в Саммерхее Джоса постигла неудача.
Спешившись, Джос рявкнул на тех, кто стоял рядом, и женщины с детьми тут же поспешили скрыться. Затем он крупными шагами направился к Адель, но, едва заметив, чем она занимается, тут же остановился.
– Бог ты мой! – набросился он с бранью на ближайшую к Адель служанку. – И о чем ты только думаешь, дурья твоя голова! Из моей сестры сделали посудомойку! Да ты посмотри на ее руки!
Женщина вскрикнула от боли, тщетно пытаясь увернуться от града ударов. Оставив половник в котелке с похлебкой, Адель попятилась назад.
– Хватит, Джос! – вмешалась она, через силу улыбнувшись. – Она тут ни при чем. Это была моя идея. Просто мне скучно сидеть здесь без дела.
– Пойдем со мной. – Джос схватил ее за плечо и увлек за собой к хижине, на ходу бросив служанкам: – Вы обе ждите тут, пока вас не позовут.
У Адель неприятно засосало под ложечкой.
– Неужели д’Авранш во мне больше не нуждается? – дерзко спросила она, как только они оказались внутри мрачной лачуги.
Джос тут же замахнулся на нее, собираясь ударить, но передумал:
– Иди сюда и сядь.
Адель послушно уселась на одно из бревен, которые они использовали вместо стульев, а Джос тем временем налил себе эля из небольшого бочонка в углу. С кружкой в руках он подошел к дверному проему и встал там, злобно глядя на обитателей лагеря, которые готовили себе полдник.
– Итак, – подсказала Адель, – начни с самого худшего.
– Этого ублюдка вообще не оказалось дома!
– Что? Тебе так и не удалось с ним встретиться? – воскликнула Адель, тут же снова воспрянув духом.
– Я говорил только с его мажордомом: сукин сын не нашел ничего лучшего, как попытаться захватить меня в плен. Мне с моими людьми пришлось скрыться в лесу, иначе бы нас всех перебили. Прежде всего мы избрали неверный путь – это проклятое место оказалось куда дальше от нас, чем я предполагал. Кроме того, на башнях там полно стражи, а сам замок окружен широким рвом с водой.
По мере того как Адель выслушивала поток жалоб Джоса, ее удивление возрастало. Ее брат провел большую часть жизни в Саммерхее, и уж кто-кто, а он должен был знать, чего ему там следует ждать. Почему же он не подготовился к этой вылазке более основательно?
– Ты хочешь сказать, что теперь там все изменилось?
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что ты должен знать насчет рва и стражи. Ты ведь прожил там не один год.
– И откуда в тебе столько догадливости, черт побери? – выругался Джос и снова подошел к бочонку с элем, чтобы наполнить кружку. – Я просто забыл, только и всего.
По лицу Джоса Адель понимала, что тот не расположен отвечать на вопросы, и потому молча ждала, пока он не осушит свою кружку с элем.
– А теперь слушай меня, – начал Джос, утерев губы рукавом. – Отныне больше никакой работы на кухне. Пусть эти две ленивые тетери справляются со всем сами. Я понимаю, тебе скучно сидеть без дела, но у меня нет при себе ни шелка для вышивания, ни игрушек, чтобы тебя развлечь. Впрочем, так будет не всегда. – Джос принялся расхаживать взад-вперед по хижине. – Знаешь, кажется, мне лучше перебраться сюда – так мы сможем больше общаться друг с другом, и, кроме того, я сам буду следить за тем, чтобы служанки не отлынивали от своих обязанностей. Да, пожалуй, так я и поступлю. По-моему, мысль просто превосходная.
Неожиданное предложение Джоса лишило Адель дара речи. Она ошеломленно уставилась на него, между тем как в уме у нее мелькали тысячи возражений, которые при нынешнем расположении духа ее брата вряд ли стоило высказывать вслух. До сих пор они с Джосом держались на расстоянии: она старалась уклоняться от его странных объятий, а он не преследовал ее. Однако девушка опасалась, что скоро все может измениться.
– В конце концов, – продолжил Джос, обернувшись к ней с двусмысленной ухмылкой на губах, – теперь мы с тобой лорд и леди Эстерволд. Не пора ли нам начать жить так, как подобает знатным людям в нашем положении?
– А как же Хью д’Авранш?
