Оказавшись на улице, оба оперлись на ограду и разразились оглушительным хохотом.
– Боже правый, – выдавил сквозь смех один, – когда ты сказал, что мы отправляемся исследовать жизнь туземцев, я и не представлял себе, насколько ты прав. Я чувствую себя настоящим антропологом. Нет, скорее палеонтологом. Такое сборище ископаемых.
– Ты прав. И сухо, как в Сахаре. Но ты заметил этот персик на лестнице? Марк, может быть, мы ушли слишком рано?
– Это блондиночку, словно облитую глазурью? Я не рассмотрел, помню только что-то очень розовое.
– У нее лицо Елены Троянской. Ну, черт с ним, пошли. Может быть, мы еще раздобудем что-нибудь выпить.
– Томми, который час?
Томми Хейзелхерст посмотрел на часы:
– Полдевятого.
– Мне надо отлучиться на минуту. Извинишь меня?
– Конечно, Гарден. Я подожду тебя у двери в зал. Гарден спустилась на два марша так, как ее учили в Эшли-холл: высоко подняв голову, не глядя на ноги, не касаясь перил. Лестница показалась ей очень длинной. В гардеробной она нашла свою вечернюю сумочку и надушилась так, как учила ее мать. А потом сделала то, что мать запрещала: села на кушетку.
– Вам что-нибудь нужно, мисс Гарден? – Старая няня Марион Лесли, исполнявшая в этот вечер обязанности горничной, прислуживала дамам.
– Нет, спасибо, Сьюзи. Я просто хочу отдохнуть. Сьюзи беззвучно захихикала:
– Всегда вы, девушки, до того дотанцуетесь, что потом ни сесть, ни встать. Здоровье поберегли бы.
Гарден с усилием улыбнулась. «Ничего не изменилось, – думала она. – Все по-прежнему. Я по-прежнему не умею танцевать. И разговаривать не умею. Мама изменила мне внешность, но внутри я все та же. Мне не хочется жить».
Она выпрямилась, отвела назад плечи. Рукава затрепетали, как крылья бабочки.
– Приятно было увидеть вас, Сьюзи, – сказала она. Потом поднялась по ступенькам, не опуская голову, не глядя на ноги, не касаясь перил. Ей снова предстояло танцевать с Томми, слушать его жалобы на безразличие к нему Уэнтворт. Гарден знала, что ее у него никто не перехватит.
Каждому мужчине нужно было совсем немного времени, чтобы перетанцевать со всеми девушками, перехватывая их у партнеров. Все они успели выяснить, что собой представляет Гарден, и решили, что она со странностями. Ни у кого из мужчин не было желания перехватить ее во второй раз.
Алекс Уэнтворт протанцует с ней последний танец и отвезет ее домой. До тех пор ей придется либо терпеть занудство Томми, либо сидеть у стенки и разговаривать с пожилыми дамами, сопровождавшими сюда других девушек, которые сейчас смеялись и флиртовали с мужчинами, кружившими по залу.
Назавтра, когда Маргарет восхищалась мистером Анджело, колдовавшим над волосами Гарден, в гостиной зазвонил телефон.
– Простите меня, – сказала Маргарет, – я на минуточку.
Отсутствовала она куда дольше. Когда вернулась, Гарден была уже причесана. Для званого завтрака мистеру Анджело не пришлось особенно трудиться. Шляпа должна была прикрыть все, кроме двух пышных белокурых прядей, которые он оставил на щеках.
– Когда мне прийти сегодня вечером, сеньора?
– Сейчас посмотрим. – Маргарет скользнула взглядом по приглашениям, лежавшим на каминной полке. – У нас прием, потом бал. Мистер Анджело, лучше всего, я думаю, к пяти. Я тоже поеду на эти праздники, и вы меня причешете.
Едва за парикмахером закрылась дверь, Маргарет погрозила Гарден пальцем.
– А ты негодница! – сказала она.
Испуганная Гарден уставилась на мать. Потом увидела, что та улыбается.
– В чем дело, мама?
– Ты мне не рассказала, кто появился вчера на танцах. Весь город только об этом и говорит, а я узнаю новости последняя.
Гарден покачала головой:
– Я не понимаю, о ком ты говоришь.
– Не тряси головой – испортишь прическу! Разумеется, я имею в виду сына княгини. Он приехал только вчера, ему понадобились деньги, и он обратился к Эндрю Энсону. И конечно же, Эдит сразу внесла его во все списки приглашенных. Как он выглядел, Гарден? Почему ты мне о нем не рассказывала?
– Я его не помню.
