Уилл, в общем-то, со всеми ладит, но он чересчур обидчивый, потому что знает, что все считают Саймона самым умным из них, Дерби самым смелым, а что же остается ему? Что касается Дерби, то ты его знаешь лучше, чем я. Он всегда изображал из себя аутсайдера и плевал на все попытки Ангуса и остальных растопить лед в их отношениях. И, по-моему, где-то в глубине души он до сих пор считает себя изгоем. Кейли кивнула.
– Доктор Беллкин тоже говорил вчера об этом. Он предупредил меня, что дни Ангуса сочтены, он может так и не дождаться примирения с Дерби.
Бетси не успела ответить – на лестнице появился Уилл, один из мальчишек сидел у него на спине. Он опустил мальчика на пол это был Натан, по крайней мере, так подумала Кейли, и с хмурым лицом зашагал к двери.
– Уилл, в чем дело? – Бетси почувствовала неладное, но муж не ответил.
Со двора послышалось раздраженное ворчание, перераставшее в гневный крик.
– Черт возьми, если вы двое хотите поколотить друг друга, идите в сад или за амбар! – ругался Уилл. – Здесь женщины, если вы, идиоты, забыли об этом, и дети!
Кейли вскочила, готовая броситься во двор, но Бетси покачала головой.
– Не вмешивайся, Кейли, – остановила она невестку. – Будет только хуже.
– А что, если они подерутся? – Бетси спокойно взяла чайник и налила себе еще чаю, добавила столько же сахара и сливок, сколько и в первый раз и не торопясь, размешала ложкой.
– Оставь их, – тихо произнесла она. – Они взрослые люди. Если у них хватает ума только на то, чтобы поставить друг другу синяки под глазами и расквасить носы, то пусть и получат то, что заслуживают.
Кейли смотрела на нее со страхом и с восхищением. Она понимала, что нелегко было вести себя как Бетси в мире, в котором женщин учили принимать проблемы их мужей как свои собственные.
Маленький Ангус, старший из сыновей Бетси, ворвался в гостиную, едва не сорвав с петель дверь, его лицо восторженно сияло, а голубые глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
– Мама! – закричал он. – Папа дерется с дядей Саймоном и с дядей Дерби!
– Вот дураки, – в сердцах вырвалось у Бетси. – Надеюсь, у них хватит ума хотя бы снять портупеи.
Кейли чуть не подавилась чаем, она опять готова была броситься к двери, но Бетси снова остановила ее взглядом.
– Они сняли, – успокоил их Ангус. – Они повесили их на забор. Дядя Саймон и пиджак тоже снял и закинул его на дерево.
Бетси только покачала головой.
Через пятнадцать минут, как показали часы на каминной полке, вошел Уилл. Он стыдливо опустил глаза, его губа кровоточила, челюсть распухла с одной стороны.
– Ты подал прекрасный пример сыновьям, Уилл Каванаг, – отметила Бетси, не повышая голоса. – Даже не думай, что я буду сидеть с тобой полночи, разводить порошки от головной боли и смазывать твои раны.
Кейли ужасно напугал вид Уилла, и она не могла больше сопротивляться порыву выбежать во двор и посмотреть на Дерби. Они с Саймоном склонились над насосом, подставляя лица и шеи под холодную воду.
У Дерби была рассечена губа и сбита кожа на костяшках пальцев, а у Саймона совершенно заплыл правый глаз. Братья, по-видимому, отвели душу, и хотя они не заключили мира, но между ними вроде бы уже не чувствовалось и прежней вражды.
– И для чего вам это было нужно? – сухо спросила Кейли.
Дерби удивленно посмотрел на нее, словно этот вопрос был для него полной неожиданностью.
– Теперь мы чувствуем себя лучше, – объяснил он.
Кейли никак не могла взять в толк, как они могли почувствовать себя лучше, если все трое выглядели так, будто побывали в бетономешалке. Саймон положил руку на плечо Дерби, и они пошли к дому, искать Уилла.
ГЛАВА 13
В отличие от Бетси, которая философски отнеслась к случившемуся, Кейли не могла так легко примириться с мыслью, что братья относятся друг к другу отнюдь не по-братски. За всю дорогу до дома она не сказала Дерби ни слова и ни разу не взглянула на него, ей было больно смотреть на его кровоточащую рану, на губе и ссадины на руках.
Когда они добрались до ранчо, день уже клонился к закату. Кейли заметила, как Дерби сжал зубы, вылезая из кабриолета. Она надеялась, что с ним все в порядке. Он обошел кабриолет и протянул Кейли руку, чтобы помочь ей сойти. Их взгляды, наконец, встретились. Кейли ожидала, что он будет сожалеть о случившемся, но, к своему огорчению, она не увидела на лице Дерби мук совести.
