Все эти цвета расплывались у нее в глазах в какое-то фантастическое месиво. Вот затихли последние аккорды. «Теперь, – подумала она, – вряд ли удастся найти какой-нибудь предлог, чтобы уклониться от беседы».
В это время лакеи распахнули высокие расписные двери в соседний зал. У Дизайр немного отлегло от сердца. Она увидела банкетный стол неимоверных размеров. Он протянулся во всю длину просторного сияющего зала – от одной стены до другой. По стенам вдоль стола были развешаны гирлянды зеленых листьев, переплетающихся с лиловыми и белыми розами. И тут к ней подошел Джеффри, он поклонился и предложил руку. В тот же миг леди Мирабель отыскала глазами Филиппа Синклера и повела Ровену к нему.
Ровена и Синклер сидели рядом за одним из небольших черных лакированных столиков, расставленных по всему залу. Его величество одобрительно относился к веяниям новой моды – устраивать банкеты в стиле кафе. Во многих состоятельных домах Лондона эта привычка уже успела укорениться.
Большой же банкетный стол был переполнен яствами. Отменно зажаренные гуси соседствовали с молочными поросятами, рядом лежали золотисто-коричневые утки, обложенные по краям ломтиками апельсинов и лимонов, а также фазаны, тушеные в вине. Поодаль возвышались вафельные торты, вазы с консервированными фруктами и затейливо уложенные горы ярких сладких марципанов. Ровена, казалось, была совершенно равнодушна к изысканным деликатесам, которые находились перед ней на столике.
– Мисс Гилфорд пользуется сегодня необычайным успехом, – сказала Ровена и откусила кусочек фазана. – Можно сказать, что ее первое появление в высших кругах Лондона закончилось триумфом.
Леди Мирабель приложила немало усилий, чтобы Синклер оказался за одним столиком с ее дочерью, и он старался наилучшим образом выполнить свои обязательства перед дамой и заодно извлечь из этой ситуации определенную пользу для себя. Не будь у него личного интереса, он бы не испытывал сейчас ничего, кроме жалости к Ровене Уоррингтон, чей унылый вид и полное отсутствие женственности и обаяния вне всяких сомнений предрекали ей участь старой девы. Как добродушный и благовоспитанный человек, Филипп Синклер нашел способ быть учтивым с ней, хотя чувствовал себя неловко в ее обществе. В разговоре, который не выходил за рамки привычной светской беседы, он не мог не заметить лихорадочного румянца на ее желтоватых щеках. В ее обычно тусклых глазах, окруженных редкими ресницами, теперь появился необычный блеск.
– Его величество был явно увлечен вашей гостьей, – сказал он. – На месте нашего молодого Джеффри я бы поспешил публично заявить о своих намерениях.
– У меня нет оснований считать, что у моего брата могут быть серьезные намерения в отношении Дизайр Гилфорд. – Ехидный смех Ровены заставил Синклера замолчать. – И к тому же его величество никогда не считал наличие брачных уз препятствием для своих развлечений, если какая-либо леди привлекала его внимание. Впрочем, муж леди Кастлмейн, как мне кажется, с большим удовольствием обменял бы свою жену на титул и владения графа.
– Далеко не каждый муж так уступчив, как Роджер Пальмер. Если бы мне предстояло жениться на мисс Гилфорд, я бы увез ее подальше от двора и как можно скорее.
– Я охотно допускаю это. Вы тоже попались в сети нашей крошки Дизайр. Вот почему вас интересуют намерения моего брата в отношении нее.
Она легонько похлопала его по руке своим веером.
– Несомненно, она на редкость красива, – согласился он, – но дело в том, что я закоренелый холостяк.
– Известно, что даже законченный холостяк способен иногда изменить своим привычкам. Танцуя с мисс Дизайр, вы не могли оторвать глаз от ее лица.
– Если я и смотрел так пристально на мисс Гилфорд, то по другой причине.
– Интересно знать, что это за причина.
Ровена наклонилась к нему и настороженно ждала ответа.
Однако ее собеседник не торопился. Вместо этого он попытался отвлечь ее внимание, заметив, что она не прикоснулась к пище.
– Я вижу, фазан вам явно не по вкусу. Может быть, вы скажете, какое блюдо принести?
Ровена не собиралась так просто попадаться на удочку.
– Так скажите же, почему вы по-особенному смотрели на Дизайр.
– Если я скажу, то могу взять грех на душу. Я еще не вполне уверен в справедливости своих предположений. Боюсь совершить глупость.
