В этот большой зал заранее был перенесен клавесин, на котором сейчас закончила играть Диана, украсив последние аккорды песни весьма замысловатой трелью, больше похожей на озорной смешок.
Дрейк бережно усадил Эйлин в мягкое кресло у камина, и присутствующие продолжили весело и непринужденно болтать. В комнате было шумно, и услышать кого-либо в отдельности не представлялось возможным. Теплая рука Дрейка сжала ее плечо, и слезы навернулись на глаза Эйлин. За окном, завешенным тяжелыми портьерами, шел снег, а здесь, в зале, свет от камина и множества свечей озарял лица тех, кого она знала и очень любила. Эйлин решила позволить себе считать эту иллюзию полного счастья реальностью до тех пор, пока не закончится сказочный вечер. Горький жизненный опыт напомнил ей, как призрачно может быть счастье.
Саммервиллы тоже присоединились к их празднику, и сейчас сэр Джон сидел, задумчиво потягивая бренди и слушая старинные романсы, льющиеся из-под талантливых пальцев Дианы. Леди Саммервилл сидела на маленьком диванчике рядом со своей сестрой, и обе женщины, склонив друг к другу головы, увлеченно беседовали, время от времени бросая нежные взгляды на сидящую возле камина молодую пару. Братья Монсар, которые уже были изрядно навеселе, склонившись над сидящей за клавесином Дианой, подстрекали ее сыграть что-нибудь популярное, в то время как Майкл, переворачивая страницы нот, громко подпевал. Что бы ни готовило им будущее, но такого ужасного Рождества, как в прошлом году, когда с появлением лорда де Лейси одна беда сменяла другую, больше не будет. Эйлин сжала руку мужа и потерлась об нее щекой. Он стольким пожертвовал ради мира в своей семье, что она должна найти способ отблагодарить его за все.
Огонь в камине отсвечивал золотом на складках ее платья, а волосы, аккуратно перевязанные лентой, казались в тени почти красными. Дрейк, не удержавшись, провел пальцем по нежной тонкой шее Эйлин, дрожа от восхищения. Она была его законной женой, и он мог прилюдно позволить себе такую ласку. Маркиз слишком хорошо знал ее, чтобы поверить в то, что она когда-нибудь будет всецело принадлежать ему, но в то же время был твердо уверен, что связывающие их узы никому не под силу разорвать. И куда бы она ни исчезла, он сумеет отыскать ее везде.
Прозвучал первый припев «Добрый король Венцеслав», и Дрейк, наклонившись, прошептал жене на ухо:
– Спой мне что-нибудь, принцесса, но только не хулиганские частушки. Я хочу услышать твой голос.
В глазах Эйлин заплясали чертики, и она посмотрела на своего красивого мужа. Но серьезный взгляд Дрейка предостерег ее от озорного поступка. Пение для Эйлин было крайне непривычным занятием, поэтому она, прежде чем самой присоединиться к общему хору, подождала, пока Дрейк начнет петь.
С каждой минутой Эйлин становилась все более уверенной в своих силах, и голос ее звучал все громче и тверже. Маркиз сжал руку любимой в знак одобрения, наслаждаясь ее чистым и мелодичным пением. Вскоре она окончательно обрела уверенность, и все присутствующие услышали ее звонкий голосок. К концу песни у большинства от восхищения навернулись слезы на глазах. Немой беспризорный ребенок превратился в красивую молодую леди с ангельским голосом.
Когда по окончании праздничного вечера Дрейк отнес ее в кровать, на которой Эйлин спала последние несколько недель, он не покинул ее, как делал это прежде. Опустив Эйлин на простыню, Дрейк, вернувшись к двери, плотно закрыл ее, а затем принялся тушить одну за другой свечи.
Эйлин молча наблюдала, как ее муж сначала сбросил свой великолепный праздничный камзол, а затем принялся развязывать шейный платок. Это его дом, его постель, и Эйлин не смела запретить ему остаться в комнате, но в то же время она не могла пустить Дрейка к себе. Он, конечно же, знал, что еще слишком рано: она еще не оправилась после родов. Когда он снял рубашку и перед глазами Эйлин предстало его сильное мускулистое тело, она буквально задохнулась от волнения. Ей до смерти хотелось вновь оказаться в объятиях этих сильных рук, но сможет ли Дрейк удовлетвориться только этим?
Маркиз задул последнюю свечу и только затем сбросил с себя оставшуюся одежду. И в этот момент услышал шуршание платья, которое Эйлин принялась снимать с себя, и его сердце забилось громче. Невилл прекрасно понимал, что таким образом испытывает собственную силу воли, но ничего не мог с собой поделать: сегодня сочельник, и он хотел уснуть в своей постели рядом со своей женой.
