Отвлекшись, он не увидел нацеленного на него удара и через секунду оказался на земле. Но кулак не мог сделать больнее, чем это сделало бегство жены.Эви со своим «водяным» батальоном вступила в круг дерущихся, и Питер откатился с линии сражения. Он был весь в пыли и не испытывал желания попасть под воду, чтобы пыль превратилась в грязь. Та, к кому он испытывал желание, уже перебежала лужайку и исчезла в доме.Питер выругался. Какого черта он связался с этим придурком? Конечно, во всем виновато его собственное подавляемое раздражение. А почему полез незнакомец? Питер оглянулся, но не мог отсюда сказать, кто из этих облепленных грязью воинов его противник. Теперь его не найдешь. Надо идти к Дженис, пока она не отгородилась от него окончательно.И что же, интересно, он опять сделал не так? Господи Боже, ведь она все-таки его жена! Может быть, в тот первый раз он немного грубовато обошелся с ней, но с тех пор чего он только не делал, чтобы загладить свою вину и произвести хорошее впечатление! Уж не собирается ли она отказывать ему вечно? Но он не располагает вечностью. У него в распоряжении есть только одна, сегодняшняя, ночь, а завтра он уедет — быть может, на несколько месяцев. Нет, он не может ждать несколько месяцев!Питер бегом пересек лужайку и влетел в дом, совершенно уверенный в том, что Дженис укрылась в башне. Хотя он почти ничего не знал о своей жене, но в одном не сомневался: та сила, которой она прикрывалась от мира, была на самом деле не больше чем иллюзией. Она очень искусно научилась прикрываться этим щитом. Но Питеру удалось разглядеть, как мелькает под маской сильной, уверенной в себе женщины растерянная слабая девочка. И эта самая девочка убежала сейчас от него.Питер быстро добрался до верхней площадки башни и остановился, тяжело и часто дыша. Обнаружив, что дверь, ведущая в их комнаты, по-прежнему открыта, он с облегчением выдохнул. Значит, у него еще есть время убедить ее… В чем? Да во всем, чего ей хочется.В гостиной было темно, но он знал, что Дженис здесь. Питер пересек комнату и подошел к двери в спальню. И оторопело уставился на ручку двери. Закрыто!Он и не знал, что у этого проклятого замка есть ключ. Несмотря на все их споры и разногласия за последнюю неделю, Дженис ни разу не запиралась от него. Он спал рядом с ней каждую ночь — возможно, злой как черт, но в одной постели с женой! А теперь, когда у них все шло так гладко, Дженис вдруг закрылась от него — невероятно!Да на его месте любой уважающий себя мужчина послал бы ее ко всем чертям, уехал после скачек и подал на развод сразу, как только заимел бы деньги. Ни одна женщина не стоит того, чтобы так долго и трудно ее добиваться. С ней явно что-то не так. Питер нисколько не сомневался в том, что раньше Дженис не была такой дикой. Он, кажется, никогда не пытался взять ее силой. Наверное, она слишком долго жила без мужчины.Да, любой мужчина на его месте плюнул бы, но он не любой. Он женился на этой женщине, и она будет его. В прошлом он слишком часто позволял чему-то и кому-то ускользать из его рук и сейчас не хотел, чтобы это случилось снова. Питер не знал, каким образом удержать ее, но знал, что больше не позволит ей прятаться от него.Воодушевившись этим решением, Питер выглянул в окно, выходившее на деревья. Луна уже начала спускаться по небосклону, но еще освещала башню и плоскую крышу галереи внизу. Он посмотрел на соседнее окно, ведущее в спальню. В такую жаркую душную ночь оно наверняка открыто.Наверное, он рехнулся, если задумал такое. Особняк Монтейнов имел два высоких этажа и чердак. Башня возвышалась над пристроенным чердаком. Отсюда чертовски далеко до земли. Но в данный момент Питер не видел другого пути.Он не собирался упрашивать и умолять под дверью, как и не собирался спать на кушетке в гостиной. Какого черта? Он будет спать там, где ему положено, — рядом со своей женой.Вечеринка была еще в разгаре, когда он спустился по лестнице. Питер заглянул в детскую и, убедившись, что Бетси спит, вышел во двор. Возле сарая он увидел приставную лестницу, ее бросили здесь, когда чистили конюшню.