Она пошевелилась – койка была узкая, и ей, наверное, было не очень-то удобно. Однако теперь она прижималась к нему грудью и бедрами, и Хью не мог не признать, что это очень возбуждало.
И тут же возник вопрос: а может, она сделала это нарочно?
Хью выпустил ее руки и снова уставился на пыльную панель над головой, как будто там находился ответ. В первую очередь он офицер. И его страна сейчас воюет. К тому же за десять лет войны он никогда не обсуждал приказы. Безрассудное пренебрежение к опасности – некоторые называют это храбростью – плюс везение в тех случаях, когда он чудом избегал смерти, привело к тому, что ему стали поручать более опасные дела. Его нынешняя миссия во Франции была хождением по проволоке без страхующей сетки, но от результатов его деятельности зависело очень многое.
А она – Софи Тоубридж – могла погубить всю операцию. Именно поэтому ему приказали ее убить.
Да, он никогда не уклонялся от выполнения приказа, даже если был с ним не согласен, а такое случалось. Хилдербранд это, конечно, знал. Иногда Хью подозревал, что Хилдербранд знает о нем больше, чем следовало. И эти сведения о его прошлом подстегнули шефа шпионов послать Хью за Софи Тоубридж. Но Хилдербранд знал не все. Иначе он никогда не поручил бы ему убить женщину.
Впрочем, нет, ему поручили убить предателя. И не важно, что предатель – женщина.
В принципе Хью был полностью согласен с мнением, что предатели заслуживают смерти.
Но этот предатель… Ведь она совсем молоденькая. К тому же умопомрачительно красивая!
Хью попытался представить, как убивает ее. Не получилось.
Но таково задание, и он должен его выполнить. Ему было приказано сделать так, чтобы Софи Тоубридж умерла.
Вопрос лишь в том, кто она, эта крошка, уютно прильнувшая к нему. Она действительно Софи Тоубридж? Или нет?
Даже царю Соломону не доводилось решать такие загадки.
Глава 13
Хью осторожно передвинулся, чтобы лечь на бок и как следует рассмотреть предмет своих раздумий. Чуть приподняв голову, он разглядывал ее. В глазах пленницы беспокойство, но не страх. А ведь Софи Тоубридж знала бы достаточно, чтобы испугаться. Сколько ни искал он признаков тайного страха, или вины, или хоть чего-нибудь, что могло бы подтолкнуть его к тому или иному заключению, он замечал только чудесные золотистые глаза с темными кругами под ними. Глаза женщины, которой с колыбели предназначено разбивать сердца. Неужели их невинность – притворство?
Легко попасть под их власть. Он был прав, когда подумал, что это глаза сирены.
Неужели он может погибнуть под пение сирены?
– У меня что, пятно на носу? Что вы так уставились? Внезапно вырванный из тягостных раздумий, Хью, чуть не улыбнулся. Да, похоже, она действительно не боится его. Он машинально провел пальцем по ее носику. Она поморщилась, восхитительно поморщилась.
Заманивает? Возможно. Он очень боялся, что вот-вот потеряет свое хваленое умение верно судить о людях.
– Кажется, у вас там прыщик.
– О нет! Не может быть! – Она схватилась за нос.
На сей раз Хью улыбнулся. Гроза Англии беспокоится о прыщике на лице… Она поняла, что ее дразнят, и, отпустив руку, лукаво улыбнулась, от чего на щеках появились очаровательные ямочки.
Даже если она Софи Тоубридж, догадывается ли она о смертельных последствиях своей игры?
Он еще раз напомнил себе, что это не имеет значения. Если она предательница, он должен выполнить приказ и убить ее.
– Вам надо чаще улыбаться, – сказала она.
Этот совет, произнесенный с некоторым неодобрением, заставил его в растерянности заморгать.
– Разве? – Хью отчаянно старался держать себя в руках. Он боялся, что ее близость, а также ее улыбка и красота заставят его отказаться от беспристрастного расследования.
– Когда вы улыбаетесь, вы выглядите моложе.
– Мне тридцать один год. – Неужели он боится, что она может подумать, что он старше, чем на самом деле? И кажется, он опасался того, что может утратить способность верно судить о людях. Ха! Любой беспристрастный наблюдатель придет к заключению, что он уже ее утратил, полностью и безвозвратно.
– Вот как? Значит, вы на десять лет старше меня.
– Гм-м… – Хью промолчал, потому что не знал, как отреагировать на ее последнюю реплику. К тому же он думал о том, что должен во что бы то ни стало сохранять беспристрастность.
