– Позорная тайна. – Бегство с двумя товарищами.
Квинт проснулся от знакомого, но давно позабытого звука – скрипения и клацанья колесницы. Этот звук часто будил его в украшенной фресками спальне на материнской вилле. Он вскочил и приоткрыв дверь, увидел вчерашнюю супружескую чету–Марка и Октавию, подъезжающих к купальням, некрупный старый конь, несомненно, кавалерийский ветеран, обитая бронзой колесница, тщательно уложенные складки его тоги и ее столы – все выглядело таким почтенным и добропорядочным, что Квинт неожиданно расхохотался.
Бран, спавший на полу, настороженно взглянул на него.
– Они могли быть моими дядей и тетей, приехавшими из Ости и навестить бедную маму и заодно отчитать ее за то, что она неправильно ведет хозяйство и балует нас с Ливией! – объяснил Квинт.
Бран, естественно, ничего не понял, но усмехнулся, и жестами показал, что им пора собираться. Квинт вздохнул.
– Да, знаю, выводи лошадей, купи поесть… вот. – Он дал Брану несколько монет. – Я буду готов тогда же, когда и ты.
Когда Бран кивнул и пошел исполнять приказание, Квинт побежал к купальням. Он не мылся как следует уже много дней и рад был обнаружить в таком маленьком городке столь превосходный образец римского комфорта и прогресса. Британцы посещали здешние горячие ключи веками, для них это всегда было священное место исцеления под покровительством богини Сулис. Но несколько престарелых римлян, также обнаруживших достоинство целебных вод, естественно, не могли просто довольствоваться горячим паром и глинистым прудом. Они сразу же стали переделывать их в термы, пусть и далекие от совершенства. Квинт, посетив парилку, устроенную под навесом вокруг ключей, встретился с Марком и другими римскими отставниками, которые завтракали на краю большого плавательного бассейна, выложенного камнем.
– А! – сказал Марк, попивая вино из кубка. –
Привет, знаменосец. Должен заметить, ты гораздо больше похож на римлянина без этой смешной туземной одежды. Видишь, что мы здесь сделали? Хотя работы заняли много времени, а рабов у нас совсем мало. Каждый дюйм этого водопровода приходилось тянуть с Мендинских холмов, и мы еще не построили даже приличного тепидариума – ужасно трудно сделать что-нибудь в этой глуши!
– Да, вижу, – вежливо ответил Квинт, торопливо направляясь к каменным ступенькам в углу бассейна. – Но думаю, вы уже сотворили здесь чудеса.
– Массаж тебе нужен? – окликнул его старик. – У нас есть раб, искусный в обращении с маслом и скребками.
– Спасибо, нет времени! – Квинт бросился в ледяную воду. Когда он вынырнул с другой стороны бассейна, Марк поджидал его у кромки.
– Так эти дикие восточные племена взаправду восстали? – хмурясь, спросил старик. – Вы, молодые люди, все так преувеличиваете…
– Они восстали, – коротко отвечал Квинт.
– Что же… – безмятежно произнес Марк, кутая морщинистые сутулые плечи в шерстяное покрывало. – Наши легионы скоро справятся с беспорядками. Может, все уже кончено. Между прочим, если префект Постум все еще в Глочестере, ты можешь убедиться, что в прошлом году он приезжал сюда лечить желудок. Я уверен, – он бросил взгляд в сторону небольшой аркады у пруда, где среди других старых дам виднелась башня седых кудрей Октавии, – уверен, что это были не фурункулы.
– Я постараюсь выяснить это, – вежливо сказал Квинт. Он быстро попрощался и побежал в прихожую, где оставил свои вещи. Одевшись, он поспешил во двор, куда только что въехал Бран с лошадьми.
На траве еще лежала роса, когда Бран и Квинт покинули мирную долину Бата, однако последняя часть их путешествия продвигалась даже медленней, чем в лесах, ибо местность была холмистая.
Тропы петляли по этим живописным лесистым холмам вверх и вниз, неожиданно пересекаясь мелкими ручьями, через которые пони с плеском переправлялись вброд.
