Погода может испортиться. Но как только вы направитесь в Девон, а затем в Корнуолл, должно быть теплее. Ближе к югу климат становится мягче. Правда, по утрам в ложбинах застаивается туман с моря…
И опять ему вспомнились золотистые ковры цветущего чистотела в садах Пендаррена с прозрачным воздухом и нежным ароматом колокольчиков.
Он спохватился, заметив пристальный взгляд Дизайр. По-видимому, его вид вызвал у нее замешательство. Она пыталась представить себе, что происходит в его душе, и ее тонкие изогнутые брови сдвинулись у переносицы.
Чистотел и колокольчики… Как хорошо, что она не в силах читать его мысли…
– Запомни, ты не должна привлекать к себе внимания. – Он снова заговорил быстро и напористо. – Постарайся избегать бесед с другими пассажирами в карете. Если кто-либо из них станет докучать вопросами о том, откуда и куда ты едешь, притворись спящей. Запомни обо всем этом!
– Я не настолько глупая, – попыталась возразить ему Дизайр.
– Ты просто недостаточно искушенная в подобных вопросах, – поправил он. – Поэтому слушай меня внимательно и все запоминай. Обычные кареты, как правило, останавливаются на ночь. Это значит, что тебе придется провести несколько ночей в гостинице, где-нибудь вблизи дороги. Енох договорится насчет комнаты для тебя – лучшей из тех, что будут в доме.
– Мне неловко вынуждать тебя на лишние расходы.
– Ты будешь совершать эту поездку как настоящая леди, – напомнил он ей. – И совершенно естественно, что тебе захочется устроиться с наибольшим комфортом и выбирать самые изысканные блюда, которые только окажутся в этих приютах.
– А где будет располагаться Енох?
– Енох будет спать где-нибудь на чердаке или на сеновале в конюшне. Помни – он твой слуга.
– Да, но в то же время трудно представить, что молодая леди пожелала отправиться в такое путешествие без компаньонки, – заметила Дизайр. – Уж если не родственница, то, наверное, ее должна сопровождать горничная.
– У тебя была собственная горничная, когда ты жила в родительском доме?
– Почему же нет. Конечно, была.
– И что потом случилось с ней?
– Она сразу же сбежала из дома, когда узнала, что у мамы чума. Другие слуги поступили точно так же, все – за исключением старой Пруденс, нашей кухарки. И она поплатилась жизнью за свою преданность. У Дизайр задрожал голос, когда она вспомнила о последующих событиях того времени.
– Тогда чума сметала на своем пути целые поместья, – продолжил эту тему Морган. Конечно, в таком положении, как мы, оказались и другие молодые девушки. Прошло еще слишком мало времени, чтобы в обществе мог восстановиться прежний порядок. Если во всем остальном ты будешь вести себя благоразумно, ни у кого не возникнет вопроса, почему ты путешествуешь только в сопровождении одного слуги.
– Будем надеяться, что все так и окажется, – согласилась Дизайр.
– Теперь я хочу сказать кое-что о моей тете Аратузе. – Он сунул руку в карман куртки и протянул ей конверт. Как большинство джентльменов, Морган носил кольцо с печаткой. Она увидела, как он вдавил кольцо в каплю темно-синего воска на конверте, чтобы оставить на нем свои инициалы. – Считай, что письмо внутри конверта – это мое представление тебя тете. Естественно, я не стал ей подробно расписывать причины твоего неожиданного приезда. Она узнает из письма, что ты молодая леди, оказавшаяся в стесненных обстоятельствах и желающая быть при ней в качестве компаньонки.
– Да, ты действительно все хорошо продумал. – В ее голосе послышались язвительные нотки.
– К сожалению, это невозможно. Все равно остается какая-то доля риска. – Он внимательно посмотрел на нее, и она снова увидела предостережение в его глазах. – Никогда не ослабляй бдительности. Ни на минуту. Если случится что-то непредвиденное, ты должна положиться на собственный разум, придется самой быстро принимать решение.
– Рядом со мной еще будет Енох. Он сможет помочь мне.
– На него ты можешь положиться. Я всегда доверял ему. Но рано или поздно придется научиться самой заботиться о себе.
Во второй половине дня, ближе к вечеру они вышли из кузницы. Морган держал в руках поводья ее лошади.
– Как Еноху удалось найти женское седло? – спросила Дизайр.