Но это ужасно трудно, когда она лежит вплотную к нему. Даже сквозь барьер из колючего одеяла он чувствовал ее формы, ее мягкость и теплоту. Она изящно потянулась, как кошечка, а затем прижалась грудью к его груди. Хью тотчас же ощутил возбуждение и крепко сжал зубы, силясь его преодолеть.
Знает ли она, что с ним делает? Он заглянул в ее глаза. Она наблюдала за ним, но во взгляде ее не было настороженности – в этом он готов был поклясться.
Хью откинул с ее лица капризную прядь – ее волосы были словно из шелка.
Она в растерянности заморгала.
– Знаете, а вы можете быть очень милым.
– Действительно? – Он был почти околдован собственной реакцией на нее. Или она полностью невиновна, или он восприимчив к женским чарам как самый зеленый из всех зеленых юнцов.
– Да, действительно. Когда не пытаетесь меня запугивать.
– А я запугиваю?
– По-моему, да.
Хью внимательно посмотрел на лежавшую рядом женщину. Кажется, она вовсе не пыталась им манипулировать. Но кем бы она ни была – Софи Тоубридж или леди Клер Лайнс, – она должна бояться его. Ведь он похититель, а она пленница. Она полностью в его власти, и он может делать с ней все, что захочет, абсолютно все. И никто ему слова не скажет. Но если она это и понимает, то не подает виду.
– И мне удается?
– Мм-м… Пока не очень.
Лицо ее озарилось улыбкой, и сердце Хью забилось быстрее. Вот досада! Ему никак не удавалось отделаться от влечения к этой женщине. Причем с каждой минутой становилось все труднее противиться искушению. Когда он ее целовал, она не спала. А сейчас, лежа с ним рядом, она почти спит и, разумеется, более уязвима… Возможно, сейчас она скажет правду.
«Стоп!» – осадил себя Хью, пока искушение не сломило его волю. В сложившихся обстоятельствах целовать ее – самое худшее, что он мог сделать.
Что же касается беспристрастности…
– Вы должны меня бояться! – заявил он, глядя в лицо пленницы. – Дура, если не боитесь.
– Значит, я дура.
Она подняла на него сонные глаза с набрякшими веками. Нежные губки улыбались. Его рука словно сама собой поднялась и погладила ее по щеке. Кожа была удивительно гладкая, заставлявшая думать о розе, белой розе с розовым ободком. И она была необычайно теплая…
Хью вдруг почувствовал, что ему стало жарко.
– Вы самое… красивое, что я видел в жизни, – сказал полковник, понимая, что делает ошибку, возможно, ужасную ошибку, но остановиться он не мог.
Хью осторожно провел пальцем по ее губам, и она улыбнулась в полусне. Он почти машинально наклонился и поцеловал ее. Когда же понял, что сделал, было уже поздно. Сердце сокрушало стенки грудной клетки, дыхание сделалось хриплым и прерывистым, желание было столь велико, что он едва сдержался, чтобы не перевернуть ее на спину и не вонзиться в нее с яростью, более присущей животному, чем человеку.
Его остановила невинность ее губ.
Хью был далеко не юноша, и у него было немало женщин. Он переспал со столькими представительницами прекрасного пола, что уже давно потерял им счет. И он прекрасно знал, как выглядит женщина в волнении страсти, как звучит ее голос, как она целуется.
Совсем не так, как эта.
Хотя большую часть времени Хью ухитрялся об этом забывать, но он родился и был воспитан джентльменом. Именно воспитание заставило его оторваться от губ этой женщины, как только стало ясно, что она совершенно неопытная. Вероятно, ему следовало подняться с койки и уйти к столу, подальше от прекрасной пленницы, но ему ужасно не хотелось от нее уходить. Он признался себе в этом, когда она открыла глаза и посмотрела на него так, как будто после двухнедельного дождя увидела солнце. Она неопытна – он знал это так же твердо, как свое имя. Знал даже, чего она сейчас хочет.
– Хью… – пробормотала она, прикоснувшись к его локтю.
Это было приглашение, в котором он нуждался. Приглашение, перед которым он не мог устоять.
От первого же прикосновения к ее губам его словно охватило пламя. Она не протестовала, не пыталась отвернуть голову, напротив, с тихим вздохом прильнула к нему. Губы у нее были мягкие и трепещущие, они легко раскрылись ему навстречу. Поцелуй его становился все более страстным, и уже через несколько секунд он забыл обо всем на свете; сердце гулко колотилось, дыхание прерывалось, и бриджи сделались ужасно тесные.
