Сначала у нее занемели пальцы на руках и ногах, потом больно защипало нос. Она обмоталась шалью по самые глаза, но летящая с неба ледяная крупа жалила, точно пчелиный рой. В Огайо никогда не было такого снега.Но о том, чтобы повернуть назад, Дженис не думала. Назад пути для нее не было. Ее жизнь была впереди, под горой. Она не знала, чем сможет помочь, но хотела быть там — на случай, если понадобится.Дженис не помнила, сколько времени заняла поездка в фургоне по этой дороге. Конечно, верхом на лошади намного быстрее. Возможно, Питер с Бетси уже сидят в универсальном магазине у Генри и Глэдис, весело греются у камина и пьют горячий шоколад. Хотелось бы в это верить. Питер еще совсем больной, ему нельзя долго быть на таком пронизывающем ветру, а Бетси с ее слабым здоровьем вообще противопоказаны холода. Им обоим нужны тепло и хорошее питание.На всякий случай Дженис сохранила большую часть продуктов. Судьба никогда особо не жаловала ни ее, ни тех, кого она любила. Дженис надеялась, что с ними все в порядке, и все же страшилась худшего.Снег все шел и шел. Дженис увязала в глубоких сугробах, кое-где проваливаясь по колено, с трудом волочила по снегу свои намокшие юбки. Она старалась обходить сугробы, но боялась отойти в сторону и сбиться с пути, который, надеялась, был верным.Дженис пыталась прикинуть, сколько миль могла пройти в час и сколько часов уже шла. Мартин, кажется, сказал, что до городка меньше десяти миль? Она, конечно, успеет добраться туда засветло. Дженис с сомнением взглянула на свинцовое небо: «Похоже, сегодня стемнеет рано».Дженис успокаивала себя тем, что Питер, конечно, решил переждать снегопад в городке и, наверное, рассердится, увидев ее там. Сегодня утром он буквально кричал на нее. Когда Дженис придет в городок, он раскричится еще громче.Она едва передвигала окоченевшие ноги, уши занемели от мороза. Ветер, казалось, злобно смеялся над ней, дуя ей в лицо и примораживая к ногам намокшую от снега юбку. И хотя внизу снега было меньше, небо постепенно темнело: как видно, ночь застанет ее на горе.Дженис показалось, что она услышала волчий вой. Непослушные пальцы еле держали ружье. Внимательно оглядев местность впереди, она увидела лишь серые тени, которые могли быть чем угодно. Застыв, она ждала, не зашевелится ли какая-то из этих теней, и, к своему удивлению, дождалась. Тень снова пришла в движение.Здесь Дженис была почти беззащитна. С горы она уже сошла и вступила на холмистый пригорок. Неужели волки бродят так низко?Если это был волк, то волк раненый. Серая тень, сгорбившись, припала к земле и снова попыталась подняться. У Дженис пересохло в горле. Человек?!Если это Стивен или его дружок, надо оставить их умирать. Дженис хотела, чтобы они умерли. Но они могли сказать ей, где искать Бетси. Она должна знать. Дженис подошла ближе, держа ружье на изготовку — так, как ее учили. Тень почти укрепилась на ногах, но зашаталась и, глухо застонав, снова упала. Дженис опустила дробовик, чувствуя, как земля уходит из-под ног вместе со всеми ее надеждами. Это стонал Питер!Она побежала к нему, путаясь в мокрых юбках и увязая в снегу. В сапожках хлюпала вода, легкие обжигал ледяной ветер. Питер снова тяжело встал на ноги, но подбежавшая Дженис поскользнулась, схватилась за него, и оба повалились в снег. Она обвила его руками, отчаянно борясь с подступавшими рыданиями.— Боже мой, Дженни! — Питер обнял ее и крепче прижал к себе, снова и снова повторяя ее имя, как будто она была сном.— Что случилось? Где твой конь? Где Бетси?Гоня прочь страх, Дженис высвободилась из его рук, с трудом поднялась на ноги и помогла встать Питеру. Они оба промокли до нитки и замерзнут здесь, на склоне, если не будут двигаться.— Они стреляли в меня, но ранили коня, в ногу.Оперевшись на ее плечо, Питер пытался удержаться на ногах. Дженис с ужасом слушала, как он кашляет. Она знала, что от такого хриплого легочного кашля можно умереть.— Конь встал на дыбы, и я вылетел из седла. Прости, Дженни, я просто не смог удержаться. А стрелять в ответ не рискнул. Нам надо скорее в тепло. Какого черта ты здесь делаешь?