На мгновение взгляд ее остановился на двери, и он поспешно шагнул назад. Но, похоже, она ничего не заметила, и, вздохнув, прошла к стоявшей у смоковницы скамье и села.
Заинтригованный, Кристиан продолжал наблюдать. Перевязав анютины глазки лентой и положив их в корзинку рядом с ангеликой, она вновь обвела взглядом садик, на этот раз медленно, вглядываясь в каждый темный угол. Удовлетворенная, похоже, осмотром, она откинулась на спинку скамьи и поднесла руку к вороту платья.
В следующее мгновение, сунув руку под кружево, прикрывавшее ей грудь, она что-то достала, но Кристиан так и не смог понять что, так как предмет был слишком маленьким. Засунув его в букет анютиных глазок, она перевязала цветы еще одной лентой и положила их снова в корзинку.
На мгновение пальцы ее задержались на лепестках, но она тут же убрала руку и вновь внимательно оглядела садик.
Задумчиво Кристиан потер указательным пальцем верхнюю губу. Интересно, какими это делами она занималась? Он был уверен, что она только что спрятала в букет какое-то послание. Может, она замышляет спасти каких-то животных, с которыми дурно обращаются, или взять на воспитание еще одного несчастного ребенка вроде Артура? Как бы там ни было, ему придется вмешаться. Она больше не могла действовать самостоятельно; отныне она должна будет всегда спрашивать у него разрешение и делать так, как он ей скажет.
Он вошел в садик, закрыв за собой дверь. Услышав звук задвигаемого засова, Нора с криком вскочила. При виде ее изумленного лица Кристиан ухмыльнулся, но тут же стал серьезным, когда она заломила вдруг руки и чуть ли не разрыдалась. По мере того как он приближался к ней, глаза ее раскрывались все шире и шире. Она была по-настоящему напугана, понял он наконец, остановившись перед ней, и это была его вина. Ему следовало разыскать ее сразу же после того, как они с ее отцом подписали брачный контракт. Только граф был еще слишком слаб и сам он слишком разгневан, сердясь на себя за то, что никак не может подавить свою страсть к ней.
— Да не дрожи ты так, цыпленок, — проговорил он с нежностью. Я пришел кинуться в полном уничижении к твоим ногам.
Вместо того чтобы расплыться в улыбке, как он того ожидал, она вдруг кинулась бежать. Совершенно потрясенный, Кристиан бросился за ней и догнал ее уже у самой двери. Он сгреб ее в охапку, отнес к скамье и сел, продолжая держать ее на коленях.
— Черт подери! Я признаю, что внушаю ужас всем мошенникам и картежникам, но мне казалось, мы с тобой покончили со всей этой пугливостью. Успокойся, дорогая. Я не собираюсь есть тебя. Пока.
Нора затихла, упершись ладонями в золотое шитье его камзола. Он улыбнулся ей и впервые в жизни попытался сдержать свое вожделение и желание ее поддразнить. Он был тут же вознагражден за свою сдержанность, так как из глаз ее исчезло выражение загнанного животного, и она заметно расслабилась.
— Ты способна сейчас выслушать меня?
— Да, милорд.
— Итак, ты готова выйти за меня замуж?
Она опустила голову.
— Я…
Кристиан затаил дыхание, чувствуя, что она пытается сказать что-то очень важное.
Мгновение она молчала, потом слова хлынули из нее потоком, как вода изо рта едва не утонувшего человека.
— Я люблю вас, но вы совсем не обязаны на мне жениться… я не собираюсь ловить вас на слове… я знаю, вы пытались лишь помочь мне избавиться от Флегга, и я благодарна, но я знаю, вы находите меня лишь забавной, и вам нравится ко мне прикасаться… но вы всегда хотели только переспать со мной, так что все в порядке… но вы действительно не должны больше пытаться меня соблазнить, потому что, видите ли, я так вас люблю, что мне кажется, я умру от этого.
Она умолкла.
Кристиан застыл, не сводя с нее глаз. В мозгу его продолжали звучать последние слова этого отчаянного признания.
— Господь ниспослал мне свое благословение, — наконец сказал он.
Она взглянула на него, затем снова опустила голову.
— Да, да. Итак, мы пришли к согласию.
— Ничего подобного.
— Нет?
— Нет. Мы не пришли ни к какому согласию, и не придем к нему, пока ты не перестанешь верещать, как павлин, за которым гонится с ножом повар. Успокойся и помолчи хоть мгновение. — Он взял ее руки в свои. — Я никогда не говорил, что женюсь на тебе из жалости или чувства долга. Я делаю это ради себя самого. Похоже, я не могу без тебя обойтись. Понимаю, в это трудно поверить, но так оно и есть. Нахожусь ли я в добром здравии или прикован к постели, читаю ли тебе стихи или кричу на тебя, я не перестаю желать тебя.