Но она не поцеловала его в ответ, хотя ему очень этого хотелось.
– Обнимите меня за шею, – сказал он, дрожащей рукой убирая волосы с лица.
Одурманенная поцелуем, она посмотрела на него как бы с некоторым удивлением. Потом глаза ее вспыхнули, а из груди вырвался тихий протяжный вздох. Выпростав руки из-под одеяла, она обняла его, и ее прохладные и нежные пальцы коснулись его шеи. Хью тот-час же представил, как эти пальцы гладят его по груди, как впиваются в спину…
Он старался удержаться от любых движений. Упираясь локтем в подушку, он нависал над ней и всматривался в ее лицо. В каюте, освещенной одним лишь фонарем, царил полумрак, а на койке, где они лежали, было больше тени, чем света. И все же он прекрасно видел все черты ее лица – казалось, их освещали глаза, сверкавшие как золото. А полураскрытые губы, влажные от поцелуя, манили и приглашали… Глядя на них, он чувствовал, что вот-вот потеряет над собой контроль.
– Я… я не знаю, чего вы от меня хотите, – прошептала она, опустив ресницы и спрятав свои умопомрачительные глаза. Она казалась очень юной, очень застенчивой, и Хью снова подумал, что если она играет, то такой гениальной игры он еще не видел.
И в глубине души он не верил, что это всего лишь игра.
– Я хочу, чтобы вы поцеловали меня в ответ, – сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Это совсем не трудно. Просто делайте так, как я.
Он снова поцеловал ее – на сей раз очень нежно, давая ей время привыкнуть к ощущению его губ. Потом поцелуй стал более настойчивым, и она наконец-то нерешительно ответила… И Хью тотчас же ощутил, как по телу его пробежала дрожь – он изнемогал от желания.
Когда же поцелуй их прервался, Клер тихонько замокала и сдавила его шею руками.
– Я не знала… что можно… так целоваться, – прошептала она.
Ее слова теплым дыханием коснулись его губ, и Хью, подняв голову, заглянул ей в глаза. «Может, чувства не обманывают меня, может, она действительно так доверчива и наивна? – спрашивал он себя. – Или все это паутина лжи, какой не бывало на свете с тех юр, как осаждавшие Трою оставили свой дар и сделали вид, что ушли от стен города?» Он понимал, что дышит, как бегун на длинные дистанции. И понимал, что уже не способен здраво судить об этой женщине Внезапно она подняла веки, и он увидел глубокие озера расплавленного золота.
– Не знали? – переспросил Хью, понимая, что пропал, что любая попытка спастись обречена на провал. Утонув в этих глазах и в этих губах, он целовал ее еще и еще, целовал, уже не контролируя себя, а она отвечала ему пылко и сладостно. Она все крепче прижимаюсь к нему, и он чувствовал, как ее грудь вздымалась и опускалась на его груди. Между ними уже не было одеяла, только два тонких слоя одежды отделяли плоть от плоти. Он сходил с ума от ощущения твердых сосков, упирающихся ему в грудь. Он желал ее, Господи, как он желал ее! Получить то, что он хотел, было легко, о, как легко…
Но разумно ли это?
Ему удалось взять себя в руки, и он, прервав поцелуй, отстранился от нее. Но она тут же снова к нему прижалась, и кончик ее языка скользнул меж губ. В следующее мгновение Хью понял, что теперь уже окончательно пропал.
Не в силах более сдерживать себя, он перекатился так, что она оказалась распятой под ним. И тотчас же под ребрами кольнуло, но он решил, что не будет обращать внимания на эту боль, потому что теперь его одолевало яростное желание заполучить эту женщину во что бы то ни стало.
Взявшись за ворот ее рубашки, он рванул его вниз, до самой талии. Он собирался взять ее сейчас, немедленно, он чувствовал, что у него уже нет времени для красивых слов… и прочих глупостей – есть только жаркий, первобытный восторг желания. В огне этого желания тело его пылало, и он знал, что сейчас единственное облегчение – погрузиться в мягкую и зовущую теплоту, распластавшуюся под ним.
Хью накрыл ее грудь ладонью, сжав гораздо сильнее, чем намеревался. Сквозь тонкий батист рубашки он чувствовал отвердевшие соски, и это еще больше возбуждало.