– У меня много дел, Кейли, – сказал он спокойно. – Я не намерен весь вечер ждать, когда ты соизволишь спуститься.
Кейли вскинула голову.
– Пожалуйста, – вознегодовала она, – не жди. Я вовсе не нуждаюсь в твоей помощи.
– Но я все же помогу тебе. – Его янтарные глаза потемнели.
Кейли бросила на него сердитый взгляд, потом решила уступить и позволила Дерби помочь ей.
– Зайдем в дом, – холодно сказала она. – Нужно осмотреть твои боевые раны.
– Вы не сердитесь на своего оболтуса, миссис Элдер? – мрачно усмехнулся Дерби.
– Нет, я не сержусь, я в ярости, – сердито бросила Кейли. – Ты вел себя сегодня как кретин, и братья твои тоже хороши.
Дерби вздохнул и с покорным видом поплелся в дом.
Пабло читал букварь за кухонным столом, а Мануэла помешивала на печи что-то очень вкусно пахнущее.
Пабло присвистнул, увидев Дерби с распухшей губой.
– Что случилось? – не удержался он от вопроса.
– Он подрался, – буркнула Кейли, доставая йод из кладовой.
– Вам, похоже, досталось. – Пабло смотрел на Дерби с нескрываемым восхищением.
– Да, мне досталось. – Дерби бросил понурый взгляд на суровое лицо Кейли. – Но не в драке.
Мануэла накрыла крышкой суп и потихоньку спровадила Пабло кормить кур. Когда мальчик ушел, она извинилась и пошла, заниматься другими делами, оставив Дерби и Кейли наедине.
– Сядь, – сказала Кейли.
Она достала из ящика лоскут чистой ткани и встряхнула коричневый пузырек с йодом.
– Ты, наверное, ждешь от меня извинений? – спросил он, садясь на стул.
– Мне все равно.
Кейли села рядом с ним, смочила йодом уголок тряпки и приложила к ссадине на нижней губе Дерби. Он зарычал, как раненый леопард, и вскочил со стула, выкрикивая проклятия. Но Кейли строгим взглядом велела ему сесть.
– Дай правую руку, – сухо сказала она. Дерби, поколебавшись немного, стиснул зубы и протянул ей руку.
– А это обязательно делать?
– Да, – отрезала Кейли.
– По-моему, тебе это доставляет удовольствие, – упрекнул ее Дерби, морщась от боли, когда Кейли начала обрабатывать ему ссадины на пальцах, не жалея при этом йода.
Кейли улыбнулась и вопросительно посмотрела на него, ожидая, чтобы он протянул ей левую руку.
– Ты же еще и обвиняешь меня?! – воскликнула она, пряча улыбку и снова макая в йод уголок тряпки.
– Черт возьми, Кейли...
– Что?
– Больно!
– Мне очень жаль, – пробормотала Кейли с напускным равнодушием в голосе.
Дерби посмотрел на нее исподлобья.
– Ты начинаешь меня злить, – предупредил он.
– А что случится, когда ты разозлишься? – Кейли вскинула брови. – Я имею в виду, с тем, кто тебя разозлит, не считая твоих братьев, которые такие же злые, как и ты.
Дерби встал и наклонился к ее лицу, так близко, что его нос оказался лишь в дюйме от ее.
– Я скажу тебе, что я сделаю, – ответил он. – Я закричу!
– А я ожидала услышать, что ты используешь кулаки, – мягким, но язвительным тоном сказала Кейли.
Красивое лицо Дерби побагровело, но он овладел собой.
– Я ни разу в жизни не поднял руку на женщину! – прошипел он.
– Это успокаивает, – небрежно бросила Кейли.
– Ты стараешься вывести меня из себя, – вскипел Дерби, – и у тебя это получается!
– Тогда тебе, наверное, лучше уйти куда-нибудь и впасть в обиду, – вполголоса проговорила она.
Несколько мгновений Дерби смотрел на нее в упор, его дыхание обжигало ей лицо. Потом он неожиданно расхохотался и опустился перед ней на колено – шкодливый кающийся грешник с распухшей губой.
– Да ладно тебе, Кейли, прости меня. Пожалуйста.
Кейли вздохнула. Он был просто неотразим, когда смотрел на нее так, но нельзя было давать ему понять, насколько эффективно действовал на нее его страдальческий вид, чтобы он не пользовался этим впредь.
– Конечно, я прощу тебя, – ответила Кейли, – но знай, что я презираю насилие.