Хотя возбуждение Квинта возрастало с каждым часом. Приближавшим их к цели, молодой человек проникся особой красотой местности. Однажды, когда они остановились напоить лошадей, Квинт оглядел небольшую лощину, откуда открывался вид на туманные розовеющие холмы и подумал, что это чудесное место для загородной виллы. Здесь были вода, тень и сочные луга, пригодные для сельских трудов. И он обнаружил, что рисуя себе эту виллу – свою виллу, просторную, построенную из кирпича, хорошо отапливаемую, украшенную прекрасными мозаиками – он также представлял хозяйкой здесь Регану. Он видел ее прелестное личико, склоненное над домашним очагом, между двумя алтарями, одним – посвященным домашним божествам – Ларам и Пенатам, другим – милосердной Весте.
Очень глупая картина, внезапно осознал он. Регана ясно показала ему свое безразличие, когда передумала отвести его к своему деду, и бросила его посреди леса, сбежав с Пендоком.
А уж если молодой римский солдат настолько смешон, что строит в своем воображении мирные виллы в сельской глуши и мечтает о жене, так пусть, по крайней мере мечтает от образцовой римской девушке с кудрявыми черными волосами, большими томно-маслянистыми глазами и оливковой кожей. Как Помпония – он вспомнил о дочери одной из материнских подруг, в прошлом году бросавшей на него на пиру зазывные взгляды.
Но теперь Помпония совсем не казалась ему привлекательной. Квинт рванул уздечку, и они начали подниматься на следующий холм. Пора наконец покончить с Реганой, подумал Квинт с неожиданной яростью, злясь от мучительной тоски и чувства потери, охватывающих его, стоило вспомнить о девушке, и справиться с которыми он не мог… и это странное ощущение, будто случилось нечто, о чем он в глубине души знал, но скрытое так глубоко, что он был не в силах найти.
Они ехали и ехали, а потом шли пешком, ибо даже выносливые британские пони нуждались в отдыхе. Временами накрапывал мелкий дождь, и снова припекало солнце, но, наконец, оно село, окрасив розовым и лиловым устье широкой реки, видевшейся далеко внизу.
С трудом они пробирались долгими северными сумерками, пока над отдаленными горами Уэльса не взошла луна, подобная золотому блюду. В конце концов они достигли открытой равнины, и Бран удовлетворенно фыркнул. В лунном сиянии Квинт безошибочно различил впереди укрепления и башни большой римской крепости.
Добрались! – радостно подумал Квинт. Однако же в крепости так тихо… Они выступили, благодарение Марсу! Он не испытал даже разочарования оттого, что его долгое путешествие оказалось напрасным, настолько важно было облегчение при мысли, что Второй легион уже соединился с войсками Светония. Может, даже старикашка Марк был прав, и мятеж подавлен. Тут ему стало обидно, что великая битва произошла без него, но он стоически решил, что должен довольствоваться тем, что верно исполнил задание.
Когда они приблизились, Квинт увидел темную фигуру часового, шагавшего по стене между башенками. Возможно, не стоило удивляться, что они оставили в крепости какую-то часть гарнизона для охраны, хотя и не должны были этого делать. Светоний требовал, чтобы легион выступил в полном составе, поскольку он нуждался в каждом солдате. Но затем Квинт заметил кое-что еще.
Над крепостью реяло знамя легиона! Оно хлопнуло и развернулось, а внизу, под флагом, Квинт ясно увидел изображение козерога-полукозла, полурыбы, символ, присвоенный гордому имперскому Августову Второму легиону.
Итак, они все еще здесь! Штандарт всегда следует за легионом,
Сердце у Квинта забилось быстрее.
– Посторожи пони! Оставайся здесь! Я позову тебя позже!
Он передал уздечку Брану. Но немой покачал своей обезьяньей головой и что-то отрицательно замычал, указывая в сторону откуда они пришли.
– Ты хочешь сказать, что не можешь ждать? – удивленно спросил Квинт. – Но тебе нужно поесть и отдохнуть.
Бран снова покачал головой, и ясно дал понять, что уходит вместе с лошадьми.
– Хорошо, я не буду задерживать тебя, – грустно сказал Квинт, и благодарю за помощь, но хотел бы я знать, откуда ты взялся и куда уходишь.
Из глотки Брана вырвался хриплый звук, заменявший смех, и даже в лунном свете Квинт видел, что немой смотрит на него с каким-то особенным выражением – так, будто он рассказал бы странные вещи, если бы мог говорить. Бран прощально поднял руку и вскочив на пони, погнал другого в ночь.
У Квинта не было времени для размышлений. Он крикнул: «Прощай, Бран!», и затем побежал к одному из четырех порталов обширной прямоугольной крепости.
Часовой на стене, заметил движение внизу и услышал голос. Он нагнулся, взмахнул копьем и резко выкрикнул предостережение.