И тут лежавшая под ним женщина, та самая, что несколько минут назад так робко его поцеловала, громко застонала и приподнялась, стараясь покрепче к нему прижаться. Теперь уже он окончательно потерял рассудок. Резко приподнявшись, он принялся расстегивать бриджи. Он не мог ждать ни минуты, ни секунды. Он возьмет ее, несмотря ни на что, и ни с чем не будет считаться.
Глава 14
– Нет, пожалуйста, нет. Хью, остановитесь.
Его пальцы расстегивали пуговицы. Колени стояли меж ее ног. Тело ныло. Он дрожал от нетерпения.
– Остановитесь… – выдохнула Клер.
Боже, он не хочет этого слышать! Не хочет слышать! Он уже не владеет собой!
И все же Хью замер, остановился.
Он остановился, потому что она попросила.
И все же не верилось. Неужели она это сказала?
Да, сказала, он не мог ошибиться. Кем бы он ни был, он не тот человек, который берет женщину против ее воли. Черт бы побрал эту женщину! И весь этот мир в придачу!
Но он не возьмет ее силой. Он никогда не принуждал женщин.
Господи, это невыносимо!
– Остановиться? – пробормотал он, когда обрел наконец дар речи.
Казалось, все тело его разрывалось от боли, и особенно болело в паху. Лежать на этой женщине, чувствовать ее наготу, слышать ее дыхание и вдыхать аромат – это было ужасной пыткой.
Но он не мог встать, не мог пошевелиться. Пока.
Хью сделал глубокий вдох. Даже дышать было больно. Боже всемилостивый, такую боль он давно уже не испытывал.
– Пожалуйста, остановитесь, – снова послышался женский голос, и ее слова оказались для него смертельным ударом – ведь он все еще надеялся.
– Но почему? – прохрипел Хью. Пот градом катился по его лицу, но он не обращал на это внимания.
Внезапно ему пришло в голову, что у них получается очень забавная беседа. У него еще никогда такой не было. Все женщины, которых он приводил к себе, всегда с радостью укладывались в его постель. Ни одна из них никогда не говорила ему «нет». Никогда.
– П-потому.
Потому? Это слово совершенно ничего не означало. Что же она имела в виду?
Руки, только что сжимавшие его шею, теперь отталкивали его. И она пыталась – какая наивность! – вывернуться из-под него.
Он ее желал. Страстно желал. И он мог ее взять. В конце концов, она его пленница. И очень может быть, что она просто притворяется, что возражает, – хочет убедить его, что необычайно целомудренна и не может быть проституткой.
Нет, он не должен.
Хью снова сделал глубокий вдох и скатился с нее, пока не поддался искушению. Затем лег на спину, закрыл глаза рукой, чтобы отгородиться от мира, и согнул одну ногу в колене, пытаясь немного ослабить боль. «Черт бы ее побрал», – думал он, стиснув зубы.
Внезапно он почувствовал, как она отодвинулась. Если она опять ударит его по ребрам, он будет только благодарен. Тогда по крайней мере он перестанет замечать боль в другом месте.
И все это ее вина. Все от начала до конца ее вина. Впрочем, нет, его собственная. Надо было сообразить, когда он упал с лошади. А теперь боги где-то смеются над ним, что не внял предупреждению.
– Потому? – спросил он через несколько минут, когда почти овладел собой. – Так почему же?
– Потому что я… Я просто не могу.
О, просветила. Он внимательно посмотрел на нее. Она лежала на боку, причем отодвинулась как можно дальше от него. Впрочем, койка была узкая, так что она все равно лежала почти рядом… Опять завернувшись в одеяло, она прижималась спиной к стене и пристально смотрела на него, смотрела… как-то очень странно.
Да, странно, но в глазах ее не было страха.
Так кто же она такая? Во всяком случае, она совсем не та женщина, какой, по его мнению, была любовница Арчера. Да-да, вовсе не птичка высокого полета и более – совершенно неопытная, если, конечно, она не величайшая в мире актриса.
Сделав глубокий вдох, Хью повернулся на бок и вдруг заметил, что волнистые черные пряди пленницы заползли на его руку. Черный шелк волос на мужской руке – зрелище, выбивающее из колеи. «И возбуждающее», – подумал Хью с раздражением.
– Вы сказали, что не можете. Не потрудитесь ли объяснить, почему именно? – спросил он нахмурившись.
Она посмотрела на него теперь уже со страхом, как будто боялась, что он в любую минуту может опять оказаться на ней.