– Полагаю, он может достать все, – отвечал ей Морган, – если не одним, то другим способом.
Она не могла заставить себя поднять глаза на Моргана, когда расставание уже так близко. Она смотрела на Еноха, который сидел наготове в своем седле. Солнце опустилось довольно низко в западной части неба, и теперь возле входа в лощину пролегли длинные косые тени.
– Тебе, вероятно, придется провести эту ночь в дорожной гостинице, – говорил ей Морган. – Будет лучше, если ты поужинаешь в своей комнате. В том случае, если кто-то из слуг попытается завести разговор о…
– Я сделаю вид, что безумно устала, и скажу, что собираюсь как можно скорее лечь в постель.
– Вижу, ты неплохо усвоила уроки. – Морган одобрительно кивнул головой. – И еще не забывай, что нет прямого сообщения между этими местами и Корнуоллом. Это значит, что сначала карета поедет на север, до тех пор, пока ты не достигнешь Золотого Якоря. Потом пересядешь в другую карету, которая привезет тебя в Корнуолл.
– Надо бы отправляться, – призвал их Енох. У Дизайр остановилось дыхание от сознания того, как ничтожно мало ей осталось быть с Морганом. Доведенная до отчаяния, она старалась внушить себе, что они не могут расстаться навсегда. Так или иначе они должны встретиться снова.
Морган опустил руку в карман своего плаща и вынул маленькую коробочку.
– Это тебе, – сказал он.
– Морган… Что это?
– Открой.
Она послушно открыла коробочку. Широко раскрытыми глазами она смотрела на серьги с изумрудами – часть их добычи из кареты лорда Боудина.
– У меня было желание продать и их вместе с остальными драгоценностями, но этот цвет напомнил мне о… – Он не договорил и на секунду отвел глаза в сторону. – Я обещал тебе твою долю добычи.
– А я уже однажды сказала тебе, что не могу принять от тебя краденую вещь. – Теперь ее голос дрожал от возмущения.
Своей твердой рукой Морган зажал коробочку в ее руке.
– Возьми их. Ты не сможешь надеть их в дороге, но когда-нибудь…
При этих словах ее обдало теплой волной. «Он приедет к ней, – подумала она. – И когда он сделает это, я смогу надеть эти сережки с изумрудами».
– Наступит такой день, когда ты будешь рада, что взяла их. Если встретишь какого-нибудь приличного человека из Корнуолла, преуспевающего фермера или судовладельца, они послужат тебе приданым.
Дизайр отпрянула назад, оглушенная его словами. Енох не зря в свое время предупреждал ее остерегаться Моргана. Морган не любил ее. Как он мог любить ее, если с такой легкостью говорит о ее замужестве с другим мужчиной? Возможно, он способен испытывать сильную страсть или даже нежность на короткое время, но только не любовь.
Она взяла коробочку и опустила ее за корсет.
– Я чрезвычайно признательна тебе за совет, – сказала она. – Не сомневаюсь, они пригодятся мне.
Он посадил ее в седло и передал ей поводья. Она пришпорила лошадь.
– Счастливого пути вам обоим, – крикнул вслед Морган.
Дизайр не смогла оглянуться, чтобы взглянуть на него еще раз. Она не осмелилась сделать это.
Морган стоял неподвижно в малиново-золотистых лучах заходящего солнца и провожал взглядом Дизайр и Еноха, пока они не исчезли за серыми камнями у спуска в лощину. Ему предстояло дождаться темноты и самому уезжать отсюда.
Он решил направиться прямо к Лене Джэроу, в ее меблированные комнаты в Саутуорке, где он останавливался раньше. Миссис Джэроу была всегда готова предоставить приличное жилище и вкусную пищу любому человеку, преследуемому законом, лишь бы он был в состоянии платить столько, сколько она хотела. Обосновавшись у нее, он будет чувствовать себя в безопасности. Потом, когда Енох доставит Дизайр в Корнуолл, он разыщет Моргана у Лены, в ее апартаментах.
Лучше всего покинуть эти места как можно скорее и ехать дальше под покровом ночи. Губы Моргана слегка изогнулись в горько-насмешливой улыбке. Сейчас эта улыбка была предназначена ему самому. К чему кривить душой перед собой? Он не хотел оставаться один в доме, где они с Дизайр совсем недавно предавались любви. Разве мог он рассчитывать, что ему удастся заснуть одному возле огня с мучительными воспоминаниями о теле, отливающем белизной, длинных ногах, волосах, темным, сладковато-душистым каскадом падавших ему на грудь?