– Д’Авранш вернется домой, как только король покинет Францию. В чем, собственно, дело? – спросил он, заметив, как изменилось ее лицо. – Уж не думаешь ли ты, что я решил сдаться? Так у нас будет больше времени, чтобы подготовиться. Тебе следует вымыть волосы и отчистить с рук грязь, возможно, даже смазать их для мягкости гусиным жиром. Мне нужно, чтобы ты была похожа на настоящую леди, а не на какую-нибудь девчонку с кухни. – Заметив разочарование Адель, Джос нахмурился: – Что такое? Или ты все еще надеешься, что твой прекрасный рыцарь явится сюда за тобой? Да он давно уже забыл о твоем существовании. С тех пор как ты исчезла, де Монфор наверняка успел обзавестись дюжиной других девиц. Тебе он ни к чему. Теперь я сам о тебе позабочусь. Разве до сих пор у меня это плохо получалось?
– Я этого не говорила, – машинально отозвалась Адель.
– То-то же. Просто делай так, как тебе говорят, и все останется по-прежнему. Со мной ты в безопасности. Я уже дал знать своим людям, что любой негодяй, который осмелится к тебе приблизиться, тут же окажется на земле с перерезанным горлом. Но не думай, что сможешь от меня скрыться, – с угрозой добавил Джос. – Я ни днем, ни ночью не спущу с тебя глаз.
Джос сдержал слово и в тот же вечер перенес свои скудные пожитки в хижину. Адель поневоле пришлось все время держаться начеку. Ей казалось, будто она делит кров с диким животным, за которым требовалось постоянно следить, чтобы оно однажды не застало врасплох и не поглотило ее. Джос неохотно согласился повесить занавеску на бечевке, чтобы дать ей хоть какое-то уединение во время сна. Несмотря на то что потертая материя представляла собой весьма непрочную защиту, Адель чувствовала себя за ней в большей безопасности – так она по крайней мере была скрыта от его любопытных взглядов. Поначалу Адель неприязненно относилась к Мег и Джоан – прежде всего потому, что надзирательницы препятствовали возможности бегства, – однако теперь хорошо было хотя бы то, что они спали рядом с ее постелью. Для нее было крайне стеснительно жить в близком соседстве с человеком, который, даже приходясь ей родным братом, тем не менее оставался для нее чужим.
Каждый день Джос на долгие часы покидал лагерь вместе с самыми доверенными людьми из своего отряда – якобы для разведки окрестностей, однако Адель подозревала, что в действительности они грабили случайных путников или совершали набеги на придорожные фермы. Ни разу они не вернулись с пустыми руками. В первое время Джос утверждал, что вещи, которые появлялись в их временном жилище, были найдены им на дороге, но впоследствии он уже не утруждал себя объяснениями. Однако когда однажды он вернулся раньше обычного и привез с собой инкрустированную шахматную доску с крохотными фигурками из слоновой кости, Адель рассыпалась в благодарностях. Без сомнения, и доска, и фигурки тоже были им украдены, но все же девушка благоразумно предпочла воздержаться от вопросов.
Теперь они каждый день играли в шахматы до самых сумерек. К удивлению Адель, Джос оказался куда менее искусным игроком, чем был когда-то. Как ни странно, он не только не сердился на нее, когда она его обыгрывала, но, напротив, всячески расхваливал ее умение. Однажды Джос даже поцеловал ее руку, пытаясь изобразить из себя галантного кавалера, но стоило Адель почувствовать прикосновение его горячих губ, как по ее спине пробежала дрожь.
Иногда, когда они мирно играли в шахматы, а над их головами шелестела летняя листва, Адель с особой остротой пронзало воспоминание о давно минувших днях. Тогда ее брат был остроумным, добросердечным – иными словами, тем самым Джосом, которого она знала и любила.
– Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни в Саммерхее, – осмелилась она спросить его однажды вечером, когда сгущавшиеся сумерки вынудили их отложить партию. – Неужели эти люди вовсе не были к тебе добры – даже на первых порах?
– Нет, – отозвался он, и лицо его омрачилось. – Сколько я себя помню, меня били каждый день, словно нашкодившего щенка. Так всегда обращаются со слугами, леди Адель. Разумеется, ты не могла об этом знать, живя у себя в замке в довольстве и неге, но именно такова участь большинства бедняков.
Неприкрытая злоба, проступавшая в его голосе, заставила ее вздрогнуть.
– Ты не можешь называть себя бедняком, а тем более слугой, Джос. – Она постаралась укротить его ярость. – Тебя содержали там в качестве заложника, только и всего. Это обычный порядок вещей. Отец полагал, что с тобой станут обращаться так же, как мы обращались с детьми, которых присылали в наш замок на воспитание.