— Но…
Он крепко прижал ее к себе, сбив при этом набок ее чепец.
— Я люблю тебя, несносная девчонка. — Внезапно разозлившись на себя за то, что был вынужден это сказать, он отодвинул ее от себя и в сердцах бросил:
— Кровь Господня! Глупая дворяночка. Приставучая девчонка.
Внезапно он умолк, почувствовав губы Норы на своем подбородке, и повернулся к ней лицом.
— Не плачь, голубка. И прости меня. — Он вновь привлек ее к себе. — Господи, помоги мне, но я никогда еще никого не любил… и чувствую себя чертовски неудобно. — Он услышал, как Нора тихо засмеялась. — Я совершенно околдован, и у меня голова идет кругом.
— Поэтому-то вы сейчас и особенно остры на язык.
Он устремил взгляд на ее губы.
— Тогда давай притупим его немного.
Он раздвинул ей языком губы, но почти мгновенно отодвинулся. Она вздрогнула и воззрилась на него в изумлении, но он уже покусывал ей нижнюю губу, щеку, подбородок. В следующее мгновение он
провел языком по ее шее и, прижавшись щекой к кружевному воротнику ее платья, положил руку на одну из грудей.
Здесь он остановился, испытывая свою волю и мучая себя в то же время. Внезапно он не выдержал. Уткнувшись ей лицом в шею, он стиснул нежную девичью грудь.
— Господи, Нора. — Он выпрямился и вновь отодвинул ее от себя. — Беги!
— Милорд?
— Беги отсюда! — В голосе его звучала откровенная мука. — Беги или, клянусь, в следующее мгновение ты очутишься подо мной и мой фаллос будет у тебя между ног!
Он не слышал, как она вышла из садика. Стиснув скамью обеими руками, он пытался побороть сжигавшее его безумное вожделение. Наконец он смог опуститься на землю перед скамьей и прижался щекой к прохладному камню. Через какое-то время он открыл глаза, и взгляд его упал на ее корзинку. Он протянул руку и дотронулся пальцем до анютиных глазок. Среди них вдруг блеснул металл. Вспомнив, он улыбнулся. Она что-то спрятала в цветы.
Он сунул руку в букет и достал маленькую цилиндрическую бусину. Из нее торчал клочок бумаги. Продолжая улыбаться, он вытянул его из бусины и развернул, в следующее мгновение улыбка его исчезла, и страх ледяной рукой сжал сердце. Послание было написано шифром! Но шифровались лишь самые важные, секретные сообщения, никак не письма невинных девиц. Во что это она вляпалась?
Свернув бумажку, он вновь засунул ее в бусину и убрал за обшлаг рукава. Его секретарь расшифрует послание, после чего он отправится с ним к Норе и потребует объяснений. Чем бы она там ни занималась, этому следует положить конец. Глупая мышь. Он не позволит ей участвовать в каких-либо дворцовых интригах, как бы ни болело ее нежное сердце, горя желанием спасти какую-нибудь заблудшую душу. Ее безопасность была более важна. Она была сейчас самым важным в его жизни… почти столь же важным, как убийство Черного Джека.
Когда он возвратился, в доме его было настоящее столпотворение, так как граф велел привести особняк в надлежащий вид к свадьбе наследника. Сам Кристиан конечно забыл отдать необходимые распоряжения. Дворецкий метался между главным холлом, кухней и конюшней и орал на слуг, не давая им ни минуты передышки.
Грохот передвигаемой мебели и крики слуг вынудили Кристиана сбежать наверх. Он отдал найденное послание секретарю и приказал немедленно его расшифровать, после чего, сразу же забыв о шифре, направился к себе в небольшую библиотеку, которую пристроил к своей спальне.
Они его уже ждали. Кристиан замер на пороге, увидев четыре пары глаз, глядящих на него с немым укором. Иниго-Ловкач тут же поклонился, но остался на месте, поняв по яростному взгляду Кристиана, что его ждет хорошая трепка за подобное вторжение. Подняв руку, Кристиан шагнул к разбойнику, но тут вмешалась Мег. Кинувшись к Кристиану, она заключила его в объятия и крепко поцеловала в губы. Три ее девушки окружили его, и в следующее мгновение он почувствовал на себе их руки.
— Кит, мой сахарный, — пропела Мег. — Если уж ты решил отныне обзавестись женой, то нам хотелось бы напоследок насладиться тобой в полной мере.