– Да, Энни мне сказала, что он рано ушел. Не верю, что ты могла его не заметить. Или что он мог не заметить тебя. На самом деле это и не важно. Он во всех списках. Он будет появляться в обществе. Было бы занятно, если бы тебе удалось покорить и его тоже; другие матери стали бы локти кусать от зависти. Но в конце концов, он не чарлстонец. Он тебе не пара. У тебя будет из кого выбирать, и ты выберешь Билла Лоуренса, Ретта Кемпбелла, Мэна Уилсона или Эшби Редклиффа. Только их и следует брать в расчет.
Гарден уставилась на мать. Девушка впервые услышала, какие у Маргарет грандиозные планы. Ошарашенная ее безмерным честолюбием, Гарден даже рта раскрыть не смогла.
Маргарет не обратила внимания на молчание дочери, занятая уже новой мыслью. «Скайлер, – думала она, – Скайлер Харрис. Такое имя может быть только у богача. Если его мать княгиня, значит ли это, что он князь? Или для этого нужно, чтобы князем был его отец?»
Со временем, когда начались ее мучения у мисс Эллис, Гарден с ужасом думала о том моменте, когда мать узнает, что она не умеет танцевать. И этот миг настал. Вечером, на приеме в честь Элис Майкел, Маргарет бочком подошла к Гарден и прошипела ей в ухо:
– Говори что-нибудь. Не стой как истукан. Сделай над собой усилие.
Потом во время бала Маргарет ухитрялась бросать на дочь испепеляющие взгляды даже тогда, когда улыбалась или беседовала с другими матерями.
Дома она обрушила на Гарден град упреков; ее слова жалили, как змеи, и хлестали, как плети. Она знала, что сказать. В ход пошли все жертвы, которые она принесла ради Гарден: внимание, которое она уделяла дочери, та роскошь, которой Маргарет ее окружила, образование в Эшли-холл, наряды, каникулы во Флет-Рок, дорогая школа танцев, невообразимая цена услуг мистера Анджело.
– Я ни о чем не думала, – выкрикивала Маргарет, – только о тебе, Гарден Трэдд! Ни на секунду я не задумывалась о себе, о своем счастье. Все делалось только для тебя. А ты меня так предаешь! – Маргарет рухнула на ковер и громко разрыдалась.
Золотистая голова девушки поникла. Гарден было нечего ответить. Матери и прежде случалось сердиться и рыдать. Но никогда это не было так ужасно. И никогда Маргарет не окружало столько свидетельств ее благодеяний – все эти вешалки с платьями, роскошные сумочки, туфельки, изящные мелочи.
– Мама, я ничего не могу сделать, – сказала Гарден. Ее обычно глубокий и низкий голос звучал без обычной теплоты, он был безжизненным, ровным. Таким же деревянным, как ее сердце. – Я очень стараюсь, но у меня не получается. И никогда ничего не получится.
Двадцать третьего декабря Элизабет Купер давала в честь Гарден чайный бал; то же она сделала в прошлом году для Люси Энсон, то же сделает в будущем году для своей внучки Ребекки Уилсон. Джошуа позвал своих родственников, чтобы они помогли свернуть ковры и передвинуть мебель.
Элизабет поручила Джошуа всю подготовку к вечеру. Она хотела отдохнуть перед тем, как начнет одеваться. Провести три часа в обществе этой нудной особы (так она мысленно именовала Маргарет) – да, это будет изнурительно. Но может быть, не три часа, а меньше. Гарден предупредила, что уйдет рано. А приличные люди после ухода почетной гостьи не задерживаются. «Но о чем это я? – спросила она себя. – Эту нудную особу едва ли можно причислить к приличным людям». Элизабет пришлось очень жестко поговорить с Маргарет насчет участия Гарден в репетиции церковного хора, которую та не могла пропустить. Девушке предстояло петь соло во время рождественской службы. Элизабет не сомневалась, что Маргарет не чтит праздник Рождества Христова, хотя и посещает церковь каждое воскресенье. Не только нудная особа, но еще и лицемерка. Элизабет негодующе фыркнула в подушку и забылась коротким глубоким сном.
– Тетя Элизабет, я хочу незаметно сбежать. Спасибо вам за чудесный вечер. – Гарден поцеловала Элизабет в щеку. Из всех балов этот для нее и вправду был самым приятным. Она была почетной гостьей и правила приличия предписывали развлекать ее и ни на секунду не оставлять без внимания. Ее мать в кои веки могла быть довольна. Во время каждого танца Гарден перехватывали не меньше четырех раз.
Она помахала рукой матери, улыбнулась Уэнтворт, танцуя с Мэном, и побежала к двери. Джошуа уже ждал ее с накидкой наготове.
Но отворить ей дверь он не успел: кто-то толкнул ее с другой стороны. Вошел Скайлер Харрис. Не глядя, протянул Джошуа пальто и тросточку. Смотрел Скайлер только на Гарден.