– Но вы заинтриговали меня, сэр. Если не дадите мне объяснения, у меня появятся основания обидеться за ваше недоверие ко мне.
Немного поколебавшись, Филипп Синклер решил, что, возможно, лучше удовлетворить любопытство Ровены. Сегодня она явно не в своей тарелке, и ему не хотелось провоцировать ее на какой-нибудь неожиданный поступок.
– Ну хорошо. Несколько месяцев назад, когда мы направлялись в Лондон в личной карете лорда Боудина, в пути на нас напала банда разбойников.
– Да, я слышала об этом. Говорили, что лорд Боудин был взбешен этим инцидентом. Но какое отношение все это имеет к Дизайр Гилфорд?
– Когда я разговаривал с ней, в какой-то момент мне показалось, что она очень похожа на одну девушку – маленькое исчадие ада. Я имею в виду сообщницу этой банды. – В замешательстве он неестественно засмеялся. – Невероятное предположение, правда? Теперь, может быть, вы поймете, почему мне так не хотелось…
– Чтобы наша хрупкая мисс Дизайр могла разъезжать в тех краях и в такой компании? – Теперь она разразилась неприятным, резким смехом. – Более странных мыслей у вас не могло возникнуть, сэр. Подумать только, вообразить, что кто-то из наших гостей…
– У меня не было намерения обидеть вас. Если уж быть совсем честным, то между той отважной маленькой разбойницей, скакавшей верхом в штанах и рубашке, и вашей очаровательной гостьей сходство очень небольшое. Всего лишь цвет глаз, этот зеленоватый блеск. – Он помолчал немного, потом добавил: – Вы должны обещать никому не рассказывать о моих фантастических мыслях, мадам. В противном случае я рискую оказаться в доме для умалишенных.
– Напрасно так говорите. Вы всегда производили на меня впечатление необычайно здравомыслящего человека. Даю вам слово никогда никому не рассказывать о том, что вы мне поведали. Действительно, я не могу позволить себе это. Дорогая мама, наверное, слегла бы в постель от удара. Да, она не перенесла бы и мысли о том, что в ее доме могла найти приют какая-нибудь подобная нахалка. – Неестественный громкий смех Ровены привлек внимание окружающих. Они стали оборачиваться на столик, за которым сидела Ровена вместе с Филиппом Синклером. – Что за абсурд! Мисс Дизайр скачет на лошади вместе с бандой грабителей!
– Главарь этой банды показался мне довольно необычным, – задумчиво произнес Синклер.
– Необычным? Что вы хотите этим сказать? – Ровена старалась говорить спокойным голосом, но напряглась, как натянутая струна.
– Он был вооружен, но ни разу не пустил в ход пистолет, как это обычно делают такие преступники. Кроме этого, он никоим образом не покушался на свободу дам, которые ехали вместе с нами. Я даже не исключаю, что некоторые леди не посчитали бы оскорблением его внимание к себе.
– И что же, вы хотите сказать, что он был очень привлекательным? – спросила Ровена.
– Он был высок, силен и прекрасно сложен. По речи и манерам он неотличим от настоящего джентльмена.
– Он был красив лицом?
– Вот тут я ничего не могу сказать. Его лицо закрывала маска, как это принято у подобных людей.
– А девушка? Вы разглядели у нее лишь одни глаза?
Он покачал головой.
– У нее на лице не было ни маски, ничего. Это было прелестное миниатюрное создание.
– Любое существо женского пола, которое принимает участие в набегах на карсты подданных короля, должно быть, совершенно лишено рассудка, – заключила леди Ровена.
– Ровена, моя милая, – раздался голос леди Мирабель, незаметно приблизившейся к их столику в уютной нише. – Нам пора уходить.
– Но еще едва перевалило за полночь, – запротестовала Ровена.
– Не имеет значения. У тебя пылает лицо, как в лихорадке. Вспомни, что наказывал доктор Манроу.
Ровена готова была в этот момент задушить свою мать. «Глупая женщина вечно сует нос не в свои дела», – злобно подумала она.
Воспользовавшись случаем, Филипп Синклер с радостью встал из-за стола.
– В самом деле, если вам нездоровится, не следует пренебрегать советами доктора, – сказал он и протянул ей руку, чтобы помочь подняться со стула. Несомненно, она страдает каким-то нервным расстройством, решил он. Чем еще можно объяснить эти горящие глаза, напряженность в каждой складке ее худого лица?
