– Ты этого не сделаешь, – заявил Ангус с полной уверенностью, – потому что твоя мать покоится здесь, в этой земле.
Дерби захотелось убежать, просто убежать без оглядки, но он не мог заставить себя подняться. Его ноги стали словно ватные.
– Ты сделал это нарочно, – сказал он.
– Ты прав, черт возьми, я сделал так нарочно, – ответил ему Ангус без тени огорчения.
– Я мог бы перевезти ее гроб в другое место. – От мысли о том, чтобы тревожить прах матери, ему стало дурно.
– Куда? – спросил Ангус. – Могу поручиться, что никто не позволит тебе похоронить Хармони на церковном кладбище. Хочешь закопать ее где-нибудь в прерии?
Дерби закрыл лицо ладонями и испустил вздох усталости и безнадежности.
– Черт бы тебя побрал, старик, – вспылил он. – Зачем ты это делаешь? Почему ты не хочешь дать мне уехать отсюда и навсегда забыть о том, что это проклятое место существует?
– Потому что ты мой сын, так же как Саймон и Уилл. Но, возможно, я совершаю ошибку. Может быть, у тебя кишка тонка, управлять землей и деньгами, о которых мы говорим. Если дело в этом, то это, черт возьми, твоя проблема. Твоя и твоих братьев. Я устал. Я старый, больной человек, и все, чего я хочу, так это лечь рядом с Хармони, когда придет мой конец.
Дерби удивился, почему Ангус не хотел быть похороненным рядом со своей первой женой, матерью Саймона, Лавинией, или со второй, Эллен, которая умерла, рожая Уилла, но посчитал неудобным спросить его об этом.
– Мне не нужны ни деньги, ни земля, – бросил он в отчаянии.
– А как на счет места упокоения твоей матери? Оно тебе нужно?
Дерби стиснул зубы. Могила матери была всего лишь небольшим участком земли, но она крепко держала его.
– Ты не позволил бы осквернить его, – сказал он.
– Это правда, – согласился Ангус, с каждым мгновением он выглядел все хуже. – Но я не собираюсь долго задерживаться на этом свете. И хотя Уилл и Саймон достойные люди, но Хармони не была им матерью. И они скорее всего не питают того уважения к ее праху, какое испытываем мы с тобой.
Дерби надел шляпу и встал.
– Мне нужно подумать над этим. Я пробуду в городе несколько дней, это на случай, если я тебе понадоблюсь.
– Подожди, – остановил его Ангус.
Он медленно, неловко повернул свое инвалидное кресло и подкатил к бюро. Он достал из верхнего ящика маленький мешочек из красного бархата.
– Это обручальное кольцо, я купил его для твоей матери. Она, конечно, никогда не надевала его, но просила передать тебе. Она сказала, что больше всего на свете тебе нужна женщина, которая любила бы тебя.
Ангус был не в состоянии приводить еще какие-то доводы. Дерби взял мешочек и положил его в карман жилета, он почему-то подумал о Кейли, девушке из зеркала. Но она была всего лишь мечтой. После смерти старика он отдаст кольцо Уиллу или Саймону, молча поклялся он.
– Спасибо, – пробормотал Дерби.
– Помоги мне лечь в постель, – попросил Ангус. – Я плохо себя чувствую.
Дерби приподнял отца с кресла, перекинув себе через плечо его руку, уложил его на толстый матрас и укрыл.
– Позвать доктора? – Ангус покачал головой:
– К черту. Из этого старого костоправа такой же доктор, как из меня певичка варьете.
– Я вернусь, – сказал Дерби, подойдя к двери.
Он остановился, взявшись за ручку, и оглянулся через плечо на истощенное тело отца.
Ангус улыбнулся.
– Хорошо, – тихо ответил он и закрыл глаза.
Саймон ждал Дерби внизу, у лестницы, лениво опершись о причудливую балясину перил, будто ему больше нечего было делать.
– Ну? – спросил он.
– Как всегда, – сухо произнес Дерби. – Ни о чем не договорились, ни к чему не пришли.
Саймон провел рукой по волосам.
– Пойдем, – позвал он своего младшего брата, – я покажу тебе могилу Хармони.
На небольшом холмике за домом лежал камень, временно заменявший памятник. Участок был огорожен, чтобы коровы и лошади не топтали его. Полевые цветы устилали могильный холм. Дерби поднял глаза: над головой было безоблачное небо Невады, такое голубое, что у него защемило сердце. Саймон похлопал его по плечу и молча ушел, оставив брата наедине с его мыслями.