– Здравствуйте, – сказал он. – Я пришел, а вы уже уходите? В прошлый раз, когда мы виделись, все было наоборот. Пожалуйста, не уходите. Я пришел только для того, чтобы познакомиться с вами.
Гарден машинально улыбнулась. Когда гости входят, им принято улыбаться, какие бы глупости они ни говорили.
– Разрешите представиться. Я – Скай Харрис. Гарден взялась было за накидку, но внезапно поняла, кто это с ней разговаривает. Она так и застыла с протянутыми руками.
– О, я про вас слышала. Это вы живете в Барони. Мне бы очень хотелось с вами поговорить, у меня к вам столько вопросов. Но мне действительно нужно идти, я боюсь опоздать.
Скай взял ее за руку:
– Неужели он не подождет вас? Я бы подождал.
Перед мысленным взором Гарден встал их регент, раздражительный, лысый, как яйцо, полковник в отставке. Она рассмеялась.
– Я иду в собор на спевку, – объяснила она.
Она высвободила руку из ладоней Ская, выхватила у Джошуа накидку и надела так быстро, что Скай не успел ей помочь.
– Мне действительно очень жаль. Всего хорошего, мистер Харрис.
Скай двинулся за ней:
– Могу я сопровождать вас?
Гарден услышала, как на церкви Святого Михаила начали бить часы.
– Нет, – сказала она. Она опаздывала, а этот человек ей мешал. Она подобрала юбки и бросилась бежать.
– Вы будете на балу? – прокричал ей вслед Скай.
– Да. – И ноги девушки замелькали еще быстрее. Скайлер Харрис стоял у дома Трэддов – одна нога на ступеньке – и смотрел вслед самой красивой девушке, которую ему когда-либо доводилось видеть.
– Боже правый, – проговорил он, смеясь над самим собой. – Можно подумать, что я попал в третий акт «Золушки». Почему она не обронила хрустальный башмачок?
Когда Марк узнал, что Скай поедет в Чарлстон, то стал немилосердно издеваться над ним. Но Скай не мог поступить иначе: эта девушка, встреченная на лестнице, – ему нужно было посмотреть на нее, чтобы убедиться, так ли она обворожительна, как ему показалось с первого взгляда. Ну что ж, он рассмотрел ее как следует. Она оказалась еще прекраснее, чем он думал. И какой у нее голос… Обычно у молодых женщин голоса высокие и пронзительные, а тут ничего похожего.
Скай снова рассмеялся. Он был совершенно уверен, что ни одна из его знакомых девушек не убежала бы с бала ради спевки в соборе.
44
– Мама, хочешь, мистер Анджело причешет тебя первой? – Гарден, раскрасневшаяся после купания, в нарядном белье, собиралась одеваться на бал. Гарден была очень голодна: когда она после спевки пришла домой, ее сразу отправили в ванную, и она думала успеть поесть, пока мать причесывают.
– Я не поеду на бал, – отрезала Маргарет. – Я не могу смотреть, как из-за тебя рушатся все мои надежды.
Гарден села перед туалетным столиком. Она знала, что ее будут причесывать целую вечность. Мистер Анджело старался превзойти самого себя. Это не чайный бал, тут узлом волос на затылке не отделаться. Он сооружал на голове у Гарден корону из прядей и локонов, украшенную цветами и лентами. Во взгляде Гарден читалась покорность судьбе.
Когда Маргарет объявила, что дочь готова ехать, было уже одиннадцать. Ее официальным кавалером был Мэн Уилсон; он уже час ждал ее в библиотеке, читая какую-то книгу о правах женщины.
Гарден была в синем бархатном платье такого глубокого цвета, что оно казалось почти черным. Этот цвет делал ее белую кожу еще бледнее. Голубоватые тени лежали во впадинах возле ее ключиц, в ложбинке между высокими грудями, которую чуть приоткрывало квадратное декольте. Голубые глаза Гарден казались почти такими же темными, как ее платье. Сквозь пудру под ними виднелись голубоватые тени усталости.
– Гарден, какая ты красивая, – сказал Мэн, когда она наконец-то появилась в дверях. Она впервые это услышала. И не поверила. Столько лет ей говорили про ее ужасную веснушчатую кожу и разноцветные волосы.
– Спасибо, Мэн. – Гарден знала, что ей следовало сказать ему ответный комплимент, и Мэн действительно был очень хорош собой. Но у нее язык не поворачивался. Перед ней стоял не ее кузен и хороший приятель Мэн. Перед ней был один из самых подходящих, по мнению ее матери, женихов, которого ей следовало пленить.
Мэн протянул ей букет алых роз:
– Надеюсь, ты поедешь на бал с ними.