– Я считаю, это было бы неправильно, – ответила она, опустив глаза, но тут же снова взглянула на него, но сейчас ее глаза уже не походили на озера из расплавленного золота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
И тут же возник вопрос: а может, она сделала это нарочно?
Хью выпустил ее руки и снова уставился на пыльную панель над головой, как будто там находился ответ. В первую очередь он офицер. И его страна сейчас воюет. К тому же за десять лет войны он никогда не обсуждал приказы. Безрассудное пренебрежение к опасности – некоторые называют это храбростью – плюс везение в тех случаях, когда он чудом избегал смерти, привело к тому, что ему стали поручать более опасные дела. Его нынешняя миссия во Франции была хождением по проволоке без страхующей сетки, но от результатов его деятельности зависело очень многое.
А она – Софи Тоубридж – могла погубить всю операцию. Именно поэтому ему приказали ее убить.
Да, он никогда не уклонялся от выполнения приказа, даже если был с ним не согласен, а такое случалось. Хилдербранд это, конечно, знал. Иногда Хью подозревал, что Хилдербранд знает о нем больше, чем следовало. И эти сведения о его прошлом подстегнули шефа шпионов послать Хью за Софи Тоубридж. Но Хилдербранд знал не все. Иначе он никогда не поручил бы ему убить женщину.
Впрочем, нет, ему поручили убить предателя. И не важно, что предатель – женщина.
В принципе Хью был полностью согласен с мнением, что предатели заслуживают смерти.
Но этот предатель… Ведь она совсем молоденькая. К тому же умопомрачительно красивая!
Хью попытался представить, как убивает ее. Не получилось.
Но таково задание, и он должен его выполнить. Ему было приказано сделать так, чтобы Софи Тоубридж умерла.
Вопрос лишь в том, кто она, эта крошка, уютно прильнувшая к нему. Она действительно Софи Тоубридж? Или нет?
Даже царю Соломону не доводилось решать такие загадки.
Глава 13
Хью осторожно передвинулся, чтобы лечь на бок и как следует рассмотреть предмет своих раздумий. Чуть приподняв голову, он разглядывал ее. В глазах пленницы беспокойство, но не страх. А ведь Софи Тоубридж знала бы достаточно, чтобы испугаться. Сколько ни искал он признаков тайного страха, или вины, или хоть чего-нибудь, что могло бы подтолкнуть его к тому или иному заключению, он замечал только чудесные золотистые глаза с темными кругами под ними. Глаза женщины, которой с колыбели предназначено разбивать сердца. Неужели их невинность – притворство?
Легко попасть под их власть. Он был прав, когда подумал, что это глаза сирены.
Неужели он может погибнуть под пение сирены?
– У меня что, пятно на носу? Что вы так уставились? Внезапно вырванный из тягостных раздумий, Хью, чуть не улыбнулся. Да, похоже, она действительно не боится его. Он машинально провел пальцем по ее носику. Она поморщилась, восхитительно поморщилась.
Заманивает? Возможно. Он очень боялся, что вот-вот потеряет свое хваленое умение верно судить о людях.
– Кажется, у вас там прыщик.
– О нет! Не может быть! – Она схватилась за нос.
На сей раз Хью улыбнулся. Гроза Англии беспокоится о прыщике на лице… Она поняла, что ее дразнят, и, отпустив руку, лукаво улыбнулась, от чего на щеках появились очаровательные ямочки.
Даже если она Софи Тоубридж, догадывается ли она о смертельных последствиях своей игры?
Он еще раз напомнил себе, что это не имеет значения. Если она предательница, он должен выполнить приказ и убить ее.
– Вам надо чаще улыбаться, – сказала она.
Этот совет, произнесенный с некоторым неодобрением, заставил его в растерянности заморгать.
– Разве? – Хью отчаянно старался держать себя в руках. Он боялся, что ее близость, а также ее улыбка и красота заставят его отказаться от беспристрастного расследования.
– Когда вы улыбаетесь, вы выглядите моложе.
– Мне тридцать один год. – Неужели он боится, что она может подумать, что он старше, чем на самом деле? И кажется, он опасался того, что может утратить способность верно судить о людях. Ха! Любой беспристрастный наблюдатель придет к заключению, что он уже ее утратил, полностью и безвозвратно.
– Вот как? Значит, вы на десять лет старше меня.
– Гм-м… – Хью промолчал, потому что не знал, как отреагировать на ее последнюю реплику. К тому же он думал о том, что должен во что бы то ни стало сохранять беспристрастность.