– То, что произошло сегодня между мной и моими братьями, не было насилием, дорогая, – возразил Дерби. – Это было дурачество.
Кейли всеми силами старалась сохранить на лице сердитое выражение, но уголки губ предательски дрогнули.
– Тебе действительно здорово досталось? – спросила она.
Дерби откинул у нее со лба выбившуюся прядь волос.
– Конечно, нет. Ты же видела Уилла и Саймона. Я бы сказал, что я одержал верх. – Он поднялся, скорчив смешную гримасу. – Ну а теперь мне надо работать. А сразу же после ужина мы продолжим урок стрельбы.
Кейли стало не по себе. Ей был невыносим даже сам вид оружия, не говоря уже о том, чтобы целиться и нажимать на курок, но в это время и в этом месте умение обращаться с ним было необходимо.
– Хорошо, – согласилась она, – после ужина.
Дерби занялся скотом, а Кейли вернулась к скульптуре. Для кого-то этот камень был просто бесформенной глыбой, но она ясно видела в ней образ Дерби на коне.
Мануэла приготовила на ужин рагу с вкуснейшими клецками и консервированным зеленым горошком. Дерби с помощниками расположились во дворе, потому что были слишком грязными, чтобы ужинать в доме. Кейли присоединилась к ним, усевшись рядом с мужем на ступеньку крыльца. Ковбои были в прекрасном расположении духа – теперь, когда закончился карантин, они могли спокойно отправится в город и весело провести вечер в «Голубой подвязке».
– Я думала, ты закрыл салун, – шепнула Кейли, забирая у Дерби пустую миску.
– Я не закрыл его, – с безразличным видом ответил Дерби. – Я его продал. Орэли и кто-то еще заправляют там, пока новый владелец не взял управление в свои руки.
Кейли тупо уставилась на миски, которые держала в руках.
– Понятно, – пробормотала она.
Для Кейли было неприятной новостью то, что это заведение до сих пор существует. Не потому, что она боялась, что Дерби будет посещать его, а из-за зеркала. Последнее время ей казалось, будто ее засасывало это мутное стекло, как черная дыра затягивает звезду.
Кейли поднялась, чтобы отнести в дом миски, но Дерби остановил ее, нежно взяв за запястья.
– Ты боишься, – произнес он очень тихо, так, чтобы мужчины сидевшие во дворе, не могли слышать его слова.
Кейли кивнула. Она понимала, что должна сказать Дерби, сказать прямо сейчас, что ее преследует чувство, будто она ускользает от него, рассеивается как дым, постепенно покидает девятнадцатый век, но не смогла сделать этого. «Не сейчас», – решила Кейли, ведь они так долго были разлучены скарлатиной.
Дерби взял у нее из рук посуду.
– Ты ведь уже давно не исчезала, Кейли, – успокаивал он ее. – Разве не похоже на то, что ты здесь навсегда?
– Надеюсь, что это так, – тихо ответила она.
– Ладно, пойдем, поупражняемся в стрельбе.
Дерби вернулся в дом и вышел через пару минут, на ходу проверяя барабан своего пистолета сорок пятого калибра. Кейли ждала его во дворе, вечерний ветерок трепал ей волосы. Хотя это был век насилия, Кейли много дала бы за то, чтобы родиться в девятнадцатом веке, и чтобы ей не нужно было бояться, что она может быть выброшена из этого времени, может быть разлучена с любимым. Ей было страшно думать о том, что судьба Дерби не изменилась, и ей уготован жребий жить без него. К тому же Кейли одолевало это пугающее ощущение обращения в ничто, постепенного переноса куда-то, может быть в небытие. В этот вечер Кейли уже добилась некоторых успехов в стрельбе, возможно потому, что на этот раз она стреляла из пистолета, а не из огромной винтовки. Дерби даже похвалил ее и сказал, что она прирожденный стрелок, но Кейли не испытала от этого гордости.
На следующее утро, когда Кейли опять корпела над скульптурой, а Дерби объезжал лошадей в загоне, во двор на бешеной скорости ворвался кабриолет. Женщина, с крашеными желтыми волосами, ярким макияжем на лице и в броском платье из дешевого красного шелка, управлявшая лошадьми, показалась Кейли знакомой, но она не могла вспомнить, где она ее видела. Дерби, приведенный в замешательство неожиданным визитом, перелез через ограду загона и подбежал к кабриолету, поднявшему за собой клубы пыли.
Испытывая одновременно и ревность, и тревогу, Кейли отложила инструменты и стряхнула с юбок каменную крошку. Дерби и эта женщина теперь Кейли вспомнила, что видела ее среди гостей на своей свадьбе – разговаривали, по-видимому, о чем-то серьезном.
