«Нет-нет, я не желаю этого знать», – подумала Клер и тихо выдохнула, когда с досадой заметила, что сдерживает дыхание.
Тонкий серебряный месяц то прятался в тучах, го застенчиво выглядывал, и в его свете лицо Хью поверх белой рубашки казалось цвета красного дерева, а глаза были черны, как его волосы. Щеки же казались чисто выбритыми, хотя она знала, что они уже немножко колючие. Он без улыбки следил за тем, как она его разглядывает. Господи, ведь она делает то, что постановила никогда не делать! Клер отвела взгляд. Ухоженные кусты, нарядные шелестящие деревья, солнечные часы, составлявшие центр сада, – все жутковато колыхалось в такт музыке, доносящейся из зала. Обнаженные руки и плечи ласкал ветерок, теплый и нежный, как дыхание. Она задрожала, но не от холода, а от одиночества в ночи и – она смогла взглянуть правде в лицо – от близости этого мужчины.
Невероятно, но Хью снова вошел в ее жизнь. Руки, обнимающие ее, – его руки. Грудь, едва касающаяся ее, – его грудь. От этой мысли в груди что-то сжалось, и кровь быстрее побежала по жилам. И от той же мысли Клер пришла в ужас. Что же теперь делать? Как разобраться в своих противоречивых чувствах? Разумеется, она может злиться на него из-за того, что он ее обманывал, но что же она сможет поделать со своим влечением к этому мужчине? Клер пыталась убедить себя в том, что он ей совершенно не нужен, но ее тело не поддавалось на уговоры.
А может быть, если он сейчас перед ней извинится, то она…
Нет, нельзя об этом думать. Желает она Хью или нет, злится на него или нет – не важно. Ведь она замужем, и этим ничего не поделаешь. Что же касается Хью, то теперь стала понятна роль, которую он отвел ей в своей жизни. Но готова ли она стать его любовницей? Ответ одновременно и трудный, и легкий: нет, нет, нет.
Любовница? Само это слово заставляет поморщиться. Нет, она до этого не опустится. Конечно, она знает многих замужних светских дам, которые посчитали бы за честь стать любовницей герцога Ричмонда. Прибавить к этому его молодость, богатство и сокрушительную красоту – и число желающих стремительно возрастет.
Один раз она с ним переспала. Это греховно, аморально и постыдно. Но вступить в длительную связь – гораздо хуже. Это значит обесценить все, что она чувствовала к нему в ту незабвенную ночь. Это значит обесценить себя.
Поэтому повторения не произойдет. Та ночь – вот все, что судьба позволила ей взять у него. И ничего другого быть не может. А если он этого не понимает – кажется, действительно не понимает, – то надо заставить его понять, сколько бы горя ей это ни принесло.
Клер увидела, что мисс Бентли и ее эскорт почти скрылись из виду. Она глубоко вздохнула, посмотрела на Хью и, напряженно прислушиваясь к удаляющимся голосам, опять попыталась освободиться. Он покачал головой и удержал ее, как будто боялся, что если отпустит, то она тут же убежит. Возможно, он был прав. Ей хотелось бежать. Хотелось плакать. Хотелось выть на луну.
Голоса стихли, растворились в ночи. Мисс Бентли и ее кавалер ушли. Она опять осталась наедине с Хью, а свидетелями были только месяц, ветер и деревья.
– Здесь не место для таких разговоров, – тихо сказал он, глядя вслед ушедшей парочке, и это разумное соображение остановило атаку, которую она вознамерилась предпринять. – Если мне не изменяет память, у меня есть небольшой особнячок на Керзон-стрит, где мы будет совсем одни.
Клер поняла, что он имел в виду, и почувствовала тяжесть на сердце. Конечно, их отношения не могли развиваться никаким другим образом, но услышать, что он так буднично говорит о роли, которую отводит ей в своей жизни, – это было сродни удару кинжала.
Она пристально посмотрела ему в глаза.
– Ты меня туда возьмешь? – Голос был старательно нейтральный.
На его лице вдруг появилось почти жалобное выражение.
– Не сегодня. Тебе будет трудно исчезнуть с собственного приема. Но завтра днем ты могла бы, скажем, поехать в магазин, и мы бы встретились в удобное для тебя время.
– И мы будем разговаривать?
На его губах появилась порочная улыбка.
– Да, будем.
– Кроме всего прочего?
– Ты читаешь мои мысли, кошечка. Она глубоко вздохнула.