Маркиз скользнул под покрывало и прижался к ее хрупкому телу, облаченному в шелковую ночную рубашку. Она так естественно расположилась в его объятиях, что Дрейк вдруг подумал: как мог он в последние месяцы жить без нее? Он поцеловал Эйлин в лоб и усилием воли заставил успокоиться свое голодное тело.
– Ты признаешь за мной право делить с тобой постель, даже если мы будем просто лежать рядом? – прошептал Дрейк.
– Я никогда не отказывала тебе в этом, – почувствовав огромное облегчение, произнесла Эйлин. После такого, замечательного вечера она ни в чем не смогла бы ему отказать. Благодаря Дрейку сегодня Эйлин наконец поверила, что попала в свой родной дом, и крепко уцепилась за эту надежду. Возможно, он все же полюбит ее.
Уткнувшись носом ей в волосы, пахнущие дикими цветами, Дрейк тихо засмеялся.
– Должен признать, что у меня не было причин жаловаться на тебя по этому поводу. Все-таки ты распутное создание, любовь моя.
Эйлин, поцеловав мужа в грудь, плотнее прижалась к нему и сонно проговорила:
– Если вы надеетесь, что я дам вам повод вернуться к своим лондонским шлюшкам, то вы сильно заблуждаетесь, милорд.
Дрейк рассмеялся, но, почувствовав мерное дыхание спящей жены, мгновенно затих. Ему не нужен был никто другой на свете, кроме Эйлин. Но к сожалению, оставаться здесь он не мог: под угрозой была жизнь его семьи. Враждебное отношение Эдмунда делало присутствие маркиза в собственном доме очень опасным. Пока он не найдет способ избавиться от своего непутевого кузена, Дрейк не может оставаться в Шерборне. Из Лондона пришли вести, что на этой неделе Эдмунда выпускают из Тауэра.
Глава 27
Рождество 1746 года
Эйлин проснулась оттого, что муж осыпал поцелуями ее нежную шею. За дверью слышался плач голодного младенца.
– Дрейк? – сонно пробормотала молодая мать, и в тот же момент сильная рука обхватила ее за талию и перевернула на другой, бок. Теплые губы Дрейка прижались к ее губам. От страстных поцелуев Эйлин проснулась окончательно и, отвечая на ласку, принялась нежно гладить мужа по спине. Резкий стук прервал их занятие.
– Боюсь, что тебе придется подождать, милорд. Сейчас потребности двух маленьких человечков у нас на первом месте, – со вздохом сказала Эйлин.
Не отрываясь от ее губ, Дрейк пробормотал что-то нечленораздельное, затем принялся ласкать через тонкую ткань рубашки сосок ее набухшей от молока груди. Наконец, приподнявшись на локте, он посмотрел на свою жену, лежащую под ним.
– Я так ревнив, что готов запереть тебя в четырех стенах, чтобы любоваться твоей красотой мог только я один. Но сейчас мне не остается ничего другого, как уступить право наслаждаться твоим обществом своему сыну. С Рождеством, любовь моя. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
Эйлин обхватила его голову руками и, прежде чем отпустить, запечатлела на его губах долгий поцелуй. Затем разжала пальцы и села на постели. Дрейк невольно залюбовался ее темно-рыжими волосами, облегающими тонкий стан жены, и с великим трудом поборол искушение прикоснуться к длинным шелковистым прядям. Свесив ноги с кровати, он встал и пошел за одеждой.
Обнаженный, Дрейк уверенно прошел через комнату, и Эйлин завороженно смотрела на его сильные мышцы и гладкую кожу. С тех пор, как он в последний раз вот так ее обнимал, прошло несколько месяцев. И еще несколько недель пройдет, пока она сможет снова пустить его в свою постель. Эйлин ни разу не приходила в голову мысль отвергнуть его. Ее юное тело уже изнемогало от столь долгой разлуки, и она была уверена, что Дрейк чувствует то же самое.
Когда Дрейк исчез в примыкающей к их спальне комнате, Эйлин крикнула няне, чтобы та входила. В то время как Эйлин приняла из рук девушки малыша, который разрывался от плача, требуя еды, в комнату вошла горничная и принялась разводить огонь в камине, чтобы прогреть остывший за ночь воздух. Эйлин спустила рубашку с одного плеча, и в тот же момент маленькие ручки призывно заколотили по ее полной от молока груди. Молодая мама, откинувшись на подушки, поудобнее расположила малыша, и тот жадно припал к большому соску. Переполненная нежными чувствами к своему беззащитному сыну, Эйлин крепче прижала к себе малыша и принялась поглаживать его нежную маленькую щечку.