Это единственно правильное решение – отправить ее подальше от этих мест. У тети Аратузы она обретет покой, а со временем забудет его. Даже без приданого она без труда найдет себе хорошего мужа – доброго, уважаемого человека, который будет счастлив назвать ее своей супругой. Как настоящий джентльмен он обеспечит ей жизнь в уютном доме с прислугой, чтобы избавить ее от повседневных хлопот. Тогда Дизайр не придется больше бегать и скрываться. Жизнь ее потечет размеренно и спокойно.
А ночи? При этих мыслях руки Моргана невольно сжались в кулаки. Чужой мужчина будет лежать рядом с ней, и она, как подобает послушной жене, и телом будет принадлежать этому человеку. Может быть, если он окажется милым и сердечным, она постепенно привяжется к нему, будет заботиться о нем и с удовольствием выполнять свои супружеские обязанности. Морган даже представил себе ее в такие минуты – с ласковой улыбкой на мягких алых губах.
Он пробормотал какое-то проклятие, круто повернулся на каблуках, перепрыгнул через изгородь, возле которой стоял его жеребец, и вскочил в седло. Пришпоренный конь помчался галопом вперед, и они быстро скрылись в тени лощины. Кузница осталась позади. Впереди его ждал Лондон.
10
Громоздкая карета с пассажирами скрипела и громыхала на дороге, изрезанной многочисленными колеями. В отличие от немногих роскошных карет, оснащенных рессорами, эта была старого образца: квадратная, тяжелая, похожая на огромный ящик, который подпрыгивал каждый раз, когда колеса попадали в глубокие ямы, оставшиеся после зимних дождей. Дизайр сидела у грязноватого оконца и старалась не обращать внимания ни на дорожные неудобства, ни на трех беседовавших попутчиков.
Первую ночь она провела в небольшой, но уютной гостинице в нескольких милях от кузницы. На следующий день она чуть свет перебралась обратно в карету. Дизайр ни на минуту не забывала наказов Моргана. Изысканная и новая одежда придавала ей уверенность в себе, и она держалась как молодая светская дама. При внешней учтивости она соблюдала дистанцию в общении с тремя другими пассажирами, разделявшими вместе с ней эту трясущуюся колымагу. На протяжении последнего часа она сидела с закрытыми глазами, делая вид, что подремывает.
– Мы прибудем в «Золотой Якорь» задолго до темноты, – сказал грузный джентльмен в темной, строгой одежде. Это был состоятельный торговец шелком из Чипсайда, где находились самые дорогие в Сити лавки.
– Я много раз останавливался там, – рассказывал торговец. – У них всегда подают пищу в установленные часы, а хозяин – сама любезность.
Дизайр открыла глаза, села прямо, расправляя складки своей зеленой бархатной накидки. Она надеялась, что остановки в гостиницах пройдут без осложнений. Но успокоения не приходило. Она сможет свободно дышать, только добравшись до Равенсклиффа. Слава Господу, что рядом Енох, надежный и флегматичный, восседающий наверху. Минувшей ночью он оправдал свое положение сопровождающего: договорился с хозяином гостиницы насчет лучшей комнаты для своей госпожи. Енох относился к ней предупредительно и почтительно, как и подобает хорошо воспитанному слуге.
Торговец шелком оказался очень словоохотливым человеком и не переставал говорить о достоинствах «Золотого Якоря». Дизайр прислушалась к его словам.
– Нам окажут радушный прием. В гостиной есть большой камин, и нас накормят вкусным ужином.
Полная дама средних лет в коричневом, которая сидела рядом с Дизайр, при этих словах вздохнула так глубоко, что кружева на ее пышной груди едва не лопнули.
– Что касается меня, то я мечтаю оказаться в теплом помещении. Качество пищи меня не волнует, – сказала дама. – Я боюсь, что мы можем задержаться в пути до ночи. Рассказывают столько страшных историй о том, как под покровом темноты разбойники грабят ни в чем неповинных путешественников.