– Ты предельно ясно выразил свои ожидания. – Его явно что-то насторожило, потому что улыбка пропала, и прежде чем ответить, он долго всматривался в лицо Клер.
– О каких ожиданиях ты говоришь, кошечка?
– Ты намерен продолжить то, что мы начали во Франции?
Он криво улыбнулся:
– О, моя прямолинейная Клер… Всякая другая женщина предпочла бы отнести все на счет сиюминутного настроения, порыва сердца, влечения к пылкому роману. Что ж, моя голубка, вот тебе правда без прикрас: да, я намерен лечь с тобой в постель. Ты имеешь что-то против?
– В постель?! – Она презрительно фыркнула и опять оттолкнула его в безуспешной попытке освободиться. – Значит, так ты это называешь? Если б ты меня любил, ты никогда не лег бы со мной, не сказав правду о себе. И тогда мы не попали бы в эту… сумятицу.
– Если бросить взгляд в прошлое, то не я зазывал тебя к себе в постель, а ты меня, – несколько язвительно возразил он. – Ты злишься, и не без оснований, должен признать, но вина не только моя.
– Я бы так не поступила, если бы ты сказал правду, – пылко ответила она. – Единственное, почему я это сделала… Ну да, я была тобой увлечена и думала, что ты приготовился навсегда вычеркнуть меня из своей жизни. Ты вполне мог исправить это впечатление. Что касается меня, то ложиться с тобой было неправильно, и это никогда не повторится. Я замужем. За твоим кузеном. Нравится мне это или нет. Я не пойду на то, чтобы обесчестить себя и свою семью, став твоей любовницей.
– Нет никакого бесчестья. – Его голос вдруг стал очень неприятным.
– О, есть, есть! – Клер с силой оттолкнула его от себя, и ей, наконец, удалось освободиться. После чего она сразу же отскочила в сторону. – Стыдно уже то, что я сделала это один раз, но больше я такого не допущу. Ты очень меня обяжешь, если оставишь в покое и забудешь, что мы… что мы встречались до сегодняшнего дня.
В ее словах и голосе решительности хватало с избытком. Подобрав юбки, она резко развернулась и, высоко держа голову, направилась к дому.
– Клер… – послышался его голос. Он, конечно, идет за ней, кто бы сомневался. Она слышала шаги, широкие, торопливые; сейчас он ее догонит! Клер уже почти бежала. Она завернула за поворот – и вдруг терраса оказалась вся на виду, а на ней – толпа гостей, вышедших подышать ночным воздухом. Длинные прямоугольники света из окон прочерчивали сад, музыка и смех напоминали, что бал в полном разгаре.
Клер вдруг сообразила, что она не в таком состоянии, чтобы показаться людям на глаза, и свернула с дорожки к боковому дворику. Там есть дверь, ведущая на кухню, она незаметно прошмыгнет в дом и скроется в своей комнате с «головной болью», пока не придет в себя настолько, что сможет показаться гостям. Это даже не будет ложью, у нее и правда болит голова, как и сердце. Головная боль скоро пройдет – чашка чаю и холодный компресс, вот и все. А сердечная боль не пройдет, наверное, никогда.
Но она приняла единственно возможное решение. Правильное решение, хоть оно и принесло невыносимую боль.
– Клер…
Мягкая трава заглушала шаги, и Клер не знала, что Хью был уже у нее за спиной. Схватив ее за плечи, он остановил ее. Причем он стоял так близко, что она слышала его дыхание.
– Отпусти. – Она вовремя вспомнила, что надо понизить голос. Прямая, напряженная, она смотрела на плющ, которым были увиты каменные стены, смотрела на качающиеся ветви, на темный дворик в нескольких метрах впереди, но ничего не видела.
– Признаюсь, в прошлом у меня были одна-две любовницы, но я никогда бы не применил это слово к тебе. – Пальцы держали ее крепко, но не больно, и все же она знала, что вырваться не удастся. Теплые и сильные руки властно лежали на обнаженных плечах, дыхание шевелило волосы. – Ты была бы моей любовью.
Она сжала кулаки, сопротивляясь реакции своего тела на его близость. Нет, реакции своего сердца.
– Называй это как хочешь, – сказала она ровным голосом. – Любовь или любовница – не имеет значения. Это та роль, которую я не хочу и не стану играть. Между нами больше ничего не может быть. А если бы ты сказал мне правду в свое время, то ничего бы и не произошло.
– А вот это было бы постыдно.