Тащить длинную лестницу на второй этаж было делом нелегким, но до башни она не доставала. Алисия Монтейн выглянула из своей спальни и с интересом посмотрела на Питера, но его совершенно не волновало, что подумают о нем люди. Пусть завтра девочка болтает языком, к тому времени он уже решит с Дженис все проблемы.Оставив лестницу на полу в холле второго этажа, он взбежал по ступенькам на чердак и проверил окна. Как он и ожидал, слуховое окно, выходившее на крышу галереи второго этажа, оказалось достаточно большим, чтобы протащить через него лестницу.Вернувшись на второй этаж, Питер перенес ее наверх по второму лестничному пролету. Теперь он окончательно понял, что сошел с ума. На нем были его лучшие брюки и рубашка, которые безнадежно запачкались в пыли и поту. Челюсть от удара болела, у него был вид безумца. Но он решил завладеть той женщиной, которая лежала в постели этажом выше, и он завладеет ею, так же как завладеет горой, даже если для этого придется поставить на кон свою жизнь. Мужчина должен иметь цель и идти к ней через все преграды. Лучше уж выставить себя на всеобщее посмешище, но добиться своего, чем сидеть сложа руки и проливать слезы бессилия.С трудом протащив лестницу через узкое слуховое оконце, он установил ее на крыше галереи. Питер оценил на глаз это расстояние. Интересно, спит ли Дженис? Он надеялся, что не оставил в спальне свои револьверы. Если жена еще не заснула, то может принять мужа за грабителя и застрелить.Эта мысль не остановила его. Перемахнув через слуховое окно на крышу галереи, он укрепил лестницу пона-дежнее и полез наверх.Дженис лежала в кровати, откинув противомоскитную сетку, чтобы было легче дышать. За окном доносились какие-то царапающие звуки, но она не обращала на них внимания. Она слышала, как Питер следом вошел в комнаты башни, слышала его шаги у двери спальни, слышала, как он повернул ручку. Затаив дыхание, она ждала его возмущенных криков, но так и не дождалась их. Он просто ушел.Хотелось ли ей плакать? Наверное, нет. Она привыкла к одиночеству. Вот и хорошо, что все так закончилось и им не пришлось ни говорить, ни делать того, о чем они жалели бы после. Питер поймет, что без нее ему будет лучше. Когда-нибудь в будущем, возможно, он даже поблагодарит ее за такое решение. Вот только в своем будущем Дженис не была уверена: как и на что будет жить? И все-таки намного легче порвать сейчас, пока она еще не привыкла надеяться на ненадежного человека.Странные царапающие звуки не прекращались. Если бы это ветки деревьев, качаясь от ветра, задевали стену дома, то она почувствовала бы в комнате освежающее дуновение. По вечерам в башню всегда залетал ветер с реки. Но сегодня в спальне застоялся дневной жаркий воздух, и Дженис изнемогала от духоты.После минутного колебания она стянула ночную рубашку и бросила ее на пол. Сегодня ночью сюда уж точно никто не зайдет!Простыни не очень холодили, но лежать обнаженной было приятно. Она чувствовала себя как никогда дерзкой и уверенной. Откинув верхнюю простыню, Дженис привольно раскинулась на огромной кровати, скомкав ногами покрывала и забросив руки за голову. От этого движения груди ее поднялись, и она вдруг представила, что это Питер поднимает их и говорит, как они красивы. Она лежала не шевелясь, почти ощущая его нежные ласки. Ее соски затвердели и требовательно заныли.Она вдруг стала до боли остро ощущать собственное тело. Раньше она думала о нем только как о манекене в витрине магазина, который надо прикрывать и содержать в чистоте. А теперь у нее покалывало в грудях, пульсировало в пустой утробе, требовавшей заполнения, и томительно ныло в том месте, которое она даже не могла назвать. Свернувшись клубком, она попыталась вернуть себя в прежнее состояние немого оцепенения, но ничего не получалось.Питер вдохнул в нее жизнь.Ей это совсем не нравилось. Дженис не хотела чувствовать. Не хотела отдаваться во власть этому наваждению. Однажды оно уже толкнуло ее на безрассудный поступок, который сломал всю ее жизнь. Ну уж нет, больше она никогда не поддастся этому опасному безумию!Но было слишком поздно — тело ее уже проснулось.Рука Дженис накрыла грудь в тщетной попытке унять томление, и в этот момент ее внимание привлек шум За окном. Потрясенная, она уставилась в открытое окно, на фоне которого вдруг появились темные плечи. Это невозможно! Комната намного выше деревьев. Никто не может залезть сюда.