Золотой Петух шагнул вперед и сказал:
— Пусть начальник думает что хочет, и накажет, если захочет, но, клянусь, я сказал правду.
— И я также, и я, — одновременно сказали другие Петухи.
— Дайте клятву, — вмешался В.
Золотой Петух подошел к начальнику. Начальник вынул из-за пояса кинжал с коротким острым клинком, разделенным в самой середине выемкой. Золотой Петух протянул руку над обнаженным клинком и сказал:
— Пусть смертельный яд, которым пропитано это железо, проникнет в мои жилы, если я говорю неправду.
Остальные Петухи и Леонарда по очереди повторили ту же клятву, протянув руки над кинжалом. Когда они закончили, начальник заткнул кинжал за пояс, потом сказал:
— Идите вниз и ждите моих приказаний.
Пять Петухов в сопровождении Леонарды вышли из комнаты, и дверь закрылась за ними.
XXV
Совещание
Начальник и В остались одни.
— Вы думаете, что Зеленая Голова сможет все разъяснить? — спросил начальник.
— Я надеюсь, — отвечал В.
— Но что он может сказать?
— Когда он вернется, вы узнаете.
— Но если он не вернется?
— Это невозможно.
— Почему же? Разве он не может изменить?
— Зеленая Голова — самый преданный из наших людей, он не изменник!
— Однако кто-то изменяет!
Начальник быстро ходил по комнате. Вдруг он остановился перед В.
— Кто изменяет? Я должен это выяснить во что бы то ни стало и притом не теряя ни минуты, даже если бы мне пришлось употребить самые крайние средства.
И он начал снова быстро ходить по комнате в самом сильном волнении. В следил за ним с выражением беспокойства, которое проглядывало сквозь его маску.
— Хотите видеть Хохлатого Петуха? — спросил он. — Он пришел!
— Нет. Прошлой ночью он ужинал далеко от того места, где это случилось, — ответил начальник.
— А Черного Петуха?
— Он ничего не знает: я его допрашивал сегодня. Нет, нет! Мне нужен Зеленая Голова!
В понимающе кивнул.
— Он, верно, не придет, — с нетерпением продолжал начальник.
— Придет! Он смог освободиться только в полночь. Это он вел дело Жакобера, агента де Марвиля.
Начальник поднял глаза на В.
— Все сделано? — спросил он.
— Да, сделано в половине двенадцатого, за несколько минут до того, как я пришел сюда.
— Хорошо! А рапорт?
— Он будет составлен этой ночью.
— Ничего не будет упущено?
— Все будет описано в мельчайших подробностях, и вы получите отчет завтра утром, никак не позже.
— Его нужно передать до полудня начальнику полиции, чтобы он мог прочесть донесение королю. — Начальник насмешливо улыбнулся и продолжил: — Этот человек мне мешал, однако он может быть мне и полезен, если позволит руководить собой. Надо посмотреть. — Он хлопнул себя по лбу и прибавил: — Но все это не объясняет таинственного дела бедной Сабины. А я должен все узнать: оставаться в подобной неизвестности — значит изменить нашему делу.
Он, по-видимому, принял окончательное решение.
— Позовите сюда Бриссо, — сказал он В, — черт возьми! Она или заговорит, или я клещами раскрою ей рот.
— Не хотите ли сами пойти наверх? — спросил В.
— Нет, пусть она спустится сюда. Здесь вполне безопасно, стены достаточно толсты.
В вышел из комнаты. Начальник, оставшись один, стал медленно прохаживаться, склонив голову.
— Кто же этот враг, который уже шесть месяцев вредит мне?
Он остановился, скрестив руки на груди.
— Горе ему! — продолжал начальник. — Он вчера ночью осмелился коснуться одного из двух существ, которые дороги моему сердцу! Кто бы он ни был, он падет в борьбе!
Начальник поднял голову, лоб его прояснился внезапной мыслью, пальцы сжались.
— Да, ночь на 30 января трагична для всех, кого я люблю, — сказал он. — Я отомщу тем, кто наделал мне столько зла! Отомщу! Но, — сказал он, переменив тон, — кто все-таки этот невидимый враг?
Начальник погрузился в глубокое раздумье.
— Эта двойная жизнь была так прекрасна, — сказал он, — сколько радостей я принес обиженным! Скольких я осчастливил! Как будущее мне улыбалось! И на вершине этих успехов неизвестная рука вдруг поразила ангела моих мечтаний и моей жизни!
Начальник остановился. На него страшно было смотреть, его лицо отражало самые сильные и самые противоположные чувства.
— Горе! Горе ему, — продолжал он, — я отомщу!