Не сказав жене ни слова, Дерби бросился обратно к загону.
– Я Кейли Элдер, – без приветливой улыбки на лице сказала Кейли, протягивая женщине руку.
– Я знаю, – услышала она в ответ. – Меня зовут Орэли, я работаю в «Голубой подвязке».
Кейли сдержалась, чтобы не сказать, что она по внешнему виду Орэли догадалась, где та работает. У нее не было причин проявлять недружелюбие. Пока Кейли думала, как спросить гостью о цели ее визита, в воротах загона показался Дерби, верхом на своем скакуне. Он дал какие-то указания мужчинам в загоне и подъехал к Кейли. У нее сердце ушло в пятки от страха.
– Саймон, кажется, в беде, – сказал Дерби. В этот момент он казался каким-то чужим – таким незнакомым и суровым был его голос. – Орэли, поезжай к Уиллу и расскажи ему все, что рассказала мне.
Орэли кивнула.
– Будь осторожен, – бросила она ему вдогонку.
Дерби оглянулся, еще раз посмотрел на Кейли и ускакал.
Кейли машинально пошла за ним, но, сделав несколько шагов, остановилась, осознав тщетность попытки догнать человека, который умчался на лошади во весь опор. Не говоря ни слова, Орэли дернула поводья и погнала лошадей в сторону ранчо Уилла и Бетси.
Скованная страхом, Кейли не могла двинуться с места. Видимо, в городе происходило что-то страшное, и Дерби угодил в самую гущу событий. Этот день мог стать тем самым кошмарным днем, когда она потеряет мужа.
Кейли была не в состоянии оставаться дома и ждать известий, хотя это, вероятно, было бы наиболее разумным с ее стороны.
При помощи Пабло – игнорируя попытки работников ранчо остановить ее – Кейли оседлала серую в яблоко кобылу по кличке Тилли, на которой часто ездила, и помчалась в Редемпшн. Она все подгоняла и подгоняла беднягу Тилли, которая и так неслась на пределе своих весьма ограниченных возможностей. У развилки Кейли свернула с большой дороги на проселочную, чтобы не встретить Уилла, она не хотела терять ни секунды на разговоры.
Кейли добиралась до города больше получаса; Тилли всегда была себе на уме, она и не думала хоть немного прибавить шагу и не обращала никакого внимания ни на мольбы, ни на угрозы Кейли.
На центральной улице, на которой обычно было не развернуться от повозок, лошадей и пешеходов, сейчас было зловеще тихо и пустынно. Из окон салуна выглядывали бледные лица, окна магазина и расположенных поблизости контор были завешаны шторами. Дверь в канцелярию префекта, обязанности которого теперь были возложены на Саймона, поскрипывала, тихонько раскачиваемая ветром. Сердце Кейли готово было выпрыгнуть из груди. Она привязала Тилли к коновязи. Где же Дерби и Саймон? Где вообще все?
– Тш-ш! – услышала Кейли из «Голубой подвязки». – Миссис Элдер! Миссис Элдер!
Она метнулась на другую сторону улицы. В этот момент распахнулись двери банка, и мертвая тишина взорвалась выстрелами. Ни жива, ни мертва от страха, Кейли спряталась за кормушку для лошадей, она видела, что так делали ковбои в старых фильмах.
Двое мужчин выскочили из банка, стреляя на бегу, вероятно, в кого-то на крыше здания, стоявшего на противоположной стороне улицы.
Кейли услышала шуршание тафты, кто-то присел рядом. Это была Орэли.
– Вы с ума сошли? – прошипела она. – Вас могли застрелить!
Внимание Кейли было приковано к происходящему. Один из бандитов упал; второй, не долго колеблясь, выхватил седельную сумку из рук своего напарника и, продолжая стрелять, свернул в переулок. Вскоре Кейли услышала стук копыт – разбойник скрылся.
Кейли хотела встать, но Орэли дернула ее за юбку.
– Оставайтесь на месте, пока Дерби не скажет, что все кончено, – сказала она.
Кейли сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться с мыслями. Упавший бандит все еще лежал посреди дороги, в грязи, истекая кровью. Ей безумно хотелось увидеть Дерби, убедиться, что с ним все в порядке. Кейли снова встала, и на этот раз Орэли не смогла удержать ее. Она побежала по тротуару, каблуки ее тяжелых туфель викторианского стиля громко стучали по деревянному настилу, но Кейли не слышала стука, его заглушал шум крови в ушах.
– Дерби, – шептала она в отчаянии, – Дерби...
