Оба были в джинсах. Хани держала в руках букет цветов, купленный Дэшем у уличной торговки, а на пальце у нее было простенькое колечко из ближайшего ювелирного магазина.
Стены в здании были тонкими, и из соседнего офиса доносился оглушительный рев передаваемых по радио испанских рок-песенок. Регистрировавший брак клерк поблескивал золотым зубом и источал одуряющий запах гвоздики. По завершении церемонии регистрации Дэш схватил свидетельство о заключении брака и потащил Хани на улицу, даже не поцеловав.
Жаркий полуденный воздух был насыщен испарениями оросительных каналов и распыляемых удобрений, но Хани вдыхала его с наслаждением. Она была «миссис Дэш Куган»! Хани Джейн Мун Куган. Наконец-то она стала частью другого человека!
Дэш потащил ее к стоявшему у тротуара джипу, загруженному походным снаряжением. Еще раньше Куган рассказывал Хани, что специально переоборудовал джип для поездок по дикой непроходимой местности, где любил разбивать лагерь. Когда Дэш заехал на одну из государственных заправочных станций «Пентекс», чтобы заполнить вместительный бензобак джипа, Хани припомнила те времена, когда он выбирался в такие поездки один, а она мечтала поехать с ним вместе. Хани и представить себе не могла, что мечта ее сбудется.
Они отправились из Мексикали на запад. Над асфальтом волнами подымался горячий воздух, шоссе было сильно замусорено. На обочинах, словно мертвые аллигаторы, лежали брошенные покрышки, убогий пейзаж оживляли лишь старые порванные афиши. Оглушительно сигналя, мимо промчался грузовик с рабочими. Хани высунула из окна руку и весело помахала им.
— Хочешь, чтобы оторвало руку? — сердито проворчал Дэш. — Немедленно убери!
Похоже, несмотря на то что брачная церемония была уже позади, настроение у него нисколько не улучшилось. Хани сказала себе, что рано или поздно Дэш поделится с ней своими тревогами, но пока решила держать язык за зубами.
Хани уже выезжала несколько раз в Тигуану вместе с Гордоном и Шанталь, однако эта часть Баджн была ей незнакома. Она представляла собой засушливую мрачную местность, узловатым пальцем вдававшуюся в море. В нескольких милях к западу от Мексикали шоссе пересекало верхнюю часть лагуны Салады — дно огромного высохшего озера. Поверхность лагуны была испещрена следами от протекторов вездеходов и джипов.
От луноподобного ландшафта иссушенного дна озера у Хани начали слипаться глаза. Сразу после наступления темноты они заехали на ранчо и молча поужинали. Затем Дэш без церемоний отвел ее в одну из комнат для гостей, где она беспокойно проворочалась всю ночь, не в силах заснуть, — боялась, что к утру Дэш изменит свое решение. Она все смотрела на свое золотое кольцо и никак не могла поверить в то, что они действительно поженились.
От резкого толчка Хани налетела плечом на мужа — Дэш свернул с шоссе и повел джип по дну высохшего озера.
— На ночь остановимся в одном из пальмовых каньонов, — суховато сказал он. — Это местечко не слишком доступно, поэтому туристы туда пока еще не добрались.
«Не слишком доступно» — было довольно мягко сказано. Пока маленький автомобиль преодолевал участок, проходивший по дну озера, и наконец взобрался наверх по крутым скалистым западным склонам, его шестеренкам пришлось основательно потрудиться. Примерно час они ехали по тесной, чуть шире колеи, дорожке. Хани так растрясло на ухабах, что она почувствовала себя вконец разбитой. Наконец через узкую расщелину в скалах джип въехал в крохотный, заросший пальмами каньон.
По обе стороны каньона подымались неприступные высокие гранитные скалы. Хани увидела, как изогнутые ветви слоновых деревьев переплетаются с пальмами и тамариском. Когда Дэш остановил джип, она услышала шум журчащей воды. Куган выбрался из машины и исчез за деревьями. Хани также вышла размять ноги и посмотреть, откуда раздается шум воды. Обернувшись, она увидела маленький водопад, серебряным кружевным туманом низвергавшийся с отвесной скалы.
Из-за деревьев вышел Дэш, застегивая на ходу «молнию» брюк. Хани быстро отвела взгляд, испытывая одновременно и смущение, и восхищение от такого рода непривычной близости, — по ее представлениям, такое поведение мужчины в присутствии жены было вполне естественным.