– Что ж, в таком случае отец ошибался, – огрызнулся он, бросив на нее суровый взгляд.
Джос направился к бочонку с элем и наполнил свою кружку. Наконец он сумел побороть свой гнев и спросил у Адель, не желает ли она выпить.
– Нет, спасибо. Я лучше пойду спать, – сонным голосом отозвалась Адель.
Джос пожал плечами и направился к дверному проему, чтобы позвать служанок.
– Спокойной ночи, Адель, – произнес он уже мягче и, подойдя к ней, погладил ее по голове. – Мне очень жаль, что я оказался не таким, каким ты бы хотела меня видеть. Возможно, если бы я был другим, ты бы стала ко мне добрее, – добавил он грустно.
Адель была настолько поражена внезапной переменой в его настроении, что просто не знала, что ответить.
– Люди взрослеют, Джос. Жизнь меняет нас, и мы ничего не можем с этим поделать. – Она отвернулась прежде, чем он успел заметить слезы у нее на глазах.
Позже, лежа на своем жестком соломенном тюфяке и прислушиваясь к мерному похрапыванию служанок, Адель перебирала в памяти события минувшего вечера, и тут ее осенила внезапная догадка. Джос протянул ей кружку с элем правой рукой. Ее брат был левшой! По-видимому, его насильно заставили пользоваться правой рукой, чтобы приноровиться к остальным. Бедный Джос! Знай его родные о том, как жестоко с ним обходились, они бы обязательно приняли меры, чтобы положить этому конец. По-видимому, покойный лорд Саммерхей был настоящим чудовищем. Скорее всего она так никогда и не узнает, что еще сделали с ее братом, чтобы превратить его сердце в камень.
Слезы заструились по щекам Адель. Живые картины минувшего были для нее скорее проклятием, чем благословением. Она оплакивала маленького мальчика, увезенного за многие мили от дома и от всех, кто был ему дорог, и вынужденного терпеть бесчеловечное обращение, которое изменило его навсегда.
На следующее утро, едва очнувшись ото сна, Адель обнаружила, что внутри хижины непривычно тихо и темно. Никого из служанок рядом не оказалось, а когда она приподняла край занавески, то увидела, что Джос тоже вышел. В последнее время ей редко случалось оставаться одной.
Она лежала в полумраке на соломенном тюфяке, не испытывая большого желания встать. Однообразное течение жизни в лагере уже давно ее раздражало. Здесь никто не готовился ко сну и не приводил себя в порядок по утрам, поскольку все спали в той же самой одежде, в которой работали. Девушка, конечно, знала о том, что так принято среди низов общества, однако до сих пор не могла к этому привыкнуть. В своей прежней жизни, когда она носила льняные ночные сорочки, рубашки из хлопка и всегда имела при себе гребешок, Адель даже не отдавала себе отчета в том, насколько она была счастливой.
Глухой удар в стену хижины заставил ее сердце забиться чаще. Адель быстро поднялась со своего ложа: через открытый дверной проем она могла видеть женщин, которые таскали воду и подкладывали дрова в огонь, готовя завтрак. Чуть поодаль, за костром, сидело несколько мужчин, которые чистили конскую упряжь и затачивали клинки. Все выглядело как всегда, но Адель сразу поняла, почему спала дольше обычного. Деревья вокруг были окутаны густым туманом, и только здесь, на поляне, сквозь мрачную серую пелену пробивался робкий лучик света.
Пока она стояла не двигаясь, заднюю стену хижины потрясло еще несколько ударов, на этот раз таких сильных, что казалось, будто все строение вот-вот рухнет. Пульс Адель участился от охватившей ее тревоги, она круто развернулась, и тут весь мир вокруг нее словно перевернулся вверх дном, превратившись в хаос. Со всех сторон из тумана один за другим появлялись всадники в шлемах.
– Именем короля! – раздался чей-то возглас. Всадники окружили лагерь, рубя на скаку каждого, кто протягивал руку за оружием. Поляна тут же наполнилась шумом и лязгом металла. Стена за спиной Адель треснула и затем обрушилась, растоптанная копытами полдюжины лошадей. Девушка метнулась вперед, но, прежде чем она успела отбежать в безопасное место, кто-то обхватил ее сзади за талию. Отчаянные попытки вырваться оказались бесплодными: один из всадников легко поднял ее с земли и усадил перед собой в седло.