Квинт собрался было назвать свое имя, звание и номер легиона, но прежде, чем он успел это сделать, напуганный часовой у ворот бросился на него, размахивая мечом и вопя: – Силур! Силур!
– Я не силур, дурак! – Квинт отскочил в сторону, едва увернувшись от удара меча. – А гонец от губернатора! – Он сорвал местный шлем и произнес универсальный армейский пароль: имени Цезаря Августа Нерона!
Часовой медленно опустил меч, в то время, как другой сбежал со стены, крича:
– Что там, Тит? Кого мы поймали?
– Никого вы не поймали, приятели, – нетерпеливо сказал Квинт. – Я такой же римлянин, как вы, знаменосец Девятого. Отведите меня к легату Велериану!
– Еще один… – неторопливые и таинственные слова Тита были обращены к его собрату-часовому. – Интересно, что префект сделает с этим.
– При чем здесь префект? – сердито сказал Квинт. – Отведите меня к легату. Глядите, вот у меня послание от его превосходительства губернатора Светония Павлина. – Он вытащил свиток пергамента, полученный при отъезде. – Дело чрезвычайной необходимости… чрезвычайной.
– Ну, – Тит пожал плечами, – чрезвычайной или нет, придется тебе встретиться с префектом Пением Постумом, и, смею сказать, результат тебе понравится.
– Почему? – воскликнул Квинт, не обратив внимания на последние слова, которых не понял. – Почему с префектом ?
– Потому что он сейчас командует легионом, вот почему.
– Но где легат Валериан?
– А это, – отвечал часовой с непостижимым смешением грубости и Неуверенности, – вопрос гадательный, уж никак не для посторонних, парень. – Он быстро сделал знак защиты от дурного глаза и резко добавил: – легат в отсутствии.
Квинт нахмурился, пытаясь понять, что здесь происходит. Что-то странное. Хотя оба часовых старались не встречаться с ним взглядом, вид у них был не столько враждебный, сколько пристыженный и озабоченный.
– Тогда отведите меня к префекту, – мрачно сказал Квинт.
Часовой кивнул и двинулся строевым шагом по виа Принципалис, или Главной улице, начинающейся сразу за воротами.
Пока они шли, Квинт неосознанно замечал обычные постройки крепости легиона: казарменные бараки, склады, кухни, конюшни, бани, плацы – все, что нужно для размещения шести – семи тысяч человек. Впереди виднелись большие каменные строения, которые всегда возводились для размещения штаб-квартир: дом командующего, казначейство, административные здания.
Было очень поздно. В спящей крепости не было слышно ни звука, только собака лаяла у северных ворот, да из стойла донеслось ржание.
Когда они достигли массивных дверей жилища командующего, Тит неожиданно повернулся и сказал:
– Ну, вот. Старый слон Пистум здесь. Удачи тебе и прощай. Не думаю, что увижу тебя снова.
– Почему? – огрызнулся Квинт.
– Потому что никто не видел двух других, с тех пор как их привели сюда.
– Двух других – кого?
– Гонцов от губернатора. Но крайней мере, они так себя называли. Я не поручусь.
Квинт повернулся и схватил Тита за руку.
– Слушай, часовой! Я ничего не понимаю. Если к вам приходили два гонца, они должны были призвать легион, так же, как и я. Почему же они этого не сделали? Небесные боги, что здесь происходит?
– Полагаю, ты скоро узнаешь, – сочувственно ответил часовой. – А мы здесь не для того, чтобы размышлять. Мы исполняем долг и подчиняемся приказам. – Он взялся за тяжелое железное дверное кольцо и назвал пароль.
Через миг дверь приоткрылась, вышел сонный стражник с факелом и уставился на часового.
– Чего тебе, Тит? Часовой кивнул на Квинта:
– Гонец. Хочет немедленно видеть префекта.
– А-а! – без выражения сказал стражник, разглядывая черную щетину на подбородке Квинта, его туземный наряд. – Пошли.
Квинт вошел в экономно обставленную прихожую командирского дома, и с некоторым облегчением увидел в углу обычный алтарь Марса. Прием, оказанный ему, был столь странен, что все, напоминавшее о нормальной гарнизонной жизни, успокаивало.
Стражник, человек средних лет с пронзительными серыми глазами, сунул факел в держатель и спросил без интереса, словно заранее зная ответ.
– Есть документы, подтверждающие твою личность?