— Ничего не выйдет. — Он с трудом оторвал от себя впившуюся ему в губы Холли. — Иниго, идиот, выстави их сейчас же отсюда.
— Но, Кит! — запротестовал Иниго, воздев руки. — Ты же знаешь, Мег всегда делает только то, что ей нравится.
— А ты, Кит, — вставила Мег, — ну, очень мне нравишься. — Она обошла его кругом, оглядев с ног до головы. — Черт подери, ты всегда умел доставить мне удовольствие с того самого дня, как я тебя этому научила. Ты был таким необузданным, таким неутомимым в постели. Да и в моей школе для воров у меня никогда не было лучшего ученика.
Вырвавшись, наконец, из рук обнимавших его женщин, Кристиан спрятался за спину Иниго.
— Я благодарен тебе, Мег, за все, чему ты меня научила. Но я больше не нуждаюсь в твоих уроках, и черт меня подери, если я допущу, чтобы вы иссушили меня в день моей свадьбы! Убирайся, или я кину тебя своим парням.
— Ты разбиваешь мне сердце.
— Какое сердце?
Мег рассмеялась и махнула девушкам.
— Идемте, цыпочки, наш жеребчик не желает, чтобы на него садились, а у нас с вами полно таких, которые только этого и ждут, да еще и платят при этом.
Девушки вышли, и Мег протянула руку Кристиану. Выйдя из-за спины Иниго, он взял ее и легонько пожал. Мег погладила его по щеке и заглянула в глаза.
— Я пришла лишь для того, чтобы убедиться, что ты счастлив, мой сорви голова. — Она поцеловала его. — Ты мог бы прийти попрощаться.
— Я никуда не уезжаю.
Она вновь погладила его по щеке.
— Согласна. Но я думала, мы семья, ты, я, Иниго и все остальные. И то, что мы теряем тебя из-за этой девчонки, так же верно, как если бы тебя бросили в Тауэр.
— Ничего не изменится.
— Так ты будешь заглядывать ко мне вечерами, чтобы выпить кружечку пивка с Иниго и Спраем и Энтони-Простофилей?
— Иногда.
— А это мне все еще дозволяется? — Она вновь крепко поцеловала его и прижала к себе.
Когда он оторвал от себя ее руки, она отступила на шаг и покачала головой.
— Да?
— Нет.
— Но почему, Кит, если ничего не меняется?
Кристиан отвернулся.
— Черт тебя подери! Я не знаю почему. Я что, должен отчитываться перед тобой и Иниго. — Он на мгновение умолк и с шумом втянул в себя воздух. — По-хорошему тебя прошу, Мег, уйди. Мне сейчас не до компании. Дай мне покой в этот день, и клянусь, я приду к тебе с подарками и песнями в другой раз.
— Ну, разумеется.
— Прекрати смотреть на меня с таким высокомерием. Иниго, проводи ее до двери.
— С тех пор как он встретил эту девчонку, он сам не свой, — подал голос Иниго.
— А ну, пошел вон, сукин сын! Убирайтесь оба.
Мег взяла Иниго под руку и кивнула.
— Он не успокоится, пока не затащит ее к себе в постель.
— Черт! Я вас обоих задушу сейчас. Хотя нет. Где тут был мой хлыст?
Поспешно Мег вытащила Иниго из комнаты и захлопнула дверь. Услышав, как они хохочут, Кристиан рванулся было за ними, но тут же заставил себя остановиться.
Он не собирался выставлять себя на посмешище, чего эти двое, судя по тому, как они спелись, и хотели. Ничего, он им еще покажет. Опустившись в кресло, он взял толстый том и попытался заставить себя перевести латинский текст. Какое-то время спустя рука его скользнула в кошелек у него на поясе, и он вытащил оттуда тройное филигранное кольцо. Он машинально соединял и разъединял кольца, когда в комнату вошел слуга со словами, что его требует к себе граф.
Мгновенно встревожившись, он последовал за слугой, расспрашивая его по дороге о состоянии графа. Однако тот тут же развеял все его опасения, сказав, что его светлость чувствует себя прекрасно. Когда Кристиан вошел в спальню отца, Себастьян сидел, опершись спиной на подушки, и поглаживал перо на светло-фиолетовом берете. Рядом с ним на постели был разложен роскошный светло-фиолетовый костюм, отделанный серебром.
— А, вот и ты, мой упрямец! Хекст, он должен немедленно раздеться и влезть в лохань.
— Что все это значит? — пробормотал Кристиан, когда Хекст схватил его за руку и потащил к деревянной лохани с водой.
— Уже поздно, глупый мальчишка, — ответил Себастьян. — Почти час, как мы тебя повсюду разыскиваем.