Открытое окно шло от самого пола до потолка. Без видимых усилий сильные руки и плечи вытолкнули вверх фигуру мужчины, он ловко запрыгнул в проем и остался стоять на коленях на полу спальни. Затем встал и шагнул из-за тонких муслиновых занавесок. Дженис лежала не шевелясь. Страха не было — она знала, кто это. Вот только не могла поверить в то, что он это сделал.— Питер? — наконец выдавила она его имя.Может, при звуке голоса видение исчезнет?Нет, не исчезло. Оно подошло к кровати и начало расстегивать рубашку. Увидев это, Дженис почувствовала какое-то волнение, и вряд ли это был страх. Она не совсем понимала, что здесь вообще происходит.— Дверь была заперта. Ты, наверное, случайно ее закрыла, а мне не хотелось тебя будить.Дженис слышала фальшь в его голосе. Питер знал, что она нарочно закрылась, но не сердился. У него был странный тон, как будто он и сам до конца не верил в то, что сделал. Дженис растерянно переводила взгляд с окна на мужчину, который теперь сидел на краю кровати и снимал ботинки.— Ты залез в окно? — Глупый вопрос, но от удивления она не могла придумать ничего лучше.— Тайлер удивится, увидев лестницу, если проснется завтра утром раньше нас. Но, судя по шумному веселью, вечеринка продлится до рассвета. Думаю, нам не стоит беспокоиться.Это какое-то безумие! Они сидели здесь как ни в чем не бывало и вели обычный семейный разговор. Дженис уставилась на Питера, как будто он был сумасшедшим.— А если бы не было лестницы, ты что, полез бы по виноградным лозам? — спросила она, не переставая удивляться тому, что он сделал это ради нее.— Вероятно, — сказал он, расстегивая брюки.Да, он снял брюки, а она лежала на кровати совершенно голая и ничего не пыталась предпринять.Дженис не знала, видит ли ее Питер в тусклом лунном свете. Зато она так четко видела, как возбужденно восстала его плоть, что уже не сомневалась в намерениях мужа. Он подошел вплотную к кровати. Дженис немного отодвинулась.— Нам надо поговорить, — сказал Питер.Но то, что он сделал дальше, мало напоминало разговор. Он лег на нее.Почувствовав его колено у себя между ног, она задохнулась. Питер только приподнялся над ней на локтях, но Дженис с пугающей ясностью ощутила его жар и подумала, что вряд ли так можно разговаривать.Питер подумал о том же. После легкого колебания он поцеловал ее в краешек губ и прошептал:— Мы поговорим, но не сейчас.Не сейчас. Никогда. Какая разница? Она была в огне.Дженис раскрыла губы навстречу его поцелую и почувствовала, что тонет в блаженстве только от прикосновения его языка. Он держал ее голову, чтобы она не дергалась, пока его язык погружался в ее рот. Ее тело невольно выгнулось дугой, инстинктивно сопротивляясь его властности. Это движение было ошибкой, потому что теперь она ощутила крепость его мускулистых бедер, которые завладели ее собственными бедрами, и величину его мужского органа, который обдавал огнем ее кожу, и потребность своих грудей, которые звали его руки.Это последнее Питер удовлетворил без ее просьб. Его ладонь накрыла ее мягкую пышную плоть, а большой палец начал играть с соском, от чего она, потеряв голову, сама поцеловала его. Ее язык ответил на ласку его языка, тело зовуще приподнялось навстречу его прикосновениям. Питер застонал и задрожал над ней, его губы оторвались от ее губ и захватили грудь. Дженис скорчилась в экстазе.Она не понимала, как смогла так быстро достигнуть такого состояния. Это казалось просто невероятным. Она не хотела этого, не хотела! И все же неистово гладила ладонями его руки, исступленно целовала его волосы и беспомощно стонала, когда он ласкал ее грудь — сначала одну, потом другую. Она вела себя бесстыдно, ибо прекрасно знала, к чему это приведет. Но она сама хотела этого!И Питер не заставил ее долго ждать. Для этого он был слишком нетерпелив. Дженис вскрикнула, когда его пальцы скользнули к ней между ног, и сама раздвинула их в ответ на его ласку. Надо было бороться, сопротивляться, но он сломил ее волю. Итак, она раздвинула ноги и закричала от наслаждения, когда его пальцы пронзили ее. И приподнялась, требуя большего.— Скажи мне, когда можно, Дженис. Я не хочу, чтобы ты плакала.