Синклер с облегчением вздохнул, когда Ровена с матерью покинули зал. Теперь он направился к банкетному столу, чтобы выбрать себе вина и подыскать более приятное общество.
17
– Убирайся прочь, ты, маленький попрошайка, или я надаю тебе тумаков! – Рослый, могучего сложения человек, слуга Уоррингтонов в серой с золотом ливрее, с вытаращенными глазами кричал на трясущегося мальчишку, жавшегося у железных ворот дома.
Ровена, возвращавшаяся с утреннего обхода после раздачи поручений слугам, остановилась посреди выложенной камнем широкой дорожки перед входом в дом.
– Что здесь происходит, Дженнингс? Барни Джерроу с притворным испугом на лице выпорхнул из-под занесенной над ним руки слуги и подскочил к высокой сухопарой леди в полосатом коричнево-кремовом платье из тафты.
– Пожалуйста, помогите мне, мадам. Вы мисс Гилфорд? У меня письмо для…
Слуга ловко схватил Барни за шиворот.
– Прошу прощения, леди. Никак не могу прогнать этого хулигана. Он околачивается у ворот уже около часа. Я уже пару раз вышвырнул его со двора. – Он крепко держал Барни за костлявое плечо и собирался ударить по голове.
– Остановись! – приказала Ровена. – Отпусти его. – Она жестом показала слуге, чтобы тот удалился.
Слуга вернулся на свое место у ворот и встал там неподвижно, выпятив могучие плечи под тугой атласной одеждой, и со зловещим выражением лица продолжал следить за маленьким оборвышем.
– Я заберу у тебя это письмо, мальчик, – сказала Ровена Барни.
Он с недоверием посмотрел на нее.
– Прошу прощения, мадам. Мне приказано не отдавать ему никому, кроме мисс Гилфорд. Но ведь вы не мисс Гилфорд, не правда ли?
– Письмо, – повторила Ровена, протягивая руку. – Немедленно отдай его мне. Иначе я снова напущу на тебя слугу. Он знает, как обращаться с мелкими воришками и попрошайками.
– Я не воришка и не попрошайка, – возразил мальчишка. Он сунул руку за пазуху и вынул оттуда прямоугольный запечатанный конверт. – Я принес письмо. Видите? Вот оно.
Ровена быстрым движением выбросила вперед руку, обтянутую перчаткой. Рука мелькнула перед глазами Барни, как жало у змеи, и выхватила у него письмо.
– Если вам будет угодно знать, мадам, то человек, который послал меня сюда, просил передать письмо лично мисс Гилфорд.
– Сейчас ее нет дома. Я увижу ее сразу же, как только она вернется.
Барни не отступал. «Отнять письмо у этой тощей суки, – подумал он, – совсем несложное дело». Однако оказаться снова в руках верзилы-привратника, который оставался настороже, ему не хотелось. Слуга, несомненно, горит желанием всыпать ему как следует.
Барни с огорчением решил, что попал в безвыходное положение. Ему следовало бы с первого взгляда понять, что эта баба с лошадиной физиономией никак не могла быть возлюбленной Тренчарда. Конечно же, Морган Тренчард со своим красивым лицом и благородными привычками не мог иметь с ней ничего общего. Он при желании может выбрать самую красивую девушку в Уайтфрайерсе. Надо же было ему потерять голову из-за какой-то красавицы. «Можно представить себе, насколько она хороша, – рассуждал Барни. – Иначе конюхи из «Золотого Якоря» не захлебывались бы от восторга, превознося красоту мисс Дизайр Гилфорд».
В душе мальчишка проклинал себя за эту слепоту. Единственное, что утешало его, это возможность утаить ошибку от Тренчарда. И он мысленно благодарил судьбу за это. С тех пор, как разбойник остановился в меблированных комнатах у его матери, он постоянно пребывал в крайнем раздражении. Кроме этого, у всех на слуху была эта ужасная история с Найлом Форретом, с которым Тренчард расправился в заведении Кейт Клэффи. Барни не хотел стать теперь объектом его ярости.
Он было отступил назад по дорожке, но леди окликнула его:
– Постой, мальчик. Я еще не кончила разговаривать с тобой.
Барни остановился и с опаской посмотрел на нее. Потом нехотя сделал несколько шагов назад, еле волоча ноги в драных ботинках.
– Позвольте мне уйти, ваша светлость, – сказал он извиняющимся тоном. – Ведь вы получили письмо, разве этого мало?