Когда Дрейк, уже одетый, снова вошел в покои, горничная и няня быстро откланялись и покинули комнату, оставив молодую пару наедине со своим новорожденным сыном. При виде жены с младенцем на руках маркиз ощутил такой трепет, что напрочь забыл о свертке, который держал в руках. Он осторожно опустился на край кровати и как завороженный смотрел на маленького человечка, теребящего крошечной ручонкой грудь матери. Эти двое сейчас находились в своем особом мирке, где не существует ничего, кроме нежности и любви. Это он, уложив ее в постель, лишил невинности, заронил в ее утробу свое семя и дал жизнь этому маленькому существу. Просто невероятно, что несколько мгновений удовольствия коренным образом изменили всю их жизнь. И Дрейк понял, что каждая секунда, проведенная вместе с женой и детьми, – это невыразимое счастье, и мысленно возблагодарил Господа за столь щедрый дар.
Полностью поглощенная ребенком, Эйлин не обращала внимания на мужа, пока Ричард не насытился. Но когда она наконец подняла глаза и встретилась взглядом с Дрейком, ее сердце забилось. Маркиз нежно улыбнулся, и по телу Эйлин пошли теплые волны.
– Я когда-нибудь говорил, как сильно тебя люблю? – мягко спросил Дрейк. Аккуратно вытянув прядь ее темно-рыжих волос из детского кулачка, он взял из рук жены засыпающего младенца и прижал к себе. Но глаза его смотрели только на завораживающую игру серебряных искорок под ее длинными ресницами.
От этих слов Эйлин буквально задохнулась от счастья и, растерянная и удивленная одновременно, коротко кивнув, принялась машинально расстилать на плече Дрейка кусок чистой ткани, чтобы младенец, срыгивая, не запачкал костюм своего отца. Когда она удостоверилась, что Ричард лежит удобно, то, поправив рубашку, подняла глаза на мужа, все еще завороженная его словами.
В синих глазах Дрейка она увидела немой вопрос. На губах Эйлин заиграла ослепительно-радостная улыбка.
– Я просто надеялась, что когда-нибудь вы разделите со мной то чувство, которое я испытываю к вам, милорд.
Дрейк посмотрел ей в глаза, и его сердце наполнилось гордостью и любовью: все ее чувства были написаны на лице. Нежно держа в руках сына, Дрейк, наклонившись, поцеловал Эйлин в лоб. И тут, вдруг вспомнив, что все еще держит под мышкой небольшой, очень красиво упакованный сверток, Дрейк с улыбкой протянул его жене.
– Ты простишь меня за то, что я был таким слепцом и не видел, что любовь гораздо важнее гордости?
Значит, он все-таки понял.
Впервые за то время, что они снова были вместе, Эйлин почувствовала, что они с мужем снова одно целое. Мягко улыбнувшись, она принялась аккуратно разворачивать подарок. Внутри маленькой, обшитой бархатом коробочки лежал прекрасный перстень с бриллиантами. Эйлин открыла рот от удивления и посмотрела на Дрейка. Тот, аккуратно: вынув символ их единения, надел его на палец жены.
– Теперь весь мир будет знать, что ты моя, – прошептал он.
Потеряв дар речи, Эйлин наконец осознала, что принадлежит Дрейку полностью, безвозвратно, и скоро об этом узнает весь свет. Все еще не придя в себя, она пыталась придумать слова благодарности и любви, но ничего не приходило ей в голову. На пути к их счастью все еще было много преград. Но как объяснить ему это?
Внезапный стук в дверь лишил Эйлин возможности хоть что-нибудь сказать.
Дрейк чертыхнулся.
– Неужели в этом доме нас не могут хоть па пару минут оставить наедине?
– Это, наверное, няня принесла Эмили. Я сейчас же отошлю ее, не волнуйся, – быстро заверила его Эйлин и повернулась к двери. – Входи!
На пороге появился встрепанный лакей. Увидев, что его светлость здесь, он облегченно вздохнул.
– Милорд, к вам приехал лорд Уэстли. Он непременно желает говорить с вами.
Дрейк нахмурился:
– Уэстли? Я думал, он уехал на континент. – Дрейк бросил взгляд на Эйлин. Маркизу ужасно не хотелось уходить от нее, но он отчетливо понимал, что дела требуют очень много времени. На этот раз придется пожертвовать удовольствием побыть рядом с собственной женой.