Дерби стоял, держа в руках шляпу, слезы жгли ему глаза. У него не было слов, чтобы выразить, что он чувствовал, и он молчал, позволив горю нахлынуть на него гигантской сокрушительной волной, и надеясь, что Хармони все же знала, что он любил ее и раскаивался во многом.
Дерби не знал точно, сколько времени он провел у могилы. Наконец он вернулся к коновязи перед домом, где стояла его лошадь. Он кивнул Саймону на прощание, коснувшись полей шляпы. Ему следовало подумать о предстоявшей встрече с нотариусом Райерсоном или сконцентрироваться на воспоминаниях о матери. Но Дерби поймал себя на том, что вместо этого думает о женщине в зеркале.
ГЛАВА 3
Джулиан не звонил Кейли, и она отвечала ему тем же.
Вместо того чтобы беспокоиться об их взаимоотношениях, она бросилась приводить в порядок дом, наняла рабочих из местной строительной компании для проведения небольших ремонтных работ. Нужно было сменить замки на всех дверях и окнах, прибить расшатанные половицы и привести комнаты в нормальный вид.
Кейли не хотела уезжать из Редемпшна. Возможно, ее удерживало здесь мимолетное видение в зеркале, с новой силой всколыхнувшее в ней старые воспоминания. Она обзвонила магазины Лас-Вегаса и заказала холодильник, микроволновую печь, глину и инструменты для ваяния, .получила библиотечный билет и выписала кучу книг, купила продукты в местном супермаркете и вернулась в большой пустой дом терпеливо ждать появления Дерби.
Дерби решительным шагом прошел в контору Райерсона, не остановившись, чтобы представиться рассерженному регистратору, стоявшему в дверях. Проныра-регистратор последовал за Дерби, бормоча проклятия.
Джек Райерсон сидел в своем кабинете, положив ноги на стол.
– Все в порядке, Клайд, – сказал Райерсон, – просто некоторые мои клиенты благовоспитанные люди, а некоторые не очень. Элдер, похоже, относится ко второй категории.
Клайд вышел, нахмурившись, и закрыл за собой дверь. Этот любопытный пройдоха прислонился к дверной панели из матового стекла, чтобы подслушать разговор в кабинете, и думал, что Дерби не видел его силуэт.
– Давайте сразу перейдем к делу, – начал Дерби.– Вы знаете, почему я здесь.
Райерсон опустил ноги на пол, достал сигару из лежавшей на столе коробочки и откусил кончик. Он жестом предложил Дерби закурить, но тот отрицательно покачал головой, садясь на стул. Несколькими глубокими затяжками Райерсон раскурил сигару.
– Ваша мать оставила после себя значительное состояние, – изрек он, наконец.– Буррис и бармен сами позаботились о себе – Хармони считала, что они уже наворовали свое. А к кухарке и девочкам миссис Хармони проявила большую щедрость. Доктор Беллкин осматривал их каждую неделю, и Хармони хотела, чтобы он и дальше заботился об их здоровье.
Дерби вздохнул.
– Я не собираюсь управлять «Голубой подвязкой», – сказал он.– Я продам салун, как только смогу, и уеду.
Он почувствовал острое сожаление, произнеся эти слова. Он скучал бы по Тесси и Орэли, и по другим тоже. Но больше всего, ему не хотелось, расставаться с образом Кейли, запертой в зеркале как в ловушке. Глядя на снисходительную улыбку Райерсона, Дерби едва сдерживал желание схватить эту сволочь за горло и узнать, сколько зубов может выбить ему одним ударом.
– Вы не сможете этого сделать, – ехидно произнес Райерсон, – если не хотите лишиться всего и выбросить старую негритянку и стаю ощипанных голубок на улицу, на произвол судьбы.
Дерби наклонился вперед. До сего момента он сидел со скучающим видом, но теперь насторожился.
– Вы хотите сказать, что мне следует заботиться о них по условиям завещания Хармони? – спросил Дерби, опешив.
– Да, именно это я и хотел сказать, – ответил Райерсон, опершись на спинку кресла. Он наслаждался этим моментом, сукин сын. – Это условие завещания, – добавил он.
У Дерби по спине побежали мурашки, и засосало под ложечкой. Он чувствовал себя как в западне, назначение которой становилось ему понятно.
– Дайте мне посмотреть завещание, – почти прорычал он. – Сейчас же.
Райерсон достал из внутреннего кармана жилета сложенный документ и швырнул его на стол. Нахмурив брови, Дерби взломал причудливую восковую печать и развернул лист, на котором была изложена воля его матери. Хотя он никогда не был хорошим учеником и в школе тратил больше времени на драки, чем на учебу, но он перечитал почти все книги из библиотеки Ангуса, а от матери научился счету, так что он быстро уловил суть документа.