Повинуясь инстинкту, она потянулась к своему мешку с продуктами, кое-как отломила онемевшими пальцами кусок сыра и протянула Питеру, но, похоже, еда его сейчас не интересовала. Дженис видела, что у Питера снова жар. А он как одержимый помчался спасать ее дочь. Сердце Дженис разрывалось от безмолвных рыданий над безумной жестокостью судьбы.Но она взяла себя в руки, заставила Питера съесть сыр и повела его вниз. Он тяжело опирался на плечо жены, и она устала. Когда она споткнулась, он подхватил ее. И все же рядом с мужем она чувствовала себя увереннее: уже не пугали грозная тень высокой горы впереди или медленно сгущавшаяся тьма. Теперь, рядом с любимым, ей не страшно было и умереть.Но нет, она не может умереть! Она не могла оставить Бетси сиротой. Дженис должна выжить! И вряд ли ей удалось бы это без Питера. Его жуткий кашель не давал оторваться от реальности; его обнимавшая рука не давала сердцу замерзнуть от леденящего страха за дочь, его заверения в том, что они на верной дороге и скоро придут, придавали силы идти. Она полностью доверилась мужу — шла, куда он вел, слушала, что он говорил, чувствуя только горячую тяжесть его руки на своих плечах.— Свет! Вон там, впереди! Дженни, мы пришли! — Питер сжал ее плечи. — Без тебя я бы не дошел.«И я без тебя не дошла бы», — подумала Дженис, но сказать не могла — больно было даже дышать. Ноги отяжелели, точно налились свинцом. Вокруг была такая непроглядная тьма, что она бы проплутала целую вечность. Она даже сейчас не видела света, который заметил Питер.Наконец и Дженис разглядела силуэт лачужки. В ней не было света, но Дженис готова была остановиться прямо здесь, только бы укрыться от этого бесконечного завывания ветра и жуткого холода.— Тебе нужен огонь, Дженис. Ты должна согреться. И потом, люди могут рассказать нам что-то про Бетси. Ее должны были видеть здесь.Его слова, звучавшие над самым ухом, согрели и дали сил сделать еще несколько шагов. Питер уже совсем задыхался от кашля, но продолжал тащить Дженис, толкая ее вперед. Окна универсального магазина светились манящим теплом. Питер поднялся на крыльцо и громко постучал. Они буквально ввалились через порог, когда дверь наконец открылась.— О Боже! Что вы делаете на улице в такую ночь? — В голосе всегда невозмутимого Генри послышалось беспокойство.— Я Маллони, — успел выдохнуть Питер в промежутке между кашлем, шатаясь на ногах. — Моя жена Дженис. Меня сбросил конь.Дженис не помнила, как добралась до задней комнаты и оказалась у долгожданного огня. Разум ее онемел точно так же, как и все тело. Дженис не знала, сколько времени провела в этом состоянии полного оцепенения, но постепенно жизнь возвращалась к ней. Сквозь потрескивание дров в камине до ее сознания долетели голоса говоривших рядом людей и хриплый кашель Питера.— Дилижанс ушел в полдень, — сказал кто-то.Дженис заставила себя сосредоточиться на этом голосе. Глэдис! Она вспомнила толстую ворчливую тетку-попутчицу.Потом послышались низкие перекаты мужского голоса. Слов она не могла разобрать, но сами звуки приятными волнами растекались по телу. Питер! Закрыв глаза, она поплыла по этим волнам. Питер… По всему телу разлилось блаженное тепло. Питер найдет Бетси. Непременно! Дженис не знала, откуда в ней была эта глупая уверенность. Питер болен, без коня и без денег, но она уже ни о чем не тревожилась, словно растворилась в тепле и звуках любимого голоса.Она не заметила, как Генри и Глэдис вышли из комнаты, почувствовав лишь, как уверенные пальцы расстегнули ее платье, стащили с нее мокрую холодную одежду, вложили ей в руки горячую кружку, которую она с трудом поднесла к губам, и медленно начала пить. Дженис узнала вкус виски. Она терпеть не могла виски, но все равно пила, потому что оно было теплое. «Встань, Дженни, я сниму с тебя юбки», — услышала Дженис родной голос.На плечах каким-то волшебным образом уже появилось одеяло.Дженис не могла припомнить, когда в последний раз кто-то о ней заботился. Она послушно встала, и мокрые грязные юбки упали на пол. Голые ноги тут же были обмотаны стеганым одеялом — теплым, нагретым у огня. Дженис облегченно вздохнула.— Дай я посмотрю твои ноги, Дженни.Она покорно вытянула ноги в кожаных полусапожках. Питер завозился с мокрыми шнурками и в конце концов просто отрезал их. Дженис почти не чувствовала ног, когда он стягивал с них упавшие чулки. Прихлебывая виски, она с любопытством смотрела на свои посиневшие пальцы.