Но это ужасно трудно, когда она лежит вплотную к нему. Даже сквозь барьер из колючего одеяла он чувствовал ее формы, ее мягкость и теплоту. Она изящно потянулась, как кошечка, а затем прижалась грудью к его груди. Хью тотчас же ощутил возбуждение и крепко сжал зубы, силясь его преодолеть.
Знает ли она, что с ним делает? Он заглянул в ее глаза. Она наблюдала за ним, но во взгляде ее не было настороженности – в этом он готов был поклясться.
Хью откинул с ее лица капризную прядь – ее волосы были словно из шелка.
Она в растерянности заморгала.
– Знаете, а вы можете быть очень милым.
– Действительно? – Он был почти околдован собственной реакцией на нее. Или она полностью невиновна, или он восприимчив к женским чарам как самый зеленый из всех зеленых юнцов.
– Да, действительно. Когда не пытаетесь меня запугивать.
– А я запугиваю?
– По-моему, да.
Хью внимательно посмотрел на лежавшую рядом женщину. Кажется, она вовсе не пыталась им манипулировать. Но кем бы она ни была – Софи Тоубридж или леди Клер Лайнс, – она должна бояться его. Ведь он похититель, а она пленница. Она полностью в его власти, и он может делать с ней все, что захочет, абсолютно все. И никто ему слова не скажет. Но если она это и понимает, то не подает виду.
– И мне удается?
– Мм-м… Пока не очень.
Лицо ее озарилось улыбкой, и сердце Хью забилось быстрее. Вот досада! Ему никак не удавалось отделаться от влечения к этой женщине. Причем с каждой минутой становилось все труднее противиться искушению. Когда он ее целовал, она не спала. А сейчас, лежа с ним рядом, она почти спит и, разумеется, более уязвима… Возможно, сейчас она скажет правду.
«Стоп!» – осадил себя Хью, пока искушение не сломило его волю. В сложившихся обстоятельствах целовать ее – самое худшее, что он мог сделать.
Что же касается беспристрастности…
– Вы должны меня бояться! – заявил он, глядя в лицо пленницы. – Дура, если не боитесь.
– Значит, я дура.
Она подняла на него сонные глаза с набрякшими веками. Нежные губки улыбались. Его рука словно сама собой поднялась и погладила ее по щеке. Кожа была удивительно гладкая, заставлявшая думать о розе, белой розе с розовым ободком. И она была необычайно теплая…
Хью вдруг почувствовал, что ему стало жарко.
– Вы самое… красивое, что я видел в жизни, – сказал полковник, понимая, что делает ошибку, возможно, ужасную ошибку, но остановиться он не мог.
Хью осторожно провел пальцем по ее губам, и она улыбнулась в полусне. Он почти машинально наклонился и поцеловал ее. Когда же понял, что сделал, было уже поздно. Сердце сокрушало стенки грудной клетки, дыхание сделалось хриплым и прерывистым, желание было столь велико, что он едва сдержался, чтобы не перевернуть ее на спину и не вонзиться в нее с яростью, более присущей животному, чем человеку.
Его остановила невинность ее губ.
Хью был далеко не юноша, и у него было немало женщин. Он переспал со столькими представительницами прекрасного пола, что уже давно потерял им счет. И он прекрасно знал, как выглядит женщина в волнении страсти, как звучит ее голос, как она целуется.
Совсем не так, как эта.
Хотя большую часть времени Хью ухитрялся об этом забывать, но он родился и был воспитан джентльменом. Именно воспитание заставило его оторваться от губ этой женщины, как только стало ясно, что она совершенно неопытная. Вероятно, ему следовало подняться с койки и уйти к столу, подальше от прекрасной пленницы, но ему ужасно не хотелось от нее уходить. Он признался себе в этом, когда она открыла глаза и посмотрела на него так, как будто после двухнедельного дождя увидела солнце. Она неопытна – он знал это так же твердо, как свое имя. Знал даже, чего она сейчас хочет.
– Хью… – пробормотала она, прикоснувшись к его локтю.
Это было приглашение, в котором он нуждался. Приглашение, перед которым он не мог устоять.
От первого же прикосновения к ее губам его словно охватило пламя. Она не протестовала, не пыталась отвернуть голову, напротив, с тихим вздохом прильнула к нему. Губы у нее были мягкие и трепещущие, они легко раскрылись ему навстречу. Поцелуй его становился все более страстным, и уже через несколько секунд он забыл обо всем на свете; сердце гулко колотилось, дыхание прерывалось, и бриджи сделались ужасно тесные.