Хармони оставила ему в наследство «Голубую подвязку» вместе с земельными участками и двумя солидными счетами в банках – в Редемпшне и на депозите в Сан-Франциско, а также всю личную собственность. Загвоздка была в том, что для того, чтобы получить наследство, он должен был признать отцовство Ангуса Каванага. Если бы он отказался от этого, то Тесси и девочкам пришлось бы самим позаботиться о себе, а все состояние перешло бы к сводному брату Хармони по имени Стюарт Мэйнваринг, жившему на Востоке, который давно отрекся от нее.
Дерби стиснул зубы.
– Похоже, тебе придется бросить разбойничать и стать солидным человеком, – не преминул уколоть его Райерсон.
Он уже был готов получить деньги за свою работу и мог позволить себе потешиться над внебрачным сыном Хармони Элдер, наследником, которому было в тягость его наследство. Дерби бросил на нотариуса презрительный взгляд. Он никогда не был разбойником, но будь он проклят, если стал бы объяснять что-то этому подхалиму.
– Я все понял, – сказал Дерби, нарушив тишину.
Он перевел свирепый взгляд с хитрой ухмылки на лице Райерсона на документ. Он чувствовал себя загнанным в угол. Однако ему ничего не оставалось, как принять посмертный дар, согласиться с требованиями Ангуса и взять под свою опеку всю разношерстую команду борделя. А когда бы немного улеглась пыль, он оседлал бы свою старую клячу и ускакал, куда глаза глядят. Дерби не сомневался, что когда Ангус умрет, Уилл и Саймон не будут усердствовать в том, чтобы вернуть своего блудного сводного брата в паству. Скорее всего, они были бы очень рады, если бы он отказался от своей доли наследства и навсегда распрощался с ними.
– Подпишите здесь, – небрежно бросил Райерсон, легким движением пододвинув к Дерби лист плотной бумаги, чернильницу и ручку.
Дерби еще раз прочел документ и понял, почему Райерсон так хотел побыстрее покончить с этим делом. Он должен был получить солидное вознаграждение за то, что убедил наследника миссис Хармони Элдер согласиться с ее условиями, которое подлежало выплате из наследуемой Дерби суммы сразу после того, как он поставил бы свою подпись.
Дерби лишь мгновение колебался, прежде чем подписать бумагу. Если Орэли и другие девушки, вероятно, смогли бы самостоятельно встать на ноги, то Тесси, старая, одинокая женщина, оказалась бы беспомощной в этом жестоком мире. Дерби даже боялся подумать, что стало бы с ней, если бы ее выгнали из маленькой комнатки, которую она занимала в салуне «Голубая подвязка», без гроша, не считая разве что ничтожной суммы, накопленной ею за эти годы.
– Прекрасно, – восторжествовал Райерсон. – С этого момента все состояние вашей дорогой покойной матушки становится вашей собственностью.
Дерби заметил язвительные нотки в голосе Райерсона при упоминании о Хармони, но он был слишком раздражен в тот момент, чтобы вступиться за нее. Она, в конце концов, добилась своего, поставив его в зависимость от Ангуса Каванага, и, несмотря на то, что он любил ее, он не скоро забыл бы это предательство. Было мучительно очевидно, что желания Ангуса значили для нее больше, чем желания сына.
Он взял копию завещания, несколько банковских книжек и прочие документы, касающиеся наследства, и, не сказав Райерсону ни слова, покинул его кабинет. Клайд едва успел отскочить от стеклянной двери, прежде чем Дерби распахнул ее. Дерби переполняли смешанные чувства – и гнев, и скорбь, и отчаяние клокотали в нем. Он отвязал Рэгбоун и поскакал вниз по улице к «Голубой подвязке».
Буррис ждал на крыльце; он взял поводья и отвел кобылу на конюшню за салуном. «Голубая позвязка» была полна завсегдатаев: ковбои, картежники, городская шваль и женщины легкого поведения. Они обрушили на Дерби гром приветствий. Не удостоив их вниманием, он прошел к столу, за которым обычно сидел и который, к счастью, оказался не занятым, и опустился на стул, повернувшись лицом к зеркалу.
К своему великому изумлению, он отчетливо увидел Кейли, хотя она, очевидно, не замечала его присутствия. Кейли лежала на раскладушке по свою сторону зеркала, ее странная мужская одежда валялась рядом, спутавшиеся волосы скрывали часть лица, глаза были закрыты – она спала. Ее темные, плотно сомкнутые ресницы подчеркивали матовую белизну кожи. Дерби был так потрясен, что не мог пошевелиться. Он ждал, что видение исчезнет, но оно не исчезало. Его собственное отражение было менее четким, чем образ Кейли, слишком явный и живой, почти осязаемый, чтобы его можно было назвать видением.