Эйлин, казалось, уже смирилась с тем, что ее муж – занятой человек. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, в комнату, грубо оттолкнув лакея, ворвался сам лорд Уэстли. Мрачный и ужасно раздраженный, с глубокими морщинами на лице, он коротко кивнул в знак приветствия юному маркизу и его леди.
– Прости, что помешал, Шерборн, но мне нужно поговорить с вами обоими. А этот трус не должен нас слышать. – Он бросил гневный взгляд на трясущегося от страха лакея. Немного озадаченный, Дрейк постарался скрыть свое любопытство. Послав лакея за няней, он указал своему несостоявшемуся тестю на одно из мягких кресел с высокой спинкой. Пока лорд Уэстли устраивался поудобнее, в комнату вошла няня и взяла ребенка из рук отца, а горничная тем временем помогла Эйлин накинуть халат.
Уэстли смотрел на все это с немного унылым видом. Когда няня собиралась унести ребенка, он сделал ей знак, что хочет взглянуть на нового наследника Шерборнов. Внимательно изучая личико спящего младенца, лорд Уэстли пришел к выводу, что подбородок мальчик унаследовал от Невиллов. Старик одобрительно кивнул, и в тот же момент няня унесла ребенка в детскую.
– Лихой у тебя парень, Дрейк. И дочка тоже ничего, насколько верно дошли до меня слухи. – Лорд Уэстли оперся о свою трость и внимательно посмотрел на сидящую на кровати молодую пару. Маркиз, словно защищая свою жену, собственнически обхватил рукой ее тонкий стан. Странный блеск в серебристых глазах Эйлин заставил старого лорда тревожно сощурить глаза.
– Да, они же близнецы, – миролюбиво отозвался Дрейк. – А как Памела?
Юная маркиза с печалью наблюдала за стариком, который словно ушел в себя. Его глаза затуманились, а складки на лице стали еще глубже.
– Умерла. Послеродовая лихорадка. Она не протянула и недели. – Уэстли отвернулся, чтобы не видеть сидящей на кровати счастливой семейной пары, и задумчиво уставился на огонь.
Эта новость ошеломила Дрейка, и не успел он собраться с мыслями, как заговорила Эйлин:
– А ребенок?
Требовательность ее тона заставила старого лорда быстро поднять глаза. Во взгляде Эйлин он увидел понимание и сожаление. Поразительно, как люди могут понимать друг друга без слов. Неудивительно, что Дрейк полюбил эту очаровательную девушку. Лорд Уэстли заговорил, обращаясь к Эйлин:
– Мальчик здоров. После всех этих девчонок, будь они неладны, Бог наконец-то наградил меня внуком, который родился ублюдком… – Его отчаяние постепенно сменилось негодованием.
– Мне очень жаль, сэр. – Открыв один из шкафов, Дрейк извлек оттуда небольшую флягу и протянул ее лорду. – Из слов Эдмунда я понял, что он собирался жениться на Памеле.
Уэстли, сделав несколько больших глотков, отмахнулся от извинений Дрейка:
– Сожалениями ее не вернешь. Я испортил ее. Я никогда не следил за ней так, как нужно. Вот почему я здесь. Я не хочу, чтобы мой единственный внук вырос таким же, как его мать или его отец. Я не могу вырастить его и в то же время не могу допустить, чтобы его растил Эдмунд. Нравится тебе это или нет, но он – Невилл, и тут уже ничего не попишешь, Дрейк. Я хочу заключить с вами договор.
Маркиз нахмурился, но Эйлин не задумываясь ответила:
– Привозите ребенка сюда, милорд. У нас хорошая детская. Можете быть уверены, что мы вырастим его как собственного сына.
Тут Дрейк взорвался:
– Подождите-ка минутку! Я не хочу, чтобы мой сын пережил то же, что выпало на мою долю! Отпрыск Эдмунда может вырасти еще большим задирой, чем его отец. Он и так на несколько месяцев старше Ричарда. Я не хочу, чтобы мой сын…
Лорд Уэстли яростно ударил своей тростью об пол:
– Да выслушай же меня, черт тебя побери! Неужели ты думаешь, что я предложил бы тебе такое?
Эйлин яростно потянула Дрейка за рукав, заставляя повернуться к себе.
– Не обязательно все должно сложиться точно так же. Неужели ты хочешь, чтобы твой племянник вырос у чужих людей?
– Дорогая, ты не понимаешь, что… – начал было Дрейк, но Уэстли не дал ему закончить.