– Нет никакой управы на этих негодяев, – согласился торговец. – Они караулят в засаде порядочных людей, чтобы лишить их денег, заработанных тяжелым трудом. Они могут без колебаний застрелить кучера, если он осмелится сопротивляться. – Он посмотрел на Дизайр. – Мы можем напугать молодую леди такими рассказами. – Она молча выразила ему свою признательность, заставив себя улыбнуться.
– Да, нам, беззащитным женщинам, больше всех следует бояться этих разбойников, – продолжала сетовать полная дама. – Им недостаточно только отобрать у нас золото или драгоценные камни. Эти лишенные всякого стыда грубые животные одинаково не считаются ни с целомудренной горничной, ни с почтенной вдовой, например такой, как я.
– Я вынужден признать, что вы правы, – поддержал ее торговец. – Но все-таки существуют Бог и справедливость. Эти люди получают наказание по заслугам. – Разгорячившись, он продолжал развивать эту тему. – Ведь не зря же не проходит и месяца, чтобы кто-нибудь из этих разбойников не попадал в Тайберн и не платил по векселям.
– А это, надо сказать, великолепное зрелище, – вмешался молодой хлыщ, сидевший рядом с торговцем. – Оно не менее занимательно, чем любое представление на подмостках королевского театра.
Своими высказываниями молодой человек вызвал отвращение у Дизайр. Она украдкой разглядывала его: небесно-голубого цвета плащ, расшитый золотом, неимоверно широкие штаны до колен, желтые шелковые чулки с подвязками вокруг кривоватых ног и туфли на высоких каблуках. Его волосы закрывал парик с причудливо уложенными глянцевитыми, черными локонами. Один из них, как было принято среди щеголей, падал со лба на плечо и был перехвачен голубым бантом. На лице горел яркий румянец. Но вот он начал вещать, и лицо его приняло решительное выражение.
– У меня есть правило – не пропускать ни одного случая повешения, если я нахожусь в это время в Лондоне. – И он начал взахлеб рассказывать: – Помню, как однажды, это было в прошлом году, я присутствовал при казни одного парня. Ему пришлось долго помучиться перед смертью. Палач оказался неопытным. Это было видно. Когда у преступника из-под ног выкатили тележку, петля на шее запуталась, и тут он начал выделывать ногами такие чудеса, которым могли бы позавидовать танцоры на канатах в Спринг Гарденс. Посмотрели бы вы на него тогда. Так он и дергался до тех пор, пока двое его дружков не подбежали к нему и не повисли у него на ногах, чтобы избавить от страданий. Меня поразило его темно-багровое лицо. Такого я никогда не видел, должен вам сказать.
От этого рассказа у Дизайр закружилась голова, дрожь пробежала по спине. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать. «О Боже, – подумала она, – вдруг Моргана арестуют». У нее похолодело внутри, как будто она уже увидела его стоящим на тележке, с цепями на руках и ногах, в последние минуты жизни.
– Сэр, вы бы лучше попридержали свой язык, я вас прошу! – С суровым видом торговец остановил молодого хлыща. – Я не сомневаюсь, что дамы воспринимают ваш рассказ как нечто совершенно неподобающее джентльмену.
– Я вам могу сказать, что у меня на этот счет другие представления о дамах. Я сам наблюдал, как представительницы прекрасного пола получали удовольствие от подобных представлений не меньше, чем джентльмены. Он обратил свой томный взгляд к Дизайр. – Вам никогда не приходилось присутствовать при повешении, мадам?
Она сдержала подкативший к горлу комок. Преодолевая отвращение, она с трудом проговорила:
– Нет, не приходилось.
– В таком случае я оставляю за собой привилегию, если вы позволите, сопровождать вас…
– Публичная казнь – это не шутовство и не развлечение для легкомысленных молодых людей или глупцов, – вмешался торговец. Своим разгневанным взглядом он заставил замолчать щеголя. – Это предостережение для тех, кто захочет польститься на бесчестную жизнь. Я всегда даю своим молодым помощникам выходной день, чтобы они могли поприсутствовать на этой процедуре в Тайберне.
Полная дама одобрительно кивнула головой.
– Я тоже не сомневаюсь, что такие уроки полезны молодым людям.
В это время карста замедлила ход. Кучер заставил лошадей свернуть с дороги, и через каменную арку карета въехала во двор «Золотого Якоря».