Она вздрогнула, услышав шепот над самым своим ухом. Ощущения тела настолько захватили ее, что она забыла обо всем на свете. Открыв глаза, она увидела нависшего над ней Питера. Его пальцы вытворяли внизу непроизносимые вещи, а глаза следили за выражением ее лица. Казалось бы, ей полагалось безнадежно смутиться, но нет — она смело дотронулась до его мускулистой груди. Она чувствовала, как он напряжен, и знала, что лишь сила воли удерживает Питера от дальнейших действий. Дженис знала и то, что не станет бороться с ним. А ругать себя за это будет завтра утром.— Можно, Питер, — прошептала она, почувствовав, как он в ответ раздавил ее в своих объятиях.Она знала, что будет жалеть об этом, но сейчас ничто, кроме смерти, не могло остановить ее. Глава 23 Питер поцеловал ее. Этот поцелуй был так глубок и так полон желания, что ее собственные тщательно сдерживаемые эмоции прорвали свои плотины. Дженис думала, что утонет в волнах выплеснувшегося наружу желания, и крепко ухватилась за плечи Питера как за единственный свой якорь в море неизвестных ей чувств.Но этот бурный поток быстро нашел выход в том, что он делал с ее телом. Все напряжение и вся страсть прихлынули к бедрам, и этот сокрушительный вал ждал лишь одного — когда откроются шлюзы. Одних прикосновений было мало. Она жаждала большего.И он дал ей большее. Издав глухой победный стон, Питер погрузился в нее. Дженис вскрикнула от сладкой боли, когда он наполнял ее, сразу избавив от мук одиночества, пробив ту пустоту, которой она была до этого.Он был быстр и яростен в своем стремлении обладать, словно боялся, что она снова отвергнет его, и спешил взять свое. Блаженная радость накатывала на Дженис волнами при каждом сильном движении его тяжелого тела. Она упивалась мощью этого счастья, понимая, что это скрещение двух тел дает наслаждение не только ей, но и ему.А потом он извергся у нее внутри, погрузившись так глубоко и с такой страстью, что у нее прорвалась еще одна плотина. Дженис закричала, переполненная этим взрывом, унеслась вместе с ним к вершинам блаженства, сотрясаясь всем телом. Ее плоть сжала его плоть, проталкивая глубже. Питер смеялся, стонал и обнимал ее все крепче, пока оба не выдохлись окончательно.Наконец он нашел в себе силы оторваться от нее, скатился рядом на постель, однако крепко прижал ее к своему бедру. Дженис охотно прилегла к нему, еще не готовая вернуться к раздельному существованию, она еще оставалась частью его. Она так устала от одиночества!— Вы гораздо щедрее, чем я мог мечтать, миссис Маллони, — тихо проговорил он возле ее уха. — И так хороши, что я уже снова вас хочу.Странно, но она совсем не испугалась этого.— Я не знала, что это может быть вот так. Если подумать, ведь мы могли сделать больно друг другу.Его рука спустилась на вершину ее бедра.— Я не хотел делать тебе ничего плохого. Наверное, когда двое живут вместе, они иногда делают друг другу больно. Без этого трудно обойтись. Но я не хотел причинить тебе боль в постели, просто попользовавшись тобой.На этот раз сердце Дженис затрепетало не только от звука его голоса, но и от самих слов. Теперь она поняла, что раньше ею просто пользовались, а то, чем они занимались только что, было совершенно другим. Осмелев, она провела пальцами по его груди, исследуя ранее запретную территорию.— Ты не причинил мне боли, — медленно произнесла она, не зная, как выразить свою мысль.Это было нелегко. То, чем они только что занимались, Дженис считала темой, неприличной для разговоров. Она не смела даже думать о таких вещах и сейчас отчаянно подыскивала слова.— Я не знала… Я думала, что для женщины это бывает совсем не так, как для мужчины.Он провел рукой по ее волосам.— Нет, так не должно быть. Хотя, признаюсь, у меня мало опыта по этой части. С тобом я узнал неподдельное наслаждение. Ни с одной женщиной мне не было так хорошо. Я хочу, чтобы и тебе было так же хорошо со мной. — Питер взглянул на нее. — Ты не расскажешь мне о своем первом мужчине?Даже сейчас, чуть не тая от блаженной слабости, Дженис почувствовала, как прежние защитные барьеры встали на место. И все же это произошло не настолько быстро, чтобы отгородить ее от всего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37