Квинт протянул письмо.
– Вот послание губернатора с его личной печатью. Немедленно разбуди префекта Постума!
Стражник и не взглянул на печать. Его глаза выражали то же смешение смущения и сочувствия, что раньше выказывал Тит.
– Префект не спит, – монотонно сказал он. – Он редко спит в эти дни. Иди за мной.
По пути они миновали мощную, обитую железом дверь в сокровищницы с надписью «II Augusta», свидетельствовавшей, что здесь хранится казна легиона, а также значки и эмблемы, когда они на марше.
– Разве при сокровищнице не положено стражи? – удивился Квинт.
– Я, Бальб – на страже, – был тихий ответ. – Префект не хочет, чтобы здесь были другие.
Он поднял руку, чтобы отодвинуть тяжелую кожаную завесу, ограждавшую личные комнаты коменданта, и безотчетно замер, когда оба услышали странный звук. Он напоминал раскаты смеха, безрадостного, высокого, – подобно женскому, но тем не
менее, принадлежавшему мужчине. Он исходил откуда-то слева и оборвался, когда хриплый голос позади завесы крикнул:
– Перестань! Перестань!
У Квинта мурашки побежали по спине от этого жуткого смеха, но Бальб не дал ему времени на раздумья. Он резко отбросил занавес и сказал:
– Почтенный префект Пений Постум, здесь гонец!
Потом опустил занавес и удалился.
За столом в комнате сидел человек.
Квинт уже был готов столкнуться почти что с любыми странностями префекта. Но он не ожидал того, что увидел.
Огромный человек с копной русых волос восседал за абсолютно пустым столом, уронив голову на сжатые кулаки. Его простецкое крестьянское лицо повернулось к Квинту, круглые голубые глаза глядели с выражением запутанного быка.
– Гонец? – произнес префект с резким горловым акцентом, свойственным уроженцам рейнских земель. – Не хочу никаких гонцов. Оставь меня!
– Это невозможно! – воскликнул Квинт. – Весь восток Британии охвачен мятежом, губернатор окружен многократно превосходящими силами противника. Он приказывает твоему легиону немедленно выступить на помощь. Вот его послание. – Он выложил пергамент на стол перед префектом.
– Может это ловушка, – тупо сказал префект. – Откуда я знаю, что это не ловушка?
– Юпитер Максимус – прочти! – закричал Квинт. – И вот же личная печать губернатора!
Крупная русая голова вяло покачалась из стороны в сторону.
– Я не знаю личной печати губернатора. И не буду читать письмо – оно адресовано легату Валериану. Поэтому я не должен его читать. Видишь, оно направлено моему легату?
Поверить невозможно, подумал Квинт. Он чувствовал себя так, словно сражался с тенями в кошмарном сне.
– О Марс, конечно! Но раз ты сейчас командуешь легионом, то можешь его прочесть! – Мощные плечи великана ссутулились, словно он пытался защититься от голоса Квинта, неожиданно крикнувшего: – Где легат Валериан? Требую ответа!
Квинт знал, что подобный тон – грубейшее нарушение субординации, низший знаменосец не может так обращаться к командиру легиона, но борясь с погружением в отупляющее болото, он уже не беспокоился о дисциплине.
Последовало молчание. Префект невидящим взглядом взирал на письмо. Казалось, он забыл о Квинте, когда снова раздался шум – обрывок песни и пронзительный то ли смех, то ли плач.
Квинт обернулся и увидел другую дверь, скрытую еще одним кожаным занавесом.
– Что это?
Префект неуклюже поднялся на ноги – колосс шести с половиной футов роста, чья всклокоченная голова касалась низкого потолка. Он прикусил нижнюю губу и поманил Квинта рукой, похожей на окорок. Тяжело добрел до завесы и поднял ее.
– Вот, – произнес он хриплым, дрогнувшим голосом, – легат Валериан.
Квинт заглянул в маленькую комнату, освещенную лишь настенной лампой. На соломенном тюфяке скорчился человек в белой рубахе. Он выдергивал из подстилки соломинки и раскладывал их на полу в шесть аккуратных кучек. Он был страшно истощен, коротко обрезанные седые волосы открывали шишковатый череп. Рука, похожая на желтую птичью лапу, осторожно выкладывала соломинки в кучки, двигаясь от одной к другой.