– Кто вручил его тебе?
– Я не знаю его имени. Раньше я никогда не видел этого человека. Я согласился выполнить его поручение, потому что он заплатил мне. Остальное меня не интересовало. Мои папа с мамой умерли, и у меня на попечении сейчас две маленькие сестренки. Одна из них еще совсем кроха. – Своим рассказом он надеялся вызвать сочувствие дамы к воображаемой драматической ситуации. Может быть, она раскошелится на один или два фартинга.
– А как выглядел этот мужчина? – В ее голосе не было и намека на жалость.
– Я не могу точно припомнить его внешность, – уклончиво ответил Барни.
– Как жаль. Это плохо… для тебя. – Леди как бы ненароком вынула из кармана шелковый кошелек, расшитый золотыми нитями, и медленными движениями крутила его в руках.
Барни не спускал прищуренных глаз с кошелька. Он уже получил свое от Тренчарда за доставку письма, но никогда не упускал случая урвать немного лишнего.
– На нем был голубой сюртук и белые чулки. Вообще же он высокого роста…
– Насколько же он высок?
«Да, эта леди – въедливая штучка, – решил Барни, – и к тому же скупа, как черт». При таком богатстве она еще хочет сполна получить за свои деньги. Обдумывая степень риска, мальчишка молчал. Он не хотел, чтобы его постигла участь Найла Форрета.
– Я не могу сказать точно. Может быть, он такой же высокий, как этот ваш ужасно грубый слуга.
– А что ты скажешь о его телосложении?
– Он силен, как бык. Уж это точно.
– Как, по-твоему, он похож на джентльмена?
– Некоторые люди говорят, что раньше он принадлежал к сливкам общества, а потом занялся разбоем.
Пытливая леди ухватилась за эти слова, как голодная дворняжка за кость.
– И ты говоришь, что встретился с ним первый раз в жизни?
– Сомневаюсь, что я мог видеть его где-то раньше.
Заставить Ровену отступить было труднее, чем сдвинуть с места гранитную скалу.
– А ты не подумал, что я могу отправить тебя в магистрат. Там тебя заставят говорить.
– Но за что? Я ничего не сделал вам.
– Мой слуга может рассказать, как схватил тебя при попытке проникнуть в наш дом.
– Это неправда, ваша светлость. Вы сами знаете, что это не так.
Но Барни Джерроу достаточно хорошо знал жизнь, поэтому не сомневался, что в магистрате не станут слушать какого-то жалкого бродягу из Саутуорка, а поверят словам привратника богатой леди. И уж тем более прислушаются к ней, если она сама обратится с заявлением. Таким образом, уже к концу дня он может очутиться в тюрьме Ньюгейт, где его быстро сгноят.
– Если прекратишь свои глупые игры и расскажешь о том, что меня интересует, то получишь шесть золотых монет. По-моему, это неплохая плата за такую ничтожную информацию. Или ты так не считаешь?
Властный тон леди обескуражил Барни, и с минуту он отупело смотрел на нее, не произнося ни слова. Шесть золотых суверенов. За такие деньги он бы продал родную мать в гарем какому-нибудь турецкому султану, а заодно с ней и Полли.
– Так что вы хотите услышать от меня, мэм?
– Расскажи мне все, что тебе известно о Дизайр Гилфорд.
Близился вечер, когда Дизайр вернулась с лондонской биржи после похода за покупками вместе с леди Мирабель. Она поднялась наверх, в свою комнату, и начала раскладывать пакеты.
– Пока вас не было дома, принесли вот это письмо, – сказала Тильда, протягивая ей депешу на серебряном подносе.
При виде печати на конверте, Дизайр поднесла руку к губам. Спохватившись, она постаралась придать себе невозмутимый вид. Тем временем служанка помогала ей переодеться перед обедом.
Ровена выслушала рассказ Барни о его поездке в «Золотой Якорь», заплатила ему положенную сумму и отпустила восвояси. Потом, не теряя времени даром, открыла конверт и прочитала письмо. Она аккуратно запечатала письмо, так что впоследствии Дизайр не обратила внимания на то, что печать была нарушена. Да и едва ли можно было заметить чуть расплывшуюся каплю воска. У нее подрагивали руки, когда она читала адресованное ей послание.