Дэш начал разгружать джип и кивком головы указал на водопад:
— Этот каньон — одно из немногих мест со свежей водой во всем Баджа. Здесь даже горячие источники есть. На большей части полуострова сухо и пыльно, и вода здесь ценится дороже золота. Достань-ка те колышки для палатки!
Хани так и сделала, но, когда стала выносить колышки, зацепила концом самого длинного колышка за джип, и они с грохотом посыпались на землю.
— Черт возьми, Хани, смотри, что ты натворила!
— Прошу прощения.
— Мне вовсе не улыбается проводить тут время, прибирая за тобой, как нянька!
Хани наклонилась и стала подбирать колышки.
— И может, ты все-таки скажешь, зачем надела эти сандалии? Точно помню, что велел тебе взять сапоги.
— А я и взяла, — ответила Хани. — Они сложены вместе с моей одеждой.
— Да какой в них толк, если они лежат вместе с одеждой, когда мы ходим посреди пустыни, где в любой момент можно наступить на гремучую змею?
— Да мы вовсе и не посреди пустыни, — возразила Хани, поднимаясь с колышками в руках.
— Похоже, у тебя еще со вчерашнего дня отвратительное настроение.
Хани уставилась на Дэша, пораженная несправедливостью. Да это же он сам вел себя так, словно уселся на дикобраза!
Дэш приподнял большим пальцем надвинутый на глаза «стетсон» и бросил на Хани взгляд, не предвещавший ничего хорошего:
— Имеет смысл сразу же оговорить несколько правил. Если ты, конечно, не слишком занята разбрасыванием вещей, чтобы меня слушать.
— Мне никогда раньше не приходилось разбивать лагерь, — сухо ответила Хани. — Понятия об этом не имею.
— Не о лагере речь. Речь идет о нас с тобой. — Дэш подошел к ней на расстояние вытянутой руки. — Во-первых, босс тут я. Я привык делать все по-своему и не собираюсь отказываться от своих привычек. Приспосабливаться придется в основном тебе, и чтобы я не слышал никакого скулежа по этому поводу. Ясно?
Он не стал дожидаться ее ответа и правильно сделал.
— Работа по дому меня абсолютно не касается. Выражения типа «распределение обязанностей» в моем словаре отсутствуют. К стиральной машине я не подхожу; меня не волнует, есть ли на полке кофе. Мы или наймем кого-нибудь для этих дел, или ты будешь заботиться об этом сама. Одно из двух. — Дэш прищурил глаза. — А теперь о твоей умопомрачительной семейке. Если хочешь поддерживать их, то это твое дело, но от меня они не получат ни пенни, да и к ранчо ближе чем на десять миль пусть не подходят. Это понятно?
Все выглядело так, словно Дэш излагал условия ее освобождения из тюрьмы, ни больше ни меньше.
— И еще одно. — Хмурое лицо Дэша стало еще темнее. — Насчет тех противозачаточных пилюль, которые я видел у тебя в сумке. Отныне ты принимаешь их регулярнейшим образом, малышка. Я уже испортил жизнь одним детям и не собираюсь портить другим.
— Дэш!
— Что?
Хани положила колышки на землю и посмотрела на Дэша, стараясь не отводить взгляд.
— Я изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, старалась не выходить из себя, но ты загнал меня на край пропасти. Ты хоть понимаешь это?
— Да я едва успел рот раскрыть!
— Вот здесь ты ошибаешься. Ты успел все испортить.
Его челюсть выдвинулась вперед.
— Это правда?
— Да, правда. Меня никогда нельзя было назвать плаксой, Дэш Куган, но, с тех пор как я в тебя влюбилась, мне досталось сполна. И предупреждаю, что ты сильно расстраиваешь меня и, если будешь продолжать в том же духе, я очень скоро не выдержу и заплачу. Мне нечем тут гордиться — честно говоря, мне стыдно, но это ничего не меняет. Если тебе не хочется провести остаток этого жалкого подобия медового месяца рядом с ревущей женой, то веди себя как джентльмен — ты можешь им быть, я знаю!
Опустив голову, Дэш поддал носком сапога камешек. Когда он начал говорить, голос его звучал тихо и чуть хрипловато: — Хани, я еще ни разу не был верен женщине!
Стрела боли поразила ее навылет.
Дэш посмотрел на нее грустными глазами.
— Когда я думаю о своей прошлой жизни, о тех годах, что нас разделяют, не говоря уже о том, что придется оборвать две карьеры, никак не могу поверить, что все-таки решился на это, — не из-за себя, просто невыносима мысль, что пострадаешь ты. Знаю, я, должно быть, сумасшедший, но, когда в моей жизни появилась ты, я не смог ничего с собой поделать.