Кристиан выглянул в окно.
— Господи, уже ночь на дворе!
— Ты всегда был сообразительным ребенком.
— Я и не заметил, как пролетело время.
— Не волнуйся, я обо всем позаботился.
Раздевшись, Кристиан с наслаждением погрузился в теплую воду. Он просидел в своей библиотеке несколько часов и даже не заметил этого. Похоже, он действительно совсем рехнулся.
— Я приказал приготовить этот костюм вчера, — проговорил Себастьян. — Поспеши, Крис.
Чувствуя, что у него голова идет кругом, Кристиан отдался на волю слуг и попытался успокоиться. К тому времени, когда к нему наконец в какой-то степени вернулось его былое самообладание, он был уже полностью одет. Он вытянул перед собой руку. Она была облачена в светло-фиолетовый шелк, и в прорезях сверкало серебро. Кристиан нахмурился.
— Он такого же цвета, как твои глаза, — произнес граф. — В день своей свадьбы мой наследник должен быть одет так, как приличествует его сану, и потом, я хотел, чтобы ты очаровал свою нежную леди.
— Вы еще нездоровы, сир. Вам не следовало столь утруждать себя из-за таких мелочей.
— Я чувствую себя прекрасно. И кто-то же должен был этим заняться. — Себастьян откинулся на подушки. — Но я немного отдохну, пока не прибудет королева. У меня есть еще в запасе несколько минут.
Слуги готовили покои графа к прибытию королевы, устанавливая для нее кресло под балдахином и зажигая дополнительные свечи. Неожиданно Кристиан услышал подле себя голос секретаря.
— Милорд, — прошептал тот. — Шифр.
Кристиан обернулся. Секретарь нервно теребил в руках свой берет, и на щеках его алели два ярких пятна.
— Не сейчас.
— Милорд, шифр, — в голосе секретаря звучала необычная настойчивость.
Кристиан вздохнул.
— Хорошо. Следуй за мной.
У себя в комнате Кристиан повернулся и молча протянул руку. Секретарь вытащил из-за пазухи бумагу, передал ему и, едва волоча ноги, направился к двери. Мгновение Кристиан смотрел на него в удивлении затем обратился к бумаге и прочел:
Я не знаю, что случилось с еретиками, которые были в доме Монфоров. Их необходимо найти. Граф все еще жив.
Кристиан поднял невидящий взгляд на стоявшего у двери секретаря.
— Ты уверен в том, что расшифровал все правильно?
— Да, милорд.
— Можешь идти.
Оставшись один, Кристиан прочел две строчки снова, и снова, и снова, пока слова не начали расплываться у него перед глазами. Его мозг отказывался воспринимать написанное. Он стоял посреди комнаты, читая по складам, как школьник, каждое слово. Он повторял и повторял эти слова шепотом, пока они не стали отдаваться у него в голове барабанным боем:
Граф все еще жив. Граф все еще жив. Граф все еще жив. Но как долго?
Она была шпионкой. Шпионкой королевы или Боннера.
Кто еще мог поймать в свои сети такого, как он, как не невинная мышка? Она подглядывала за ним и подслушивала, и это едва не стоило его отцу жизни.
— О, Господи!
Он зажмурился, пытаясь прогнать стоявшую у него перед глазами картину: его поверженный наземь отец, из которого по капле, вместе с кровью, уходит жизнь, и он сам, склонившийся над ним, в отчаянии, что ничем не может ему помочь. Вне всякого сомнения, она была причастна к этому. Он не знал как, но ей было известно об еретиках, и из записки было ясно, что она кому-то сообщала об этом.
Неудивительно, что она предложила ухаживать за ними. Она искала еретиков, и ей нужен был какой-предлог, чтобы попасть к ним в дом. Она работала на кого-то, и этот кто-то устроил засаду, в которой едва не погиб единственный любимый им человек. Его отец. И он вполне может еще умереть. Нередко те, кто были серьезно ранены, начинали, казалось, идти на поправку, и вдруг, ни с того ни с сего, умирали от лихорадки.
Он подошел к буфету и трясущимися руками налил себе вина в бокал. Держа бокал в руке, он уставился невидящим взглядом в висевший на стене гобелен. Господи, она едва не убила его отца, проклятая сука.
И он был в западне. Если он откажется жениться на ней, он тем самым вызовет гнев и подозрения у королевы. Из груди его вырвался вопль, и он швырнул бокал через комнату. Бокал ударился о стену и, отскочив, упал подле его кровати.
Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги и тяжело дыша, сжимал и разжимал кулаки. Внезапно безумный гнев на собственную глупость и бессилие, сжигавший его изнутри, выплеснулся наружу, и он разразился проклятиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Заинтригованный, Кристиан продолжал наблюдать. Перевязав анютины глазки лентой и положив их в корзинку рядом с ангеликой, она вновь обвела взглядом садик, на этот раз медленно, вглядываясь в каждый темный угол. Удовлетворенная, похоже, осмотром, она откинулась на спинку скамьи и поднесла руку к вороту платья.
В следующее мгновение, сунув руку под кружево, прикрывавшее ей грудь, она что-то достала, но Кристиан так и не смог понять что, так как предмет был слишком маленьким. Засунув его в букет анютиных глазок, она перевязала цветы еще одной лентой и положила их снова в корзинку.
На мгновение пальцы ее задержались на лепестках, но она тут же убрала руку и вновь внимательно оглядела садик.
Задумчиво Кристиан потер указательным пальцем верхнюю губу. Интересно, какими это делами она занималась? Он был уверен, что она только что спрятала в букет какое-то послание. Может, она замышляет спасти каких-то животных, с которыми дурно обращаются, или взять на воспитание еще одного несчастного ребенка вроде Артура? Как бы там ни было, ему придется вмешаться. Она больше не могла действовать самостоятельно; отныне она должна будет всегда спрашивать у него разрешение и делать так, как он ей скажет.
Он вошел в садик, закрыв за собой дверь. Услышав звук задвигаемого засова, Нора с криком вскочила. При виде ее изумленного лица Кристиан ухмыльнулся, но тут же стал серьезным, когда она заломила вдруг руки и чуть ли не разрыдалась. По мере того как он приближался к ней, глаза ее раскрывались все шире и шире. Она была по-настоящему напугана, понял он наконец, остановившись перед ней, и это была его вина. Ему следовало разыскать ее сразу же после того, как они с ее отцом подписали брачный контракт. Только граф был еще слишком слаб и сам он слишком разгневан, сердясь на себя за то, что никак не может подавить свою страсть к ней.
— Да не дрожи ты так, цыпленок, — проговорил он с нежностью. Я пришел кинуться в полном уничижении к твоим ногам.
Вместо того чтобы расплыться в улыбке, как он того ожидал, она вдруг кинулась бежать. Совершенно потрясенный, Кристиан бросился за ней и догнал ее уже у самой двери. Он сгреб ее в охапку, отнес к скамье и сел, продолжая держать ее на коленях.
— Черт подери! Я признаю, что внушаю ужас всем мошенникам и картежникам, но мне казалось, мы с тобой покончили со всей этой пугливостью. Успокойся, дорогая. Я не собираюсь есть тебя. Пока.
Нора затихла, упершись ладонями в золотое шитье его камзола. Он улыбнулся ей и впервые в жизни попытался сдержать свое вожделение и желание ее поддразнить. Он был тут же вознагражден за свою сдержанность, так как из глаз ее исчезло выражение загнанного животного, и она заметно расслабилась.
— Ты способна сейчас выслушать меня?
— Да, милорд.
— Итак, ты готова выйти за меня замуж?
Она опустила голову.
— Я…
Кристиан затаил дыхание, чувствуя, что она пытается сказать что-то очень важное.
Мгновение она молчала, потом слова хлынули из нее потоком, как вода изо рта едва не утонувшего человека.
— Я люблю вас, но вы совсем не обязаны на мне жениться… я не собираюсь ловить вас на слове… я знаю, вы пытались лишь помочь мне избавиться от Флегга, и я благодарна, но я знаю, вы находите меня лишь забавной, и вам нравится ко мне прикасаться… но вы всегда хотели только переспать со мной, так что все в порядке… но вы действительно не должны больше пытаться меня соблазнить, потому что, видите ли, я так вас люблю, что мне кажется, я умру от этого.
Она умолкла.
Кристиан застыл, не сводя с нее глаз. В мозгу его продолжали звучать последние слова этого отчаянного признания.
— Господь ниспослал мне свое благословение, — наконец сказал он.
Она взглянула на него, затем снова опустила голову.
— Да, да. Итак, мы пришли к согласию.
— Ничего подобного.
— Нет?
— Нет. Мы не пришли ни к какому согласию, и не придем к нему, пока ты не перестанешь верещать, как павлин, за которым гонится с ножом повар. Успокойся и помолчи хоть мгновение. — Он взял ее руки в свои. — Я никогда не говорил, что женюсь на тебе из жалости или чувства долга. Я делаю это ради себя самого. Похоже, я не могу без тебя обойтись. Понимаю, в это трудно поверить, но так оно и есть. Нахожусь ли я в добром здравии или прикован к постели, читаю ли тебе стихи или кричу на тебя, я не перестаю желать тебя.