Все произошло так быстро, что она не сразу сообразила, в чем дело. Присмотревшись повнимательнее, Адель заметила поверх доспехов нападавших расшитые гербами накидки. Смела ли она надеяться, что то были солдаты Рейфа, наконец-то явившиеся ей на помощь? Все еще сомневаясь, девушка подняла глаза на незнакомого ей всадника и увидела, что тот улыбается.
– Не беспокойтесь, леди Адель, со мной вы в безопасности, – заверил ее рыцарь, понизив голос.
Откуда этому человеку известно ее имя? Раньше она никогда его в глаза не видела!
Вокруг них люди отчаянно боролись за свою жизнь. Даже некоторые из женщин орудовали палками и дубинками, пытаясь повергнуть всадников на землю. С противоположной стороны лагеря вовсю разворачивался массовый исход тех его обитателей, которые не хотели сражаться: верхом на захваченных лошадях или пешком они пытались скрыться в серой пелене тумана.
Солдаты стали швырять в хижины горящие факелы. Некоторые из убогих построек уже пылали, но большинство из них просто тлели, испуская клубы черного дыма, так как слишком отсырели после недавнего дождя. Разгоряченные лошади топтались по поляне, их ржание довершало общую сумятицу.
– Кто вы? – спросила Адель у незнакомца, когда тот усадил ее поудобнее в своем седле.
– Джералд Монсорель, к вашим услугам, миледи, – ответил он учтиво, после чего быстро развернул лошадь, чтобы избежать атаки сзади.
Адель нахмурилась – это имя ни о чем ей не говорило. Тут ее внимание привлекли новые крики: беглецы, которым ранее уже удалось скрыться, теперь со всех ног мчались обратно, словно подгоняемое пастухом стадо; за ними следовали вооруженные всадники.
Джос находился во главе своих людей. Едва заметив Адель в руках врага, он вытащил кинжал и набросился на ее похитителя. Лошадь Монсореля отпрянула в сторону, и удар Джоса пришелся мимо цели. Однако неудача только подхлестнула его ярость.
И тут откуда ни возьмись из тумана появилось еще около дюжины всадников, отрезавших нападавшим путь к отступлению. Группа солдат окружила Джоса, и, хотя он сопротивлялся, как мог, его связали и потащили, словно какое-нибудь животное. Когда Джос потерял равновесие и упал, его несколько футов волокли по земле, прежде чем всаднику, ехавшему впереди, удалось осадить коня.
Не выдержав, Адель громко потребовала прекратить надругательство, опасаясь, что ее брата могут замучить до смерти. Джос уже успел подняться на ноги, когда всадник, ехавший во главе отряда, обогнул его и остановился. Адель показалось, что она заметила нечто очень знакомое в огромном гнедом жеребце рыцаря. Конь бил по земле копытами, беспрестанно фыркая и вскидывая вверх голову. Когда же всадник наконец повернулся в седле, она увидела на его белой накидке эмблему в виде серебряного меча на фоне горной вершины. Этот бросающийся в глаза герб объяснил ей все, что она хотела знать.
– Рейф! Рейф! – закричала Адель во весь голос в надежде, что он расслышит сквозь шум ее голос.
Пришпорив коня, Монсорель поскакал навстречу рыцарю и поравнялся с ним уже на середине поляны. Из-под копыт животных во все стороны разлетались тлеющие угольки – все, что осталось от бивачного костра.
Де Монфор быстро спешился и передал коня оруженосцу. Адель, спрыгнув с седла, тут же устремилась ему навстречу, оступаясь и спотыкаясь на неровной дороге. Спустя мгновение Рейф сжал ее в объятиях, да так, что у нее чуть не хрустнули кости.
– Ты здесь, любимая! Слава Богу! – Он приник губами к ее волосам, чувствуя, как от волнения у него все поплыло перед глазами.
– О, Рейф! Я уж думала, что никогда больше не увижу тебя. – Всхлипывая от счастья, Адель прижалась к его груди. Кольчуга, которую он носил под накидкой, не давала ей ощутить жар его тела и радостное биение сердца, но сейчас это не имело для нее значения. Ее любимый наконец-то явился за нею!
На миг ей показалось, будто время остановилось и все участники разворачивавшейся на поляне драмы замерли на своих местах; но затем так же внезапно актеры снова пришли в движение и картина ожила. Рейф опустил Адель на землю, однако его рука по-прежнему крепко обнимала ее за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Спешившись, Джос рявкнул на тех, кто стоял рядом, и женщины с детьми тут же поспешили скрыться. Затем он крупными шагами направился к Адель, но, едва заметив, чем она занимается, тут же остановился.