– Я понимаю, Шерборн. Незаконнорожденный не может унаследовать титул и имение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
Дрейк бережно усадил Эйлин в мягкое кресло у камина, и присутствующие продолжили весело и непринужденно болтать. В комнате было шумно, и услышать кого-либо в отдельности не представлялось возможным. Теплая рука Дрейка сжала ее плечо, и слезы навернулись на глаза Эйлин. За окном, завешенным тяжелыми портьерами, шел снег, а здесь, в зале, свет от камина и множества свечей озарял лица тех, кого она знала и очень любила. Эйлин решила позволить себе считать эту иллюзию полного счастья реальностью до тех пор, пока не закончится сказочный вечер. Горький жизненный опыт напомнил ей, как призрачно может быть счастье.
Саммервиллы тоже присоединились к их празднику, и сейчас сэр Джон сидел, задумчиво потягивая бренди и слушая старинные романсы, льющиеся из-под талантливых пальцев Дианы. Леди Саммервилл сидела на маленьком диванчике рядом со своей сестрой, и обе женщины, склонив друг к другу головы, увлеченно беседовали, время от времени бросая нежные взгляды на сидящую возле камина молодую пару. Братья Монсар, которые уже были изрядно навеселе, склонившись над сидящей за клавесином Дианой, подстрекали ее сыграть что-нибудь популярное, в то время как Майкл, переворачивая страницы нот, громко подпевал. Что бы ни готовило им будущее, но такого ужасного Рождества, как в прошлом году, когда с появлением лорда де Лейси одна беда сменяла другую, больше не будет. Эйлин сжала руку мужа и потерлась об нее щекой. Он стольким пожертвовал ради мира в своей семье, что она должна найти способ отблагодарить его за все.
Огонь в камине отсвечивал золотом на складках ее платья, а волосы, аккуратно перевязанные лентой, казались в тени почти красными. Дрейк, не удержавшись, провел пальцем по нежной тонкой шее Эйлин, дрожа от восхищения. Она была его законной женой, и он мог прилюдно позволить себе такую ласку. Маркиз слишком хорошо знал ее, чтобы поверить в то, что она когда-нибудь будет всецело принадлежать ему, но в то же время был твердо уверен, что связывающие их узы никому не под силу разорвать. И куда бы она ни исчезла, он сумеет отыскать ее везде.
Прозвучал первый припев «Добрый король Венцеслав», и Дрейк, наклонившись, прошептал жене на ухо:
– Спой мне что-нибудь, принцесса, но только не хулиганские частушки. Я хочу услышать твой голос.
В глазах Эйлин заплясали чертики, и она посмотрела на своего красивого мужа. Но серьезный взгляд Дрейка предостерег ее от озорного поступка. Пение для Эйлин было крайне непривычным занятием, поэтому она, прежде чем самой присоединиться к общему хору, подождала, пока Дрейк начнет петь.
С каждой минутой Эйлин становилась все более уверенной в своих силах, и голос ее звучал все громче и тверже. Маркиз сжал руку любимой в знак одобрения, наслаждаясь ее чистым и мелодичным пением. Вскоре она окончательно обрела уверенность, и все присутствующие услышали ее звонкий голосок. К концу песни у большинства от восхищения навернулись слезы на глазах. Немой беспризорный ребенок превратился в красивую молодую леди с ангельским голосом.
Когда по окончании праздничного вечера Дрейк отнес ее в кровать, на которой Эйлин спала последние несколько недель, он не покинул ее, как делал это прежде. Опустив Эйлин на простыню, Дрейк, вернувшись к двери, плотно закрыл ее, а затем принялся тушить одну за другой свечи.
Эйлин молча наблюдала, как ее муж сначала сбросил свой великолепный праздничный камзол, а затем принялся развязывать шейный платок. Это его дом, его постель, и Эйлин не смела запретить ему остаться в комнате, но в то же время она не могла пустить Дрейка к себе. Он, конечно же, знал, что еще слишком рано: она еще не оправилась после родов. Когда он снял рубашку и перед глазами Эйлин предстало его сильное мускулистое тело, она буквально задохнулась от волнения. Ей до смерти хотелось вновь оказаться в объятиях этих сильных рук, но сможет ли Дрейк удовлетвориться только этим?
Маркиз задул последнюю свечу и только затем сбросил с себя оставшуюся одежду. И в этот момент услышал шуршание платья, которое Эйлин принялась снимать с себя, и его сердце забилось громче. Невилл прекрасно понимал, что таким образом испытывает собственную силу воли, но ничего не мог с собой поделать: сегодня сочельник, и он хотел уснуть в своей постели рядом со своей женой.