Он ходил взад-вперед по комнате, потом снял со стены план Парижа и положил его на стол, медленно проводя пальцем по всем белым линиям, представлявшим улицы.
— Как объяснить исчезновение этих людей? — говорил он, глядя на план. — Двое с одной стороны, трое с другой — и ни малейшего следа! Но это невозможно! Решительно невозможно. Неужели люди, которые мне служат, сговорились, чтобы обмануть меня, чтобы изменить мне? Нет, нет, это исключено!
Он опять остановился.
— Но если они не изменяют мне, кто тогда?
Начальник стоял с нахмуренными бровями, на лбу его появились складки, предшественники бури. Раздался скрип, и дверь отворилась.
XXVI
Бриссо
В, все еще в маске, вошел в комнату и, шагнув в сторону, пропустил вперед себя женщину.
Это была известная сводница Бриссо, вписавшая свое имя в любовные летописи царствования Людовика XV. О ней часто упоминают, повествуя о приключениях той эпохи. Записки Ришелье и архивы полиции полны разных скандальных рассказов о ней и вполне оправдывают ее репутацию.
Бриссо была высока ростом и чрезвычайно стройна. Ее рост и сложение говорили о физической силе, присущей не многим женщинам. Она была одета в костюм яркого цвета. Войдя в комнату, она очутилась лицом к лицу с начальником и отступила, как бы пораженная ужасом.
Действительно, вид этого человека, освещенного лампой, имел что-то страшное и фантастическое. Рост его был очень высок, пояс, за которым были заткнуты шпага, пистолеты и кинжал, стягивал стройный стан. Лицо, черты которого мешали рассмотреть густые усы и борода, имело дикое выражение, черные глаза бросали сверкающие взгляды из-под косматых бровей, а рука, положенная на кинжал, будто приготовилась к удару. Бриссо отпрянула назад.
— Подойди! — сказал ей начальник властным тоном. После довольно продолжительного молчания он продолжил:
— Ты знаешь, перед кем находишься?
— Нет, — нерешительно ответила Бриссо.
— Ты находишься перед человеком, который, будучи верен друзьям, не имеет привычки прощать своим врагам. Я буду тебя допрашивать, и ты обязана мне отвечать.
Сказав это, начальник отворил железную дверь небольшого шкафа, вынул мешок, который бросил на стол, а возле мешка положил заряженный пистолет.
— В этом мешке двадцать тысяч ливров золотом, — сказал он, а в этом пистолете пуля. Если ты будешь служить мне, как я хочу, эти двадцать тысяч станут твоей наградой. Если ты попытаешься меня обмануть, я всажу эту пулю тебе в лоб. Ты можешь мне верить, когда я говорю подобным образом.
После минутного молчания он прибавил:
— Я — Петушиный Рыцарь!
Назвав себя, он отступил назад, и свет лампы хорошо осветил его. Он предстал во всем блеске гнева. Бриссо сложила руки на груди и не имела сил даже вскрикнуть, будто грозное имя вдруг парализовало ее. Наконец она, сделав усилие, упала на колени.
— Пощадите! — сказала она. Петушиный Рыцарь пожал плечами.
— Ты будешь отвечать ясно и прямо на мои вопросы? — продолжал он очень спокойным голосом.
Бриссо медленно встала.
— Садись, — сказал Петушиный Рыцарь. Она повиновалась.
— Где ты провела прошлую ночь?
— В домике графа де Сувре, — отвечала Бриссо не колеблясь.
— На улице Сен-Клод?
— Именно там.
— Кто был за ужином?
— Д'Айян, де Лозен, Фиц-Джемс, де Гонфлан, де Лаваль и де Шароле.
— А из женщин?
— Мадемуазель де Тутвиль, баронесса де Бревнан, Лекок и Феррати.
— Что делали за ужином?
— Что делают всегда за ужином — забавлялись, — сказала Бриссо, к которой мало-помалу возвращалась ее обыкновенная самоуверенность. — Мужчины и женщины переоделись олимпийскими богами и богинями. Это было очень смешно.
— Ты что там делала?
— Меня не было в начале ужина, я приехала после, по делу девочки…
— Какой девочки?
— Я не знаю, должна ли я…
— Ты должна рассказать мне подробно все, что делала вчера вечером.
Бриссо, видимо, колебалась.
— Вы хотите, чтобы я сказала вам всю правду? — продолжала она.
— Да!
— А если я вам скажу, а вы мне не поверите? Что тогда?
— Но почему?
— Потому, что я сама себе не верю. То, что случилось, очень странно!
— Говори немедля!
— Вы не причините мне зла, если я вам расскажу все?
— Клянусь, тебе нечего бояться!
