Анна продолжала спать. Джулиан яростно покосился на нее, спящую. Подложив руку под щеку, она выглядела как ангел, каковым он больше ее не считал. Чертыхнувшись сквозь зубы, Джулиан хлопнул дверью и вышел вон.
Надо было поскорее выбираться отсюда.
Он затопал по коридору, не позволяя больше себе размышлять о ней.
Никогда он и пальцем не тронул женщину! С тех самых пор, когда еще был с графиней. И не собирался учинять расправу над этой серебристоволосой девочкой. Он ведь подумал, что она оказалась как все, ничуть не лучше, чем следовало ожидать.
Дверь в его комнату была закрыта, но из-под нее выбивалась слабая полоска света. Он удивился, потому что не оставлял там зажженной лампы или свечи. Слишком разгневанный, Джулиан пнул дверь ногой, не собираясь проявлять осторожность.
Джим даже вскочил со стула, на котором развалился. Он хотел уже было сказать, но захлопнул рот, бросив всего лишь один взгляд на Джулиана. Он вдруг заметил на Джулиане надетую наизнанку и не застегнутую рубашку, почти расстегнутые штаны, босые ноги и сапоги в руках. Увидел глаза, налитые кровью, и перекошенное свирепое лицо.
– Ах, черт возьми, Джули, ты все-таки сделал это, – пробормотал Джим с отвращением, выпустив струю слюны в плевательницу, которую Джулиан раздобыл для него.
– Хочешь сказать что-нибудь еще? – свирепо спросил Джулиан, готовый к потасовке.
– Да.
Джулиан сразу же почувствовал, что нашел подходящую мишень для своего гнева, но Джим сменил тему и заговорил о другом:
– Если ты хоть на минуту сумеешь отвлечь свои мысли от спальни, думаю, я могу сказать, что нашел твои чертовы изумруды.
– Где? – довольно резко прорычал Джулиан. Для него, конечно же, было облегчением сосредоточиться на чем-то другом, кроме своего истерзанного и разбитого сердца.
– Какой-то Аниаур или Анур, какой-то чертов городишко. Толстый Хансама купил их для одной из своих жен, Получить их обратно будет очень непросто. Особенно если учесть, что у нас нет для этого денег.
– Черт, так мы их украдем! – проговорил Джулиан, уже натягивая сапоги.
– Но эти дамы содержатся в гареме. Туда не сможет проникнуть ни один мужчина, даже родственник! А драгоценности тоже там, у них.
– Мы что-нибудь придумаем.
Джим мрачно наблюдал за Джулианом, пока тот одевался.
– Я думал подождать хотя бы до утра. Мне кажется это более разумным.
– Я хочу получить их сегодня. Джим тяжело вздохнул.
– Я понял, о чем ты думаешь. Какая муха тебя укусила? А? Джулиан наконец-то переодел рубашку и заправил в штаны.
– О какой мухе ты толкуешь? – спросил он, свирепо хмурясь.
– Мой мальчик, ты влюблен, можешь даже не отрицать это. Со мной тоже такое случалось разок-другой, я тебе очень сочувствую.
– Хорошо, – процедил Джулиан сквозь зубы, – но если ты скажешь что-нибудь еще, я выкину тебя из окна головой вперед. Собери все, что нам нужно. Черт возьми, давай-ка побыстрее выбираться из этого дома.
Анна проснулась с ангельской улыбкой на устах, чувствуя себя так замечательно, чудесно! Потянулась, выгнула спину, подняла руки над головой, понежилась в прохладных гладких простынях. Многие месяцы ей уже не было так хорошо. Да что там месяцы – годы!
Со стороны, где пробивался яркий солнечный свет, одна занавеска оставалась незадернутой. День был чудесный, подстать ее настроению. «Который час?» – подумала она. У Анны было ощущение, что она проспала много часов. Никогда еще она не чувствовала себя такой отдохнувшей, полной энергии. Ей очень хотелось выпрыгнуть из постели и объять необъятное.
Она поняла, что ее прикрывают всего лишь простыни, и на мгновение оцепенела. А потом она вспомнила все, что приключилось этой ночью.
Джулиан.
Она повернула голову в надежде увидеть его...
Не обнаружив его, она, конечно же, не расстроилась.
Умом она понимала: это хорошо, что у него хватило порядочности уйти из ее спальни, прежде чем их кто-нибудь увидит. Но ее сердце... ах, сердце... Неужели она предпочла бы, чтобы он не уходил?
Представив, что могла бы встретиться с ним лицом к лицу после всего, что произошло между ними, Анна вспыхнула. Что она могла бы сказать мужчине после ночи, проведенной с ним в порыве страсти?