Сильные уверенные руки принялись растирать их, и Дженис, ощутив болезненное покалывание, попыталась выдернуть ногу, но Питер держал крепко.— Думаю, все будет в порядке. Хорошо хоть, ты догадалась надеть теплые чулки. Какого черта тебя понесло за мной, ты что, с ума сошла?Она не могла понять, сердится муж или нет. Да это было и не важно. Ей хотелось только одного — спать. Откинув с глаз волосы, она попыталась собраться с мыслями, но заметила, что Питер по-прежнему в мокрой одежде.— Сними это, — пробормотала она, качнувшись на табуретке.— Слушаюсь, мэм, — согласился Питер без всякой иронии.Потуже завернувшись в одеяла, Дженис смотрела, как он разделся догола и обтерся насухо другим одеялом. Хоть он и похудел, но не утратил своей мужской привлекательности. Издав легкий вздох удивления, она закрыла глаза и чуть не свалилась в огонь — Питер успел подхватить.— Добрые хозяева разрешили нам переночевать у камина. На полу не очень удобно спать, зато нам будет тепло. Дженни, дай я тебя обниму!Она не стала возражать и тихо прижалась к его обнаженному телу. Питер сделал из одеял постель, и они легли. Было так приятно прижиматься к его теплому боку, ощущать его рядом! Вот когда Дженис впервые по-настоящему почувствовала себя замужем, поняла, что значит быть частью другого человека. Какое это было приятное чувство!Вскоре она забылась сном, а Питер лежал рядом, стараясь не разбудить ее своим кашлем.Дилижанс ушел в полдень, на нем похитители увезли Бетси. Следующий отправится, когда расчистят дороги. Когда это будет — через неделю или только весной?И как он скажет жене, что Бетси пропала? Глава 34 — Что она делает? — Стивен кивнул на девочку, которая рылась в холодном пепле, оставшемся после ночного огня.В этой убогой гостинице никто с утра не затопит погасший камин.— Я разрешил ей поискать угольную палочку, она обрадовалась. Пусть себе роется! — отозвался Бобби Фэарвезер, потягивая пиво, не притронувшись к жирному бекону, который принесли на завтрак.Несколько минут спустя девочка уже радостно устроилась за столом у окна и что-то рисовала на обратной стороне старого объявления о розыске преступников. Каким-то образом ей все же удалось расчесать свои спутанные кудряшки, и теперь, не без изящества примостившись на краю разбитого стула, она была похожа скорее на маленькую фею, чем на земное, человеческое создание. Стивен нахмурился и беспокойно взглянул в окно. Он понимал, что Дженис не может их преследовать, но его не покидало такое чувство, что вот-вот разразится гром небесный и казнит его.Отбросив прочь эти идиотские мысли, он спросил время у неряшливой женщины, которая пришла убрать тарелки. Скоро поезд. Стивен взял свои седельные сумки и подошел к дочери:— Пойдем, малышка, пора!Он заглянул в листок. На вид девочка была еще мала, чтобы писать, но кто ее знает? Нет, волноваться не стоит, это всего лишь рисунок, мужское лицо. Услышав его слова, Бетси улыбнулась, росчерком подписала свое имя, дату и протянула лист женщине, которая подошла к ней за стаканом невыпитого молока.— Не очень хорошо получилось, но я подумала, может, вам понравится, — смущенно прошептала она официантке.Женщина что-то буркнула себе под нос, недобро глянула на мужчину, который не дал ей на чай, и сунула листок в карман фартука. Бетси проводила свой рисунок грустным взглядом и послушно пошла за мужчиной, который уводил ее от дома и от семьи. Девочка не поверила в то, что он ее отец. Конечно, он врет. Бетси была больше уверена в своем заботливом зяте, нежели в этом грубияне с крепкими кулаками, который командовал ею, точно у нее своей головы не было на плечах.Пока они на вокзале ждали поезда, Бетси рисовала своей угольной палочкой на расписании поездов. Стивена, похоже, не волновало то, что она портит общественное имущество. Внимательно вглядевшись в лицо своего попутчика, Бетси закончила рисунок.