— И вы не станете всем рассказывать, что узнали что-то от меня, потому что это поссорит меня с моими друзьями, а я ими дорожу…
— Скажи мне все, и твое имя не будет нигде упомянуто.
— И я получу тысячу луидоров?
— Да.
— Ну, будь вы Петушиный Рыцарь, или сам черт, или начальник полиции, мне все равно, я вам верю, и вы узнаете все. Слушайте же: того, что случилось вчера, я не понимаю сама, да и вы вряд ли поймете.
— Рассказывай, как все было! Ты знаешь, что я всегда исполняю то, что обещаю.
— Я это знаю! Поэтому я так испугалась, когда увидала себя в ваших руках.
— Так я слушаю.
— Вчера вечером был ужин у месье де Сувре, как я вам уже сказала, — начала Бриссо. — Я ничего не знала об этом ужине и спокойно сидела дома перед камином, когда в полночь в парадную дверь сильно постучали.
«Иди и отвори!» — закричала я Лолотте. Это моя камеристка. Она побежала и вернулась, говоря: «Лакей хочет говорить с вами». — «От кого?» — «От графа де Сувре».
Я велела позвать лакея. Он пришел и подал мне письмо от графа, который писал, чтобы я приехала сейчас «по известному делу». По известному делу… Но какому же? У меня нет никаких дел с графом. «Верно, я ему нужна», — подумала я. Внизу стояла карета. Я села, меня привезли на улицу Сен-Клод и провели в гостиную. Все сидели за столом в смешных маскарадных костюмах; было очень весело. Эти милые господа все меня знают, а я знаю их еще лучше. Они часто поверяют мне свои секреты, и мы в очень хороших отношениях. Я думала, что они послали за мной, чтобы пригласить поужинать, и хотела сесть, но все вышло иначе. Граф де Сувре встал и подошел ко мне. «Бриссо, — сказал он мне, — ты должна нам объяснить твою странную шутку».
Я посмотрела на него. Он был переодет Бахусом с кистями винограда на голове. Я рассмеялась, думая, что граф решил пошутить. «Ты должна ответить мне!» — сказал он. «Спросите других», — ответила я.
Но он рассердился, и Шароле тоже. Я увидела, что он говорит серьезно, и спросила: «О чем вы говорите?» — «О немецкой княгине, которую ты велела привезти сюда». — «Я велела привезти сюда немецкую княгиню? — изумилась я. — Когда?» — «Сегодня вечером».
Я опять подумала, что это шутка и опять расхохоталась, но граф де Сувре сказал: «Вот письмо, которое ты прислала мне».
Он подал мне бумагу. Я удивилась, поскольку не писала графу. Это письмо передала ему женщина, которая сказала, что служит у меня. Письмо еще при мне.
— Оно при тебе! — обрадовался Петушиный Рыцарь. — Это удача!
— Да, я положила его в карман, чтобы позже выяснить, кто это посмел воспользоваться моим именем.
— Дай мне это послание.
— Вот он, месье.
Бриссо подала письмо Петушиному Рыцарю, и тот развернул его. В наклонился через плечо начальника, чтобы прочесть вместе с ним.
— Письмо было запечатано моей печатью, — сказала Бриссо, — розовый венок с амурами в середине.
Петушиный Рыцарь и В прочли следующее:
«Граф, есть одна благородная дама, желающая присутствовать на одном из очаровательных ужинов, которые составляют славу нашего любезного общества.
Эта иностранка, немецкая княгиня. Я не назову вам ее имени, потому что поклялась сохранить тайну.
Я обещала ей исполнить ее фантазию; узнав же, что вы сегодня даете ужин, на котором будут присутствовать молодые люди из высшего общества и первейшие наши красавицы, я дала ей знать. Она специально приехала в Париж.
Чтобы исполнить свое желание и одновременно сохранить инкогнито, эта молоденькая девушка наденет костюм мещанки.
Экипаж привезет ее к вашему домику. Там ей свяжут руки, завяжут глаза и принудят прекратить крики, которые она нарочно будет испускать, как девушка, похищенная из родительского дома. Предупреждаю вас, что она имеет намерение разыграть эту роль. Это будет очень забавно; действуйте же и вы в соответствии с этим. Сохраните мою тайну и веселитесь на славу!
Мари Бриссо».
— Ты догадываешься, кто мог написать это письмо? — обратился Петушиный Рыцарь к Бриссо.
— Нет, пока не знаю, месье.
— Сможешь узнать?
— Может быть, но точно не скажу.
— Если успеешь это выяснить в течение двух суток, я удвою обещанную награду. Рассказывай дальше.
— Прочитав письмо, я заявила, что его писала не я и что это была чья-то злая шутка.