– Бог ты мой! – набросился он с бранью на ближайшую к Адель служанку. – И о чем ты только думаешь, дурья твоя голова! Из моей сестры сделали посудомойку! Да ты посмотри на ее руки!
Женщина вскрикнула от боли, тщетно пытаясь увернуться от града ударов. Оставив половник в котелке с похлебкой, Адель попятилась назад.
– Хватит, Джос! – вмешалась она, через силу улыбнувшись. – Она тут ни при чем. Это была моя идея. Просто мне скучно сидеть здесь без дела.
– Пойдем со мной. – Джос схватил ее за плечо и увлек за собой к хижине, на ходу бросив служанкам: – Вы обе ждите тут, пока вас не позовут.
У Адель неприятно засосало под ложечкой.
– Неужели д’Авранш во мне больше не нуждается? – дерзко спросила она, как только они оказались внутри мрачной лачуги.
Джос тут же замахнулся на нее, собираясь ударить, но передумал:
– Иди сюда и сядь.
Адель послушно уселась на одно из бревен, которые они использовали вместо стульев, а Джос тем временем налил себе эля из небольшого бочонка в углу. С кружкой в руках он подошел к дверному проему и встал там, злобно глядя на обитателей лагеря, которые готовили себе полдник.
– Итак, – подсказала Адель, – начни с самого худшего.
– Этого ублюдка вообще не оказалось дома!
– Что? Тебе так и не удалось с ним встретиться? – воскликнула Адель, тут же снова воспрянув духом.
– Я говорил только с его мажордомом: сукин сын не нашел ничего лучшего, как попытаться захватить меня в плен. Мне с моими людьми пришлось скрыться в лесу, иначе бы нас всех перебили. Прежде всего мы избрали неверный путь – это проклятое место оказалось куда дальше от нас, чем я предполагал. Кроме того, на башнях там полно стражи, а сам замок окружен широким рвом с водой.
По мере того как Адель выслушивала поток жалоб Джоса, ее удивление возрастало. Ее брат провел большую часть жизни в Саммерхее, и уж кто-кто, а он должен был знать, чего ему там следует ждать. Почему же он не подготовился к этой вылазке более основательно?
– Ты хочешь сказать, что теперь там все изменилось?
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что ты должен знать насчет рва и стражи. Ты ведь прожил там не один год.
– И откуда в тебе столько догадливости, черт побери? – выругался Джос и снова подошел к бочонку с элем, чтобы наполнить кружку. – Я просто забыл, только и всего.
По лицу Джоса Адель понимала, что тот не расположен отвечать на вопросы, и потому молча ждала, пока он не осушит свою кружку с элем.
– А теперь слушай меня, – начал Джос, утерев губы рукавом. – Отныне больше никакой работы на кухне. Пусть эти две ленивые тетери справляются со всем сами. Я понимаю, тебе скучно сидеть без дела, но у меня нет при себе ни шелка для вышивания, ни игрушек, чтобы тебя развлечь. Впрочем, так будет не всегда. – Джос принялся расхаживать взад-вперед по хижине. – Знаешь, кажется, мне лучше перебраться сюда – так мы сможем больше общаться друг с другом, и, кроме того, я сам буду следить за тем, чтобы служанки не отлынивали от своих обязанностей. Да, пожалуй, так я и поступлю. По-моему, мысль просто превосходная.
Неожиданное предложение Джоса лишило Адель дара речи. Она ошеломленно уставилась на него, между тем как в уме у нее мелькали тысячи возражений, которые при нынешнем расположении духа ее брата вряд ли стоило высказывать вслух. До сих пор они с Джосом держались на расстоянии: она старалась уклоняться от его странных объятий, а он не преследовал ее. Однако девушка опасалась, что скоро все может измениться.
– В конце концов, – продолжил Джос, обернувшись к ней с двусмысленной ухмылкой на губах, – теперь мы с тобой лорд и леди Эстерволд. Не пора ли нам начать жить так, как подобает знатным людям в нашем положении?
– А как же Хью д’Авранш?