— Но…
Он крепко прижал ее к себе, сбив при этом набок ее чепец.
— Я люблю тебя, несносная девчонка. — Внезапно разозлившись на себя за то, что был вынужден это сказать, он отодвинул ее от себя и в сердцах бросил:
— Кровь Господня! Глупая дворяночка. Приставучая девчонка.
Внезапно он умолк, почувствовав губы Норы на своем подбородке, и повернулся к ней лицом.
— Не плачь, голубка. И прости меня. — Он вновь привлек ее к себе. — Господи, помоги мне, но я никогда еще никого не любил… и чувствую себя чертовски неудобно. — Он услышал, как Нора тихо засмеялась. — Я совершенно околдован, и у меня голова идет кругом.
— Поэтому-то вы сейчас и особенно остры на язык.
Он устремил взгляд на ее губы.
— Тогда давай притупим его немного.
Он раздвинул ей языком губы, но почти мгновенно отодвинулся. Она вздрогнула и воззрилась на него в изумлении, но он уже покусывал ей нижнюю губу, щеку, подбородок. В следующее мгновение он
провел языком по ее шее и, прижавшись щекой к кружевному воротнику ее платья, положил руку на одну из грудей.
Здесь он остановился, испытывая свою волю и мучая себя в то же время. Внезапно он не выдержал. Уткнувшись ей лицом в шею, он стиснул нежную девичью грудь.
— Господи, Нора. — Он выпрямился и вновь отодвинул ее от себя. — Беги!
— Милорд?
— Беги отсюда! — В голосе его звучала откровенная мука. — Беги или, клянусь, в следующее мгновение ты очутишься подо мной и мой фаллос будет у тебя между ног!
Он не слышал, как она вышла из садика. Стиснув скамью обеими руками, он пытался побороть сжигавшее его безумное вожделение. Наконец он смог опуститься на землю перед скамьей и прижался щекой к прохладному камню. Через какое-то время он открыл глаза, и взгляд его упал на ее корзинку. Он протянул руку и дотронулся пальцем до анютиных глазок. Среди них вдруг блеснул металл. Вспомнив, он улыбнулся. Она что-то спрятала в цветы.
Он сунул руку в букет и достал маленькую цилиндрическую бусину. Из нее торчал клочок бумаги. Продолжая улыбаться, он вытянул его из бусины и развернул, в следующее мгновение улыбка его исчезла, и страх ледяной рукой сжал сердце. Послание было написано шифром! Но шифровались лишь самые важные, секретные сообщения, никак не письма невинных девиц. Во что это она вляпалась?
Свернув бумажку, он вновь засунул ее в бусину и убрал за обшлаг рукава. Его секретарь расшифрует послание, после чего он отправится с ним к Норе и потребует объяснений. Чем бы она там ни занималась, этому следует положить конец. Глупая мышь. Он не позволит ей участвовать в каких-либо дворцовых интригах, как бы ни болело ее нежное сердце, горя желанием спасти какую-нибудь заблудшую душу. Ее безопасность была более важна. Она была сейчас самым важным в его жизни… почти столь же важным, как убийство Черного Джека.
Когда он возвратился, в доме его было настоящее столпотворение, так как граф велел привести особняк в надлежащий вид к свадьбе наследника. Сам Кристиан конечно забыл отдать необходимые распоряжения. Дворецкий метался между главным холлом, кухней и конюшней и орал на слуг, не давая им ни минуты передышки.
Грохот передвигаемой мебели и крики слуг вынудили Кристиана сбежать наверх. Он отдал найденное послание секретарю и приказал немедленно его расшифровать, после чего, сразу же забыв о шифре, направился к себе в небольшую библиотеку, которую пристроил к своей спальне.
Они его уже ждали. Кристиан замер на пороге, увидев четыре пары глаз, глядящих на него с немым укором. Иниго-Ловкач тут же поклонился, но остался на месте, поняв по яростному взгляду Кристиана, что его ждет хорошая трепка за подобное вторжение. Подняв руку, Кристиан шагнул к разбойнику, но тут вмешалась Мег. Кинувшись к Кристиану, она заключила его в объятия и крепко поцеловала в губы. Три ее девушки окружили его, и в следующее мгновение он почувствовал на себе их руки.
— Кит, мой сахарный, — пропела Мег. — Если уж ты решил отныне обзавестись женой, то нам хотелось бы напоследок насладиться тобой в полной мере.
— Ничего не выйдет. — Он с трудом оторвал от себя впившуюся ему в губы Холли. — Иниго, идиот, выстави их сейчас же отсюда.