Вся ее обида исчезла, и душу переполнила нежность.
— Думаю, я тоже немного сошла с ума. Я люблю тебя так, что мне иногда страшно становится. Дэш прижал ее к груди.
— Я знаю. И люблю тебя еще больше. И поэтому нет прощения тому, что я сделал.
— Дэш, пожалуйста, не говори так. Он погладил Хани по голове.
— Ты пробираешь меня до костей, даже когда я не смотрю на тебя. Все шло бы прекрасно, если б ты не повзрослела на моих глазах. Но ты вдруг стала совсем взрослой и, как я ни старался, никак не становилась прежним ребенком.
Потом они долго стояли молча, и тишину нарушал лишь звук шумевшего позади водопада.
Когда они уже заканчивали разбивать лагерь, небо затянуло тучами, пошел моросящий дождь и заметно похолодало. Хани продрогла и промокла, но была счастлива как никогда.
— Как смотришь на то, чтобы перекусить? — Дэш затянул «молнию» на входе установленной им маленькой палатки.
Хани подошла к джипу, но, пока доставала большую жестяную коробку с провизией, рядом оказался Дэш и забрал коробку у нее из рук.
— Она же не тяжелая, — запротестовала Хани. — Я могу я сама достать.
— Не сомневаюсь, что можешь. — Наклонившись, Дэш коснулся губами ее губ.
Хани незаметно улыбнулась, вспомнив его недавние громогласные заявления. Большего трепача, чем Дэш Куган, она еще не встречала.
На палатку, всколыхнув ветви пальм, обрушился порыв пронизывающего ветра. Хани поежилась:
— Я думала, в этих местах тропический климат.
— Ты замерзла?
Она кивнула.
— Это хорошо!
Хани с любопытством посмотрела на мужа.
— Погода может меняться здесь очень быстро, особенно зимой. — Дэш говорил это с явным удовольствием. — Сейчас единственное в году время, когда здесь нужна палатка. В другое время достаточно было бы продуваемого ветерком тента, чтобы укрываться от солнца и держаться подальше от насекомых. Пока я здесь приберу, достань для нас сухую одежду и возьми свое теплое белье.
Хани так и сделала, но, когда направилась к палатке переодеться, Дэш преградил ей дорогу:
— Не сюда. — Взяв Хани за руку, он завернул сухую одежду в пончо и повел ее к пальмам.
С каждой минутой становилось все холоднее, и у нее уже начали стучать зубы.
— Боюсь, я уже слишком замерзла для прогулки, Дэш.
— Давай-давай! Для тебя это пустяки. Бодрящий холодок ни для кого не смертелен!
— Ничего себе холодок! У меня же пар изо рта!
Дэш усмехнулся:
— Ты что, уже хнычешь, или это мне только кажется?
Хани вспомнила о замечательных пуховых спальных мешках, в которые можно было бы забраться прямо сейчас и где она могла бы получить еще пару уроков искусства любви.
— Ничего тебе не кажется.
— Вижу, мне следует заняться твоим закаливанием.
Дэш провел ее через заросли, и у Хани захватило дух. Перед ними среди папоротника и покрытых мхом камней лежало маленькое озерцо, с поверхности которого в холодный воздух подымался пар.
— Я уже говорил тебе, что здесь есть горячие источники, — сказал Дэш. — Ну что, не снять ли нам одежду? Пойдем повеселимся!
Хани начала уже расстегивать блузку, но окоченевшие пальцы не слушались, и Дэш успел раздеться первым. Он помог Хани стащить мокрые джинсы и повел в озерцо, остановившись, когда вода достала ему до пояса; у Хани на поверхности остались лишь грудь и плечи. Прикосновение горячей воды к озябшему телу вызвало необычайное ощущение. В холодном воздухе грудь Хани покрылась гусиной кожей, а соски сморщились и стали твердыми, как камешки, Дэш наклонил голову и погрузил один из сосков в тепло своего рта. Откинув голову, Хани наслаждалась этой нежной лаской. Затем его рот переместился к другому соску.
Потом Дэш отпустил ее и стал обливать теплой водой озябшие плечи, не давая ей окунуться и согревая водой и ладонями больших загорелых рук.
Хани начала гладить под водой его бедра и низ живота. Соски размягчились и увеличились под теплыми пальцами Дэша, как почки под летним солнцем. Руки ее осмелели. Она гладила его, пока он не застонал.
Потом они спустились к центру озерца, пока вода не закрыла ей плечи.