«Я нахожусь в Лондоне, но задержусь здесь недолго. Мне нужно увидеть тебя и поговорить. Приходи на встречу со мной в полдень, через неделю, отсчитывая от сегодняшнего дня, в лавку миссис Латимер в Патерностер Pay. Я закажу для нас отдельную комнату на третьем этаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
В это время лакеи распахнули высокие расписные двери в соседний зал. У Дизайр немного отлегло от сердца. Она увидела банкетный стол неимоверных размеров. Он протянулся во всю длину просторного сияющего зала – от одной стены до другой. По стенам вдоль стола были развешаны гирлянды зеленых листьев, переплетающихся с лиловыми и белыми розами. И тут к ней подошел Джеффри, он поклонился и предложил руку. В тот же миг леди Мирабель отыскала глазами Филиппа Синклера и повела Ровену к нему.
Ровена и Синклер сидели рядом за одним из небольших черных лакированных столиков, расставленных по всему залу. Его величество одобрительно относился к веяниям новой моды – устраивать банкеты в стиле кафе. Во многих состоятельных домах Лондона эта привычка уже успела укорениться.
Большой же банкетный стол был переполнен яствами. Отменно зажаренные гуси соседствовали с молочными поросятами, рядом лежали золотисто-коричневые утки, обложенные по краям ломтиками апельсинов и лимонов, а также фазаны, тушеные в вине. Поодаль возвышались вафельные торты, вазы с консервированными фруктами и затейливо уложенные горы ярких сладких марципанов. Ровена, казалось, была совершенно равнодушна к изысканным деликатесам, которые находились перед ней на столике.
– Мисс Гилфорд пользуется сегодня необычайным успехом, – сказала Ровена и откусила кусочек фазана. – Можно сказать, что ее первое появление в высших кругах Лондона закончилось триумфом.
Леди Мирабель приложила немало усилий, чтобы Синклер оказался за одним столиком с ее дочерью, и он старался наилучшим образом выполнить свои обязательства перед дамой и заодно извлечь из этой ситуации определенную пользу для себя. Не будь у него личного интереса, он бы не испытывал сейчас ничего, кроме жалости к Ровене Уоррингтон, чей унылый вид и полное отсутствие женственности и обаяния вне всяких сомнений предрекали ей участь старой девы. Как добродушный и благовоспитанный человек, Филипп Синклер нашел способ быть учтивым с ней, хотя чувствовал себя неловко в ее обществе. В разговоре, который не выходил за рамки привычной светской беседы, он не мог не заметить лихорадочного румянца на ее желтоватых щеках. В ее обычно тусклых глазах, окруженных редкими ресницами, теперь появился необычный блеск.
– Его величество был явно увлечен вашей гостьей, – сказал он. – На месте нашего молодого Джеффри я бы поспешил публично заявить о своих намерениях.
– У меня нет оснований считать, что у моего брата могут быть серьезные намерения в отношении Дизайр Гилфорд. – Ехидный смех Ровены заставил Синклера замолчать. – И к тому же его величество никогда не считал наличие брачных уз препятствием для своих развлечений, если какая-либо леди привлекала его внимание. Впрочем, муж леди Кастлмейн, как мне кажется, с большим удовольствием обменял бы свою жену на титул и владения графа.
– Далеко не каждый муж так уступчив, как Роджер Пальмер. Если бы мне предстояло жениться на мисс Гилфорд, я бы увез ее подальше от двора и как можно скорее.
– Я охотно допускаю это. Вы тоже попались в сети нашей крошки Дизайр. Вот почему вас интересуют намерения моего брата в отношении нее.
Она легонько похлопала его по руке своим веером.
– Несомненно, она на редкость красива, – согласился он, – но дело в том, что я закоренелый холостяк.
– Известно, что даже законченный холостяк способен иногда изменить своим привычкам. Танцуя с мисс Дизайр, вы не могли оторвать глаз от ее лица.
– Если я и смотрел так пристально на мисс Гилфорд, то по другой причине.
– Интересно знать, что это за причина.
Ровена наклонилась к нему и настороженно ждала ответа.
Однако ее собеседник не торопился. Вместо этого он попытался отвлечь ее внимание, заметив, что она не прикоснулась к пище.
– Я вижу, фазан вам явно не по вкусу. Может быть, вы скажете, какое блюдо принести?
Ровена не собиралась так просто попадаться на удочку.
– Так скажите же, почему вы по-особенному смотрели на Дизайр.
– Если я скажу, то могу взять грех на душу. Я еще не вполне уверен в справедливости своих предположений. Боюсь совершить глупость.
– Но вы заинтриговали меня, сэр. Если не дадите мне объяснения, у меня появятся основания обидеться за ваше недоверие ко мне.