— Но, Кит! — запротестовал Иниго, воздев руки. — Ты же знаешь, Мег всегда делает только то, что ей нравится.
— А ты, Кит, — вставила Мег, — ну, очень мне нравишься. — Она обошла его кругом, оглядев с ног до головы. — Черт подери, ты всегда умел доставить мне удовольствие с того самого дня, как я тебя этому научила. Ты был таким необузданным, таким неутомимым в постели. Да и в моей школе для воров у меня никогда не было лучшего ученика.
Вырвавшись, наконец, из рук обнимавших его женщин, Кристиан спрятался за спину Иниго.
— Я благодарен тебе, Мег, за все, чему ты меня научила. Но я больше не нуждаюсь в твоих уроках, и черт меня подери, если я допущу, чтобы вы иссушили меня в день моей свадьбы! Убирайся, или я кину тебя своим парням.
— Ты разбиваешь мне сердце.
— Какое сердце?
Мег рассмеялась и махнула девушкам.
— Идемте, цыпочки, наш жеребчик не желает, чтобы на него садились, а у нас с вами полно таких, которые только этого и ждут, да еще и платят при этом.
Девушки вышли, и Мег протянула руку Кристиану. Выйдя из-за спины Иниго, он взял ее и легонько пожал. Мег погладила его по щеке и заглянула в глаза.
— Я пришла лишь для того, чтобы убедиться, что ты счастлив, мой сорви голова. — Она поцеловала его. — Ты мог бы прийти попрощаться.
— Я никуда не уезжаю.
Она вновь погладила его по щеке.
— Согласна. Но я думала, мы семья, ты, я, Иниго и все остальные. И то, что мы теряем тебя из-за этой девчонки, так же верно, как если бы тебя бросили в Тауэр.
— Ничего не изменится.
— Так ты будешь заглядывать ко мне вечерами, чтобы выпить кружечку пивка с Иниго и Спраем и Энтони-Простофилей?
— Иногда.
— А это мне все еще дозволяется? — Она вновь крепко поцеловала его и прижала к себе.
Когда он оторвал от себя ее руки, она отступила на шаг и покачала головой.
— Да?
— Нет.
— Но почему, Кит, если ничего не меняется?
Кристиан отвернулся.
— Черт тебя подери! Я не знаю почему. Я что, должен отчитываться перед тобой и Иниго. — Он на мгновение умолк и с шумом втянул в себя воздух. — По-хорошему тебя прошу, Мег, уйди. Мне сейчас не до компании. Дай мне покой в этот день, и клянусь, я приду к тебе с подарками и песнями в другой раз.
— Ну, разумеется.
— Прекрати смотреть на меня с таким высокомерием. Иниго, проводи ее до двери.
— С тех пор как он встретил эту девчонку, он сам не свой, — подал голос Иниго.
— А ну, пошел вон, сукин сын! Убирайтесь оба.
Мег взяла Иниго под руку и кивнула.
— Он не успокоится, пока не затащит ее к себе в постель.
— Черт! Я вас обоих задушу сейчас. Хотя нет. Где тут был мой хлыст?
Поспешно Мег вытащила Иниго из комнаты и захлопнула дверь. Услышав, как они хохочут, Кристиан рванулся было за ними, но тут же заставил себя остановиться.
Он не собирался выставлять себя на посмешище, чего эти двое, судя по тому, как они спелись, и хотели. Ничего, он им еще покажет. Опустившись в кресло, он взял толстый том и попытался заставить себя перевести латинский текст. Какое-то время спустя рука его скользнула в кошелек у него на поясе, и он вытащил оттуда тройное филигранное кольцо. Он машинально соединял и разъединял кольца, когда в комнату вошел слуга со словами, что его требует к себе граф.
Мгновенно встревожившись, он последовал за слугой, расспрашивая его по дороге о состоянии графа. Однако тот тут же развеял все его опасения, сказав, что его светлость чувствует себя прекрасно. Когда Кристиан вошел в спальню отца, Себастьян сидел, опершись спиной на подушки, и поглаживал перо на светло-фиолетовом берете. Рядом с ним на постели был разложен роскошный светло-фиолетовый костюм, отделанный серебром.
— А, вот и ты, мой упрямец! Хекст, он должен немедленно раздеться и влезть в лохань.
— Что все это значит? — пробормотал Кристиан, когда Хекст схватил его за руку и потащил к деревянной лохани с водой.
— Уже поздно, глупый мальчишка, — ответил Себастьян. — Почти час, как мы тебя повсюду разыскиваем.
Кристиан выглянул в окно.
— Господи, уже ночь на дворе!