— Мой конь так и не объявился. Наверное, вернулся в гору. — Питер надеялся, что в конюшне осталось достаточно корма. Жеребец был чертовски хорош, жаль, если пропадет. — Я возьму фургон.Дженис начала собирать вещи.— Нам надо купить еще еды. На дорогу в дилижансе ушло почти два дня. — Она достала из кармана один кусок камня. — Как ты думаешь, Генри возьмет это вместо денег?Питер потрясенно покачал головой. Жена не переставала удивлять его!— Теперь понятно, почему вчера ночью эти юбки показались мне свинцовыми. А я-то думал, что они просто намокли и замерзли. Выходит, ты всю дорогу тащила с собой эти булыжники?Дженис посмотрела на камень в своей руке, затем снова на Питера.— Но это же золото, да? Много унести я не могла, но подумала, что…Он взял камень и взвесил его на ладони.— Оно необработанное, но Генри, наверное, возьмет и такое. Таунсенд говорит, что это золото очень плохого качества, но оно все же лучше, чем долговая расписка.Дженис потянулась за своей шерстяной накидкой, но Питер перехватил ее руку:— Ты останешься здесь.— Нет, не останусь! Только попробуй уехать без меня, и я застрелю тебя!Питер нахмурился. Его еще лихорадило, а кашель не стал легче после ночи, проведенной на холодном полу. Он чувствовал себя отвратительно и понимал, что будет гораздо лучше, если Дженис скрасит ему это одинокое путешествие. Вчера она спасла ему жизнь. Но ее шансы выжить могут упасть так низко, что он просто не имеет права рисковать. Нет, Дженис останется здесь, в безопасности.Он купил продукты, несколько теплых одеял, договорился насчет фургона и лошади и вышел на улицу посмотреть, как погода. Дженис уже сидела в фургоне и следила за тем, как грузили покупки.Питер взглянул на свою хрупкую жену. Ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы, обнимая, не сделать Дженис больно. Но сейчас перед ним восседала воинственная валькирия. Казалось, что она вот-вот гневно вскинет руку и выпустит из пальцев громы и молнии. И Питер понял: или он возьмет жену с собой, или придется связать ее по рукам и ногам.— Что ты делаешь, Дженис? — спросил он, хотя чертовски хорошо знал, что Дженис делает, — не знал лишь, как отговорить ее от этого.— Я еду искать Бетси. Она моя сестра.Дженис не повысила голоса, но годы учительства в школе не прошли даром — уверенно-повелительный тон исключал всякие споры.— Вот об этом я и хотел с тобой поговорить, — заявил он с угрозой, проверяя постромки на лошади.Питер спиной почувствовал гнев Дженис. Он не хотел обижать ее, понимая, что жене и без того не сладко, но он отправляется искать Бетси и должен знать все от начала до конца. Мужчина не станет забираться в гору для того, чтобы просто так, безо всякой причины, похитить десятилетнюю девочку.Очевидно, Дженис приняла его угрозу как сделку: информация в обмен на право ехать с ним.
Кобыла была старой, но еще довольно крепкой. Она мерным шагом тянула фургон по замерзшим колеям грязи и снега. С тех пор, как они помахали Генри и Глэдис и тронулись в путь, Дженис не сказала и двух слов. Он видел ее пальцы, крепко сцепленные на коленях, и знал, как близка она к истерике.— Расскажи мне, Дженис, кто он такой и почему увез Бетси?Она нервно передернулась. Питер хотел обнять ее, успокоить, сказать, что все будет хорошо, но это была бы явная ложь. Дженис заговорила сама:— Его зовут Стивен Коннор. А того, кто был с ним, я не разглядела.— По-моему, Бобби Фэарвезер.Питер почувствовал на себе ее удивленный взгляд и обернулся. Ее лицо было белым как снег, а глаза такими же огромными и серыми, как небо.— Бобби? С какой стати ему сюда приезжать? Эллен сказала, что он уехал из городка после того, как родился ребенок. — Дженис закусила губу, пытаясь припомнить, что еще говорила Эллен. — Да, она упоминала, что Стивен разговаривал с Бобби. Он пытался распространить о тебе грязные сплетни. Почему они вдруг оказались вместе?— Это я и хотел спросить у тебя, — тихо отозвался Питер. — Я не знаю ни того, ни другого. Кто этот Стивен Коннор?Дженис застыла. Наконец, когда Питер уже отчаялся дождаться ответа, она произнесла безжизненным голосом:— Он отец Бетси.— А ты ее мать.Дженис кивнула, не решаясь посмотреть на него.Вот когда Питер понял, что подозревать — это совсем не то, что знать наверняка. Итак, она все-таки носила в себе ребенка от другого мужчины. Эта истина прожгла ему душу, оставив ноющую пустоту.— Но ты же, наверное, сама была еще ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37