– Вот мы и приехали, и еще далеко до ночи, – воскликнул торговец с довольным видом. – Здесь нас ожидает прекрасный ужин, вспомните мои слова. Я бы предпочел сначала полакомиться куриным паштетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
И опять ему вспомнились золотистые ковры цветущего чистотела в садах Пендаррена с прозрачным воздухом и нежным ароматом колокольчиков.
Он спохватился, заметив пристальный взгляд Дизайр. По-видимому, его вид вызвал у нее замешательство. Она пыталась представить себе, что происходит в его душе, и ее тонкие изогнутые брови сдвинулись у переносицы.
Чистотел и колокольчики… Как хорошо, что она не в силах читать его мысли…
– Запомни, ты не должна привлекать к себе внимания. – Он снова заговорил быстро и напористо. – Постарайся избегать бесед с другими пассажирами в карете. Если кто-либо из них станет докучать вопросами о том, откуда и куда ты едешь, притворись спящей. Запомни обо всем этом!
– Я не настолько глупая, – попыталась возразить ему Дизайр.
– Ты просто недостаточно искушенная в подобных вопросах, – поправил он. – Поэтому слушай меня внимательно и все запоминай. Обычные кареты, как правило, останавливаются на ночь. Это значит, что тебе придется провести несколько ночей в гостинице, где-нибудь вблизи дороги. Енох договорится насчет комнаты для тебя – лучшей из тех, что будут в доме.
– Мне неловко вынуждать тебя на лишние расходы.
– Ты будешь совершать эту поездку как настоящая леди, – напомнил он ей. – И совершенно естественно, что тебе захочется устроиться с наибольшим комфортом и выбирать самые изысканные блюда, которые только окажутся в этих приютах.
– А где будет располагаться Енох?
– Енох будет спать где-нибудь на чердаке или на сеновале в конюшне. Помни – он твой слуга.
– Да, но в то же время трудно представить, что молодая леди пожелала отправиться в такое путешествие без компаньонки, – заметила Дизайр. – Уж если не родственница, то, наверное, ее должна сопровождать горничная.
– У тебя была собственная горничная, когда ты жила в родительском доме?
– Почему же нет. Конечно, была.
– И что потом случилось с ней?
– Она сразу же сбежала из дома, когда узнала, что у мамы чума. Другие слуги поступили точно так же, все – за исключением старой Пруденс, нашей кухарки. И она поплатилась жизнью за свою преданность. У Дизайр задрожал голос, когда она вспомнила о последующих событиях того времени.
– Тогда чума сметала на своем пути целые поместья, – продолжил эту тему Морган. Конечно, в таком положении, как мы, оказались и другие молодые девушки. Прошло еще слишком мало времени, чтобы в обществе мог восстановиться прежний порядок. Если во всем остальном ты будешь вести себя благоразумно, ни у кого не возникнет вопроса, почему ты путешествуешь только в сопровождении одного слуги.
– Будем надеяться, что все так и окажется, – согласилась Дизайр.
– Теперь я хочу сказать кое-что о моей тете Аратузе. – Он сунул руку в карман куртки и протянул ей конверт. Как большинство джентльменов, Морган носил кольцо с печаткой. Она увидела, как он вдавил кольцо в каплю темно-синего воска на конверте, чтобы оставить на нем свои инициалы. – Считай, что письмо внутри конверта – это мое представление тебя тете. Естественно, я не стал ей подробно расписывать причины твоего неожиданного приезда. Она узнает из письма, что ты молодая леди, оказавшаяся в стесненных обстоятельствах и желающая быть при ней в качестве компаньонки.
– Да, ты действительно все хорошо продумал. – В ее голосе послышались язвительные нотки.
– К сожалению, это невозможно. Все равно остается какая-то доля риска. – Он внимательно посмотрел на нее, и она снова увидела предостережение в его глазах. – Никогда не ослабляй бдительности. Ни на минуту. Если случится что-то непредвиденное, ты должна положиться на собственный разум, придется самой быстро принимать решение.
– Рядом со мной еще будет Енох. Он сможет помочь мне.
– На него ты можешь положиться. Я всегда доверял ему. Но рано или поздно придется научиться самой заботиться о себе.
Во второй половине дня, ближе к вечеру они вышли из кузницы. Морган держал в руках поводья ее лошади.
– Как Еноху удалось найти женское седло? – спросила Дизайр.
– Полагаю, он может достать все, – отвечал ей Морган, – если не одним, то другим способом.