— Ты всегда был сообразительным ребенком.
— Я и не заметил, как пролетело время.
— Не волнуйся, я обо всем позаботился.
Раздевшись, Кристиан с наслаждением погрузился в теплую воду. Он просидел в своей библиотеке несколько часов и даже не заметил этого. Похоже, он действительно совсем рехнулся.
— Я приказал приготовить этот костюм вчера, — проговорил Себастьян. — Поспеши, Крис.
Чувствуя, что у него голова идет кругом, Кристиан отдался на волю слуг и попытался успокоиться. К тому времени, когда к нему наконец в какой-то степени вернулось его былое самообладание, он был уже полностью одет. Он вытянул перед собой руку. Она была облачена в светло-фиолетовый шелк, и в прорезях сверкало серебро. Кристиан нахмурился.
— Он такого же цвета, как твои глаза, — произнес граф. — В день своей свадьбы мой наследник должен быть одет так, как приличествует его сану, и потом, я хотел, чтобы ты очаровал свою нежную леди.
— Вы еще нездоровы, сир. Вам не следовало столь утруждать себя из-за таких мелочей.
— Я чувствую себя прекрасно. И кто-то же должен был этим заняться. — Себастьян откинулся на подушки. — Но я немного отдохну, пока не прибудет королева. У меня есть еще в запасе несколько минут.
Слуги готовили покои графа к прибытию королевы, устанавливая для нее кресло под балдахином и зажигая дополнительные свечи. Неожиданно Кристиан услышал подле себя голос секретаря.
— Милорд, — прошептал тот. — Шифр.
Кристиан обернулся. Секретарь нервно теребил в руках свой берет, и на щеках его алели два ярких пятна.
— Не сейчас.
— Милорд, шифр, — в голосе секретаря звучала необычная настойчивость.
Кристиан вздохнул.
— Хорошо. Следуй за мной.
У себя в комнате Кристиан повернулся и молча протянул руку. Секретарь вытащил из-за пазухи бумагу, передал ему и, едва волоча ноги, направился к двери. Мгновение Кристиан смотрел на него в удивлении затем обратился к бумаге и прочел:
Я не знаю, что случилось с еретиками, которые были в доме Монфоров. Их необходимо найти. Граф все еще жив.
Кристиан поднял невидящий взгляд на стоявшего у двери секретаря.
— Ты уверен в том, что расшифровал все правильно?
— Да, милорд.
— Можешь идти.
Оставшись один, Кристиан прочел две строчки снова, и снова, и снова, пока слова не начали расплываться у него перед глазами. Его мозг отказывался воспринимать написанное. Он стоял посреди комнаты, читая по складам, как школьник, каждое слово. Он повторял и повторял эти слова шепотом, пока они не стали отдаваться у него в голове барабанным боем:
Граф все еще жив. Граф все еще жив. Граф все еще жив. Но как долго?
Она была шпионкой. Шпионкой королевы или Боннера.
Кто еще мог поймать в свои сети такого, как он, как не невинная мышка? Она подглядывала за ним и подслушивала, и это едва не стоило его отцу жизни.
— О, Господи!
Он зажмурился, пытаясь прогнать стоявшую у него перед глазами картину: его поверженный наземь отец, из которого по капле, вместе с кровью, уходит жизнь, и он сам, склонившийся над ним, в отчаянии, что ничем не может ему помочь. Вне всякого сомнения, она была причастна к этому. Он не знал как, но ей было известно об еретиках, и из записки было ясно, что она кому-то сообщала об этом.
Неудивительно, что она предложила ухаживать за ними. Она искала еретиков, и ей нужен был какой-предлог, чтобы попасть к ним в дом. Она работала на кого-то, и этот кто-то устроил засаду, в которой едва не погиб единственный любимый им человек. Его отец. И он вполне может еще умереть. Нередко те, кто были серьезно ранены, начинали, казалось, идти на поправку, и вдруг, ни с того ни с сего, умирали от лихорадки.
Он подошел к буфету и трясущимися руками налил себе вина в бокал. Держа бокал в руке, он уставился невидящим взглядом в висевший на стене гобелен. Господи, она едва не убила его отца, проклятая сука.
И он был в западне. Если он откажется жениться на ней, он тем самым вызовет гнев и подозрения у королевы. Из груди его вырвался вопль, и он швырнул бокал через комнату. Бокал ударился о стену и, отскочив, упал подле его кровати.
Он стоял посреди комнаты, широко расставив ноги и тяжело дыша, сжимал и разжимал кулаки. Внезапно безумный гнев на собственную глупость и бессилие, сжигавший его изнутри, выплеснулся наружу, и он разразился проклятиями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43