище день и ночь.– Непременно, – отвечал кавалер и, показав пару великолепных пистолетов, прибавил: – Вот верные товарищи, которые не только лают, но и кусают!..– Похвальная предосторожность! – одобрил я. – Но если, например, вам придется оставить на некоторое время вашу комнату… тогда что же вы сделаете?..– Я это предвидел: мой слуга, молодой человек, совершенно мне преданный, будет ждать здесь моего возвращения, сидя на этом чемодане и держа по пистолету в каждой руке…– Черт побери!.. Не очень-то хорошо будет тому, кто захочет обогатиться за ваш счет, кавалер!..– Никому не советую пробовать. Но вы, кажется, мне говорили, любезный месье Бенуа, что эта гостиница очень спокойна и пользуется прекрасной репутацией?– Говорил и готов повторить это… Совет, который я. позволил себе дать вам, происходил от избытка усердия, а также оттого, что я имею правилом лучше предупреждать несчастье, нежели сожалеть о нем.Тут мы простились, пожимая друг другу руку, как бы для скрепления тесной и искренней дружбы, которую обещали один другому… Вот что я сделал, господа, вот почему считаю себя вправе сказать с некоторой гордостью, как сказал какой-то греческий или римский император, право не знаю: я не потерял даром дня! Любезные товарищи, что вы думаете о моем подвиге?.. Предоставляю вам самим обсудить его…Когда Бенуа кончил, хорошенькая Эмрода зевнула во всю ширину своего маленького ротика. Человек, которого называли виконтом, начал советоваться с капуцином, с комиссионером и с некоторыми другими членами общества. Это совещание продолжалось минуты три: мнения выражались шепотом. Потом виконт сказал:– Любезный Бенуа, общество рукоплещет вам вдвойне, вы заслужили это…– Мне отдают справедливость! – прошептал Бенуа, с выражением законной гордости.– Мы понимаем как нельзя лучше ваш план… – продолжал виконт.– И одобряете его?– Да, только надо условиться в подробностях.– Они очень просты…– Не спорю, но надо будет несколько поистратиться.– Вы наш казначей, возьмите из кассы.– Как вы спешите!– Дело надежное…– Может быть, но, по моему мнению, надежны только те дела, которые сделаны.– Знаете вы одну пословицу?– Знаю и много.– Хорошо, но одна из них более всего согласуется с нашим положением: кто ничем не рискует, тот ничего не получит!..– Вы правы. Притом я вам сказал: план ваш принят, теперь будем рассуждать о подробностях.– Охотно.В эту минуту Эмрода прервала разговор.– Позвольте мне уйти, – сказала она.– Ты хочешь нас оставить, капризница?– У меня есть дела сегодня, очень важные.– Какое-нибудь свидание, плутовка?– Может статься, но это вас не касается, а так как я вовсе не нужна вам для исполнения вашего плана…– Вы ошибаетесь, – перебил Бенуа, – именно вы нужны нам, любезная Эмрода, и даже очень…– Мне показалось, однако, что в комедии, которую вы приготовитесь разыграть, нет женской роли.– Это доказывает, что вы дурно меня слушали, малютка…– Может быть, я спала… или думала о другом. А что же вы говорили?– Я говорил о моей племяннице, которую должен представить послезавтра кавалеру де ла Транблэ…– Ну?– Ну! Кто же будет этой племянницей, если не вы?– Ах, гадкий человек! – вскричала молодая девушка с очаровательной досадой и очень милым и кокетливым гневом. – Скажите пожалуйста, с какой стати ему вздумалось говорить о своей племяннице!..– Следовательно, – продолжал Бенуа, – я формально сопротивляюсь тому, чтобы отпустить нашу миленькую Эмроду! Ее возлюбленный подождет…– Мой возлюбленный! – прошептала молодая девушка с восхитительным жеманством.– Мне бы следовало сказать «возлюбленные», – продолжал Бенуа, – я ошибся, извините.– Дерзкий! – вскричала Эмрода.– Бенуа прав, – вмешался виконт, – наша любезная сестрица непременно должна сегодня остаться с нами. Как вы думаете, господа?– Да! да! да! – отвечали все сообщники в один голос.Приговор был произнесен. Надо было повиноваться. Эмрода сделала гримасу, но осталась. Заседание прекратилось только в два часа утра. Мы скоро узнаем результат его. XV. Дом Бенуа На другой день после той ночи, в которую происходили сцены, рассказанные нами читателю, мирные обитатели той части улицы Грента, которая примыкает к улице Сен-Дени, смотрели внимательно, стоя у своих дверей, на зрелище, сильно подстрекавшее их любопытство. Вот в чем оно состояло.Довольно скромная лавка, давно уже не занятая никем, была снята в это самое утро. С рассвета несколько человек работали безостановочно и внутри и снаружи этой лавки. Одни наскоро прибивали полки и прилавки, походившие скорее на декорации и аксессуары в театре, нежели на настоящие прилавки и полки, потому что они были чрезвычайно тонки и не могли бы выдержать никакой тяжести. Другие, с помощью высокой лестницы, прибивали, над главным входом, огромный железный лист, без всяких изображений и надписи. Когда этот лист был прикреплен, явились два живописца. Первый нарисовал посреди листа нечто вроде барана, с великолепными рогами, и покрыл свой эскиз густым слоем мела, подражавшего с грехом пополам изменчивому отливу серебра. Пока этот художник оканчивал свое образцовое произведение, товарищ его также не терял времени. По обеим сторонам животного с длинными рогами он начертывал огромными белыми буквами следующие слова:СЕРЕБРЯНЫЙ БАРАННиколас Бенуа и К°Шерстяные товарыНа улице собралась большая толпа любопытных, состоявших большей частью из давнишних ее обитателей. Все с удивлением расспрашивали друг друга.– Николас Бенуа, – говорил один, смотря на огромную вывеску. – Вам знакомо это имя, кум?– Нет.– А вам?– И мне нет.– А вам?– Также нет.– Стало быть, никто здесь не знает этого Николаса Бенуа?– Никто.– Откуда он?– Неизвестно.– Что он продает?– Шерстяные товары, по крайней мере, это написано на вывеске.– Сказать мимоходом, вывеска-то продержится недолго.– Еще бы! Намалевана водяными красками.– Да, денька два дождливых, так Серебряный Баран и поминай как звали…– Не то, что ваша вывеска, дядя Корнибер… Вот уж прочная-то!..– Я и не жалел ничего для нее!.. Зато она и свежа, как в первый день – всякий с этим согласится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45