— Обними меня ногами за талию, — проговорил Дэш хриплым голосом.
Хани слизнула с его скул капельки влаги и сделала то, о чем он просил.
Он ласкал ее под водой, руки его ненасытно исследовали каждый дюйм ее тела, и от этих неистовых ласк у Хани перехватывало дыхание.
— Дэш… — Она сильнее обхватила его бедрами. Он со стоном выдохнул ее имя и повел к палатке.
Они пробыли в пальмовом каньоне два дня, и Дэш за это время, казалось, помолодел прямо у нее на глазах. Резкие линии в уголках рта смягчились, потухший взгляд зеленых глаз вновь оживился. Они столько смеялись, дурачились и занимались любовью, что иногда Хани начинала сомневаться, кому из них двадцать лет — ей или ему. Она готовила яичницу с беконом на походной плитке, а когда на третий день утром они уезжали из каньона, на глаза ей навернулись слезы. Дэш хотел воспользоваться тем, что вновь потеплело, и показать ей все вокруг, так что следующие несколько дней они собирались провести на берегу Калифорнийского залива, или моря Кортеса, как его еще называли.
— Это было лучшее время в моей жизни, — вздохнула Хани, когда они вновь выехали на шоссе, ведущее на юг.
— Мы вернемся сюда опять, — сказал Дэш неожиданно мрачным голосом. — Думаю, в будущем у нас будет много времени для путешествий.
— А что в этом плохого? Ты ведь любишь жить на природе?
— Я люблю жить на природе, когда у меня отпуск. А не из-за того, что мы оба стали безработными.
Хани решительно вздернула подбородок:
— Не хочу об этом разговаривать.
— Хани…
— Я серьезно, Дэш. Не сейчас.
Дэш уступил и на этот раз и начал рассказывать о росших вдоль шоссе растениях и видневшихся глыбах вулканического происхождения. Когда они проехали южнее, через открытые окна джипа подул горячий бриз. Хани увидела повсюду брошенные старые автомобили, и ей стало не по себе. В окружавшем их ландшафте было что-то апокалиптическое: мрачная пересохшая местность, покрытая струпьями ржавых кузовов автомобилей, перевернутых, словно дохлые жуки; высохшие остовы деревьев, полузаброшенная дорога с лежащими там и сям скелетами животных. Даже на самых опасных участках дороги не было ограждений, и кое-где по сторонам группы крестов указывали места, где покоились ушедшие из жизни любимые кем-то люди.
Хани охватил необъяснимый страх — не за себя, а за Дэша.
— Давай я сяду за руль, — неожиданно предложила она.
Дэш вопросительно посмотрел на жену. Хани знала, что он отличный водитель, но ей хотелось сидеть за рулем. Только если она сама будет управлять каждым движением автомобиля, следить за каждым поворотом дороги, ей удастся уберечь его.
— Здесь неподалеку есть ресторан в прибрежном домике, где можно остановиться на ленч, — сказал он. — И готовят там неплохо. А затем ты сядешь за руль.
Хани заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и потихоньку начала расслабляться.
«Домик» — довольно лестное определение для этого ресторана. Он был сооружен из необожженного кирпича и когда-то выкрашен в зеленый с желтоватым оттенком цвет. На убогой террасе с видом на море выставили несколько разномастных столов. От солнца террасу укрывала ветхая крыша с хлопающим на ветру толем, установленная на неотесанных деревянных столбах.
— Я знаю, что налоговое управление забирает большую часть твоих доходов, Дэш, но мне кажется, ты смог бы предложить мне что-нибудь и получше.
— Посмотрим, что ты скажешь потом, — ответил с усмешкой Дэш, проведя ее к колченогому деревянному столу, к столешнице которого был прибит квадрат тщательно вымытого линолеума.
— Сеньор Куган!
— Hola! Como estas, Emilio?
Дэш поднялся навстречу пожилому мексиканцу. Они обменялись приветствиями, выговаривая испанские слова с бешеной скоростью, а затем Дэш представил ее. Поскольку Хани не знала языка, то не поняла, как Дэш определил ее статус. Наконец Эмилио удалился через обитый сеткой от насекомых вход на кухню.
— Надеюсь, ты проголодалась. — Дэш снял шляпу и положил рядом на свободный стул.