Немного поколебавшись, Филипп Синклер решил, что, возможно, лучше удовлетворить любопытство Ровены. Сегодня она явно не в своей тарелке, и ему не хотелось провоцировать ее на какой-нибудь неожиданный поступок.
– Ну хорошо. Несколько месяцев назад, когда мы направлялись в Лондон в личной карете лорда Боудина, в пути на нас напала банда разбойников.
– Да, я слышала об этом. Говорили, что лорд Боудин был взбешен этим инцидентом. Но какое отношение все это имеет к Дизайр Гилфорд?
– Когда я разговаривал с ней, в какой-то момент мне показалось, что она очень похожа на одну девушку – маленькое исчадие ада. Я имею в виду сообщницу этой банды. – В замешательстве он неестественно засмеялся. – Невероятное предположение, правда? Теперь, может быть, вы поймете, почему мне так не хотелось…
– Чтобы наша хрупкая мисс Дизайр могла разъезжать в тех краях и в такой компании? – Теперь она разразилась неприятным, резким смехом. – Более странных мыслей у вас не могло возникнуть, сэр. Подумать только, вообразить, что кто-то из наших гостей…
– У меня не было намерения обидеть вас. Если уж быть совсем честным, то между той отважной маленькой разбойницей, скакавшей верхом в штанах и рубашке, и вашей очаровательной гостьей сходство очень небольшое. Всего лишь цвет глаз, этот зеленоватый блеск. – Он помолчал немного, потом добавил: – Вы должны обещать никому не рассказывать о моих фантастических мыслях, мадам. В противном случае я рискую оказаться в доме для умалишенных.
– Напрасно так говорите. Вы всегда производили на меня впечатление необычайно здравомыслящего человека. Даю вам слово никогда никому не рассказывать о том, что вы мне поведали. Действительно, я не могу позволить себе это. Дорогая мама, наверное, слегла бы в постель от удара. Да, она не перенесла бы и мысли о том, что в ее доме могла найти приют какая-нибудь подобная нахалка. – Неестественный громкий смех Ровены привлек внимание окружающих. Они стали оборачиваться на столик, за которым сидела Ровена вместе с Филиппом Синклером. – Что за абсурд! Мисс Дизайр скачет на лошади вместе с бандой грабителей!
– Главарь этой банды показался мне довольно необычным, – задумчиво произнес Синклер.
– Необычным? Что вы хотите этим сказать? – Ровена старалась говорить спокойным голосом, но напряглась, как натянутая струна.
– Он был вооружен, но ни разу не пустил в ход пистолет, как это обычно делают такие преступники. Кроме этого, он никоим образом не покушался на свободу дам, которые ехали вместе с нами. Я даже не исключаю, что некоторые леди не посчитали бы оскорблением его внимание к себе.
– И что же, вы хотите сказать, что он был очень привлекательным? – спросила Ровена.
– Он был высок, силен и прекрасно сложен. По речи и манерам он неотличим от настоящего джентльмена.
– Он был красив лицом?
– Вот тут я ничего не могу сказать. Его лицо закрывала маска, как это принято у подобных людей.
– А девушка? Вы разглядели у нее лишь одни глаза?
Он покачал головой.
– У нее на лице не было ни маски, ничего. Это было прелестное миниатюрное создание.
– Любое существо женского пола, которое принимает участие в набегах на карсты подданных короля, должно быть, совершенно лишено рассудка, – заключила леди Ровена.
– Ровена, моя милая, – раздался голос леди Мирабель, незаметно приблизившейся к их столику в уютной нише. – Нам пора уходить.
– Но еще едва перевалило за полночь, – запротестовала Ровена.
– Не имеет значения. У тебя пылает лицо, как в лихорадке. Вспомни, что наказывал доктор Манроу.
Ровена готова была в этот момент задушить свою мать. «Глупая женщина вечно сует нос не в свои дела», – злобно подумала она.
Воспользовавшись случаем, Филипп Синклер с радостью встал из-за стола.
– В самом деле, если вам нездоровится, не следует пренебрегать советами доктора, – сказал он и протянул ей руку, чтобы помочь подняться со стула. Несомненно, она страдает каким-то нервным расстройством, решил он. Чем еще можно объяснить эти горящие глаза, напряженность в каждой складке ее худого лица?
Синклер с облегчением вздохнул, когда Ровена с матерью покинули зал. Теперь он направился к банкетному столу, чтобы выбрать себе вина и подыскать более приятное общество.