Маркиз скользнул под покрывало и прижался к ее хрупкому телу, облаченному в шелковую ночную рубашку. Она так естественно расположилась в его объятиях, что Дрейк вдруг подумал: как мог он в последние месяцы жить без нее? Он поцеловал Эйлин в лоб и усилием воли заставил успокоиться свое голодное тело.
– Ты признаешь за мной право делить с тобой постель, даже если мы будем просто лежать рядом? – прошептал Дрейк.
– Я никогда не отказывала тебе в этом, – почувствовав огромное облегчение, произнесла Эйлин. После такого, замечательного вечера она ни в чем не смогла бы ему отказать. Благодаря Дрейку сегодня Эйлин наконец поверила, что попала в свой родной дом, и крепко уцепилась за эту надежду. Возможно, он все же полюбит ее.
Уткнувшись носом ей в волосы, пахнущие дикими цветами, Дрейк тихо засмеялся.
– Должен признать, что у меня не было причин жаловаться на тебя по этому поводу. Все-таки ты распутное создание, любовь моя.
Эйлин, поцеловав мужа в грудь, плотнее прижалась к нему и сонно проговорила:
– Если вы надеетесь, что я дам вам повод вернуться к своим лондонским шлюшкам, то вы сильно заблуждаетесь, милорд.
Дрейк рассмеялся, но, почувствовав мерное дыхание спящей жены, мгновенно затих. Ему не нужен был никто другой на свете, кроме Эйлин. Но к сожалению, оставаться здесь он не мог: под угрозой была жизнь его семьи. Враждебное отношение Эдмунда делало присутствие маркиза в собственном доме очень опасным. Пока он не найдет способ избавиться от своего непутевого кузена, Дрейк не может оставаться в Шерборне. Из Лондона пришли вести, что на этой неделе Эдмунда выпускают из Тауэра.
Глава 27
Рождество 1746 года
Эйлин проснулась оттого, что муж осыпал поцелуями ее нежную шею. За дверью слышался плач голодного младенца.
– Дрейк? – сонно пробормотала молодая мать, и в тот же момент сильная рука обхватила ее за талию и перевернула на другой, бок. Теплые губы Дрейка прижались к ее губам. От страстных поцелуев Эйлин проснулась окончательно и, отвечая на ласку, принялась нежно гладить мужа по спине. Резкий стук прервал их занятие.
– Боюсь, что тебе придется подождать, милорд. Сейчас потребности двух маленьких человечков у нас на первом месте, – со вздохом сказала Эйлин.
Не отрываясь от ее губ, Дрейк пробормотал что-то нечленораздельное, затем принялся ласкать через тонкую ткань рубашки сосок ее набухшей от молока груди. Наконец, приподнявшись на локте, он посмотрел на свою жену, лежащую под ним.
– Я так ревнив, что готов запереть тебя в четырех стенах, чтобы любоваться твоей красотой мог только я один. Но сейчас мне не остается ничего другого, как уступить право наслаждаться твоим обществом своему сыну. С Рождеством, любовь моя. – Он наклонился и поцеловал ее в щеку.
Эйлин обхватила его голову руками и, прежде чем отпустить, запечатлела на его губах долгий поцелуй. Затем разжала пальцы и села на постели. Дрейк невольно залюбовался ее темно-рыжими волосами, облегающими тонкий стан жены, и с великим трудом поборол искушение прикоснуться к длинным шелковистым прядям. Свесив ноги с кровати, он встал и пошел за одеждой.
Обнаженный, Дрейк уверенно прошел через комнату, и Эйлин завороженно смотрела на его сильные мышцы и гладкую кожу. С тех пор, как он в последний раз вот так ее обнимал, прошло несколько месяцев. И еще несколько недель пройдет, пока она сможет снова пустить его в свою постель. Эйлин ни разу не приходила в голову мысль отвергнуть его. Ее юное тело уже изнемогало от столь долгой разлуки, и она была уверена, что Дрейк чувствует то же самое.
Когда Дрейк исчез в примыкающей к их спальне комнате, Эйлин крикнула няне, чтобы та входила. В то время как Эйлин приняла из рук девушки малыша, который разрывался от плача, требуя еды, в комнату вошла горничная и принялась разводить огонь в камине, чтобы прогреть остывший за ночь воздух. Эйлин спустила рубашку с одного плеча, и в тот же момент маленькие ручки призывно заколотили по ее полной от молока груди. Молодая мама, откинувшись на подушки, поудобнее расположила малыша, и тот жадно припал к большому соску. Переполненная нежными чувствами к своему беззащитному сыну, Эйлин крепче прижала к себе малыша и принялась поглаживать его нежную маленькую щечку.