Во рту у Квинта пересохло, ибо в ту же секунду человек начал тихо хихикать. Он разметал солому по полу и разразился металлическим смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
Квинт проснулся от знакомого, но давно позабытого звука – скрипения и клацанья колесницы. Этот звук часто будил его в украшенной фресками спальне на материнской вилле. Он вскочил и приоткрыв дверь, увидел вчерашнюю супружескую чету–Марка и Октавию, подъезжающих к купальням, некрупный старый конь, несомненно, кавалерийский ветеран, обитая бронзой колесница, тщательно уложенные складки его тоги и ее столы – все выглядело таким почтенным и добропорядочным, что Квинт неожиданно расхохотался.
Бран, спавший на полу, настороженно взглянул на него.
– Они могли быть моими дядей и тетей, приехавшими из Ости и навестить бедную маму и заодно отчитать ее за то, что она неправильно ведет хозяйство и балует нас с Ливией! – объяснил Квинт.
Бран, естественно, ничего не понял, но усмехнулся, и жестами показал, что им пора собираться. Квинт вздохнул.
– Да, знаю, выводи лошадей, купи поесть… вот. – Он дал Брану несколько монет. – Я буду готов тогда же, когда и ты.
Когда Бран кивнул и пошел исполнять приказание, Квинт побежал к купальням. Он не мылся как следует уже много дней и рад был обнаружить в таком маленьком городке столь превосходный образец римского комфорта и прогресса. Британцы посещали здешние горячие ключи веками, для них это всегда было священное место исцеления под покровительством богини Сулис. Но несколько престарелых римлян, также обнаруживших достоинство целебных вод, естественно, не могли просто довольствоваться горячим паром и глинистым прудом. Они сразу же стали переделывать их в термы, пусть и далекие от совершенства. Квинт, посетив парилку, устроенную под навесом вокруг ключей, встретился с Марком и другими римскими отставниками, которые завтракали на краю большого плавательного бассейна, выложенного камнем.
– А! – сказал Марк, попивая вино из кубка. –
Привет, знаменосец. Должен заметить, ты гораздо больше похож на римлянина без этой смешной туземной одежды. Видишь, что мы здесь сделали? Хотя работы заняли много времени, а рабов у нас совсем мало. Каждый дюйм этого водопровода приходилось тянуть с Мендинских холмов, и мы еще не построили даже приличного тепидариума – ужасно трудно сделать что-нибудь в этой глуши!
– Да, вижу, – вежливо ответил Квинт, торопливо направляясь к каменным ступенькам в углу бассейна. – Но думаю, вы уже сотворили здесь чудеса.
– Массаж тебе нужен? – окликнул его старик. – У нас есть раб, искусный в обращении с маслом и скребками.
– Спасибо, нет времени! – Квинт бросился в ледяную воду. Когда он вынырнул с другой стороны бассейна, Марк поджидал его у кромки.
– Так эти дикие восточные племена взаправду восстали? – хмурясь, спросил старик. – Вы, молодые люди, все так преувеличиваете…
– Они восстали, – коротко отвечал Квинт.
– Что же… – безмятежно произнес Марк, кутая морщинистые сутулые плечи в шерстяное покрывало. – Наши легионы скоро справятся с беспорядками. Может, все уже кончено. Между прочим, если префект Постум все еще в Глочестере, ты можешь убедиться, что в прошлом году он приезжал сюда лечить желудок. Я уверен, – он бросил взгляд в сторону небольшой аркады у пруда, где среди других старых дам виднелась башня седых кудрей Октавии, – уверен, что это были не фурункулы.
– Я постараюсь выяснить это, – вежливо сказал Квинт. Он быстро попрощался и побежал в прихожую, где оставил свои вещи. Одевшись, он поспешил во двор, куда только что въехал Бран с лошадьми.
На траве еще лежала роса, когда Бран и Квинт покинули мирную долину Бата, однако последняя часть их путешествия продвигалась даже медленней, чем в лесах, ибо местность была холмистая.
Тропы петляли по этим живописным лесистым холмам вверх и вниз, неожиданно пересекаясь мелкими ручьями, через которые пони с плеском переправлялись вброд.
Хотя возбуждение Квинта возрастало с каждым часом. Приближавшим их к цели, молодой человек проникся особой красотой местности. Однажды, когда они остановились напоить лошадей, Квинт оглядел небольшую лощину, откуда открывался вид на туманные розовеющие холмы и подумал, что это чудесное место для загородной виллы. Здесь были вода, тень и сочные луга, пригодные для сельских трудов. И он обнаружил, что рисуя себе эту виллу – свою виллу, просторную, построенную из кирпича, хорошо отапливаемую, украшенную прекрасными мозаиками – он также представлял хозяйкой здесь Регану. Он видел ее прелестное личико, склоненное над домашним очагом, между двумя алтарями, одним – посвященным домашним божествам – Ларам и Пенатам, другим – милосердной Весте.