«Немецкая княгиня уже здесь, и она очень мила», — сказал граф де Шароле. «Она здесь? — изумилась я. — Где?» — «В маленькой гостиной, где она искусно притворяется, будто с ней сделался обморок». «Она и сейчас в обмороке?» — «Да, — отвечал де Сувре. — Для того чтобы положить конец этой комедии криков и обмороков, которые продолжаются уже два часа, мы и послали за тобой. Иди к своей княгине и все устрой!» — «Я не прочь с ней познакомиться», — сказала я и прошла в маленькую гостиную, где увидела на диване женщину без чувств. Она лежала неподвижно, точно мраморная статуя. «Какой артистический обморок! — рассмеялась я, все еще думая, что это шутка. — Княгиня! Мы одни, вы можете не притворяться». Она даже не шевельнулась.
Я подошла к ней, наклонилась и… увидела девочку, которая такая же княгиня, как вы и я! Я ее узнала — это была Сабина Даже. «Вот тебе и раз! — воскликнула я, взяв ее за руку. — Ну вставайте же!»
Но ее рука была холодна. Она ничего не слышала и вовсе не притворялась, так как действительно лишилась чувств. Я дала ей понюхать нашатырного спирта, но и это не помогло.
«Так, — подумала я, пораженная внезапной догадкой, — понимаю! Она захотела присутствовать на ужине тайком и сама написала письмо. Что ж, довольно неплохо придумано!»
Девочка все лежала без чувств или, по крайней мере, притворялась. Полагая, что она играет комедию, я ждала, когда же она откроет глаза. Мы все еще были одни. Девочка очнулась; я начала было разговор, но после нескольких моих слов она вдруг бросилась к окну; я хотела ее задержать, но она распахнула окно и выскочила в сад.
— Куда же она девалась потом? — спросил Петушиный Рыцарь.
— Этого мы не смогли узнать, месье. Шел сильный снег; сад велик; одна калитка, выходящая на бульвар, была открыта. Мы искали ее везде, но не нашли никаких следов беглянки. Потом я узнала, что Сабина найдена раненой перед особняком Субиз; я думаю, что, когда она убежала, наверное, на нее напали разбойники из шайки Петушиного Рыц…
Бриссо запнулась и побледнела как полотно.
— То есть… я… потому что вы… — забормотала она испуганно.
— Это все, что ты знаешь? — перебил Петушиный Рыцарь.
— Все как есть, все! Клянусь всеми святыми.
— Ты говоришь, что не нашли никаких следов?
— Никаких. Слуги искали везде.
— И на улице около особняка?
— Да, но безрезультатно.
— А из лиц, которые ужинали, никто не отлучался?
— Кажется, никто, но наверняка не знаю, потому что уехала почти тотчас же.
Петушиный Рыцарь посмотрел на В, который не произнес ни слова с той минуты, как Бриссо начала рассказ.
Наступило довольно продолжительное молчание. Петушиный Рыцарь обернулся к Бриссо:
— Ты не лжешь?
— Если я лгу, велите меня изрезать на мелкие куски. Я сказала правду, истинную правду, месье!
— Сегодня ты видела кого-нибудь из тех, кто присутствовал на этом ужине?
— Только графа де Шароле; он пришел снять у меня квартиру, потому что его особняк сгорел.
— Как он выглядел?
— Как обычно, был весел.
— Он все еще у тебя?
— Он сейчас ужинает у Лораже.
— Тебе никто не рассказывал подробностей об этом происшествии?
— Мне известно то же, что и всем, месье.
— Разве ты сама не старалась ничего разузнать?
— Я не люблю вмешиваться в чужие дела, которые меня не касаются.
— Однако тебе следует вмешаться в это дело, если хочешь, чтобы мы стали друзьями.
— Я сделаю все, что вы желаете, месье!
Петушиный Рыцарь подал знак В, тот взял Бриссо за руку:
— Пойдемте!
— Но… — пролепетала Бриссо, с выражением непреодолимого ужаса.
— Ничего не бойся! — сказал Петушиный Рыцарь и добавил, указывая на мешок, лежавший на столе. — Возьми, это твое.
— Неужели?
— Да, бери же. Если будешь служить мне хорошо, ты часто будешь получать по стольку же.
— Вы прекрасный человек, месье, — сказала Бриссо, — я сделаю все, что вам угодно, можете на меня рассчитывать, у Бриссо есть свои достоинства!
— Ступай! — велел Петушиный Рыцарь.
В вывел женщину через другую дверь, скрытую под драпировкой.
XXVII
Хохлатый Петух
Петушиный Рыцарь подошел к столу и нажал пальцем на украшение из позолоченной бронзы, доска стола тотчас приподнялась, как крышка пюпитра. Возле этого пюпитра располагались восемь больших кнопок с бронзовыми кольцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Пусть начальник думает что хочет, и накажет, если захочет, но, клянусь, я сказал правду.
