Уж лучше несколько дней слушать ее вопли, нежели жить потом с ощущением, что позволил своей дочери принять неверное решение и тем самым обрек ее на мучения.
Ларк, благодарно улыбнувшись отцу, прижалась к нему и поцеловала в щеку.
— Я подумаю, отец, обещаю тебе.
С этими словами она поднялась и вышла. Следующая неделя должна была стать в ее жизни решающей.
Прошло шесть дней и ночей. Седьмая ночь была особенно мучительной. Стоило Ларк смежить веки, как ей начинал сниться страшный сон.
Будто Эвенел стоял в саду, а у него над головой сияла луна. Ларк шла по тропинке ему навстречу, а он простирал руки, намереваясь заключить ее в объятия. Ларк тоже протягивала к нему руки, но что-то мешало ей прикоснуться к Эвенелу. Она изо всех сил старалась приблизиться к нему, он уже находился от нее на расстоянии нескольких дюймов… Бесполезно… Некая темная сила стояла между ними и не давала им соединиться…
Неожиданно чья-то шершавая ладонь зажала ей рот, и Ларк в ужасе пробудилась. Реальность оказалась еще страшнее сна. Прежде чем девушка успела открыть глаза, кто-то засунул ей в рот кляп и, грубо встряхнув, перевернул на живот. В лопатки Ларк впилось чье-то колено, не давая подняться и оторвать лицо от подушки. Потом ей завели руки за спину и стянули их кожаными ремнями.
Сделав отчаянное усилие, она ухитрилась повернуть голову, но увидеть насильника ей так и не удалось. В следующее мгновение на Ларк накинули мешок, который отгородил ее от мира и сковал тело. Потом чьи-то сильные руки подхватили ее за талию, подняли в воздух и перекинули через твердое, как скала, плечо.
Казалось, явилась темная сила из ночного кошмара, чтобы завладеть Ларк.
Глава 13
Следующие два часа Ларк провела как в аду. Тяжелый топот конских копыт эхом отдавался у нее в ушах, каждый шаг лошади отзывался болью в пояснице, а твердое, словно вырезанное из дерева, колено Стоука немилосердно впивалось ей в бок всякий раз, как лошадь делала скачок. Влажный холодный воздух леденил обнаженные ноги, но от ощущения близости Стоука в те мгновения, когда их тела соприкасались во время очередного прыжка животного, девушка горела как в огне, ее бросало то в холод, то в жар.
Сквозь вытертую мешковину местами пробивался лунный свет.
«Неужели он так и будет скакать всю ночь без остановки и эта пытка никогда не прекратится?» — подумала она.
Стоук, будто прочитав ее мысли, замедлил бег своего скакуна, и Ларк возблагодарила Бога и всех святых за такое послабление. Прошло еще немного времени, и всадник остановил коня и соскочил на землю. В следующее мгновение он обхватил Ларк за талию, и она оказалась у него на руках. Резкое изменение положения тела в пространстве вызвало у нее головокружение, и Ларк, чтобы избавиться от этого неприятного ощущения, прижалась к груди Стоука.
От этой невольной ласки похититель замер, а Ларк снова бросило в жар.
После мгновенной заминки Стоук двинулся вперед и, сделав не более дюжины шагов, опустил свою добычу на землю. Зашелестели опавшие листья, сквозь мешковину и тонкую сорочку стала пробиваться ночная весенняя сырость. Потом Ларк услышала удаляющиеся шаги Стоука и содрогнулась — теперь уже от леденящего ужаса.
«Вот, значит, какова его месть», — подумала она. Он решил оставить ее в лесу на растерзание хищникам. С мешком на голове, связанную, с кляпом во рту. Это наказание почти равно по жестокости ее поступку. Но только почти. Стоук знал, что она жива, тогда как Ларк, оставив его в лесу, не сомневалась, что он мертв.
Мысль о том, что волки разорвут ее на куски, ввергла Ларк в отчаяние, и она с силой закусила кляп, мешавший ей выразить несогласие с этим чудовищным поступком.
— Ну как? В тебе еще не остыл боевой пыл?
Услышав голос Стоука, она замерла. Но завладевший ею страх постепенно отступал. Стоук подошел к Ларк, стащил с нее мешок и вытащил изо рта кляп, оставивший после себя гадкий привкус воска и гнилой шерсти.
Отплевываясь, девушка оглядела дубы и вязы, окружавшие ее стеной. Над головой черным, усыпанным звездами бархатом распростерлось ночное небо. Первые весенние листочки еще только проклевывались и в свете луны напоминали зеленые перышки, рассыпанные чьей-то рукой по грубой шершавой коре могучих деревьев. По положению в небе Венеры девушка поняла, что они со Стоуком ехали в юго-восточном направлении. Луна находилась строго над ними, а это свидетельствовало о том, что скоро наступит полночь.