Вдруг она увидела его. Дерби стоял на самой низкой части крыши нотариальной конторы Райерсона, держа под руки Саймона. Двое или трое мужчин стояли внизу, на тротуаре.
– Опускай его потихоньку, – крикнул один из них;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
– Доктор Беллкин тоже говорил вчера об этом. Он предупредил меня, что дни Ангуса сочтены, он может так и не дождаться примирения с Дерби.
Бетси не успела ответить – на лестнице появился Уилл, один из мальчишек сидел у него на спине. Он опустил мальчика на пол это был Натан, по крайней мере, так подумала Кейли, и с хмурым лицом зашагал к двери.
– Уилл, в чем дело? – Бетси почувствовала неладное, но муж не ответил.
Со двора послышалось раздраженное ворчание, перераставшее в гневный крик.
– Черт возьми, если вы двое хотите поколотить друг друга, идите в сад или за амбар! – ругался Уилл. – Здесь женщины, если вы, идиоты, забыли об этом, и дети!
Кейли вскочила, готовая броситься во двор, но Бетси покачала головой.
– Не вмешивайся, Кейли, – остановила она невестку. – Будет только хуже.
– А что, если они подерутся? – Бетси спокойно взяла чайник и налила себе еще чаю, добавила столько же сахара и сливок, сколько и в первый раз и не торопясь, размешала ложкой.
– Оставь их, – тихо произнесла она. – Они взрослые люди. Если у них хватает ума только на то, чтобы поставить друг другу синяки под глазами и расквасить носы, то пусть и получат то, что заслуживают.
Кейли смотрела на нее со страхом и с восхищением. Она понимала, что нелегко было вести себя как Бетси в мире, в котором женщин учили принимать проблемы их мужей как свои собственные.
Маленький Ангус, старший из сыновей Бетси, ворвался в гостиную, едва не сорвав с петель дверь, его лицо восторженно сияло, а голубые глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
– Мама! – закричал он. – Папа дерется с дядей Саймоном и с дядей Дерби!
– Вот дураки, – в сердцах вырвалось у Бетси. – Надеюсь, у них хватит ума хотя бы снять портупеи.
Кейли чуть не подавилась чаем, она опять готова была броситься к двери, но Бетси снова остановила ее взглядом.
– Они сняли, – успокоил их Ангус. – Они повесили их на забор. Дядя Саймон и пиджак тоже снял и закинул его на дерево.
Бетси только покачала головой.
Через пятнадцать минут, как показали часы на каминной полке, вошел Уилл. Он стыдливо опустил глаза, его губа кровоточила, челюсть распухла с одной стороны.
– Ты подал прекрасный пример сыновьям, Уилл Каванаг, – отметила Бетси, не повышая голоса. – Даже не думай, что я буду сидеть с тобой полночи, разводить порошки от головной боли и смазывать твои раны.
Кейли ужасно напугал вид Уилла, и она не могла больше сопротивляться порыву выбежать во двор и посмотреть на Дерби. Они с Саймоном склонились над насосом, подставляя лица и шеи под холодную воду.
У Дерби была рассечена губа и сбита кожа на костяшках пальцев, а у Саймона совершенно заплыл правый глаз. Братья, по-видимому, отвели душу, и хотя они не заключили мира, но между ними вроде бы уже не чувствовалось и прежней вражды.
– И для чего вам это было нужно? – сухо спросила Кейли.
Дерби удивленно посмотрел на нее, словно этот вопрос был для него полной неожиданностью.
– Теперь мы чувствуем себя лучше, – объяснил он.
Кейли никак не могла взять в толк, как они могли почувствовать себя лучше, если все трое выглядели так, будто побывали в бетономешалке. Саймон положил руку на плечо Дерби, и они пошли к дому, искать Уилла.
ГЛАВА 13
В отличие от Бетси, которая философски отнеслась к случившемуся, Кейли не могла так легко примириться с мыслью, что братья относятся друг к другу отнюдь не по-братски. За всю дорогу до дома она не сказала Дерби ни слова и ни разу не взглянула на него, ей было больно смотреть на его кровоточащую рану, на губе и ссадины на руках.
Когда они добрались до ранчо, день уже клонился к закату. Кейли заметила, как Дерби сжал зубы, вылезая из кабриолета. Она надеялась, что с ним все в порядке. Он обошел кабриолет и протянул Кейли руку, чтобы помочь ей сойти. Их взгляды, наконец, встретились. Кейли ожидала, что он будет сожалеть о случившемся, но, к своему огорчению, она не увидела на лице Дерби мук совести.
– У меня много дел, Кейли, – сказал он спокойно. – Я не намерен весь вечер ждать, когда ты соизволишь спуститься.