— И я также, и я, — одновременно сказали другие Петухи.
— Дайте клятву, — вмешался В.
Золотой Петух подошел к начальнику. Начальник вынул из-за пояса кинжал с коротким острым клинком, разделенным в самой середине выемкой. Золотой Петух протянул руку над обнаженным клинком и сказал:
— Пусть смертельный яд, которым пропитано это железо, проникнет в мои жилы, если я говорю неправду.
Остальные Петухи и Леонарда по очереди повторили ту же клятву, протянув руки над кинжалом. Когда они закончили, начальник заткнул кинжал за пояс, потом сказал:
— Идите вниз и ждите моих приказаний.
Пять Петухов в сопровождении Леонарды вышли из комнаты, и дверь закрылась за ними.
XXV
Совещание
Начальник и В остались одни.
— Вы думаете, что Зеленая Голова сможет все разъяснить? — спросил начальник.
— Я надеюсь, — отвечал В.
— Но что он может сказать?
— Когда он вернется, вы узнаете.
— Но если он не вернется?
— Это невозможно.
— Почему же? Разве он не может изменить?
— Зеленая Голова — самый преданный из наших людей, он не изменник!
— Однако кто-то изменяет!
Начальник быстро ходил по комнате. Вдруг он остановился перед В.
— Кто изменяет? Я должен это выяснить во что бы то ни стало и притом не теряя ни минуты, даже если бы мне пришлось употребить самые крайние средства.
И он начал снова быстро ходить по комнате в самом сильном волнении. В следил за ним с выражением беспокойства, которое проглядывало сквозь его маску.
— Хотите видеть Хохлатого Петуха? — спросил он. — Он пришел!
— Нет. Прошлой ночью он ужинал далеко от того места, где это случилось, — ответил начальник.
— А Черного Петуха?
— Он ничего не знает: я его допрашивал сегодня. Нет, нет! Мне нужен Зеленая Голова!
В понимающе кивнул.
— Он, верно, не придет, — с нетерпением продолжал начальник.
— Придет! Он смог освободиться только в полночь. Это он вел дело Жакобера, агента де Марвиля.
Начальник поднял глаза на В.
— Все сделано? — спросил он.
— Да, сделано в половине двенадцатого, за несколько минут до того, как я пришел сюда.
— Хорошо! А рапорт?
— Он будет составлен этой ночью.
— Ничего не будет упущено?
— Все будет описано в мельчайших подробностях, и вы получите отчет завтра утром, никак не позже.
— Его нужно передать до полудня начальнику полиции, чтобы он мог прочесть донесение королю. — Начальник насмешливо улыбнулся и продолжил: — Этот человек мне мешал, однако он может быть мне и полезен, если позволит руководить собой. Надо посмотреть. — Он хлопнул себя по лбу и прибавил: — Но все это не объясняет таинственного дела бедной Сабины. А я должен все узнать: оставаться в подобной неизвестности — значит изменить нашему делу.
Он, по-видимому, принял окончательное решение.
— Позовите сюда Бриссо, — сказал он В, — черт возьми! Она или заговорит, или я клещами раскрою ей рот.
— Не хотите ли сами пойти наверх? — спросил В.
— Нет, пусть она спустится сюда. Здесь вполне безопасно, стены достаточно толсты.
В вышел из комнаты. Начальник, оставшись один, стал медленно прохаживаться, склонив голову.
— Кто же этот враг, который уже шесть месяцев вредит мне?
Он остановился, скрестив руки на груди.
— Горе ему! — продолжал начальник. — Он вчера ночью осмелился коснуться одного из двух существ, которые дороги моему сердцу! Кто бы он ни был, он падет в борьбе!
Начальник поднял голову, лоб его прояснился внезапной мыслью, пальцы сжались.
— Да, ночь на 30 января трагична для всех, кого я люблю, — сказал он. — Я отомщу тем, кто наделал мне столько зла! Отомщу! Но, — сказал он, переменив тон, — кто все-таки этот невидимый враг?
Начальник погрузился в глубокое раздумье.
— Эта двойная жизнь была так прекрасна, — сказал он, — сколько радостей я принес обиженным! Скольких я осчастливил! Как будущее мне улыбалось! И на вершине этих успехов неизвестная рука вдруг поразила ангела моих мечтаний и моей жизни!
Начальник остановился. На него страшно было смотреть, его лицо отражало самые сильные и самые противоположные чувства.
— Горе! Горе ему, — продолжал он, — я отомщу!
Он ходил взад-вперед по комнате, потом снял со стены план Парижа и положил его на стол, медленно проводя пальцем по всем белым линиям, представлявшим улицы.