Орэли подошла к Дерби сзади и положила руки на плечи. Он узнал ее по духам – в зеркале не было ее отражения.
– Что ты там видишь? – спросил он холодным, как металл голосом, не смея отвести взгляд от зеркала или моргнуть.
– Где, милый? – не поняла Орэли и наклонилась, чтобы поцеловать его в голову.
Она никогда не отличалась сообразительностью.
– В зеркале, – пояснил Дерби, сдерживая раздражение. – Что ты видишь?
– Тебя, милый, – нежно сказала Орэли, но в ее голосе звучало беспокойство. – Тебя и себя, и весь салун.
Дерби подался вперед. Кейли. Она спала. Он хотел, чтобы она проснулась, посмотрела на него своим волшебным, успокаивающим взглядом. Но еще сильнее ему хотелось прикоснуться к ней, поговорить с ней, услышать ее смех. У нее такой же чувственный голос, как у Орэли? Или хрипловатый, как у его матери? Или, может, нежный и мягкий, как у Тесси? Она лежала без движения, но не исчезала.
– Принеси мне выпить, – попросил Дерби, не отрывая глаз от серебристой поверхности зеркала.
Орэли поторопилась выполнить его просьбу и скоро вернулась с бутылкой.
– Ты сегодня был у мистера Каванага, – полюбопытствовала Орэли. – Ну и как он?
– У меня сейчас нет настроения болтать. – Дерби постарался ответить по возможности мягче, но даже не удостоил Орэли взглядом. – Ангус еще жив.
– Может, мне лучше пригласить доктора Беллкина, – предложила она. – Я имею в виду для тебя. Ты плохо выглядишь, Дерби. Уставился в зеркало. Может, ты не здоров?
– Отстань, – сухо, но без злобы произнес Дерби.
Кейли пошевелилась во сне; через белую тонкую ткань ее сорочки стала видна прекрасная грудь. У него пересохли губы.
– Но, Дерби... – пролепетала Орэли.
– Уйди, – холодно произнес Дерби.
Ощущение того, что на нее кто-то смотрит, медленно возвращало Кейли из глубин тяжелого сна без сновидений. Она прилегла на пару часов, после того как договорилась с плотниками, малярами и обойщиками, надеясь немного отдохнуть, и неожиданно для себя крепко уснула.
В зале было темно, лишь свет из коридора слабо освещал его, но от зеркала исходило сияние. Посмотрев в него, Кейли сначала увидела керосиновую лампу, горевшую на грубо сколоченном столе салуна, потом Дерби. Он сидел за столом, рядом с ним стояла бутылка, к которой он, по-видимому, не притрагивался. Он наклонился вперед, его красивое лицо, как из фильма о ковбоях, было угрюмым и поросшим щетиной. Кроме него в «Голубой подвязке» будто бы никого не было.
Кейли поспешно схватила лист бумаги, который специально для этой цели держала под рукой с заранее написанным задом наперед вопросом: «Какой у вас год?»
Дерби нагнулся и вывел на покрытом опилками полу: «1887».
У Кейли сдавило сердце; у нее перед глазами стоял надгробный камень. Она быстро перевернула лист и написала: «Я хочу к тебе».
Дерби на мгновение закрыл глаза и произнес с выражением безнадежности на лице:
– Я тоже этого хочу.
«Я найду выход, обещаю», – написала Кейли.
Только некоторое время спустя, когда образ Дерби исчез, она с удивлением подумала, что побудило ее дать такое обещание? Ведь она совершенно не знала, как его выполнить.
На следующее утро она стояла у дверей библиотеки Редемпшна.
– Уже прочли? – спросила библиотекарь, мисс Пирс, которая прожила в Редемпшне всю свою жизнь и хорошо знала дедушку и бабушку Кейли.
Утвердительно кивнув, Кейли положила книги, которые взяла день назад, на стол возврата.
– Быстро читаете, – одобрительно сказала мисс Пирс. – Одри тоже была такой – глотала книги, как переплетная машина. Еще учась в школе, она перечитала все, что у нас было, и нам приходилось специально для нее выписывать книги из других библиотек.
Кейли ответила на похвалу легкой улыбкой.
– Я хотела спросить, не храните ли вы старые реестры или какие-нибудь записи с датами рождений, смертей, биографии жителей города?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31