Когда Дрейк, уже одетый, снова вошел в покои, горничная и няня быстро откланялись и покинули комнату, оставив молодую пару наедине со своим новорожденным сыном. При виде жены с младенцем на руках маркиз ощутил такой трепет, что напрочь забыл о свертке, который держал в руках. Он осторожно опустился на край кровати и как завороженный смотрел на маленького человечка, теребящего крошечной ручонкой грудь матери. Эти двое сейчас находились в своем особом мирке, где не существует ничего, кроме нежности и любви. Это он, уложив ее в постель, лишил невинности, заронил в ее утробу свое семя и дал жизнь этому маленькому существу. Просто невероятно, что несколько мгновений удовольствия коренным образом изменили всю их жизнь. И Дрейк понял, что каждая секунда, проведенная вместе с женой и детьми, – это невыразимое счастье, и мысленно возблагодарил Господа за столь щедрый дар.
Полностью поглощенная ребенком, Эйлин не обращала внимания на мужа, пока Ричард не насытился. Но когда она наконец подняла глаза и встретилась взглядом с Дрейком, ее сердце забилось. Маркиз нежно улыбнулся, и по телу Эйлин пошли теплые волны.
– Я когда-нибудь говорил, как сильно тебя люблю? – мягко спросил Дрейк. Аккуратно вытянув прядь ее темно-рыжих волос из детского кулачка, он взял из рук жены засыпающего младенца и прижал к себе. Но глаза его смотрели только на завораживающую игру серебряных искорок под ее длинными ресницами.
От этих слов Эйлин буквально задохнулась от счастья и, растерянная и удивленная одновременно, коротко кивнув, принялась машинально расстилать на плече Дрейка кусок чистой ткани, чтобы младенец, срыгивая, не запачкал костюм своего отца. Когда она удостоверилась, что Ричард лежит удобно, то, поправив рубашку, подняла глаза на мужа, все еще завороженная его словами.
В синих глазах Дрейка она увидела немой вопрос. На губах Эйлин заиграла ослепительно-радостная улыбка.
– Я просто надеялась, что когда-нибудь вы разделите со мной то чувство, которое я испытываю к вам, милорд.
Дрейк посмотрел ей в глаза, и его сердце наполнилось гордостью и любовью: все ее чувства были написаны на лице. Нежно держа в руках сына, Дрейк, наклонившись, поцеловал Эйлин в лоб. И тут, вдруг вспомнив, что все еще держит под мышкой небольшой, очень красиво упакованный сверток, Дрейк с улыбкой протянул его жене.
– Ты простишь меня за то, что я был таким слепцом и не видел, что любовь гораздо важнее гордости?
Значит, он все-таки понял.
Впервые за то время, что они снова были вместе, Эйлин почувствовала, что они с мужем снова одно целое. Мягко улыбнувшись, она принялась аккуратно разворачивать подарок. Внутри маленькой, обшитой бархатом коробочки лежал прекрасный перстень с бриллиантами. Эйлин открыла рот от удивления и посмотрела на Дрейка. Тот, аккуратно: вынув символ их единения, надел его на палец жены.
– Теперь весь мир будет знать, что ты моя, – прошептал он.
Потеряв дар речи, Эйлин наконец осознала, что принадлежит Дрейку полностью, безвозвратно, и скоро об этом узнает весь свет. Все еще не придя в себя, она пыталась придумать слова благодарности и любви, но ничего не приходило ей в голову. На пути к их счастью все еще было много преград. Но как объяснить ему это?
Внезапный стук в дверь лишил Эйлин возможности хоть что-нибудь сказать.
Дрейк чертыхнулся.
– Неужели в этом доме нас не могут хоть па пару минут оставить наедине?
– Это, наверное, няня принесла Эмили. Я сейчас же отошлю ее, не волнуйся, – быстро заверила его Эйлин и повернулась к двери. – Входи!
На пороге появился встрепанный лакей. Увидев, что его светлость здесь, он облегченно вздохнул.
– Милорд, к вам приехал лорд Уэстли. Он непременно желает говорить с вами.
Дрейк нахмурился:
– Уэстли? Я думал, он уехал на континент. – Дрейк бросил взгляд на Эйлин. Маркизу ужасно не хотелось уходить от нее, но он отчетливо понимал, что дела требуют очень много времени. На этот раз придется пожертвовать удовольствием побыть рядом с собственной женой.