— Как объяснить исчезновение этих людей? — говорил он, глядя на план. — Двое с одной стороны, трое с другой — и ни малейшего следа! Но это невозможно! Решительно невозможно. Неужели люди, которые мне служат, сговорились, чтобы обмануть меня, чтобы изменить мне? Нет, нет, это исключено!
Он опять остановился.
— Но если они не изменяют мне, кто тогда?
Начальник стоял с нахмуренными бровями, на лбу его появились складки, предшественники бури. Раздался скрип, и дверь отворилась.
XXVI
Бриссо
В, все еще в маске, вошел в комнату и, шагнув в сторону, пропустил вперед себя женщину.
Это была известная сводница Бриссо, вписавшая свое имя в любовные летописи царствования Людовика XV. О ней часто упоминают, повествуя о приключениях той эпохи. Записки Ришелье и архивы полиции полны разных скандальных рассказов о ней и вполне оправдывают ее репутацию.
Бриссо была высока ростом и чрезвычайно стройна. Ее рост и сложение говорили о физической силе, присущей не многим женщинам. Она была одета в костюм яркого цвета. Войдя в комнату, она очутилась лицом к лицу с начальником и отступила, как бы пораженная ужасом.
Действительно, вид этого человека, освещенного лампой, имел что-то страшное и фантастическое. Рост его был очень высок, пояс, за которым были заткнуты шпага, пистолеты и кинжал, стягивал стройный стан. Лицо, черты которого мешали рассмотреть густые усы и борода, имело дикое выражение, черные глаза бросали сверкающие взгляды из-под косматых бровей, а рука, положенная на кинжал, будто приготовилась к удару. Бриссо отпрянула назад.
— Подойди! — сказал ей начальник властным тоном. После довольно продолжительного молчания он продолжил:
— Ты знаешь, перед кем находишься?
— Нет, — нерешительно ответила Бриссо.
— Ты находишься перед человеком, который, будучи верен друзьям, не имеет привычки прощать своим врагам. Я буду тебя допрашивать, и ты обязана мне отвечать.
Сказав это, начальник отворил железную дверь небольшого шкафа, вынул мешок, который бросил на стол, а возле мешка положил заряженный пистолет.
— В этом мешке двадцать тысяч ливров золотом, — сказал он, а в этом пистолете пуля. Если ты будешь служить мне, как я хочу, эти двадцать тысяч станут твоей наградой. Если ты попытаешься меня обмануть, я всажу эту пулю тебе в лоб. Ты можешь мне верить, когда я говорю подобным образом.
После минутного молчания он прибавил:
— Я — Петушиный Рыцарь!
Назвав себя, он отступил назад, и свет лампы хорошо осветил его. Он предстал во всем блеске гнева. Бриссо сложила руки на груди и не имела сил даже вскрикнуть, будто грозное имя вдруг парализовало ее. Наконец она, сделав усилие, упала на колени.
— Пощадите! — сказала она. Петушиный Рыцарь пожал плечами.
— Ты будешь отвечать ясно и прямо на мои вопросы? — продолжал он очень спокойным голосом.
Бриссо медленно встала.
— Садись, — сказал Петушиный Рыцарь. Она повиновалась.
— Где ты провела прошлую ночь?
— В домике графа де Сувре, — отвечала Бриссо не колеблясь.
— На улице Сен-Клод?
— Именно там.
— Кто был за ужином?
— Д'Айян, де Лозен, Фиц-Джемс, де Гонфлан, де Лаваль и де Шароле.
— А из женщин?
— Мадемуазель де Тутвиль, баронесса де Бревнан, Лекок и Феррати.
— Что делали за ужином?
— Что делают всегда за ужином — забавлялись, — сказала Бриссо, к которой мало-помалу возвращалась ее обыкновенная самоуверенность. — Мужчины и женщины переоделись олимпийскими богами и богинями. Это было очень смешно.
— Ты что там делала?
— Меня не было в начале ужина, я приехала после, по делу девочки…
— Какой девочки?
— Я не знаю, должна ли я…
— Ты должна рассказать мне подробно все, что делала вчера вечером.
Бриссо, видимо, колебалась.
— Вы хотите, чтобы я сказала вам всю правду? — продолжала она.
— Да!
— А если я вам скажу, а вы мне не поверите? Что тогда?
— Но почему?
— Потому, что я сама себе не верю. То, что случилось, очень странно!
— Говори немедля!
— Вы не причините мне зла, если я вам расскажу все?
— Клянусь, тебе нечего бояться!
— И вы не станете всем рассказывать, что узнали что-то от меня, потому что это поссорит меня с моими друзьями, а я ими дорожу…
— Скажи мне все, и твое имя не будет нигде упомянуто.