Может быть, лучше было и не говорить ничего?
Зная Джулиана, Анна была уверена в том, что он не позволит ей отделаться таким образом.
«Как только он меня увидит, вероятно, схватит, снова унесет в постель и повторит все эти восхитительные упражнения».
На лице Анны даже появилась глуповатая улыбка.
Прошлой ночью она вела себя как девка, как распутница, к тому же с мужчиной, который не имел на нее никаких прав. И все же она не могла сожалеть об этом.
Теперь она уже не имела возможности отличить праведное от неправого, достойное от недостойного, будто он лишил ее способности к здравомыслию в тот момент, когда она купалась в наслаждении.
Сердце ее отозвалось тупой болью при мысли о том, что та любовь, которую она разделяла с Полом, была жалкой и бледной по сравнению с восхитительной страстью, которую она испытала с Джулианом.
Конечно, она любила Пола. Какой-то уголок ее сердца всегда будет принадлежать ему, но страшная тяжесть ее скорби непонятным образом испарилась всего за одну ночь, освободив сердце. Теперь она могла его подарить тому, кого изберет.
Неужели Джулиану?
При мысли о том, что она может любить Джулиана и быть любимой им, сердце ее подпрыгнуло и зачастило.
Это будущее было столь волнующим, столь опасным и столь притягательным, что дух захватывало.
Любил ли он ее? Она надеялась, что любил.
Любила ли она его? Конечно, да. Ей надо было услышать всего лишь слово его, и она упала бы глубоко в бездну этой любви.
Ее мечтательная улыбка стала шире.
«Если бы кто-нибудь меня сейчас увидел, то счел бы дурой из дур», – подумала Анна.
За последний год она уже и не помнила, когда была так счастлива. Ей казалось сейчас, что и солнце, проглянувшее сквозь тучи после бури, светило ярче, и на душе стало тепло и радостно.
Отбросив ногой простыни, Анна выпрыгнула из постели, готовая встретить предстоящий день с распростертыми объятиями.
Спустя некоторое время она вышла из спальни. Ее глупое сердце билось отчаянно, а улыбка продолжала играть на губах. Она, словно девчонка, летела вниз по лестнице, предвкушая встречу с Джулианом. Щеки ее рдели нежным румянцем, глаза блестели, губы пересохли от волнения.
«Как он посмотрит на меня? Что скажет?»
Но Джулиана в доме не оказалось. Анна поискала его во всех комнатах, для уверенности заглянула даже в сад, а потом тяжело вздохнула. Она подумала, что его и не могло быть здесь, ведь время близилось к полудню. Обычно в это время он присматривал за расчисткой полей, которую одобрил, даже несмотря на ее возражения.
«Должно быть, я влюблена». Еще вчера она буквально кипела от мысли, что он пренебрег ее пожеланиями насчет чайных плантаций, а теперь это ничуть не возмущало. «Если он считает, что нужно расчистить поля, пусть, я не возражаю, ничуть не возражаю», – подумала Анна.
Она услышала Челси, игравшую в саду с Кирти. Из кухни доносился соблазнительный аромат. Там пекли хлеб на всю неделю.
Был ли когда-нибудь в ее жизни такой чудесный день?
...Раджа Сингха появился неожиданно.
– Ты видел мистера Чейза? – спросила она, когда тот подошел ближе.
– Думаю, что сахиб и его друг отправились путешествовать, мэм-сахиб.
Анна нахмурилась.
– Путешествовать? Куда?
– Этого я сказать не могу, но Джама, что служит на конюшне, сказал, что лошадей нет, нет и кое-какой одежды сахиба.
– О... – На мгновение Анна задумалась. – Он оставил записку?
– Нет записки, мэм-сахиб. Мне не оставлял.
– Понятно... – еле слышно проговорила Анна. И ослепительный день померк...
30
С тех пор прошло пять дней. Было уже за полночь, но еще не брезжил рассвет. Город спал...
Джулиан выскользнул из окна в задней части одноэтажного приземистого дома на окраине Анурадхапуры. Все пятнадцать жен Хансамы мирно посапывали на тюфяках.
Как только Джулиан появился на подоконнике, Джим спросил:
– Они у тебя? – Ш-ш.
Джулиан легко спрыгнул на землю, сделав Джиму знак, чтобы тот побыстрее убирался подальше от дома.
– Они у меня.
– Ты это сумел? Сумел! – Джим широко улыбнулся. – Боже мой, Джули, ты просто чудо! Ты там не пробыл и получаса. А ведь мы всего-то знали, что изумруды находятся на женской половине.