Ларк пошевелила за спиной руками, чтобы хоть чуть-чуть облегчить боль в стянутых ремнем запястьях, и вскинула глаза на Стоука, который высился перед ней, словно высеченный из темного гранита памятник. Молчание затягивалось, и она, не выдержав зловещей тишины, спросила:
— Мне зачтется, что я не хотела тебя убивать?
— Уж лучше бы ты помолчала. — Стоук сделал шаг назад.
Несмотря на предупреждение, Ларк снова задала вопрос:
— Неужели ты станешь мстить мне за то, что я пыталась защитить свою честь? Ты не должен был приближаться ко мне. Я же предупреждала тебя, чтобы ты держался подальше от меня.
— Женщина не станет страстно целовать мужчину, если и вправду хочет, чтобы он держался подальше от нее.
Ларк не могла достойно ответить Стоуку, а потому сменила тему.
— И как же ты намерен поступить со мной?
— Я возьму тебя в плен.
— Не посмеешь!
— Как видишь, посмел. Дело-то уже сделано.
— Мой отец накажет тебя за такую дерзость. Они с Эвенелом обязательно разыщут меня. Ты поплатишься за то, что похитил меня и разрушил все наши планы. Завтра я должна была выйти замуж за Эвенела.
— Твоему жениху и отцу я посоветовал бы сидеть тихо и не высовываться. Прежде чем они доберутся до тебя, им придется иметь дело со мной.
— Прошу тебя, только не затевай войну с моим отцом…
— Я пойду на все, чтобы ты осталась при мне.
Ларк упала духом. Взывать к милосердию этого человека — все равно что молить о прощении скалу.
Между тем Стоук направился к своему жеребцу. Покрывавший его плечи плащ взметнулся, и Ларк увидела ножны длинного меча, висевшего у него на поясе. Лунный свет полыхнул в алом камне, украшавшем рукоять, и она подумала, что камень похож на глаз дремлющего дракона.
Боль в запястьях становилась нестерпимой, и Ларк обратилась к своему мучителю:
— Ты бы меня развязал, а? Если уж мне не суждено сохранить свободу, то хотелось бы сохранить хотя бы руки.
— Знаю я, какие дела ты творишь этими руками. Когда мне захочется, чтобы меня снова ткнули в спину кинжалом, я развяжу тебя.
Отвечая Ларк, Стоук даже не повернулся к ней. Все его внимание было поглощено поисками какого-то предмета в седельной сумке. Выудив оттуда наконец флягу, он вернулся к девушке. Усевшись на землю напротив нее, Стоук вытащил из фляги пробку и сделал большой глоток. Опустив флягу, он посмотрел на Ларк, будто размышляя, как быть с ней дальше.
Он отложил флягу, сунул руку за голенище высокого сапога и вытащил нож.
Не отрывая глаз от сверкающего клинка, Ларк спокойно осведомилась:
— Ты убьешь меня?
Не сказав ни слова, Стоук наклонился к ней и протянул руку с ножом. Его темные глаза в упор смотрели на нее.
Что ж, если ей пришло время умереть, она умрет с честью. Призвав на помощь всю свою отвагу, Ларк встретила пронзительный взгляд Стоука.
К удивлению Ларк, клинок Стоука не пронзил ей грудь, а скользнул за спину. При этом он еще ближе придвинулся к девушке, и его плечо коснулось ее руки. Она вздрогнула.
— Сиди спокойно, — сказал он, отыскивая на ощупь ремни, стягивавшие ей руки. — Учти, убивать тебя я не собираюсь. Я же сказал, что забираю тебя в плен и буду держать при себе. — Стоук криво ухмыльнулся.
Когда он перерезал ремни, Ларк отпрянула от него и начала растирать затекшие запястья.
— Спасибо, — пробормотала она.
— Главное, держи руки так, чтобы я все время видел их. — Стоук сел с ней рядом, и Ларк почувствовала бедром исходившее от него тепло.
— Мне нужно облегчиться, — сказала девушка, глянув на кинжал, который он до сих пор сжимал в руке.
— Пожалуйста, но предупреждаю — мне придется сопровождать тебя.
Стоук молниеносным движением сунул клинок в сапог, поднялся с места и, подхватив Ларк под мышки, поставил на ноги. На лице у него появилось странное выражение, которое она не знала, как истолковать. Толи он хотел ударить ее, то ли поцеловать? Впрочем, это так и осталось для нее тайной, потому что Стоук не сделал ни того, ни другого.
— Пойдешь впереди. — Он махнул рукой в сторону зарослей. — Я предпочитаю не поворачиваться к тебе спиной.