Кейли вскинула голову.
– Пожалуйста, – вознегодовала она, – не жди. Я вовсе не нуждаюсь в твоей помощи.
– Но я все же помогу тебе. – Его янтарные глаза потемнели.
Кейли бросила на него сердитый взгляд, потом решила уступить и позволила Дерби помочь ей.
– Зайдем в дом, – холодно сказала она. – Нужно осмотреть твои боевые раны.
– Вы не сердитесь на своего оболтуса, миссис Элдер? – мрачно усмехнулся Дерби.
– Нет, я не сержусь, я в ярости, – сердито бросила Кейли. – Ты вел себя сегодня как кретин, и братья твои тоже хороши.
Дерби вздохнул и с покорным видом поплелся в дом.
Пабло читал букварь за кухонным столом, а Мануэла помешивала на печи что-то очень вкусно пахнущее.
Пабло присвистнул, увидев Дерби с распухшей губой.
– Что случилось? – не удержался он от вопроса.
– Он подрался, – буркнула Кейли, доставая йод из кладовой.
– Вам, похоже, досталось. – Пабло смотрел на Дерби с нескрываемым восхищением.
– Да, мне досталось. – Дерби бросил понурый взгляд на суровое лицо Кейли. – Но не в драке.
Мануэла накрыла крышкой суп и потихоньку спровадила Пабло кормить кур. Когда мальчик ушел, она извинилась и пошла, заниматься другими делами, оставив Дерби и Кейли наедине.
– Сядь, – сказала Кейли.
Она достала из ящика лоскут чистой ткани и встряхнула коричневый пузырек с йодом.
– Ты, наверное, ждешь от меня извинений? – спросил он, садясь на стул.
– Мне все равно.
Кейли села рядом с ним, смочила йодом уголок тряпки и приложила к ссадине на нижней губе Дерби. Он зарычал, как раненый леопард, и вскочил со стула, выкрикивая проклятия. Но Кейли строгим взглядом велела ему сесть.
– Дай правую руку, – сухо сказала она. Дерби, поколебавшись немного, стиснул зубы и протянул ей руку.
– А это обязательно делать?
– Да, – отрезала Кейли.
– По-моему, тебе это доставляет удовольствие, – упрекнул ее Дерби, морщась от боли, когда Кейли начала обрабатывать ему ссадины на пальцах, не жалея при этом йода.
Кейли улыбнулась и вопросительно посмотрела на него, ожидая, чтобы он протянул ей левую руку.
– Ты же еще и обвиняешь меня?! – воскликнула она, пряча улыбку и снова макая в йод уголок тряпки.
– Черт возьми, Кейли...
– Что?
– Больно!
– Мне очень жаль, – пробормотала Кейли с напускным равнодушием в голосе.
Дерби посмотрел на нее исподлобья.
– Ты начинаешь меня злить, – предупредил он.
– А что случится, когда ты разозлишься? – Кейли вскинула брови. – Я имею в виду, с тем, кто тебя разозлит, не считая твоих братьев, которые такие же злые, как и ты.
Дерби встал и наклонился к ее лицу, так близко, что его нос оказался лишь в дюйме от ее.
– Я скажу тебе, что я сделаю, – ответил он. – Я закричу!
– А я ожидала услышать, что ты используешь кулаки, – мягким, но язвительным тоном сказала Кейли.
Красивое лицо Дерби побагровело, но он овладел собой.
– Я ни разу в жизни не поднял руку на женщину! – прошипел он.
– Это успокаивает, – небрежно бросила Кейли.
– Ты стараешься вывести меня из себя, – вскипел Дерби, – и у тебя это получается!
– Тогда тебе, наверное, лучше уйти куда-нибудь и впасть в обиду, – вполголоса проговорила она.
Несколько мгновений Дерби смотрел на нее в упор, его дыхание обжигало ей лицо. Потом он неожиданно расхохотался и опустился перед ней на колено – шкодливый кающийся грешник с распухшей губой.
– Да ладно тебе, Кейли, прости меня. Пожалуйста.
Кейли вздохнула. Он был просто неотразим, когда смотрел на нее так, но нельзя было давать ему понять, насколько эффективно действовал на нее его страдальческий вид, чтобы он не пользовался этим впредь.
– Конечно, я прощу тебя, – ответила Кейли, – но знай, что я презираю насилие.
– То, что произошло сегодня между мной и моими братьями, не было насилием, дорогая, – возразил Дерби. – Это было дурачество.
Кейли всеми силами старалась сохранить на лице сердитое выражение, но уголки губ предательски дрогнули.