Гарден пристально посмотрела на него. Он не издевался над ней, это точно. Он просто не знал. В Чарлстоне было принято, чтобы поклонники утром перед балом посылали дебютантке цветы. Она могла появиться на балу с каким-то из присланных букетов или с букетом своего официального кавалера. Выбор букета указывал на ее сердечные склонности и значил очень многое. Гарден цветов никто не прислал.
– Прекрасные розы, – сказала она Мэну. – Большое спасибо.
Когда Гарден и Мэн приехали, ряд встречающих уже заметно поредел. Бал начался в десять. Гарден торопилась: она знала, что они опоздали до неприличия. Она пожала руки родителям дебютантки, ей самой, ее братьям и сестрам, родным и двоюродным, бормоча извинения, оправдываясь перед каждым. Последний человек в ряду не выпустил ее руку.
– Как вам не стыдно так опаздывать? – спросил Скай Харрис. – Я прождал вас целую вечность.
Гарден оглянулась на ряд встречающих.
– Нет, я не родственник, – объяснил Скай. – Я просто пристроился в конец ряда, когда заметил, что вы вошли. Я не хочу никому уступать первый танец. – Он обнял ее за талию и увлек к другим танцующим парам. Гарден была слишком изумлена, чтобы протестовать. Так изумлена, что пропала ее привычная скованность.
Почти сразу же ее перехватил Мэн:
– Я сопровождал сюда эту леди. Первый танец – за мной.
Он с усилием высвободил руку Гарден из руки Ская, обнял девушку за талию:
– Что это за тип, Гарден?
Мэн сделал несколько па. И Гарден почувствовала, что начинаются ее всегдашние неприятности. Она не могла попасть в такт.
Но тут обтянутый белой перчаткой палец постучал по плечу Мэна.
– Вы разрешите? – Это был Марк, приятель Ская. Мэйн отступил на шаг и поклонился. Марк сделал с Гарден ровно пол-оборота, и она опять оказалась рядом со Скаем.
Тот взял ее за руку и рассмеялся.
– Сдавайтесь, – сказал он. – Я привез с собой Марка, чтобы он перехватывал вас у всех, кому вздумается помешать нам танцевать. Я не буду отпускать вас весь вечер.
Гарден не знала, что говорить, что делать. Она почувствовала, что краснеет, и от этого покраснела еще сильнее.
Скай с восхищением смотрел на краску, залившую ей щеки. Его знакомые девушки не краснели.
Мимо них проносились пары. Они стояли в середине зала и мешали танцующим.
– На нас смотрят, – сказала Гарден.
– Пускай смотрят… Ну хорошо, Гарден. Давайте танцевать. Видите, я знаю ваше имя. Я про вас все выспросил. Я знаю, что живу в вашем доме. Отличный дом. Вы по нему скучаете?
Его рука, скользнув по ее спине, легла на талию, и он привлек Гарден к себе.
Гарден не замечала, что она танцует. Ей нужно было все разузнать о Барони. Остался ли там поселок? А магазин Сэма Раггса? А чердак, полный сокровищ? Уцелел ли сад за каменной оградой? А заросли земляничных деревьев? А огромное инжировое дерево, на нижней ветви которого было так хорошо сидеть?
Но Скай не успел ответить ни на один из вопросов: Гарден перехватил Томми Хейзелхерст. Потом снова Марк, и через пол-оборота она оказалась в паре со Скаем.
– Так вот, теперь в Барони… – сказал Скай. Гарден перехватил Мэн. Потом Марк. Потом она снова оказалась в паре со Скаем. Он отвел ее в сторону от танцующих.
– Так не пойдет, – сказал он. – Придется нам посидеть, если мы намерены познакомиться.
– Позвольте вас пригласить, Гарден? – Эшби Редклифф поклонился и протянул руку. Чарлстонским мужчинам не нравились шутки, которые вздумал здесь выкидывать этот выскочка-янки со своим дружком. Все приятели Мэна, не сговариваясь, встали на защиту его дамы и его чести. На этот вечер время Гарден принадлежало Мэну, а не богатому чужаку.
Марк направился было к Эшби и Гарден, но Мэн его опередил. Он отвел Гарден в сторону и предложил сесть.
– Гарден, этот спектакль нужно кончать, – сказал Мэн.
– Мэн, я тут ни при чем. Что я могу сделать? – Гарден не знала, смеяться ей или плакать. Впервые в жизни она пользовалась бешеным успехом, и это было ужасно.
– Что это за типы? Может, нам просто вышвырнуть их отсюда?
– Нет, Мэн, не надо, пожалуйста. Мистер Харрис – сын новой хозяйки Барони. Он пробовал рассказать мне, как там сейчас дела, но меня все время перехватывали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73