— И я получу тысячу луидоров?
— Да.
— Ну, будь вы Петушиный Рыцарь, или сам черт, или начальник полиции, мне все равно, я вам верю, и вы узнаете все. Слушайте же: того, что случилось вчера, я не понимаю сама, да и вы вряд ли поймете.
— Рассказывай, как все было! Ты знаешь, что я всегда исполняю то, что обещаю.
— Я это знаю! Поэтому я так испугалась, когда увидала себя в ваших руках.
— Так я слушаю.
— Вчера вечером был ужин у месье де Сувре, как я вам уже сказала, — начала Бриссо. — Я ничего не знала об этом ужине и спокойно сидела дома перед камином, когда в полночь в парадную дверь сильно постучали.
«Иди и отвори!» — закричала я Лолотте. Это моя камеристка. Она побежала и вернулась, говоря: «Лакей хочет говорить с вами». — «От кого?» — «От графа де Сувре».
Я велела позвать лакея. Он пришел и подал мне письмо от графа, который писал, чтобы я приехала сейчас «по известному делу». По известному делу… Но какому же? У меня нет никаких дел с графом. «Верно, я ему нужна», — подумала я. Внизу стояла карета. Я села, меня привезли на улицу Сен-Клод и провели в гостиную. Все сидели за столом в смешных маскарадных костюмах; было очень весело. Эти милые господа все меня знают, а я знаю их еще лучше. Они часто поверяют мне свои секреты, и мы в очень хороших отношениях. Я думала, что они послали за мной, чтобы пригласить поужинать, и хотела сесть, но все вышло иначе. Граф де Сувре встал и подошел ко мне. «Бриссо, — сказал он мне, — ты должна нам объяснить твою странную шутку».
Я посмотрела на него. Он был переодет Бахусом с кистями винограда на голове. Я рассмеялась, думая, что граф решил пошутить. «Ты должна ответить мне!» — сказал он. «Спросите других», — ответила я.
Но он рассердился, и Шароле тоже. Я увидела, что он говорит серьезно, и спросила: «О чем вы говорите?» — «О немецкой княгине, которую ты велела привезти сюда». — «Я велела привезти сюда немецкую княгиню? — изумилась я. — Когда?» — «Сегодня вечером».
Я опять подумала, что это шутка и опять расхохоталась, но граф де Сувре сказал: «Вот письмо, которое ты прислала мне».
Он подал мне бумагу. Я удивилась, поскольку не писала графу. Это письмо передала ему женщина, которая сказала, что служит у меня. Письмо еще при мне.
— Оно при тебе! — обрадовался Петушиный Рыцарь. — Это удача!
— Да, я положила его в карман, чтобы позже выяснить, кто это посмел воспользоваться моим именем.
— Дай мне это послание.
— Вот он, месье.
Бриссо подала письмо Петушиному Рыцарю, и тот развернул его. В наклонился через плечо начальника, чтобы прочесть вместе с ним.
— Письмо было запечатано моей печатью, — сказала Бриссо, — розовый венок с амурами в середине.
Петушиный Рыцарь и В прочли следующее:
«Граф, есть одна благородная дама, желающая присутствовать на одном из очаровательных ужинов, которые составляют славу нашего любезного общества.
Эта иностранка, немецкая княгиня. Я не назову вам ее имени, потому что поклялась сохранить тайну.
Я обещала ей исполнить ее фантазию; узнав же, что вы сегодня даете ужин, на котором будут присутствовать молодые люди из высшего общества и первейшие наши красавицы, я дала ей знать. Она специально приехала в Париж.
Чтобы исполнить свое желание и одновременно сохранить инкогнито, эта молоденькая девушка наденет костюм мещанки.
Экипаж привезет ее к вашему домику. Там ей свяжут руки, завяжут глаза и принудят прекратить крики, которые она нарочно будет испускать, как девушка, похищенная из родительского дома. Предупреждаю вас, что она имеет намерение разыграть эту роль. Это будет очень забавно; действуйте же и вы в соответствии с этим. Сохраните мою тайну и веселитесь на славу!
Мари Бриссо».
— Ты догадываешься, кто мог написать это письмо? — обратился Петушиный Рыцарь к Бриссо.
— Нет, пока не знаю, месье.
— Сможешь узнать?
— Может быть, но точно не скажу.
— Если успеешь это выяснить в течение двух суток, я удвою обещанную награду. Рассказывай дальше.
— Прочитав письмо, я заявила, что его писала не я и что это была чья-то злая шутка.