Эйлин, казалось, уже смирилась с тем, что ее муж – занятой человек. Но прежде чем она успела сказать хоть слово, в комнату, грубо оттолкнув лакея, ворвался сам лорд Уэстли. Мрачный и ужасно раздраженный, с глубокими морщинами на лице, он коротко кивнул в знак приветствия юному маркизу и его леди.
– Прости, что помешал, Шерборн, но мне нужно поговорить с вами обоими. А этот трус не должен нас слышать. – Он бросил гневный взгляд на трясущегося от страха лакея. Немного озадаченный, Дрейк постарался скрыть свое любопытство. Послав лакея за няней, он указал своему несостоявшемуся тестю на одно из мягких кресел с высокой спинкой. Пока лорд Уэстли устраивался поудобнее, в комнату вошла няня и взяла ребенка из рук отца, а горничная тем временем помогла Эйлин накинуть халат.
Уэстли смотрел на все это с немного унылым видом. Когда няня собиралась унести ребенка, он сделал ей знак, что хочет взглянуть на нового наследника Шерборнов. Внимательно изучая личико спящего младенца, лорд Уэстли пришел к выводу, что подбородок мальчик унаследовал от Невиллов. Старик одобрительно кивнул, и в тот же момент няня унесла ребенка в детскую.
– Лихой у тебя парень, Дрейк. И дочка тоже ничего, насколько верно дошли до меня слухи. – Лорд Уэстли оперся о свою трость и внимательно посмотрел на сидящую на кровати молодую пару. Маркиз, словно защищая свою жену, собственнически обхватил рукой ее тонкий стан. Странный блеск в серебристых глазах Эйлин заставил старого лорда тревожно сощурить глаза.
– Да, они же близнецы, – миролюбиво отозвался Дрейк. – А как Памела?
Юная маркиза с печалью наблюдала за стариком, который словно ушел в себя. Его глаза затуманились, а складки на лице стали еще глубже.
– Умерла. Послеродовая лихорадка. Она не протянула и недели. – Уэстли отвернулся, чтобы не видеть сидящей на кровати счастливой семейной пары, и задумчиво уставился на огонь.
Эта новость ошеломила Дрейка, и не успел он собраться с мыслями, как заговорила Эйлин:
– А ребенок?
Требовательность ее тона заставила старого лорда быстро поднять глаза. Во взгляде Эйлин он увидел понимание и сожаление. Поразительно, как люди могут понимать друг друга без слов. Неудивительно, что Дрейк полюбил эту очаровательную девушку. Лорд Уэстли заговорил, обращаясь к Эйлин:
– Мальчик здоров. После всех этих девчонок, будь они неладны, Бог наконец-то наградил меня внуком, который родился ублюдком… – Его отчаяние постепенно сменилось негодованием.
– Мне очень жаль, сэр. – Открыв один из шкафов, Дрейк извлек оттуда небольшую флягу и протянул ее лорду. – Из слов Эдмунда я понял, что он собирался жениться на Памеле.
Уэстли, сделав несколько больших глотков, отмахнулся от извинений Дрейка:
– Сожалениями ее не вернешь. Я испортил ее. Я никогда не следил за ней так, как нужно. Вот почему я здесь. Я не хочу, чтобы мой единственный внук вырос таким же, как его мать или его отец. Я не могу вырастить его и в то же время не могу допустить, чтобы его растил Эдмунд. Нравится тебе это или нет, но он – Невилл, и тут уже ничего не попишешь, Дрейк. Я хочу заключить с вами договор.
Маркиз нахмурился, но Эйлин не задумываясь ответила:
– Привозите ребенка сюда, милорд. У нас хорошая детская. Можете быть уверены, что мы вырастим его как собственного сына.
Тут Дрейк взорвался:
– Подождите-ка минутку! Я не хочу, чтобы мой сын пережил то же, что выпало на мою долю! Отпрыск Эдмунда может вырасти еще большим задирой, чем его отец. Он и так на несколько месяцев старше Ричарда. Я не хочу, чтобы мой сын…
Лорд Уэстли яростно ударил своей тростью об пол:
– Да выслушай же меня, черт тебя побери! Неужели ты думаешь, что я предложил бы тебе такое?
Эйлин яростно потянула Дрейка за рукав, заставляя повернуться к себе.
– Не обязательно все должно сложиться точно так же. Неужели ты хочешь, чтобы твой племянник вырос у чужих людей?
– Дорогая, ты не понимаешь, что… – начал было Дрейк, но Уэстли не дал ему закончить.
– Я понимаю, Шерборн. Незаконнорожденный не может унаследовать титул и имение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41