Она бросила на него смущенный взгляд и двинулась вперед. Когда они миновали несколько деревьев, Ларк остановилась.
— Намерен понаблюдать?
— Если не согласна, терпи. — Его губы изогнулись в усмешке.
— В таком случае я предпочитаю терпеть. Надеюсь, у меня лопнет мочевой пузырь и я умру, зато ты не сможешь сделать меня своей пленницей и останешься с носом. — Расправив плечи, она повернулась и сделала шаг к поляне, где они устроили привал.
Стоук ухватил Ларк за руку и повернул к себе лицом.
— Ладно, так и быть. Спрячься за дерево, но только не пытайся удрать! Клянусь, наказание за попытку к бегству будет жестоким.
В темных глазах Стоука полыхнула угроза. Ларк порадовалась, что похититель избавил ее от унизительной слежки, и укрылась за стволом огромного тиса. Оглянувшись и убедившись, что Стоук не подсматривает за ней, она задрала подол сорочки и присела. Когда дело было сделано, Ларк поднялась, обошла ствол и сразу наткнулась на Стоука. Он стоял опершись о ствол дерева.
— Ты удивила меня. Я-то не сомневался, что ты попытаешься сбежать.
— Не так уж я глупа, как ты думаешь. Тебе ничего не стоило бы меня поймать. Бежать надо только в том случае, когда уверен в успехе.
— Думаешь, тебе такой случай представится?
— Знаешь, все люди ошибаются. Даже такие великие воители, как ты. Когда-нибудь ты совершишь ошибку, и я воспользуюсь этим.
Пальцы Стоука впились ей в руку.
— Не хвастай понапрасну, все равно у тебя ничего не получится! — В его голосе зазвучал металл.
— Это не хвастовство. Я говорю правду. Неужели ты полагаешь, что я не попытаюсь сбежать от тебя?
— Откуда, интересно знать, у тебя вдруг появилась уверенность, что тебе это удастся?
— Она не появилась. Она была у меня с самого начала. Я же не какой-нибудь Жак Простак.
— Вот уж точно. Ты куда хуже и опаснее, чем я предполагал. — Стоук отпустил ее руку, ткнул пальцем в лошадь и добавил: — Впрочем, хватит болтать. Пора ехать. Шехем уже отдохнул.
— Куда ты везешь меня? — Ларк двинулась к коню впереди Стоука, как ей было ведено.
— Узнаешь, когда приедем. — Стоук накинул ей на плечи свой плащ. — Закутайся как следует. Мне не хотелось бы, чтобы ты подхватила по дороге простуду и умерла от лихорадки.
Ларк закуталась в тяжелый теплый бархат. Можно было бы, конечно, швырнуть ему плащ в лицо и попытаться убежать, но она не сделала этого. Во-первых, Стоук следил за каждым ее движением, ну а во-вторых, Ларк просто-напросто замерзла.
Неожиданно из зарослей появился Балтазар и тенью метнулся к хозяйке. Она наклонилась и потрепала его по шее. Волк подпрыгнул и положил лапы ей на грудь.
— И зачем только ты за мной побежал? — пробормотала девушка, когда он стал лизать ей лицо. Она провела рукой по его густой шерсти.
Стоук остановился и посмотрел на свою пленницу. Она повернулась к нему и спросила:
— Надеюсь, ты позволишь мне оставить Балтазара при себе, пока я буду находиться у тебя в плену?
— Мне следовало бы лишить тебя всяких удовольствий, но, поскольку я сам уже привязался к этому зверю, так и быть, тебе дозволяется оставить его.
Стоук погладил волка по голове. Тот в знак благодарности лизнул ему руку.
При этом намеренно или случайно рука Стоука коснулась левой груди Ларк, отчего у нее бешено заколотилось сердце, а соски напряглись.
Она оттолкнула Балтазара и сделала шаг в сторону, чтобы избежать магического воздействия ласк Стоука.
— Похоже, Балтазар любит тебя даже больше, чем меня. — Ларк направилась к жеребцу Стоука, а волк и ее похититель последовали за ней.
«Довольно игр, — думала Ларк, ступая по усыпанной пожухлыми листьями земле. — Мне необходимо изыскать способ, чтобы отделаться от этого человека и вернуться к Эвенелу».
Она любила Эвенела. Хотела стать его женой. А эта непонятная страсть к человеку, захватившему ее в плен, просто наваждение. Рано или поздно все это пройдет.
Через два часа скачки Стоук заметил, что голова Ларк безвольно склонилась на грудь, а сама она потихоньку съезжает набок. Он обнял девушку за плечи и прижал к себе. Она сделала несколько неосознанных движений, поуютнее устраиваясь на его широкой груди, и пробормотала во сне что-то невнятное.