17
– Убирайся прочь, ты, маленький попрошайка, или я надаю тебе тумаков! – Рослый, могучего сложения человек, слуга Уоррингтонов в серой с золотом ливрее, с вытаращенными глазами кричал на трясущегося мальчишку, жавшегося у железных ворот дома.
Ровена, возвращавшаяся с утреннего обхода после раздачи поручений слугам, остановилась посреди выложенной камнем широкой дорожки перед входом в дом.
– Что здесь происходит, Дженнингс? Барни Джерроу с притворным испугом на лице выпорхнул из-под занесенной над ним руки слуги и подскочил к высокой сухопарой леди в полосатом коричнево-кремовом платье из тафты.
– Пожалуйста, помогите мне, мадам. Вы мисс Гилфорд? У меня письмо для…
Слуга ловко схватил Барни за шиворот.
– Прошу прощения, леди. Никак не могу прогнать этого хулигана. Он околачивается у ворот уже около часа. Я уже пару раз вышвырнул его со двора. – Он крепко держал Барни за костлявое плечо и собирался ударить по голове.
– Остановись! – приказала Ровена. – Отпусти его. – Она жестом показала слуге, чтобы тот удалился.
Слуга вернулся на свое место у ворот и встал там неподвижно, выпятив могучие плечи под тугой атласной одеждой, и со зловещим выражением лица продолжал следить за маленьким оборвышем.
– Я заберу у тебя это письмо, мальчик, – сказала Ровена Барни.
Он с недоверием посмотрел на нее.
– Прошу прощения, мадам. Мне приказано не отдавать ему никому, кроме мисс Гилфорд. Но ведь вы не мисс Гилфорд, не правда ли?
– Письмо, – повторила Ровена, протягивая руку. – Немедленно отдай его мне. Иначе я снова напущу на тебя слугу. Он знает, как обращаться с мелкими воришками и попрошайками.
– Я не воришка и не попрошайка, – возразил мальчишка. Он сунул руку за пазуху и вынул оттуда прямоугольный запечатанный конверт. – Я принес письмо. Видите? Вот оно.
Ровена быстрым движением выбросила вперед руку, обтянутую перчаткой. Рука мелькнула перед глазами Барни, как жало у змеи, и выхватила у него письмо.
– Если вам будет угодно знать, мадам, то человек, который послал меня сюда, просил передать письмо лично мисс Гилфорд.
– Сейчас ее нет дома. Я увижу ее сразу же, как только она вернется.
Барни не отступал. «Отнять письмо у этой тощей суки, – подумал он, – совсем несложное дело». Однако оказаться снова в руках верзилы-привратника, который оставался настороже, ему не хотелось. Слуга, несомненно, горит желанием всыпать ему как следует.
Барни с огорчением решил, что попал в безвыходное положение. Ему следовало бы с первого взгляда понять, что эта баба с лошадиной физиономией никак не могла быть возлюбленной Тренчарда. Конечно же, Морган Тренчард со своим красивым лицом и благородными привычками не мог иметь с ней ничего общего. Он при желании может выбрать самую красивую девушку в Уайтфрайерсе. Надо же было ему потерять голову из-за какой-то красавицы. «Можно представить себе, насколько она хороша, – рассуждал Барни. – Иначе конюхи из «Золотого Якоря» не захлебывались бы от восторга, превознося красоту мисс Дизайр Гилфорд».
В душе мальчишка проклинал себя за эту слепоту. Единственное, что утешало его, это возможность утаить ошибку от Тренчарда. И он мысленно благодарил судьбу за это. С тех пор, как разбойник остановился в меблированных комнатах у его матери, он постоянно пребывал в крайнем раздражении. Кроме этого, у всех на слуху была эта ужасная история с Найлом Форретом, с которым Тренчард расправился в заведении Кейт Клэффи. Барни не хотел стать теперь объектом его ярости.
Он было отступил назад по дорожке, но леди окликнула его:
– Постой, мальчик. Я еще не кончила разговаривать с тобой.
Барни остановился и с опаской посмотрел на нее. Потом нехотя сделал несколько шагов назад, еле волоча ноги в драных ботинках.
– Позвольте мне уйти, ваша светлость, – сказал он извиняющимся тоном. – Ведь вы получили письмо, разве этого мало?
– Кто вручил его тебе?