Очень глупая картина, внезапно осознал он. Регана ясно показала ему свое безразличие, когда передумала отвести его к своему деду, и бросила его посреди леса, сбежав с Пендоком.
А уж если молодой римский солдат настолько смешон, что строит в своем воображении мирные виллы в сельской глуши и мечтает о жене, так пусть, по крайней мере мечтает от образцовой римской девушке с кудрявыми черными волосами, большими томно-маслянистыми глазами и оливковой кожей. Как Помпония – он вспомнил о дочери одной из материнских подруг, в прошлом году бросавшей на него на пиру зазывные взгляды.
Но теперь Помпония совсем не казалась ему привлекательной. Квинт рванул уздечку, и они начали подниматься на следующий холм. Пора наконец покончить с Реганой, подумал Квинт с неожиданной яростью, злясь от мучительной тоски и чувства потери, охватывающих его, стоило вспомнить о девушке, и справиться с которыми он не мог… и это странное ощущение, будто случилось нечто, о чем он в глубине души знал, но скрытое так глубоко, что он был не в силах найти.
Они ехали и ехали, а потом шли пешком, ибо даже выносливые британские пони нуждались в отдыхе. Временами накрапывал мелкий дождь, и снова припекало солнце, но, наконец, оно село, окрасив розовым и лиловым устье широкой реки, видевшейся далеко внизу.
С трудом они пробирались долгими северными сумерками, пока над отдаленными горами Уэльса не взошла луна, подобная золотому блюду. В конце концов они достигли открытой равнины, и Бран удовлетворенно фыркнул. В лунном сиянии Квинт безошибочно различил впереди укрепления и башни большой римской крепости.
Добрались! – радостно подумал Квинт. Однако же в крепости так тихо… Они выступили, благодарение Марсу! Он не испытал даже разочарования оттого, что его долгое путешествие оказалось напрасным, настолько важно было облегчение при мысли, что Второй легион уже соединился с войсками Светония. Может, даже старикашка Марк был прав, и мятеж подавлен. Тут ему стало обидно, что великая битва произошла без него, но он стоически решил, что должен довольствоваться тем, что верно исполнил задание.
Когда они приблизились, Квинт увидел темную фигуру часового, шагавшего по стене между башенками. Возможно, не стоило удивляться, что они оставили в крепости какую-то часть гарнизона для охраны, хотя и не должны были этого делать. Светоний требовал, чтобы легион выступил в полном составе, поскольку он нуждался в каждом солдате. Но затем Квинт заметил кое-что еще.
Над крепостью реяло знамя легиона! Оно хлопнуло и развернулось, а внизу, под флагом, Квинт ясно увидел изображение козерога-полукозла, полурыбы, символ, присвоенный гордому имперскому Августову Второму легиону.
Итак, они все еще здесь! Штандарт всегда следует за легионом,
Сердце у Квинта забилось быстрее.
– Посторожи пони! Оставайся здесь! Я позову тебя позже!
Он передал уздечку Брану. Но немой покачал своей обезьяньей головой и что-то отрицательно замычал, указывая в сторону откуда они пришли.
– Ты хочешь сказать, что не можешь ждать? – удивленно спросил Квинт. – Но тебе нужно поесть и отдохнуть.
Бран снова покачал головой, и ясно дал понять, что уходит вместе с лошадьми.
– Хорошо, я не буду задерживать тебя, – грустно сказал Квинт, и благодарю за помощь, но хотел бы я знать, откуда ты взялся и куда уходишь.
Из глотки Брана вырвался хриплый звук, заменявший смех, и даже в лунном свете Квинт видел, что немой смотрит на него с каким-то особенным выражением – так, будто он рассказал бы странные вещи, если бы мог говорить. Бран прощально поднял руку и вскочив на пони, погнал другого в ночь.
У Квинта не было времени для размышлений. Он крикнул: «Прощай, Бран!», и затем побежал к одному из четырех порталов обширной прямоугольной крепости.
Часовой на стене, заметил движение внизу и услышал голос. Он нагнулся, взмахнул копьем и резко выкрикнул предостережение.