Положив голову ему на плечо, Ларк случайно коснулась губами шеи Стоука, и ее прикосновение опалило его как огнем. Золотистые волосы щекотали его подбородок, и это ощущение было сродни самой нежной ласке. Казалось, кто-то кончиками пальцев гладит Стоука по горлу. Но это было еще не все. Ягодицы девушки терлись о его пах, вызывая мучительное напряжение.
Стоук вполголоса выругался и помотал головой. Казалось бы, это он захватил девушку в плен, но мучительно-сладостные ощущения все больше напоминали пытку, отзываясь в его теле дрожью неудовлетворенной страсти.
Стоук поднял глаза к небу. Луна зашла за тучу, и дорогу стало плохо видно. Подул ветер и принес с собой запах влажной овечьей шерсти. По всем приметам должен был начаться дождь. Через минуту черное небо прорезал зигзаг молнии, осветив на мгновение унылые голые поля, тянувшиеся вдоль дороги. Слева, на некотором удалении от дороги, виднелись стены аббатства Святого Михаила.
Стоук дернул повод и погнал коня через поля. На лицо упала первая тяжелая капля дождя. Молнии непрерывно бороздили небо. Грозно и низко грохотал гром.
Поскольку Стоук съехал с дороги, Шехем перешел на тряскую рысь, и Ларк, подпрыгивая на спине жеребца, колотила макушкой своего похитителя в подбородок. Потом она проснулась и, должно быть, поняла, что во сне прижималась к Стоуку, поскольку отстранилась от него и выпрямилась.
— Прости, кажется, я задремала. — Девушка потерла виски. — Где мы?
— Сейчас держим путь в укрытие.
Небеса разверзлись, и полил проливной дождь, сопровождавшийся порывами сильного ветра. Ларк поплотнее закуталась в плащ и снова прислонилась к Стоуку. На этот раз ее теплое прикосновение показалось ему приятным, оно не распаляло его чувственности, а просто согревало.
Из стены дождя выступили ворота аббатства, и Стоук, наклонившись в седле, что было силы заколотил в деревянную створку. Прошла минута, другая, потом овальное оконце в створке распахнулось, и оттуда высунулось лицо, состоявшее, казалось, сплошь из треугольников и острых углов.
Некоторое время монах разглядывал незваных гостей, после чего спросил:
— Кто это там у ворот?
— Граф Блэкстоун. Нам нужно укрыться от дождя.
Ворота отворились, и Стоук, дернув Шехема за повод, въехал во двор.
Высокий монах, отворивший им ворота, подхватил лошадь Стоука под уздцы.
— Я отведу твоего коня в стойло, милорд. Ты же можешь войти. Брат Дункан проводит тебя и твою спутницу в комнату для проезжающих.
Стоук спешился, подхватил Ларк на руки и побежал к двери.
— Между прочим, ноги у меня не сломаны, и я могу ходить, — сказала девушка, опустив лицо, чтобы защититься от дождевых струй.
— Не сомневаюсь, просто мне не хочется, чтобы ты пачкала в комнате пол.
Стоук открыл дверь и вошел в монастырский покой. Следом за ним туда же проскользнул Балтазар. Стоук закрыл дверь ногой, и старые железные петли пронзительно заскрипели.
Стоук огляделся. В покое было сумрачно и так тихо, что шаги эхом отзывались под потолком. В стенной нише стояла мраморная статуя Девы Марии со сложенными на груди руками и молитвенно склоненной головой.
Увидев справа небольшой колокол на вмурованном в стену кронштейне, Стоук дернул за веревку. Колокол, хоть и не большой, зазвонил неожиданно громко, и его звон длился, казалось, целую вечность.
— Может, все-таки поставишь меня на пол? — Ларк смахнула с лица дождевые капли.
Стоук поставил девушку, стараясь при этом не смотреть на ее голые ноги, по которым струйками стекала вода.
По коридору кто-то шел, громко шаркая по каменным плитам кожаными подошвами сандалий.
Ларк и Стоук подняли глаза и увидели еще одного монаха. Тот остановился перед ними, сложив руки на толстом животе.
Пламя нескольких горевших в покое свечей отражалось в его тонзуре. Как и первый монах, он довольно долго разглядывал гостей, уделив особое внимание голым ногам Ларк, у которых уже образовалась маленькая лужица, и такому же мокрому, как и его хозяйка, Балтазару.
— Собак водить сюда нельзя. Здесь некому убирать за животными, — нахмурившись, сказал он.
— Балтазар обиделся бы, если бы понял, о чем ты, святой отец, толкуешь, — возразила Ларк.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39