Она не могла заставить себя поднять глаза на Моргана, когда расставание уже так близко. Она смотрела на Еноха, который сидел наготове в своем седле. Солнце опустилось довольно низко в западной части неба, и теперь возле входа в лощину пролегли длинные косые тени.
– Тебе, вероятно, придется провести эту ночь в дорожной гостинице, – говорил ей Морган. – Будет лучше, если ты поужинаешь в своей комнате. В том случае, если кто-то из слуг попытается завести разговор о…
– Я сделаю вид, что безумно устала, и скажу, что собираюсь как можно скорее лечь в постель.
– Вижу, ты неплохо усвоила уроки. – Морган одобрительно кивнул головой. – И еще не забывай, что нет прямого сообщения между этими местами и Корнуоллом. Это значит, что сначала карета поедет на север, до тех пор, пока ты не достигнешь Золотого Якоря. Потом пересядешь в другую карету, которая привезет тебя в Корнуолл.
– Надо бы отправляться, – призвал их Енох. У Дизайр остановилось дыхание от сознания того, как ничтожно мало ей осталось быть с Морганом. Доведенная до отчаяния, она старалась внушить себе, что они не могут расстаться навсегда. Так или иначе они должны встретиться снова.
Морган опустил руку в карман своего плаща и вынул маленькую коробочку.
– Это тебе, – сказал он.
– Морган… Что это?
– Открой.
Она послушно открыла коробочку. Широко раскрытыми глазами она смотрела на серьги с изумрудами – часть их добычи из кареты лорда Боудина.
– У меня было желание продать и их вместе с остальными драгоценностями, но этот цвет напомнил мне о… – Он не договорил и на секунду отвел глаза в сторону. – Я обещал тебе твою долю добычи.
– А я уже однажды сказала тебе, что не могу принять от тебя краденую вещь. – Теперь ее голос дрожал от возмущения.
Своей твердой рукой Морган зажал коробочку в ее руке.
– Возьми их. Ты не сможешь надеть их в дороге, но когда-нибудь…
При этих словах ее обдало теплой волной. «Он приедет к ней, – подумала она. – И когда он сделает это, я смогу надеть эти сережки с изумрудами».
– Наступит такой день, когда ты будешь рада, что взяла их. Если встретишь какого-нибудь приличного человека из Корнуолла, преуспевающего фермера или судовладельца, они послужат тебе приданым.
Дизайр отпрянула назад, оглушенная его словами. Енох не зря в свое время предупреждал ее остерегаться Моргана. Морган не любил ее. Как он мог любить ее, если с такой легкостью говорит о ее замужестве с другим мужчиной? Возможно, он способен испытывать сильную страсть или даже нежность на короткое время, но только не любовь.
Она взяла коробочку и опустила ее за корсет.
– Я чрезвычайно признательна тебе за совет, – сказала она. – Не сомневаюсь, они пригодятся мне.
Он посадил ее в седло и передал ей поводья. Она пришпорила лошадь.
– Счастливого пути вам обоим, – крикнул вслед Морган.
Дизайр не смогла оглянуться, чтобы взглянуть на него еще раз. Она не осмелилась сделать это.
Морган стоял неподвижно в малиново-золотистых лучах заходящего солнца и провожал взглядом Дизайр и Еноха, пока они не исчезли за серыми камнями у спуска в лощину. Ему предстояло дождаться темноты и самому уезжать отсюда.
Он решил направиться прямо к Лене Джэроу, в ее меблированные комнаты в Саутуорке, где он останавливался раньше. Миссис Джэроу была всегда готова предоставить приличное жилище и вкусную пищу любому человеку, преследуемому законом, лишь бы он был в состоянии платить столько, сколько она хотела. Обосновавшись у нее, он будет чувствовать себя в безопасности. Потом, когда Енох доставит Дизайр в Корнуолл, он разыщет Моргана у Лены, в ее апартаментах.
Лучше всего покинуть эти места как можно скорее и ехать дальше под покровом ночи. Губы Моргана слегка изогнулись в горько-насмешливой улыбке. Сейчас эта улыбка была предназначена ему самому. К чему кривить душой перед собой? Он не хотел оставаться один в доме, где они с Дизайр совсем недавно предавались любви. Разве мог он рассчитывать, что ему удастся заснуть одному возле огня с мучительными воспоминаниями о теле, отливающем белизной, длинных ногах, волосах, темным, сладковато-душистым каскадом падавших ему на грудь?