Следующие полчаса они наслаждались блюдами, лучше которых Хани есть еще не приходилось: quesadillas из нежных маисовых лепешек с пузырящимся козьим сыром, сочные, сдобренные лимонным соком ломтики морского уха, авокадо, приготовленные с мясистыми креветками, слегка отдававшими соленой водой и cilantro.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50
Стены в здании были тонкими, и из соседнего офиса доносился оглушительный рев передаваемых по радио испанских рок-песенок. Регистрировавший брак клерк поблескивал золотым зубом и источал одуряющий запах гвоздики. По завершении церемонии регистрации Дэш схватил свидетельство о заключении брака и потащил Хани на улицу, даже не поцеловав.
Жаркий полуденный воздух был насыщен испарениями оросительных каналов и распыляемых удобрений, но Хани вдыхала его с наслаждением. Она была «миссис Дэш Куган»! Хани Джейн Мун Куган. Наконец-то она стала частью другого человека!
Дэш потащил ее к стоявшему у тротуара джипу, загруженному походным снаряжением. Еще раньше Куган рассказывал Хани, что специально переоборудовал джип для поездок по дикой непроходимой местности, где любил разбивать лагерь. Когда Дэш заехал на одну из государственных заправочных станций «Пентекс», чтобы заполнить вместительный бензобак джипа, Хани припомнила те времена, когда он выбирался в такие поездки один, а она мечтала поехать с ним вместе. Хани и представить себе не могла, что мечта ее сбудется.
Они отправились из Мексикали на запад. Над асфальтом волнами подымался горячий воздух, шоссе было сильно замусорено. На обочинах, словно мертвые аллигаторы, лежали брошенные покрышки, убогий пейзаж оживляли лишь старые порванные афиши. Оглушительно сигналя, мимо промчался грузовик с рабочими. Хани высунула из окна руку и весело помахала им.
— Хочешь, чтобы оторвало руку? — сердито проворчал Дэш. — Немедленно убери!
Похоже, несмотря на то что брачная церемония была уже позади, настроение у него нисколько не улучшилось. Хани сказала себе, что рано или поздно Дэш поделится с ней своими тревогами, но пока решила держать язык за зубами.
Хани уже выезжала несколько раз в Тигуану вместе с Гордоном и Шанталь, однако эта часть Баджн была ей незнакома. Она представляла собой засушливую мрачную местность, узловатым пальцем вдававшуюся в море. В нескольких милях к западу от Мексикали шоссе пересекало верхнюю часть лагуны Салады — дно огромного высохшего озера. Поверхность лагуны была испещрена следами от протекторов вездеходов и джипов.
От луноподобного ландшафта иссушенного дна озера у Хани начали слипаться глаза. Сразу после наступления темноты они заехали на ранчо и молча поужинали. Затем Дэш без церемоний отвел ее в одну из комнат для гостей, где она беспокойно проворочалась всю ночь, не в силах заснуть, — боялась, что к утру Дэш изменит свое решение. Она все смотрела на свое золотое кольцо и никак не могла поверить в то, что они действительно поженились.
От резкого толчка Хани налетела плечом на мужа — Дэш свернул с шоссе и повел джип по дну высохшего озера.
— На ночь остановимся в одном из пальмовых каньонов, — суховато сказал он. — Это местечко не слишком доступно, поэтому туристы туда пока еще не добрались.
«Не слишком доступно» — было довольно мягко сказано. Пока маленький автомобиль преодолевал участок, проходивший по дну озера, и наконец взобрался наверх по крутым скалистым западным склонам, его шестеренкам пришлось основательно потрудиться. Примерно час они ехали по тесной, чуть шире колеи, дорожке. Хани так растрясло на ухабах, что она почувствовала себя вконец разбитой. Наконец через узкую расщелину в скалах джип въехал в крохотный, заросший пальмами каньон.
По обе стороны каньона подымались неприступные высокие гранитные скалы. Хани увидела, как изогнутые ветви слоновых деревьев переплетаются с пальмами и тамариском. Когда Дэш остановил джип, она услышала шум журчащей воды. Куган выбрался из машины и исчез за деревьями. Хани также вышла размять ноги и посмотреть, откуда раздается шум воды. Обернувшись, она увидела маленький водопад, серебряным кружевным туманом низвергавшийся с отвесной скалы.
Из-за деревьев вышел Дэш, застегивая на ходу «молнию» брюк. Хани быстро отвела взгляд, испытывая одновременно и смущение, и восхищение от такого рода непривычной близости, — по ее представлениям, такое поведение мужчины в присутствии жены было вполне естественным.
Дэш начал разгружать джип и кивком головы указал на водопад:
— Этот каньон — одно из немногих мест со свежей водой во всем Баджа. Здесь даже горячие источники есть. На большей части полуострова сухо и пыльно, и вода здесь ценится дороже золота. Достань-ка те колышки для палатки!