– Ты собираешься идти? Мне вовсе не хочется, чтобы за мной сейчас погнался индус, вооруженный мечом, да еще со своими слугами.
Ошарашенный Джим поспешил за Джулианом, перелезая через садовую стену. И пока они не выбрались из города, Джиму никак не удавалось заставить Джулиана остановиться.
– Ты хоть посмотрел на эти чертовы игрушки? – раздраженно спросил Джим, когда они наконец-то остановились передохнуть.
Уже начинало светать. Джулиан открыл футляр и положил драгоценности на ладонь. Они все были здесь, кроме браслета. Слабый луч света коснулся изумрудов, и они заиграли ослепительным зеленым блеском. Джулиан бережно пробежался по ним пальцами, тщательно изучая и сами камни, и их золотую оправу.
– Ничего? – спросил Джим.
Джулиан покачал головой. Опустив изумруды в карман, он стал внимательно изучать футляр, даже взвесил его на руке. Тот был пуст. Было бы легче, если б он знал, какое доказательство следует искать.
И тут его опытные пальцы ощутили едва заметную жесткость внутреннего шва.
– У тебя есть нож? – спросил он взволнованно.
Джим молча достал нож из узла, притороченного к седлу, и вручил Джулиану.
Тот быстро вспорол шов, прощупал отверстие и вытащил маленький клочок бумаги, сложенный в несколько раз.
– Что это? – спросил Джим.
Джулиан не мог вымолвить ни слова. Трясущимися руками он развернул бумагу.
Там были слова. Тонкие, как паутина. Слова. Он ждал их так долго, а теперь мог предъявить всему миру.
– Лорд Ридли был моим отцом. И бабушка оказалась права: мои родители были женаты!
Джим испустил вопль и хлопнул Джулиана по спине. Джулиан молча уложил изумруды и брачное свидетельство в кошель, сел на лошадь, и они направились обратно в Сринагар.
Мечта, которую он лелеял всю жизнь, осуществилась. Он был не только лорд Ридли, законный владелец Гордон-Холла, но и богатый аристократ.
Но почему-то Джулиан не чувствовал радости. Почему?
«Анна».
Если он вернется в Сринагар и объявит о своем новом статусе... если она вдруг примет его предложение, он тогда никогда не узнает, любит ли она его. Лорд Ридли – это совсем не то, что Джулиан Чейз, цыган-полукровка. Она была бы дурой, если бы отвергла его.
Обладая титулом, деньгами и всеми правами законнорожденного, Джулиан мог получить и Анну в придачу. По правде говоря, он мог бы предъявить права на все, что принадлежало его братьям, мог теперь восторжествовать над ними.
Мог, но не хотел. Не хотел, чтобы Анна стала его добычей. Хотел, чтобы она его любила...'
Направляясь верхом в Сринагар, Джулиан поклялся сделать все, чтобы быть уверенным в ее любви.
31
Его не было неделю. И в течение всего этого времени Анна не находила себе места. Огорчение постепенно уступило место гневу, а потом сменилось яростью.
«Как он посмел исчезнуть, не обмолвившись и словом? И это после всего, что между нами было?»
Эта мысль не давала ей покоя. Если он мог спокойно оставить ее после такой ночи, это означало только одно: для Джулиана эта ночь была всего лишь одной из многих.
И Анна подумала: «Он меняет любовниц словно постельное белье».
Анна даже заскрежетала зубами, ненавидя себя за глупость, ведь она отдала львиную долю своего сердца Джулиану Чейзу, отодвинув милого и верного Пола на задний план. Забросив платье цвета лаванды на дно гардероба, она вернулась к своему привычному траурному платью с длинными рукавами и высоким воротом цвета воронова крыла. Анна опять чувствовала себя виноватой. Быстро же она начала новую жизнь. Пол был человеком редкого благородства. И даже много лучше, чем она заслуживала. И все же она была готова предать его память, как и память о прошлом, ради какого-то плута, не обремененного особой нравственностью. Его единственным достоинством было умение угодить женщине в постели.
И как она могла отдаться такому человеку? Дочь викария, получившая самое благородное воспитание, в сердце своем оказалась совсем не такой, как подобает леди!
– Ты о чем-то печалишься? – спросила Руби, удивленная настроением Анны.
Анна устыдилась. Сознавая свою вину, она поняла, что ведет себя безобразно по отношению к домочадцам. Конечно, манера Руби приходить в восторг от каждого более или менее приличного мужчины и вслух восхищаться им раздражала Анну, но раньше она всегда ухитрялась мириться с этим, а сейчас не могла перенести, чтобы кто-нибудь восхвалял любого мужчину, в особенности же Джулиана Чейза.