Квинт собрался было назвать свое имя, звание и номер легиона, но прежде, чем он успел это сделать, напуганный часовой у ворот бросился на него, размахивая мечом и вопя: – Силур! Силур!
– Я не силур, дурак! – Квинт отскочил в сторону, едва увернувшись от удара меча. – А гонец от губернатора! – Он сорвал местный шлем и произнес универсальный армейский пароль: имени Цезаря Августа Нерона!
Часовой медленно опустил меч, в то время, как другой сбежал со стены, крича:
– Что там, Тит? Кого мы поймали?
– Никого вы не поймали, приятели, – нетерпеливо сказал Квинт. – Я такой же римлянин, как вы, знаменосец Девятого. Отведите меня к легату Велериану!
– Еще один… – неторопливые и таинственные слова Тита были обращены к его собрату-часовому. – Интересно, что префект сделает с этим.
– При чем здесь префект? – сердито сказал Квинт. – Отведите меня к легату. Глядите, вот у меня послание от его превосходительства губернатора Светония Павлина. – Он вытащил свиток пергамента, полученный при отъезде. – Дело чрезвычайной необходимости… чрезвычайной.
– Ну, – Тит пожал плечами, – чрезвычайной или нет, придется тебе встретиться с префектом Пением Постумом, и, смею сказать, результат тебе понравится.
– Почему? – воскликнул Квинт, не обратив внимания на последние слова, которых не понял. – Почему с префектом ?
– Потому что он сейчас командует легионом, вот почему.
– Но где легат Валериан?
– А это, – отвечал часовой с непостижимым смешением грубости и Неуверенности, – вопрос гадательный, уж никак не для посторонних, парень. – Он быстро сделал знак защиты от дурного глаза и резко добавил: – легат в отсутствии.
Квинт нахмурился, пытаясь понять, что здесь происходит. Что-то странное. Хотя оба часовых старались не встречаться с ним взглядом, вид у них был не столько враждебный, сколько пристыженный и озабоченный.
– Тогда отведите меня к префекту, – мрачно сказал Квинт.
Часовой кивнул и двинулся строевым шагом по виа Принципалис, или Главной улице, начинающейся сразу за воротами.
Пока они шли, Квинт неосознанно замечал обычные постройки крепости легиона: казарменные бараки, склады, кухни, конюшни, бани, плацы – все, что нужно для размещения шести – семи тысяч человек. Впереди виднелись большие каменные строения, которые всегда возводились для размещения штаб-квартир: дом командующего, казначейство, административные здания.
Было очень поздно. В спящей крепости не было слышно ни звука, только собака лаяла у северных ворот, да из стойла донеслось ржание.
Когда они достигли массивных дверей жилища командующего, Тит неожиданно повернулся и сказал:
– Ну, вот. Старый слон Пистум здесь. Удачи тебе и прощай. Не думаю, что увижу тебя снова.
– Почему? – огрызнулся Квинт.
– Потому что никто не видел двух других, с тех пор как их привели сюда.
– Двух других – кого?
– Гонцов от губернатора. Но крайней мере, они так себя называли. Я не поручусь.
Квинт повернулся и схватил Тита за руку.
– Слушай, часовой! Я ничего не понимаю. Если к вам приходили два гонца, они должны были призвать легион, так же, как и я. Почему же они этого не сделали? Небесные боги, что здесь происходит?
– Полагаю, ты скоро узнаешь, – сочувственно ответил часовой. – А мы здесь не для того, чтобы размышлять. Мы исполняем долг и подчиняемся приказам. – Он взялся за тяжелое железное дверное кольцо и назвал пароль.
Через миг дверь приоткрылась, вышел сонный стражник с факелом и уставился на часового.
– Чего тебе, Тит? Часовой кивнул на Квинта:
– Гонец. Хочет немедленно видеть префекта.
– А-а! – без выражения сказал стражник, разглядывая черную щетину на подбородке Квинта, его туземный наряд. – Пошли.
Квинт вошел в экономно обставленную прихожую командирского дома, и с некоторым облегчением увидел в углу обычный алтарь Марса. Прием, оказанный ему, был столь странен, что все, напоминавшее о нормальной гарнизонной жизни, успокаивало.
Стражник, человек средних лет с пронзительными серыми глазами, сунул факел в держатель и спросил без интереса, словно заранее зная ответ.
– Есть документы, подтверждающие твою личность?
Квинт протянул письмо.