– Д’Авранш вернется домой, как только король покинет Францию. В чем, собственно, дело? – спросил он, заметив, как изменилось ее лицо. – Уж не думаешь ли ты, что я решил сдаться? Так у нас будет больше времени, чтобы подготовиться. Тебе следует вымыть волосы и отчистить с рук грязь, возможно, даже смазать их для мягкости гусиным жиром. Мне нужно, чтобы ты была похожа на настоящую леди, а не на какую-нибудь девчонку с кухни. – Заметив разочарование Адель, Джос нахмурился: – Что такое? Или ты все еще надеешься, что твой прекрасный рыцарь явится сюда за тобой? Да он давно уже забыл о твоем существовании. С тех пор как ты исчезла, де Монфор наверняка успел обзавестись дюжиной других девиц. Тебе он ни к чему. Теперь я сам о тебе позабочусь. Разве до сих пор у меня это плохо получалось?
– Я этого не говорила, – машинально отозвалась Адель.
– То-то же. Просто делай так, как тебе говорят, и все останется по-прежнему. Со мной ты в безопасности. Я уже дал знать своим людям, что любой негодяй, который осмелится к тебе приблизиться, тут же окажется на земле с перерезанным горлом. Но не думай, что сможешь от меня скрыться, – с угрозой добавил Джос. – Я ни днем, ни ночью не спущу с тебя глаз.
Джос сдержал слово и в тот же вечер перенес свои скудные пожитки в хижину. Адель поневоле пришлось все время держаться начеку. Ей казалось, будто она делит кров с диким животным, за которым требовалось постоянно следить, чтобы оно однажды не застало врасплох и не поглотило ее. Джос неохотно согласился повесить занавеску на бечевке, чтобы дать ей хоть какое-то уединение во время сна. Несмотря на то что потертая материя представляла собой весьма непрочную защиту, Адель чувствовала себя за ней в большей безопасности – так она по крайней мере была скрыта от его любопытных взглядов. Поначалу Адель неприязненно относилась к Мег и Джоан – прежде всего потому, что надзирательницы препятствовали возможности бегства, – однако теперь хорошо было хотя бы то, что они спали рядом с ее постелью. Для нее было крайне стеснительно жить в близком соседстве с человеком, который, даже приходясь ей родным братом, тем не менее оставался для нее чужим.
Каждый день Джос на долгие часы покидал лагерь вместе с самыми доверенными людьми из своего отряда – якобы для разведки окрестностей, однако Адель подозревала, что в действительности они грабили случайных путников или совершали набеги на придорожные фермы. Ни разу они не вернулись с пустыми руками. В первое время Джос утверждал, что вещи, которые появлялись в их временном жилище, были найдены им на дороге, но впоследствии он уже не утруждал себя объяснениями. Однако когда однажды он вернулся раньше обычного и привез с собой инкрустированную шахматную доску с крохотными фигурками из слоновой кости, Адель рассыпалась в благодарностях. Без сомнения, и доска, и фигурки тоже были им украдены, но все же девушка благоразумно предпочла воздержаться от вопросов.
Теперь они каждый день играли в шахматы до самых сумерек. К удивлению Адель, Джос оказался куда менее искусным игроком, чем был когда-то. Как ни странно, он не только не сердился на нее, когда она его обыгрывала, но, напротив, всячески расхваливал ее умение. Однажды Джос даже поцеловал ее руку, пытаясь изобразить из себя галантного кавалера, но стоило Адель почувствовать прикосновение его горячих губ, как по ее спине пробежала дрожь.
Иногда, когда они мирно играли в шахматы, а над их головами шелестела летняя листва, Адель с особой остротой пронзало воспоминание о давно минувших днях. Тогда ее брат был остроумным, добросердечным – иными словами, тем самым Джосом, которого она знала и любила.
– Ты никогда не рассказывал мне о своей жизни в Саммерхее, – осмелилась она спросить его однажды вечером, когда сгущавшиеся сумерки вынудили их отложить партию. – Неужели эти люди вовсе не были к тебе добры – даже на первых порах?
– Нет, – отозвался он, и лицо его омрачилось. – Сколько я себя помню, меня били каждый день, словно нашкодившего щенка. Так всегда обращаются со слугами, леди Адель. Разумеется, ты не могла об этом знать, живя у себя в замке в довольстве и неге, но именно такова участь большинства бедняков.
Неприкрытая злоба, проступавшая в его голосе, заставила ее вздрогнуть.
– Ты не можешь называть себя бедняком, а тем более слугой, Джос. – Она постаралась укротить его ярость. – Тебя содержали там в качестве заложника, только и всего. Это обычный порядок вещей. Отец полагал, что с тобой станут обращаться так же, как мы обращались с детьми, которых присылали в наш замок на воспитание.