– Тебе действительно здорово досталось? – спросила она.
Дерби откинул у нее со лба выбившуюся прядь волос.
– Конечно, нет. Ты же видела Уилла и Саймона. Я бы сказал, что я одержал верх. – Он поднялся, скорчив смешную гримасу. – Ну а теперь мне надо работать. А сразу же после ужина мы продолжим урок стрельбы.
Кейли стало не по себе. Ей был невыносим даже сам вид оружия, не говоря уже о том, чтобы целиться и нажимать на курок, но в это время и в этом месте умение обращаться с ним было необходимо.
– Хорошо, – согласилась она, – после ужина.
Дерби занялся скотом, а Кейли вернулась к скульптуре. Для кого-то этот камень был просто бесформенной глыбой, но она ясно видела в ней образ Дерби на коне.
Мануэла приготовила на ужин рагу с вкуснейшими клецками и консервированным зеленым горошком. Дерби с помощниками расположились во дворе, потому что были слишком грязными, чтобы ужинать в доме. Кейли присоединилась к ним, усевшись рядом с мужем на ступеньку крыльца. Ковбои были в прекрасном расположении духа – теперь, когда закончился карантин, они могли спокойно отправится в город и весело провести вечер в «Голубой подвязке».
– Я думала, ты закрыл салун, – шепнула Кейли, забирая у Дерби пустую миску.
– Я не закрыл его, – с безразличным видом ответил Дерби. – Я его продал. Орэли и кто-то еще заправляют там, пока новый владелец не взял управление в свои руки.
Кейли тупо уставилась на миски, которые держала в руках.
– Понятно, – пробормотала она.
Для Кейли было неприятной новостью то, что это заведение до сих пор существует. Не потому, что она боялась, что Дерби будет посещать его, а из-за зеркала. Последнее время ей казалось, будто ее засасывало это мутное стекло, как черная дыра затягивает звезду.
Кейли поднялась, чтобы отнести в дом миски, но Дерби остановил ее, нежно взяв за запястья.
– Ты боишься, – произнес он очень тихо, так, чтобы мужчины сидевшие во дворе, не могли слышать его слова.
Кейли кивнула. Она понимала, что должна сказать Дерби, сказать прямо сейчас, что ее преследует чувство, будто она ускользает от него, рассеивается как дым, постепенно покидает девятнадцатый век, но не смогла сделать этого. «Не сейчас», – решила Кейли, ведь они так долго были разлучены скарлатиной.
Дерби взял у нее из рук посуду.
– Ты ведь уже давно не исчезала, Кейли, – успокаивал он ее. – Разве не похоже на то, что ты здесь навсегда?
– Надеюсь, что это так, – тихо ответила она.
– Ладно, пойдем, поупражняемся в стрельбе.
Дерби вернулся в дом и вышел через пару минут, на ходу проверяя барабан своего пистолета сорок пятого калибра. Кейли ждала его во дворе, вечерний ветерок трепал ей волосы. Хотя это был век насилия, Кейли много дала бы за то, чтобы родиться в девятнадцатом веке, и чтобы ей не нужно было бояться, что она может быть выброшена из этого времени, может быть разлучена с любимым. Ей было страшно думать о том, что судьба Дерби не изменилась, и ей уготован жребий жить без него. К тому же Кейли одолевало это пугающее ощущение обращения в ничто, постепенного переноса куда-то, может быть в небытие. В этот вечер Кейли уже добилась некоторых успехов в стрельбе, возможно потому, что на этот раз она стреляла из пистолета, а не из огромной винтовки. Дерби даже похвалил ее и сказал, что она прирожденный стрелок, но Кейли не испытала от этого гордости.
На следующее утро, когда Кейли опять корпела над скульптурой, а Дерби объезжал лошадей в загоне, во двор на бешеной скорости ворвался кабриолет. Женщина, с крашеными желтыми волосами, ярким макияжем на лице и в броском платье из дешевого красного шелка, управлявшая лошадьми, показалась Кейли знакомой, но она не могла вспомнить, где она ее видела. Дерби, приведенный в замешательство неожиданным визитом, перелез через ограду загона и подбежал к кабриолету, поднявшему за собой клубы пыли.
Испытывая одновременно и ревность, и тревогу, Кейли отложила инструменты и стряхнула с юбок каменную крошку. Дерби и эта женщина теперь Кейли вспомнила, что видела ее среди гостей на своей свадьбе – разговаривали, по-видимому, о чем-то серьезном.
Не сказав жене ни слова, Дерби бросился обратно к загону.
– Я Кейли Элдер, – без приветливой улыбки на лице сказала Кейли, протягивая женщине руку.