– Вот послание губернатора с его личной печатью. Немедленно разбуди префекта Постума!
Стражник и не взглянул на печать. Его глаза выражали то же смешение смущения и сочувствия, что раньше выказывал Тит.
– Префект не спит, – монотонно сказал он. – Он редко спит в эти дни. Иди за мной.
По пути они миновали мощную, обитую железом дверь в сокровищницы с надписью «II Augusta», свидетельствовавшей, что здесь хранится казна легиона, а также значки и эмблемы, когда они на марше.
– Разве при сокровищнице не положено стражи? – удивился Квинт.
– Я, Бальб – на страже, – был тихий ответ. – Префект не хочет, чтобы здесь были другие.
Он поднял руку, чтобы отодвинуть тяжелую кожаную завесу, ограждавшую личные комнаты коменданта, и безотчетно замер, когда оба услышали странный звук. Он напоминал раскаты смеха, безрадостного, высокого, – подобно женскому, но тем не
менее, принадлежавшему мужчине. Он исходил откуда-то слева и оборвался, когда хриплый голос позади завесы крикнул:
– Перестань! Перестань!
У Квинта мурашки побежали по спине от этого жуткого смеха, но Бальб не дал ему времени на раздумья. Он резко отбросил занавес и сказал:
– Почтенный префект Пений Постум, здесь гонец!
Потом опустил занавес и удалился.
За столом в комнате сидел человек.
Квинт уже был готов столкнуться почти что с любыми странностями префекта. Но он не ожидал того, что увидел.
Огромный человек с копной русых волос восседал за абсолютно пустым столом, уронив голову на сжатые кулаки. Его простецкое крестьянское лицо повернулось к Квинту, круглые голубые глаза глядели с выражением запутанного быка.
– Гонец? – произнес префект с резким горловым акцентом, свойственным уроженцам рейнских земель. – Не хочу никаких гонцов. Оставь меня!
– Это невозможно! – воскликнул Квинт. – Весь восток Британии охвачен мятежом, губернатор окружен многократно превосходящими силами противника. Он приказывает твоему легиону немедленно выступить на помощь. Вот его послание. – Он выложил пергамент на стол перед префектом.
– Может это ловушка, – тупо сказал префект. – Откуда я знаю, что это не ловушка?
– Юпитер Максимус – прочти! – закричал Квинт. – И вот же личная печать губернатора!
Крупная русая голова вяло покачалась из стороны в сторону.
– Я не знаю личной печати губернатора. И не буду читать письмо – оно адресовано легату Валериану. Поэтому я не должен его читать. Видишь, оно направлено моему легату?
Поверить невозможно, подумал Квинт. Он чувствовал себя так, словно сражался с тенями в кошмарном сне.
– О Марс, конечно! Но раз ты сейчас командуешь легионом, то можешь его прочесть! – Мощные плечи великана ссутулились, словно он пытался защититься от голоса Квинта, неожиданно крикнувшего: – Где легат Валериан? Требую ответа!
Квинт знал, что подобный тон – грубейшее нарушение субординации, низший знаменосец не может так обращаться к командиру легиона, но борясь с погружением в отупляющее болото, он уже не беспокоился о дисциплине.
Последовало молчание. Префект невидящим взглядом взирал на письмо. Казалось, он забыл о Квинте, когда снова раздался шум – обрывок песни и пронзительный то ли смех, то ли плач.
Квинт обернулся и увидел другую дверь, скрытую еще одним кожаным занавесом.
– Что это?
Префект неуклюже поднялся на ноги – колосс шести с половиной футов роста, чья всклокоченная голова касалась низкого потолка. Он прикусил нижнюю губу и поманил Квинта рукой, похожей на окорок. Тяжело добрел до завесы и поднял ее.
– Вот, – произнес он хриплым, дрогнувшим голосом, – легат Валериан.
Квинт заглянул в маленькую комнату, освещенную лишь настенной лампой. На соломенном тюфяке скорчился человек в белой рубахе. Он выдергивал из подстилки соломинки и раскладывал их на полу в шесть аккуратных кучек. Он был страшно истощен, коротко обрезанные седые волосы открывали шишковатый череп. Рука, похожая на желтую птичью лапу, осторожно выкладывала соломинки в кучки, двигаясь от одной к другой.
Во рту у Квинта пересохло, ибо в ту же секунду человек начал тихо хихикать. Он разметал солому по полу и разразился металлическим смехом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22