«Немецкая княгиня уже здесь, и она очень мила», — сказал граф де Шароле. «Она здесь? — изумилась я. — Где?» — «В маленькой гостиной, где она искусно притворяется, будто с ней сделался обморок». «Она и сейчас в обмороке?» — «Да, — отвечал де Сувре. — Для того чтобы положить конец этой комедии криков и обмороков, которые продолжаются уже два часа, мы и послали за тобой. Иди к своей княгине и все устрой!» — «Я не прочь с ней познакомиться», — сказала я и прошла в маленькую гостиную, где увидела на диване женщину без чувств. Она лежала неподвижно, точно мраморная статуя. «Какой артистический обморок! — рассмеялась я, все еще думая, что это шутка. — Княгиня! Мы одни, вы можете не притворяться». Она даже не шевельнулась.
Я подошла к ней, наклонилась и… увидела девочку, которая такая же княгиня, как вы и я! Я ее узнала — это была Сабина Даже. «Вот тебе и раз! — воскликнула я, взяв ее за руку. — Ну вставайте же!»
Но ее рука была холодна. Она ничего не слышала и вовсе не притворялась, так как действительно лишилась чувств. Я дала ей понюхать нашатырного спирта, но и это не помогло.
«Так, — подумала я, пораженная внезапной догадкой, — понимаю! Она захотела присутствовать на ужине тайком и сама написала письмо. Что ж, довольно неплохо придумано!»
Девочка все лежала без чувств или, по крайней мере, притворялась. Полагая, что она играет комедию, я ждала, когда же она откроет глаза. Мы все еще были одни. Девочка очнулась; я начала было разговор, но после нескольких моих слов она вдруг бросилась к окну; я хотела ее задержать, но она распахнула окно и выскочила в сад.
— Куда же она девалась потом? — спросил Петушиный Рыцарь.
— Этого мы не смогли узнать, месье. Шел сильный снег; сад велик; одна калитка, выходящая на бульвар, была открыта. Мы искали ее везде, но не нашли никаких следов беглянки. Потом я узнала, что Сабина найдена раненой перед особняком Субиз; я думаю, что, когда она убежала, наверное, на нее напали разбойники из шайки Петушиного Рыц…
Бриссо запнулась и побледнела как полотно.
— То есть… я… потому что вы… — забормотала она испуганно.
— Это все, что ты знаешь? — перебил Петушиный Рыцарь.
— Все как есть, все! Клянусь всеми святыми.
— Ты говоришь, что не нашли никаких следов?
— Никаких. Слуги искали везде.
— И на улице около особняка?
— Да, но безрезультатно.
— А из лиц, которые ужинали, никто не отлучался?
— Кажется, никто, но наверняка не знаю, потому что уехала почти тотчас же.
Петушиный Рыцарь посмотрел на В, который не произнес ни слова с той минуты, как Бриссо начала рассказ.
Наступило довольно продолжительное молчание. Петушиный Рыцарь обернулся к Бриссо:
— Ты не лжешь?
— Если я лгу, велите меня изрезать на мелкие куски. Я сказала правду, истинную правду, месье!
— Сегодня ты видела кого-нибудь из тех, кто присутствовал на этом ужине?
— Только графа де Шароле; он пришел снять у меня квартиру, потому что его особняк сгорел.
— Как он выглядел?
— Как обычно, был весел.
— Он все еще у тебя?
— Он сейчас ужинает у Лораже.
— Тебе никто не рассказывал подробностей об этом происшествии?
— Мне известно то же, что и всем, месье.
— Разве ты сама не старалась ничего разузнать?
— Я не люблю вмешиваться в чужие дела, которые меня не касаются.
— Однако тебе следует вмешаться в это дело, если хочешь, чтобы мы стали друзьями.
— Я сделаю все, что вы желаете, месье!
Петушиный Рыцарь подал знак В, тот взял Бриссо за руку:
— Пойдемте!
— Но… — пролепетала Бриссо, с выражением непреодолимого ужаса.
— Ничего не бойся! — сказал Петушиный Рыцарь и добавил, указывая на мешок, лежавший на столе. — Возьми, это твое.
— Неужели?
— Да, бери же. Если будешь служить мне хорошо, ты часто будешь получать по стольку же.
— Вы прекрасный человек, месье, — сказала Бриссо, — я сделаю все, что вам угодно, можете на меня рассчитывать, у Бриссо есть свои достоинства!
— Ступай! — велел Петушиный Рыцарь.
В вывел женщину через другую дверь, скрытую под драпировкой.
XXVII
Хохлатый Петух
Петушиный Рыцарь подошел к столу и нажал пальцем на украшение из позолоченной бронзы, доска стола тотчас приподнялась, как крышка пюпитра. Возле этого пюпитра располагались восемь больших кнопок с бронзовыми кольцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51