Он сказал это с удивительной нежностью. Затем сжал ее плечи, наклонил голову и коснулся губами изгиба шеи. Клер почувствовала, как влажный жар обжег кожу, посылая по всему телу волны вновь вспыхнувшего желания. У нее опять перехватило дыхание, и на краткий миг сами собой закрылись глаза. Но потом разум встрепенулся и преодолел реакцию тела. Клер открыла глаза, высвободилась и, резко развернувшись, повернулась к нему лицом.
– Оставь меня, – процедила она сквозь зубы и подбоченилась. – Просто оставь меня одну, слышишь? Как ты смеешь усложнять мое положение?! Как ты посмел вдруг появиться и ожидать, что я обрадуюсь?! Как ты посмел спрашивать, не скучала ли я без тебя?! Если я о ком и скучала, то не о тебе. Я тебя не знаю. Хью Баттанкурт был просто человек, которым ты притворился.
– Дорогая… – Он шагнул к ней, но она попятилась и энергично покачала головой, запрещая к себе прикасаться.
– Клер! Клер, ты где?! – раздался вдруг голос леди Джордж.
Клер как будто холодной водой окатили. Она посмотрела на террасу и сквозь ветки разглядела маленькую фигурку леди Джордж.
– Меня ищет свекровь. Пожалуйста, скажи ей, что у меня разболелась голова и я ушла к себе, ладно?
Она уже полностью владела собой. Он нахмурился и проговорил:
– Кошечка, послушай, признаю, получилась чертовская неразбериха, но я не имел в виду…
– Нет! Хватит! Я не желаю слышать ни единого твоего лживого слова. Что было, то прошло и забыто, по крайней мере, с моей стороны. И если ты действительно ко мне хорошо относишься, как утверждаешь, то прими и уважай мое решение. Оставь меня, пока не погубил окончательно.
С трудом достигнутое самообладание ей изменило, голос дрогнул. Хью молча слушал ее. Когда же она закончила, он несколько секунд пристально смотрел на нее, потом с иронической улыбкой поклонился:
– Как пожелаете.
– Клер! – опять позвала леди Джордж; голос доносился уже из глубины сада.
– Благодарю вас, – кивнула Клер.
Она повернулась, быстро прошла по темному боковому дворику и скрылась в доме.
Там она сможет немного побыть в одиночестве. Ее сердце было разбито во второй раз.
Глава 26
– Она потрясающе выглядит, правда? Знакомый голос заставил Хью бросить взгляд через плечо. Рядом стоял его кузен Дэвид; судя по шляпе и тросточке, он собирался уходить. Хью только что вернулся домой после бурно проведенного дня, включавшего далеко не случайную встречу с управляющим. Время было предобеденное, наследующий день после бала; Хью задержался в мраморном холле Ричмонд-Хауса и, услышав голос Клер, взбежал по лестнице. Через распахнутую дверь гостиной он увидел, что Клер прощается с последней группой дневных посетителей. Ее сестра тоже была там; гостями же были веселые молодые дамы со своими мамашами.
Но он видел одну лишь Клер, как всегда, головокружительно красивую; на ней было белое муслиновое платье, подвязанное под грудью голубой лентой; волосы эбонитовыми кольцами падали на плечи и спину. Он подумал: невероятно, но в облике светской дамы она так же очаровательна, как тогда, когда была взлохмаченной мегерой с глазами сирены.
«К чертям маленькую ведьму», – подумал он, чувствуя, как каменеет тело, а сердце ускоряет ритм. Он не собирался снова попасть под ее чары, которыми она намеренно его соблазняла, но это произошло. Поэтому Хью злился и чувствовал себя брошенным. Умом он понимал, что она имеет полное право не вступать с ним в любовную связь, и даже салютовал ее чести и морали, приведшим к такому решению. Но сердцем чувствовал, что она уже принадлежит ему, и посылал к черту все препятствия, которые воздвигала перед ним судьба.
После краха русской кампании французскую армию охватили и разброд, и замешательство, Бонапарту пришлось сменить Париж на Мейнц, что, в свою очередь, положило конец последнему заданию Хью и дало ему возможность подать прошение об отставке. Оно было удовлетворено, но состояние дел на континенте ухудшалось, и Хью понимал, что его могут в любой момент призвать обратно. Так что его пребывание в Англии было временным, хоть и длительным, и он посвятил его проверке своих имений и кое-каким делам. Время у него было, потому что Клер, к счастью, отказалась продолжить их отношения. Глупо было бы за ней гоняться, как и твердил ему Джеймс с того момента, как узнал о возвращении в Англию. Хотя ее решение, мягко говоря, не радовало, но оказалось большой удачей. Мудрый человек поблагодарил бы ее за благоразумие. В теперешних обстоятельствах их отношения, пусть бы и временные, могли оказаться бомбой, готовой разорваться в любой момент.