– Что ж, в таком случае отец ошибался, – огрызнулся он, бросив на нее суровый взгляд.
Джос направился к бочонку с элем и наполнил свою кружку. Наконец он сумел побороть свой гнев и спросил у Адель, не желает ли она выпить.
– Нет, спасибо. Я лучше пойду спать, – сонным голосом отозвалась Адель.
Джос пожал плечами и направился к дверному проему, чтобы позвать служанок.
– Спокойной ночи, Адель, – произнес он уже мягче и, подойдя к ней, погладил ее по голове. – Мне очень жаль, что я оказался не таким, каким ты бы хотела меня видеть. Возможно, если бы я был другим, ты бы стала ко мне добрее, – добавил он грустно.
Адель была настолько поражена внезапной переменой в его настроении, что просто не знала, что ответить.
– Люди взрослеют, Джос. Жизнь меняет нас, и мы ничего не можем с этим поделать. – Она отвернулась прежде, чем он успел заметить слезы у нее на глазах.
Позже, лежа на своем жестком соломенном тюфяке и прислушиваясь к мерному похрапыванию служанок, Адель перебирала в памяти события минувшего вечера, и тут ее осенила внезапная догадка. Джос протянул ей кружку с элем правой рукой. Ее брат был левшой! По-видимому, его насильно заставили пользоваться правой рукой, чтобы приноровиться к остальным. Бедный Джос! Знай его родные о том, как жестоко с ним обходились, они бы обязательно приняли меры, чтобы положить этому конец. По-видимому, покойный лорд Саммерхей был настоящим чудовищем. Скорее всего она так никогда и не узнает, что еще сделали с ее братом, чтобы превратить его сердце в камень.
Слезы заструились по щекам Адель. Живые картины минувшего были для нее скорее проклятием, чем благословением. Она оплакивала маленького мальчика, увезенного за многие мили от дома и от всех, кто был ему дорог, и вынужденного терпеть бесчеловечное обращение, которое изменило его навсегда.
На следующее утро, едва очнувшись ото сна, Адель обнаружила, что внутри хижины непривычно тихо и темно. Никого из служанок рядом не оказалось, а когда она приподняла край занавески, то увидела, что Джос тоже вышел. В последнее время ей редко случалось оставаться одной.
Она лежала в полумраке на соломенном тюфяке, не испытывая большого желания встать. Однообразное течение жизни в лагере уже давно ее раздражало. Здесь никто не готовился ко сну и не приводил себя в порядок по утрам, поскольку все спали в той же самой одежде, в которой работали. Девушка, конечно, знала о том, что так принято среди низов общества, однако до сих пор не могла к этому привыкнуть. В своей прежней жизни, когда она носила льняные ночные сорочки, рубашки из хлопка и всегда имела при себе гребешок, Адель даже не отдавала себе отчета в том, насколько она была счастливой.
Глухой удар в стену хижины заставил ее сердце забиться чаще. Адель быстро поднялась со своего ложа: через открытый дверной проем она могла видеть женщин, которые таскали воду и подкладывали дрова в огонь, готовя завтрак. Чуть поодаль, за костром, сидело несколько мужчин, которые чистили конскую упряжь и затачивали клинки. Все выглядело как всегда, но Адель сразу поняла, почему спала дольше обычного. Деревья вокруг были окутаны густым туманом, и только здесь, на поляне, сквозь мрачную серую пелену пробивался робкий лучик света.
Пока она стояла не двигаясь, заднюю стену хижины потрясло еще несколько ударов, на этот раз таких сильных, что казалось, будто все строение вот-вот рухнет. Пульс Адель участился от охватившей ее тревоги, она круто развернулась, и тут весь мир вокруг нее словно перевернулся вверх дном, превратившись в хаос. Со всех сторон из тумана один за другим появлялись всадники в шлемах.
– Именем короля! – раздался чей-то возглас. Всадники окружили лагерь, рубя на скаку каждого, кто протягивал руку за оружием. Поляна тут же наполнилась шумом и лязгом металла. Стена за спиной Адель треснула и затем обрушилась, растоптанная копытами полдюжины лошадей. Девушка метнулась вперед, но, прежде чем она успела отбежать в безопасное место, кто-то обхватил ее сзади за талию. Отчаянные попытки вырваться оказались бесплодными: один из всадников легко поднял ее с земли и усадил перед собой в седло.