Но она не поцеловала его в ответ, хотя ему очень этого хотелось.
– Обнимите меня за шею, – сказал он, дрожащей рукой убирая волосы с лица.
Одурманенная поцелуем, она посмотрела на него как бы с некоторым удивлением. Потом глаза ее вспыхнули, а из груди вырвался тихий протяжный вздох. Выпростав руки из-под одеяла, она обняла его, и ее прохладные и нежные пальцы коснулись его шеи. Хью тот-час же представил, как эти пальцы гладят его по груди, как впиваются в спину…
Он старался удержаться от любых движений. Упираясь локтем в подушку, он нависал над ней и всматривался в ее лицо. В каюте, освещенной одним лишь фонарем, царил полумрак, а на койке, где они лежали, было больше тени, чем света. И все же он прекрасно видел все черты ее лица – казалось, их освещали глаза, сверкавшие как золото. А полураскрытые губы, влажные от поцелуя, манили и приглашали… Глядя на них, он чувствовал, что вот-вот потеряет над собой контроль.
– Я… я не знаю, чего вы от меня хотите, – прошептала она, опустив ресницы и спрятав свои умопомрачительные глаза. Она казалась очень юной, очень застенчивой, и Хью снова подумал, что если она играет, то такой гениальной игры он еще не видел.
И в глубине души он не верил, что это всего лишь игра.
– Я хочу, чтобы вы поцеловали меня в ответ, – сказал он, пытаясь заглянуть ей в глаза. – Это совсем не трудно. Просто делайте так, как я.
Он снова поцеловал ее – на сей раз очень нежно, давая ей время привыкнуть к ощущению его губ. Потом поцелуй стал более настойчивым, и она наконец-то нерешительно ответила… И Хью тотчас же ощутил, как по телу его пробежала дрожь – он изнемогал от желания.
Когда же поцелуй их прервался, Клер тихонько замокала и сдавила его шею руками.
– Я не знала… что можно… так целоваться, – прошептала она.
Ее слова теплым дыханием коснулись его губ, и Хью, подняв голову, заглянул ей в глаза. «Может, чувства не обманывают меня, может, она действительно так доверчива и наивна? – спрашивал он себя. – Или все это паутина лжи, какой не бывало на свете с тех юр, как осаждавшие Трою оставили свой дар и сделали вид, что ушли от стен города?» Он понимал, что дышит, как бегун на длинные дистанции. И понимал, что уже не способен здраво судить об этой женщине Внезапно она подняла веки, и он увидел глубокие озера расплавленного золота.
– Не знали? – переспросил Хью, понимая, что пропал, что любая попытка спастись обречена на провал. Утонув в этих глазах и в этих губах, он целовал ее еще и еще, целовал, уже не контролируя себя, а она отвечала ему пылко и сладостно. Она все крепче прижимаюсь к нему, и он чувствовал, как ее грудь вздымалась и опускалась на его груди. Между ними уже не было одеяла, только два тонких слоя одежды отделяли плоть от плоти. Он сходил с ума от ощущения твердых сосков, упирающихся ему в грудь. Он желал ее, Господи, как он желал ее! Получить то, что он хотел, было легко, о, как легко…
Но разумно ли это?
Ему удалось взять себя в руки, и он, прервав поцелуй, отстранился от нее. Но она тут же снова к нему прижалась, и кончик ее языка скользнул меж губ. В следующее мгновение Хью понял, что теперь уже окончательно пропал.
Не в силах более сдерживать себя, он перекатился так, что она оказалась распятой под ним. И тотчас же под ребрами кольнуло, но он решил, что не будет обращать внимания на эту боль, потому что теперь его одолевало яростное желание заполучить эту женщину во что бы то ни стало.
Взявшись за ворот ее рубашки, он рванул его вниз, до самой талии. Он собирался взять ее сейчас, немедленно, он чувствовал, что у него уже нет времени для красивых слов… и прочих глупостей – есть только жаркий, первобытный восторг желания. В огне этого желания тело его пылало, и он знал, что сейчас единственное облегчение – погрузиться в мягкую и зовущую теплоту, распластавшуюся под ним.
Хью накрыл ее грудь ладонью, сжав гораздо сильнее, чем намеревался. Сквозь тонкий батист рубашки он чувствовал отвердевшие соски, и это еще больше возбуждало.