– Я не знаю его имени. Раньше я никогда не видел этого человека. Я согласился выполнить его поручение, потому что он заплатил мне. Остальное меня не интересовало. Мои папа с мамой умерли, и у меня на попечении сейчас две маленькие сестренки. Одна из них еще совсем кроха. – Своим рассказом он надеялся вызвать сочувствие дамы к воображаемой драматической ситуации. Может быть, она раскошелится на один или два фартинга.
– А как выглядел этот мужчина? – В ее голосе не было и намека на жалость.
– Я не могу точно припомнить его внешность, – уклончиво ответил Барни.
– Как жаль. Это плохо… для тебя. – Леди как бы ненароком вынула из кармана шелковый кошелек, расшитый золотыми нитями, и медленными движениями крутила его в руках.
Барни не спускал прищуренных глаз с кошелька. Он уже получил свое от Тренчарда за доставку письма, но никогда не упускал случая урвать немного лишнего.
– На нем был голубой сюртук и белые чулки. Вообще же он высокого роста…
– Насколько же он высок?
«Да, эта леди – въедливая штучка, – решил Барни, – и к тому же скупа, как черт». При таком богатстве она еще хочет сполна получить за свои деньги. Обдумывая степень риска, мальчишка молчал. Он не хотел, чтобы его постигла участь Найла Форрета.
– Я не могу сказать точно. Может быть, он такой же высокий, как этот ваш ужасно грубый слуга.
– А что ты скажешь о его телосложении?
– Он силен, как бык. Уж это точно.
– Как, по-твоему, он похож на джентльмена?
– Некоторые люди говорят, что раньше он принадлежал к сливкам общества, а потом занялся разбоем.
Пытливая леди ухватилась за эти слова, как голодная дворняжка за кость.
– И ты говоришь, что встретился с ним первый раз в жизни?
– Сомневаюсь, что я мог видеть его где-то раньше.
Заставить Ровену отступить было труднее, чем сдвинуть с места гранитную скалу.
– А ты не подумал, что я могу отправить тебя в магистрат. Там тебя заставят говорить.
– Но за что? Я ничего не сделал вам.
– Мой слуга может рассказать, как схватил тебя при попытке проникнуть в наш дом.
– Это неправда, ваша светлость. Вы сами знаете, что это не так.
Но Барни Джерроу достаточно хорошо знал жизнь, поэтому не сомневался, что в магистрате не станут слушать какого-то жалкого бродягу из Саутуорка, а поверят словам привратника богатой леди. И уж тем более прислушаются к ней, если она сама обратится с заявлением. Таким образом, уже к концу дня он может очутиться в тюрьме Ньюгейт, где его быстро сгноят.
– Если прекратишь свои глупые игры и расскажешь о том, что меня интересует, то получишь шесть золотых монет. По-моему, это неплохая плата за такую ничтожную информацию. Или ты так не считаешь?
Властный тон леди обескуражил Барни, и с минуту он отупело смотрел на нее, не произнося ни слова. Шесть золотых суверенов. За такие деньги он бы продал родную мать в гарем какому-нибудь турецкому султану, а заодно с ней и Полли.
– Так что вы хотите услышать от меня, мэм?
– Расскажи мне все, что тебе известно о Дизайр Гилфорд.
Близился вечер, когда Дизайр вернулась с лондонской биржи после похода за покупками вместе с леди Мирабель. Она поднялась наверх, в свою комнату, и начала раскладывать пакеты.
– Пока вас не было дома, принесли вот это письмо, – сказала Тильда, протягивая ей депешу на серебряном подносе.
При виде печати на конверте, Дизайр поднесла руку к губам. Спохватившись, она постаралась придать себе невозмутимый вид. Тем временем служанка помогала ей переодеться перед обедом.
Ровена выслушала рассказ Барни о его поездке в «Золотой Якорь», заплатила ему положенную сумму и отпустила восвояси. Потом, не теряя времени даром, открыла конверт и прочитала письмо. Она аккуратно запечатала письмо, так что впоследствии Дизайр не обратила внимания на то, что печать была нарушена. Да и едва ли можно было заметить чуть расплывшуюся каплю воска. У нее подрагивали руки, когда она читала адресованное ей послание.
«Я нахожусь в Лондоне, но задержусь здесь недолго. Мне нужно увидеть тебя и поговорить. Приходи на встречу со мной в полдень, через неделю, отсчитывая от сегодняшнего дня, в лавку миссис Латимер в Патерностер Pay. Я закажу для нас отдельную комнату на третьем этаже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48