Это единственно правильное решение – отправить ее подальше от этих мест. У тети Аратузы она обретет покой, а со временем забудет его. Даже без приданого она без труда найдет себе хорошего мужа – доброго, уважаемого человека, который будет счастлив назвать ее своей супругой. Как настоящий джентльмен он обеспечит ей жизнь в уютном доме с прислугой, чтобы избавить ее от повседневных хлопот. Тогда Дизайр не придется больше бегать и скрываться. Жизнь ее потечет размеренно и спокойно.
А ночи? При этих мыслях руки Моргана невольно сжались в кулаки. Чужой мужчина будет лежать рядом с ней, и она, как подобает послушной жене, и телом будет принадлежать этому человеку. Может быть, если он окажется милым и сердечным, она постепенно привяжется к нему, будет заботиться о нем и с удовольствием выполнять свои супружеские обязанности. Морган даже представил себе ее в такие минуты – с ласковой улыбкой на мягких алых губах.
Он пробормотал какое-то проклятие, круто повернулся на каблуках, перепрыгнул через изгородь, возле которой стоял его жеребец, и вскочил в седло. Пришпоренный конь помчался галопом вперед, и они быстро скрылись в тени лощины. Кузница осталась позади. Впереди его ждал Лондон.
10
Громоздкая карета с пассажирами скрипела и громыхала на дороге, изрезанной многочисленными колеями. В отличие от немногих роскошных карет, оснащенных рессорами, эта была старого образца: квадратная, тяжелая, похожая на огромный ящик, который подпрыгивал каждый раз, когда колеса попадали в глубокие ямы, оставшиеся после зимних дождей. Дизайр сидела у грязноватого оконца и старалась не обращать внимания ни на дорожные неудобства, ни на трех беседовавших попутчиков.
Первую ночь она провела в небольшой, но уютной гостинице в нескольких милях от кузницы. На следующий день она чуть свет перебралась обратно в карету. Дизайр ни на минуту не забывала наказов Моргана. Изысканная и новая одежда придавала ей уверенность в себе, и она держалась как молодая светская дама. При внешней учтивости она соблюдала дистанцию в общении с тремя другими пассажирами, разделявшими вместе с ней эту трясущуюся колымагу. На протяжении последнего часа она сидела с закрытыми глазами, делая вид, что подремывает.
– Мы прибудем в «Золотой Якорь» задолго до темноты, – сказал грузный джентльмен в темной, строгой одежде. Это был состоятельный торговец шелком из Чипсайда, где находились самые дорогие в Сити лавки.
– Я много раз останавливался там, – рассказывал торговец. – У них всегда подают пищу в установленные часы, а хозяин – сама любезность.
Дизайр открыла глаза, села прямо, расправляя складки своей зеленой бархатной накидки. Она надеялась, что остановки в гостиницах пройдут без осложнений. Но успокоения не приходило. Она сможет свободно дышать, только добравшись до Равенсклиффа. Слава Господу, что рядом Енох, надежный и флегматичный, восседающий наверху. Минувшей ночью он оправдал свое положение сопровождающего: договорился с хозяином гостиницы насчет лучшей комнаты для своей госпожи. Енох относился к ней предупредительно и почтительно, как и подобает хорошо воспитанному слуге.
Торговец шелком оказался очень словоохотливым человеком и не переставал говорить о достоинствах «Золотого Якоря». Дизайр прислушалась к его словам.
– Нам окажут радушный прием. В гостиной есть большой камин, и нас накормят вкусным ужином.
Полная дама средних лет в коричневом, которая сидела рядом с Дизайр, при этих словах вздохнула так глубоко, что кружева на ее пышной груди едва не лопнули.
– Что касается меня, то я мечтаю оказаться в теплом помещении. Качество пищи меня не волнует, – сказала дама. – Я боюсь, что мы можем задержаться в пути до ночи. Рассказывают столько страшных историй о том, как под покровом темноты разбойники грабят ни в чем неповинных путешественников.
– Нет никакой управы на этих негодяев, – согласился торговец. – Они караулят в засаде порядочных людей, чтобы лишить их денег, заработанных тяжелым трудом. Они могут без колебаний застрелить кучера, если он осмелится сопротивляться. – Он посмотрел на Дизайр. – Мы можем напугать молодую леди такими рассказами. – Она молча выразила ему свою признательность, заставив себя улыбнуться.