И тут лежавшая под ним женщина, та самая, что несколько минут назад так робко его поцеловала, громко застонала и приподнялась, стараясь покрепче к нему прижаться. Теперь уже он окончательно потерял рассудок. Резко приподнявшись, он принялся расстегивать бриджи. Он не мог ждать ни минуты, ни секунды. Он возьмет ее, несмотря ни на что, и ни с чем не будет считаться.
Глава 14
– Нет, пожалуйста, нет. Хью, остановитесь.
Его пальцы расстегивали пуговицы. Колени стояли меж ее ног. Тело ныло. Он дрожал от нетерпения.
– Остановитесь… – выдохнула Клер.
Боже, он не хочет этого слышать! Не хочет слышать! Он уже не владеет собой!
И все же Хью замер, остановился.
Он остановился, потому что она попросила.
И все же не верилось. Неужели она это сказала?
Да, сказала, он не мог ошибиться. Кем бы он ни был, он не тот человек, который берет женщину против ее воли. Черт бы побрал эту женщину! И весь этот мир в придачу!
Но он не возьмет ее силой. Он никогда не принуждал женщин.
Господи, это невыносимо!
– Остановиться? – пробормотал он, когда обрел наконец дар речи.
Казалось, все тело его разрывалось от боли, и особенно болело в паху. Лежать на этой женщине, чувствовать ее наготу, слышать ее дыхание и вдыхать аромат – это было ужасной пыткой.
Но он не мог встать, не мог пошевелиться. Пока.
Хью сделал глубокий вдох. Даже дышать было больно. Боже всемилостивый, такую боль он давно уже не испытывал.
– Пожалуйста, остановитесь, – снова послышался женский голос, и ее слова оказались для него смертельным ударом – ведь он все еще надеялся.
– Но почему? – прохрипел Хью. Пот градом катился по его лицу, но он не обращал на это внимания.
Внезапно ему пришло в голову, что у них получается очень забавная беседа. У него еще никогда такой не было. Все женщины, которых он приводил к себе, всегда с радостью укладывались в его постель. Ни одна из них никогда не говорила ему «нет». Никогда.
– П-потому.
Потому? Это слово совершенно ничего не означало. Что же она имела в виду?
Руки, только что сжимавшие его шею, теперь отталкивали его. И она пыталась – какая наивность! – вывернуться из-под него.
Он ее желал. Страстно желал. И он мог ее взять. В конце концов, она его пленница. И очень может быть, что она просто притворяется, что возражает, – хочет убедить его, что необычайно целомудренна и не может быть проституткой.
Нет, он не должен.
Хью снова сделал глубокий вдох и скатился с нее, пока не поддался искушению. Затем лег на спину, закрыл глаза рукой, чтобы отгородиться от мира, и согнул одну ногу в колене, пытаясь немного ослабить боль. «Черт бы ее побрал», – думал он, стиснув зубы.
Внезапно он почувствовал, как она отодвинулась. Если она опять ударит его по ребрам, он будет только благодарен. Тогда по крайней мере он перестанет замечать боль в другом месте.
И все это ее вина. Все от начала до конца ее вина. Впрочем, нет, его собственная. Надо было сообразить, когда он упал с лошади. А теперь боги где-то смеются над ним, что не внял предупреждению.
– Потому? – спросил он через несколько минут, когда почти овладел собой. – Так почему же?
– Потому что я… Я просто не могу.
О, просветила. Он внимательно посмотрел на нее. Она лежала на боку, причем отодвинулась как можно дальше от него. Впрочем, койка была узкая, так что она все равно лежала почти рядом… Опять завернувшись в одеяло, она прижималась спиной к стене и пристально смотрела на него, смотрела… как-то очень странно.
Да, странно, но в глазах ее не было страха.
Так кто же она такая? Во всяком случае, она совсем не та женщина, какой, по его мнению, была любовница Арчера. Да-да, вовсе не птичка высокого полета и более – совершенно неопытная, если, конечно, она не величайшая в мире актриса.
Сделав глубокий вдох, Хью повернулся на бок и вдруг заметил, что волнистые черные пряди пленницы заползли на его руку. Черный шелк волос на мужской руке – зрелище, выбивающее из колеи. «И возбуждающее», – подумал Хью с раздражением.
– Вы сказали, что не можете. Не потрудитесь ли объяснить, почему именно? – спросил он нахмурившись.
Она посмотрела на него теперь уже со страхом, как будто боялась, что он в любую минуту может опять оказаться на ней.
– Я считаю, это было бы неправильно, – ответила она, опустив глаза, но тут же снова взглянула на него, но сейчас ее глаза уже не походили на озера из расплавленного золота.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27