Хью понимал, что заманить ее в свои объятия будет не слишком трудно. Сколько бы она ни противилась, он достаточно повидал женщин на своем веку и понимал, что ее влечет к нему не меньше, чем его к ней. Но хотя более искушенные дамы с должной осторожностью предавались незаконной любви во многих великосветских спальнях Лондона, Клер была не из их числа. Она чуть старше неопытной девушки, и соблазнить ее значило бы вызвать ярость мужа и осуждение семейства, а падкие на скандалы лондонские сплетники не замедлили бы обрушить позор на его голову.
Хью это понимал и признавал, хотя и неохотно. В конце концов он решил, что, возможно, сумеет избавиться от влечения к этой женщине, если заведет любовницу. Действительно, почему бы и нет? Ведь в Лондоне есть множество других выдающихся красоток, которые не так привередливы. Разумный человек без труда найдет себе такую.
– О, не бойся, – продолжал Дэвид, – можешь пожирать мою жену влюбленными очами с моего благословения. Она красавица, но я уже испил ее нектар и перелетел на более свежие цветочки. Не сомневаюсь, что ты меня понимаешь. Так уж устроен мир. – Дэвид смотрел на него с интересом, и Хью понял, что он действительно смотрел на жену кузена с восхищением. Что ж, ничего удивительного, на Клер любой мужчина должен смотреть с восхищением.
– Как скажешь, – отозвался Хью, с трудом изобразив безразличие.
После того, что сказал Дэвид, ему захотелось схватить кузена за горло и трясти до бесчувствия. Исчезли последние остатки вины за то, что он переспал с его женой. Вкупе с тем, что Клер рассказала об их браке, Дэвид подтвердил, что нет союза, который он, Хью, мог бы разрушить. Кузен относился к жене не только без симпатии, но даже без уважения, для него она потеряла цену, как только он ее завоевал. Хью не особенно этому удивился. Он был старше Дэвида на шесть лет, и в детстве они не дружили, а вот в последующие годы Дэвид не раз совершал набеги на герцогское имущество. Хью достаточно хорошо его знал и возмутился, услышав от Клер имя ее мужа. При всей своей ангельской внешности Дэвид был расчетливым и жестоким. Животные разбегались с его пути, слуги покидали его через несколько месяцев, а друзей он выбирал только тех, которые могли быть ему полезны. А сегодня Хью обнаружил, что кузен прибавил к списку своих пороков еще и супружескую неверность и что имелась одна тема, которую им следовало обсудить.
Старательно выбросив из головы все, что касалось Клер, Хью снова посмотрел на кузена:
– Удели мне минутку, я хочу тебе кое-что сказать.
– Ах, чувствую, неизбежна нотация от могущественного герцога. – Дэвид улыбнулся и покачал головой: – Извини, кузен, но я спешу в «Уайте». Я обещал Хейзелдену.
– Я уверен, что ты имеешь представление о том, что мы должны обсудить, так что отказ не принимается. Во всяком случае, ты не должен разочаровывать друга. Это не займёт много времени.
– Ах, герцог, как приятно снова видеть вас в Лондоне! Хочу познакомить вас со своей дочерью Гарриет. Только не говорите, что вы меня не помните. Я леди Лэнгфорд.
Хью вздрогнул от неожиданности. Стоявшая перед ним толстая дама казалась смутно знакомой, очевидно, она только что вышла из гостиной, и теперь к ним уже подходила ее дочь.
«Черт возьми, поймали! – мысленно воскликнул Хью. – Надо было быстрее поворачиваться!» Скрипнув зубами, он улыбнулся ей и другим женщинам, которые тут же обступили его. Матери выражали живейшее желание представить ему своих дочек; дочки же, благонравные дебютантки, были более сдержанны. Гарриет Лэнгфорд, застенчивая блондиночка, казалась самой симпатичной из девушек, но она меркла рядом с сестрой Клер, имя которой он не мог вспомнить. Хотя сестра не могла сравниться по красоте с самой Клер – а кто бы смог? – она была хороша в другом смысле: ярко-рыжие волосы, молочно-белая кожа и пышная фигура, подчеркнутая глубоким вырезом платья жемчужного цвета. Встретив его взгляд, она, к его удивлению, не смутилась, а посмотрела с откровенным любопытством.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27