Хани так и сделала, но, когда стала выносить колышки, зацепила концом самого длинного колышка за джип, и они с грохотом посыпались на землю.
— Черт возьми, Хани, смотри, что ты натворила!
— Прошу прощения.
— Мне вовсе не улыбается проводить тут время, прибирая за тобой, как нянька!
Хани наклонилась и стала подбирать колышки.
— И может, ты все-таки скажешь, зачем надела эти сандалии? Точно помню, что велел тебе взять сапоги.
— А я и взяла, — ответила Хани. — Они сложены вместе с моей одеждой.
— Да какой в них толк, если они лежат вместе с одеждой, когда мы ходим посреди пустыни, где в любой момент можно наступить на гремучую змею?
— Да мы вовсе и не посреди пустыни, — возразила Хани, поднимаясь с колышками в руках.
— Похоже, у тебя еще со вчерашнего дня отвратительное настроение.
Хани уставилась на Дэша, пораженная несправедливостью. Да это же он сам вел себя так, словно уселся на дикобраза!
Дэш приподнял большим пальцем надвинутый на глаза «стетсон» и бросил на Хани взгляд, не предвещавший ничего хорошего:
— Имеет смысл сразу же оговорить несколько правил. Если ты, конечно, не слишком занята разбрасыванием вещей, чтобы меня слушать.
— Мне никогда раньше не приходилось разбивать лагерь, — сухо ответила Хани. — Понятия об этом не имею.
— Не о лагере речь. Речь идет о нас с тобой. — Дэш подошел к ней на расстояние вытянутой руки. — Во-первых, босс тут я. Я привык делать все по-своему и не собираюсь отказываться от своих привычек. Приспосабливаться придется в основном тебе, и чтобы я не слышал никакого скулежа по этому поводу. Ясно?
Он не стал дожидаться ее ответа и правильно сделал.
— Работа по дому меня абсолютно не касается. Выражения типа «распределение обязанностей» в моем словаре отсутствуют. К стиральной машине я не подхожу; меня не волнует, есть ли на полке кофе. Мы или наймем кого-нибудь для этих дел, или ты будешь заботиться об этом сама. Одно из двух. — Дэш прищурил глаза. — А теперь о твоей умопомрачительной семейке. Если хочешь поддерживать их, то это твое дело, но от меня они не получат ни пенни, да и к ранчо ближе чем на десять миль пусть не подходят. Это понятно?
Все выглядело так, словно Дэш излагал условия ее освобождения из тюрьмы, ни больше ни меньше.
— И еще одно. — Хмурое лицо Дэша стало еще темнее. — Насчет тех противозачаточных пилюль, которые я видел у тебя в сумке. Отныне ты принимаешь их регулярнейшим образом, малышка. Я уже испортил жизнь одним детям и не собираюсь портить другим.
— Дэш!
— Что?
Хани положила колышки на землю и посмотрела на Дэша, стараясь не отводить взгляд.
— Я изо всех сил пыталась сохранять спокойствие, старалась не выходить из себя, но ты загнал меня на край пропасти. Ты хоть понимаешь это?
— Да я едва успел рот раскрыть!
— Вот здесь ты ошибаешься. Ты успел все испортить.
Его челюсть выдвинулась вперед.
— Это правда?
— Да, правда. Меня никогда нельзя было назвать плаксой, Дэш Куган, но, с тех пор как я в тебя влюбилась, мне досталось сполна. И предупреждаю, что ты сильно расстраиваешь меня и, если будешь продолжать в том же духе, я очень скоро не выдержу и заплачу. Мне нечем тут гордиться — честно говоря, мне стыдно, но это ничего не меняет. Если тебе не хочется провести остаток этого жалкого подобия медового месяца рядом с ревущей женой, то веди себя как джентльмен — ты можешь им быть, я знаю!
Опустив голову, Дэш поддал носком сапога камешек. Когда он начал говорить, голос его звучал тихо и чуть хрипловато: — Хани, я еще ни разу не был верен женщине!
Стрела боли поразила ее навылет.
Дэш посмотрел на нее грустными глазами.
— Когда я думаю о своей прошлой жизни, о тех годах, что нас разделяют, не говоря уже о том, что придется оборвать две карьеры, никак не могу поверить, что все-таки решился на это, — не из-за себя, просто невыносима мысль, что пострадаешь ты. Знаю, я, должно быть, сумасшедший, но, когда в моей жизни появилась ты, я не смог ничего с собой поделать.