– Я знаю, – услышала она в ответ. – Меня зовут Орэли, я работаю в «Голубой подвязке».
Кейли сдержалась, чтобы не сказать, что она по внешнему виду Орэли догадалась, где та работает. У нее не было причин проявлять недружелюбие. Пока Кейли думала, как спросить гостью о цели ее визита, в воротах загона показался Дерби, верхом на своем скакуне. Он дал какие-то указания мужчинам в загоне и подъехал к Кейли. У нее сердце ушло в пятки от страха.
– Саймон, кажется, в беде, – сказал Дерби. В этот момент он казался каким-то чужим – таким незнакомым и суровым был его голос. – Орэли, поезжай к Уиллу и расскажи ему все, что рассказала мне.
Орэли кивнула.
– Будь осторожен, – бросила она ему вдогонку.
Дерби оглянулся, еще раз посмотрел на Кейли и ускакал.
Кейли машинально пошла за ним, но, сделав несколько шагов, остановилась, осознав тщетность попытки догнать человека, который умчался на лошади во весь опор. Не говоря ни слова, Орэли дернула поводья и погнала лошадей в сторону ранчо Уилла и Бетси.
Скованная страхом, Кейли не могла двинуться с места. Видимо, в городе происходило что-то страшное, и Дерби угодил в самую гущу событий. Этот день мог стать тем самым кошмарным днем, когда она потеряет мужа.
Кейли была не в состоянии оставаться дома и ждать известий, хотя это, вероятно, было бы наиболее разумным с ее стороны.
При помощи Пабло – игнорируя попытки работников ранчо остановить ее – Кейли оседлала серую в яблоко кобылу по кличке Тилли, на которой часто ездила, и помчалась в Редемпшн. Она все подгоняла и подгоняла беднягу Тилли, которая и так неслась на пределе своих весьма ограниченных возможностей. У развилки Кейли свернула с большой дороги на проселочную, чтобы не встретить Уилла, она не хотела терять ни секунды на разговоры.
Кейли добиралась до города больше получаса; Тилли всегда была себе на уме, она и не думала хоть немного прибавить шагу и не обращала никакого внимания ни на мольбы, ни на угрозы Кейли.
На центральной улице, на которой обычно было не развернуться от повозок, лошадей и пешеходов, сейчас было зловеще тихо и пустынно. Из окон салуна выглядывали бледные лица, окна магазина и расположенных поблизости контор были завешаны шторами. Дверь в канцелярию префекта, обязанности которого теперь были возложены на Саймона, поскрипывала, тихонько раскачиваемая ветром. Сердце Кейли готово было выпрыгнуть из груди. Она привязала Тилли к коновязи. Где же Дерби и Саймон? Где вообще все?
– Тш-ш! – услышала Кейли из «Голубой подвязки». – Миссис Элдер! Миссис Элдер!
Она метнулась на другую сторону улицы. В этот момент распахнулись двери банка, и мертвая тишина взорвалась выстрелами. Ни жива, ни мертва от страха, Кейли спряталась за кормушку для лошадей, она видела, что так делали ковбои в старых фильмах.
Двое мужчин выскочили из банка, стреляя на бегу, вероятно, в кого-то на крыше здания, стоявшего на противоположной стороне улицы.
Кейли услышала шуршание тафты, кто-то присел рядом. Это была Орэли.
– Вы с ума сошли? – прошипела она. – Вас могли застрелить!
Внимание Кейли было приковано к происходящему. Один из бандитов упал; второй, не долго колеблясь, выхватил седельную сумку из рук своего напарника и, продолжая стрелять, свернул в переулок. Вскоре Кейли услышала стук копыт – разбойник скрылся.
Кейли хотела встать, но Орэли дернула ее за юбку.
– Оставайтесь на месте, пока Дерби не скажет, что все кончено, – сказала она.
Кейли сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь собраться с мыслями. Упавший бандит все еще лежал посреди дороги, в грязи, истекая кровью. Ей безумно хотелось увидеть Дерби, убедиться, что с ним все в порядке. Кейли снова встала, и на этот раз Орэли не смогла удержать ее. Она побежала по тротуару, каблуки ее тяжелых туфель викторианского стиля громко стучали по деревянному настилу, но Кейли не слышала стука, его заглушал шум крови в ушах.
– Дерби, – шептала она в отчаянии, – Дерби...
Вдруг она увидела его. Дерби стоял на самой низкой части крыши нотариальной конторы Райерсона, держа под руки Саймона. Двое или трое мужчин стояли внизу, на тротуаре.
– Опускай его потихоньку, – крикнул один из них;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31