– Да, нам, беззащитным женщинам, больше всех следует бояться этих разбойников, – продолжала сетовать полная дама. – Им недостаточно только отобрать у нас золото или драгоценные камни. Эти лишенные всякого стыда грубые животные одинаково не считаются ни с целомудренной горничной, ни с почтенной вдовой, например такой, как я.
– Я вынужден признать, что вы правы, – поддержал ее торговец. – Но все-таки существуют Бог и справедливость. Эти люди получают наказание по заслугам. – Разгорячившись, он продолжал развивать эту тему. – Ведь не зря же не проходит и месяца, чтобы кто-нибудь из этих разбойников не попадал в Тайберн и не платил по векселям.
– А это, надо сказать, великолепное зрелище, – вмешался молодой хлыщ, сидевший рядом с торговцем. – Оно не менее занимательно, чем любое представление на подмостках королевского театра.
Своими высказываниями молодой человек вызвал отвращение у Дизайр. Она украдкой разглядывала его: небесно-голубого цвета плащ, расшитый золотом, неимоверно широкие штаны до колен, желтые шелковые чулки с подвязками вокруг кривоватых ног и туфли на высоких каблуках. Его волосы закрывал парик с причудливо уложенными глянцевитыми, черными локонами. Один из них, как было принято среди щеголей, падал со лба на плечо и был перехвачен голубым бантом. На лице горел яркий румянец. Но вот он начал вещать, и лицо его приняло решительное выражение.
– У меня есть правило – не пропускать ни одного случая повешения, если я нахожусь в это время в Лондоне. – И он начал взахлеб рассказывать: – Помню, как однажды, это было в прошлом году, я присутствовал при казни одного парня. Ему пришлось долго помучиться перед смертью. Палач оказался неопытным. Это было видно. Когда у преступника из-под ног выкатили тележку, петля на шее запуталась, и тут он начал выделывать ногами такие чудеса, которым могли бы позавидовать танцоры на канатах в Спринг Гарденс. Посмотрели бы вы на него тогда. Так он и дергался до тех пор, пока двое его дружков не подбежали к нему и не повисли у него на ногах, чтобы избавить от страданий. Меня поразило его темно-багровое лицо. Такого я никогда не видел, должен вам сказать.
От этого рассказа у Дизайр закружилась голова, дрожь пробежала по спине. Она прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать. «О Боже, – подумала она, – вдруг Моргана арестуют». У нее похолодело внутри, как будто она уже увидела его стоящим на тележке, с цепями на руках и ногах, в последние минуты жизни.
– Сэр, вы бы лучше попридержали свой язык, я вас прошу! – С суровым видом торговец остановил молодого хлыща. – Я не сомневаюсь, что дамы воспринимают ваш рассказ как нечто совершенно неподобающее джентльмену.
– Я вам могу сказать, что у меня на этот счет другие представления о дамах. Я сам наблюдал, как представительницы прекрасного пола получали удовольствие от подобных представлений не меньше, чем джентльмены. Он обратил свой томный взгляд к Дизайр. – Вам никогда не приходилось присутствовать при повешении, мадам?
Она сдержала подкативший к горлу комок. Преодолевая отвращение, она с трудом проговорила:
– Нет, не приходилось.
– В таком случае я оставляю за собой привилегию, если вы позволите, сопровождать вас…
– Публичная казнь – это не шутовство и не развлечение для легкомысленных молодых людей или глупцов, – вмешался торговец. Своим разгневанным взглядом он заставил замолчать щеголя. – Это предостережение для тех, кто захочет польститься на бесчестную жизнь. Я всегда даю своим молодым помощникам выходной день, чтобы они могли поприсутствовать на этой процедуре в Тайберне.
Полная дама одобрительно кивнула головой.
– Я тоже не сомневаюсь, что такие уроки полезны молодым людям.
В это время карста замедлила ход. Кучер заставил лошадей свернуть с дороги, и через каменную арку карета въехала во двор «Золотого Якоря».
– Вот мы и приехали, и еще далеко до ночи, – воскликнул торговец с довольным видом. – Здесь нас ожидает прекрасный ужин, вспомните мои слова. Я бы предпочел сначала полакомиться куриным паштетом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48