Вся ее обида исчезла, и душу переполнила нежность.
— Думаю, я тоже немного сошла с ума. Я люблю тебя так, что мне иногда страшно становится. Дэш прижал ее к груди.
— Я знаю. И люблю тебя еще больше. И поэтому нет прощения тому, что я сделал.
— Дэш, пожалуйста, не говори так. Он погладил Хани по голове.
— Ты пробираешь меня до костей, даже когда я не смотрю на тебя. Все шло бы прекрасно, если б ты не повзрослела на моих глазах. Но ты вдруг стала совсем взрослой и, как я ни старался, никак не становилась прежним ребенком.
Потом они долго стояли молча, и тишину нарушал лишь звук шумевшего позади водопада.
Когда они уже заканчивали разбивать лагерь, небо затянуло тучами, пошел моросящий дождь и заметно похолодало. Хани продрогла и промокла, но была счастлива как никогда.
— Как смотришь на то, чтобы перекусить? — Дэш затянул «молнию» на входе установленной им маленькой палатки.
Хани подошла к джипу, но, пока доставала большую жестяную коробку с провизией, рядом оказался Дэш и забрал коробку у нее из рук.
— Она же не тяжелая, — запротестовала Хани. — Я могу я сама достать.
— Не сомневаюсь, что можешь. — Наклонившись, Дэш коснулся губами ее губ.
Хани незаметно улыбнулась, вспомнив его недавние громогласные заявления. Большего трепача, чем Дэш Куган, она еще не встречала.
На палатку, всколыхнув ветви пальм, обрушился порыв пронизывающего ветра. Хани поежилась:
— Я думала, в этих местах тропический климат.
— Ты замерзла?
Она кивнула.
— Это хорошо!
Хани с любопытством посмотрела на мужа.
— Погода может меняться здесь очень быстро, особенно зимой. — Дэш говорил это с явным удовольствием. — Сейчас единственное в году время, когда здесь нужна палатка. В другое время достаточно было бы продуваемого ветерком тента, чтобы укрываться от солнца и держаться подальше от насекомых. Пока я здесь приберу, достань для нас сухую одежду и возьми свое теплое белье.
Хани так и сделала, но, когда направилась к палатке переодеться, Дэш преградил ей дорогу:
— Не сюда. — Взяв Хани за руку, он завернул сухую одежду в пончо и повел ее к пальмам.
С каждой минутой становилось все холоднее, и у нее уже начали стучать зубы.
— Боюсь, я уже слишком замерзла для прогулки, Дэш.
— Давай-давай! Для тебя это пустяки. Бодрящий холодок ни для кого не смертелен!
— Ничего себе холодок! У меня же пар изо рта!
Дэш усмехнулся:
— Ты что, уже хнычешь, или это мне только кажется?
Хани вспомнила о замечательных пуховых спальных мешках, в которые можно было бы забраться прямо сейчас и где она могла бы получить еще пару уроков искусства любви.
— Ничего тебе не кажется.
— Вижу, мне следует заняться твоим закаливанием.
Дэш провел ее через заросли, и у Хани захватило дух. Перед ними среди папоротника и покрытых мхом камней лежало маленькое озерцо, с поверхности которого в холодный воздух подымался пар.
— Я уже говорил тебе, что здесь есть горячие источники, — сказал Дэш. — Ну что, не снять ли нам одежду? Пойдем повеселимся!
Хани начала уже расстегивать блузку, но окоченевшие пальцы не слушались, и Дэш успел раздеться первым. Он помог Хани стащить мокрые джинсы и повел в озерцо, остановившись, когда вода достала ему до пояса; у Хани на поверхности остались лишь грудь и плечи. Прикосновение горячей воды к озябшему телу вызвало необычайное ощущение. В холодном воздухе грудь Хани покрылась гусиной кожей, а соски сморщились и стали твердыми, как камешки, Дэш наклонил голову и погрузил один из сосков в тепло своего рта. Откинув голову, Хани наслаждалась этой нежной лаской. Затем его рот переместился к другому соску.
Потом Дэш отпустил ее и стал обливать теплой водой озябшие плечи, не давая ей окунуться и согревая водой и ладонями больших загорелых рук.
Хани начала гладить под водой его бедра и низ живота. Соски размягчились и увеличились под теплыми пальцами Дэша, как почки под летним солнцем. Руки ее осмелели. Она гладила его, пока он не застонал.
Потом они спустились к центру озерца, пока вода не закрыла ей плечи.
— Обними меня ногами за талию, — проговорил Дэш хриплым голосом.