Все произошло так быстро, что она не сразу сообразила, в чем дело. Присмотревшись повнимательнее, Адель заметила поверх доспехов нападавших расшитые гербами накидки. Смела ли она надеяться, что то были солдаты Рейфа, наконец-то явившиеся ей на помощь? Все еще сомневаясь, девушка подняла глаза на незнакомого ей всадника и увидела, что тот улыбается.
– Не беспокойтесь, леди Адель, со мной вы в безопасности, – заверил ее рыцарь, понизив голос.
Откуда этому человеку известно ее имя? Раньше она никогда его в глаза не видела!
Вокруг них люди отчаянно боролись за свою жизнь. Даже некоторые из женщин орудовали палками и дубинками, пытаясь повергнуть всадников на землю. С противоположной стороны лагеря вовсю разворачивался массовый исход тех его обитателей, которые не хотели сражаться: верхом на захваченных лошадях или пешком они пытались скрыться в серой пелене тумана.
Солдаты стали швырять в хижины горящие факелы. Некоторые из убогих построек уже пылали, но большинство из них просто тлели, испуская клубы черного дыма, так как слишком отсырели после недавнего дождя. Разгоряченные лошади топтались по поляне, их ржание довершало общую сумятицу.
– Кто вы? – спросила Адель у незнакомца, когда тот усадил ее поудобнее в своем седле.
– Джералд Монсорель, к вашим услугам, миледи, – ответил он учтиво, после чего быстро развернул лошадь, чтобы избежать атаки сзади.
Адель нахмурилась – это имя ни о чем ей не говорило. Тут ее внимание привлекли новые крики: беглецы, которым ранее уже удалось скрыться, теперь со всех ног мчались обратно, словно подгоняемое пастухом стадо; за ними следовали вооруженные всадники.
Джос находился во главе своих людей. Едва заметив Адель в руках врага, он вытащил кинжал и набросился на ее похитителя. Лошадь Монсореля отпрянула в сторону, и удар Джоса пришелся мимо цели. Однако неудача только подхлестнула его ярость.
И тут откуда ни возьмись из тумана появилось еще около дюжины всадников, отрезавших нападавшим путь к отступлению. Группа солдат окружила Джоса, и, хотя он сопротивлялся, как мог, его связали и потащили, словно какое-нибудь животное. Когда Джос потерял равновесие и упал, его несколько футов волокли по земле, прежде чем всаднику, ехавшему впереди, удалось осадить коня.
Не выдержав, Адель громко потребовала прекратить надругательство, опасаясь, что ее брата могут замучить до смерти. Джос уже успел подняться на ноги, когда всадник, ехавший во главе отряда, обогнул его и остановился. Адель показалось, что она заметила нечто очень знакомое в огромном гнедом жеребце рыцаря. Конь бил по земле копытами, беспрестанно фыркая и вскидывая вверх голову. Когда же всадник наконец повернулся в седле, она увидела на его белой накидке эмблему в виде серебряного меча на фоне горной вершины. Этот бросающийся в глаза герб объяснил ей все, что она хотела знать.
– Рейф! Рейф! – закричала Адель во весь голос в надежде, что он расслышит сквозь шум ее голос.
Пришпорив коня, Монсорель поскакал навстречу рыцарю и поравнялся с ним уже на середине поляны. Из-под копыт животных во все стороны разлетались тлеющие угольки – все, что осталось от бивачного костра.
Де Монфор быстро спешился и передал коня оруженосцу. Адель, спрыгнув с седла, тут же устремилась ему навстречу, оступаясь и спотыкаясь на неровной дороге. Спустя мгновение Рейф сжал ее в объятиях, да так, что у нее чуть не хрустнули кости.
– Ты здесь, любимая! Слава Богу! – Он приник губами к ее волосам, чувствуя, как от волнения у него все поплыло перед глазами.
– О, Рейф! Я уж думала, что никогда больше не увижу тебя. – Всхлипывая от счастья, Адель прижалась к его груди. Кольчуга, которую он носил под накидкой, не давала ей ощутить жар его тела и радостное биение сердца, но сейчас это не имело для нее значения. Ее любимый наконец-то явился за нею!
На миг ей показалось, будто время остановилось и все участники разворачивавшейся на поляне драмы замерли на своих местах; но затем так же внезапно актеры снова пришли в движение и картина ожила. Рейф опустил Адель на землю, однако его рука по-прежнему крепко обнимала ее за плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35