Даже упоминание его имени было для нее невыносимо.
– Должно быть, это так, – ответила она Руби с искренним сожалением. – Пожалуйста, прости меня. Обещаю, что отвечу тебе тем же, когда подобное произойдет с тобой.
Руби проницательно оглядела ее.
– Может быть, ты тоскуешь по некоему черноволосому джентльмену? А?
Анна замерла и выпрямилась во весь рост. Впрочем, это не добавило ей внушительности, ведь рост-то ее был невелик!
– С чего ты взяла? – ответила она ледяным тоном. Руби едва сумела скрыть свою хитрую улыбку, а Анна направилась в сад на поиски Челси и Кирти. Ей было необходимо вдохнуть глоток свежего воздуха.
За эту неделю Чарлз уже дважды навещал их. На этот раз Анна приветствовала его теплее, чем обычно в последнее время. Она досадовала на себя за то, что совсем недавно пренебрегала этим достойным человеком из-за своего злосчастного увлечения Джулианом.
Чарлз был солидным, положительным, постоянным. И даже если он не особенно интересен, то это даже к лучшему. В последнее время Анна слишком остро чувствовала его мужское обаяние, его, пожалуй, хватило бы ей на всю оставшуюся жизнь.
Во время второго визита он повез ее покататься в своем кабриолете. Легкий ветерок и стремительная смена пейзажей подняли ее настроение. Небо над их головами было ослепительно синим и только местами подернуто пушистыми лентами белых облачков. Среди деревьев весело щебетали птицы, о чем-то своем лопотали обезьяны.
А что, если ее деверь надолго уехал из Сринагара? Анна решила, что больше в нем не нуждается. Она не хотела больше его общества. Пусть хоть совсем не возвращается.
– Ну вот у вас и появился румянец на щеках! В последние дни вы были такая бледная, что я начал за вас беспокоиться.
Анна улыбнулась Чарлзу. В самом деле, он со своей воинской выправкой и правильными чертами лица был очень красивым мужчиной. Как она могла позволить ослепить себя дьявольской привлекательностью Джулиана! Как вообще могла предпочесть его надежному Чарлзу, хотя его обаяние, возможно, и не было таким искрометным.
– Вам не следует беспокоиться обо мне. Думайте о себе. – Он бросил на нее быстрый взгляд. – Проявлять доброту к вам очень легко.
– Вы славный человек, Чарлз.
– Рад, что вы так думаете. Не знаю, правда, что вы имеете в виду под словом «славный». Наверное, «скучный»?
– Скорее не скучный, а надежный.
– Вам нужна надежность, Анна?
Этот обескураживающий вопрос прозвучал уж слишком по-деловому, даже как-то небрежно, но Анна намеренно предпочла этого не заметить.
– Думаю, надежность всем нужна, – ответила она непринужденно.
– Анна...
К ее удивлению и страху, он придержал лошадь и повернулся к ней.
– Я не собирался говорить об этом еще некоторое время, но ведь уже прошел год, как вы одна... Я ведь тоже одинок. Челси нужен отец, а моим детям – мать. И вам нужно, чтобы о вас заботились. Вы очень молоды и, несомненно, еще захотите иметь детей.
– Чарлз, – попыталась перебить его Анна, но тот поднял руку, как бы предвидя ее ответ.
– Позвольте мне сказать, а то я никогда не соберусь с силами. Думаю, что как-то не так я принялся за дело, но я собирался давно вам сказать, что почту за честь, если вы подумаете о браке со мной.
– О, Чарлз! – с болью в голосе проговорила Анна.
Разве жизнь ее не была бы проще, если бы она могла полюбить этого доброго человека? Если бы вдруг могла вручить ему свою жизнь, жизнь Челси? Она, конечно же, хотела, чтобы он заботился о них и лелеял их, но прекрасно знала, что при любых обстоятельствах откажет ему.
Ей нравился Чарлз, было приятно его общество, она уважала его, но... не любила.
Не любила так светло и нежно, как Пола. Не любила с той взрывчатой страстью, которую она изо всех сил старалась не чувствовать к Джулиану. А если она не могла получить мужчину, которого желала, то уж лучше обходиться вообще без мужчин.
– Вижу, что вы собираетесь отказать мне, – вздохнул Чарлз. – Ну, я этого и ожидал. Знаю, что прошло слишком мало времени. Но, возможно, позже?..
Он смотрел на нее с такой надеждой, что у Анны не хватило духу разуверить его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32