Хани слизнула с его скул капельки влаги и сделала то, о чем он просил.
Он ласкал ее под водой, руки его ненасытно исследовали каждый дюйм ее тела, и от этих неистовых ласк у Хани перехватывало дыхание.
— Дэш… — Она сильнее обхватила его бедрами. Он со стоном выдохнул ее имя и повел к палатке.
Они пробыли в пальмовом каньоне два дня, и Дэш за это время, казалось, помолодел прямо у нее на глазах. Резкие линии в уголках рта смягчились, потухший взгляд зеленых глаз вновь оживился. Они столько смеялись, дурачились и занимались любовью, что иногда Хани начинала сомневаться, кому из них двадцать лет — ей или ему. Она готовила яичницу с беконом на походной плитке, а когда на третий день утром они уезжали из каньона, на глаза ей навернулись слезы. Дэш хотел воспользоваться тем, что вновь потеплело, и показать ей все вокруг, так что следующие несколько дней они собирались провести на берегу Калифорнийского залива, или моря Кортеса, как его еще называли.
— Это было лучшее время в моей жизни, — вздохнула Хани, когда они вновь выехали на шоссе, ведущее на юг.
— Мы вернемся сюда опять, — сказал Дэш неожиданно мрачным голосом. — Думаю, в будущем у нас будет много времени для путешествий.
— А что в этом плохого? Ты ведь любишь жить на природе?
— Я люблю жить на природе, когда у меня отпуск. А не из-за того, что мы оба стали безработными.
Хани решительно вздернула подбородок:
— Не хочу об этом разговаривать.
— Хани…
— Я серьезно, Дэш. Не сейчас.
Дэш уступил и на этот раз и начал рассказывать о росших вдоль шоссе растениях и видневшихся глыбах вулканического происхождения. Когда они проехали южнее, через открытые окна джипа подул горячий бриз. Хани увидела повсюду брошенные старые автомобили, и ей стало не по себе. В окружавшем их ландшафте было что-то апокалиптическое: мрачная пересохшая местность, покрытая струпьями ржавых кузовов автомобилей, перевернутых, словно дохлые жуки; высохшие остовы деревьев, полузаброшенная дорога с лежащими там и сям скелетами животных. Даже на самых опасных участках дороги не было ограждений, и кое-где по сторонам группы крестов указывали места, где покоились ушедшие из жизни любимые кем-то люди.
Хани охватил необъяснимый страх — не за себя, а за Дэша.
— Давай я сяду за руль, — неожиданно предложила она.
Дэш вопросительно посмотрел на жену. Хани знала, что он отличный водитель, но ей хотелось сидеть за рулем. Только если она сама будет управлять каждым движением автомобиля, следить за каждым поворотом дороги, ей удастся уберечь его.
— Здесь неподалеку есть ресторан в прибрежном домике, где можно остановиться на ленч, — сказал он. — И готовят там неплохо. А затем ты сядешь за руль.
Хани заставила себя несколько раз глубоко вдохнуть и потихоньку начала расслабляться.
«Домик» — довольно лестное определение для этого ресторана. Он был сооружен из необожженного кирпича и когда-то выкрашен в зеленый с желтоватым оттенком цвет. На убогой террасе с видом на море выставили несколько разномастных столов. От солнца террасу укрывала ветхая крыша с хлопающим на ветру толем, установленная на неотесанных деревянных столбах.
— Я знаю, что налоговое управление забирает большую часть твоих доходов, Дэш, но мне кажется, ты смог бы предложить мне что-нибудь и получше.
— Посмотрим, что ты скажешь потом, — ответил с усмешкой Дэш, проведя ее к колченогому деревянному столу, к столешнице которого был прибит квадрат тщательно вымытого линолеума.
— Сеньор Куган!
— Hola! Como estas, Emilio?
Дэш поднялся навстречу пожилому мексиканцу. Они обменялись приветствиями, выговаривая испанские слова с бешеной скоростью, а затем Дэш представил ее. Поскольку Хани не знала языка, то не поняла, как Дэш определил ее статус. Наконец Эмилио удалился через обитый сеткой от насекомых вход на кухню.
— Надеюсь, ты проголодалась. — Дэш снял шляпу и положил рядом на свободный стул.
Следующие полчаса они наслаждались блюдами, лучше которых Хани есть еще не приходилось: quesadillas из нежных маисовых лепешек с пузырящимся козьим сыром, сочные, сдобренные лимонным соком ломтики морского уха, авокадо, приготовленные с мясистыми креветками, слегка отдававшими соленой водой и cilantro.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50