«Господи, что же это такое происходит?» И не мудрено было задуматься – она вся до сих пор дрожит, щеки горят, а на губах – вкус страстных поцелуев Джейка. Да разве можно сравнить его с Бенджаменом Кифером? Бен целовал ее нежно, едва касаясь губами. Тогда ей было просто приятно, она чувствовала себя желанной. А Джейк разбудил в ней такую страсть, о которой она даже не подозревала.
Хуже всего то, что ей понравилось целоваться с Джейком, мало того, ей хотелось целоваться еще и еще. Боже правый! Этот Джейк Вестон – проходимец из проходимцев! Обманывал отца, а теперь пытается и ее провести. Возможно, он даже имеет какое-то отношение к убийству отца. Она должна бы его ненавидеть, но думает только о том, как приятно было его обнимать и как горячи были эти поцелуи…
Она решительно тряхнула головой и вскочила на ноги. Черт бы его побрал! В сердцах Джесси пнула ногой по мешку, но только ушиблась. Джейк вырвал у нее обещание, что она не будет видеться с негодяем Рене, а разве Рене позволил бы себе такие выходки? Это правда, что она слишком мало его знает. И все же в ее глазах француз был настоящим джентльменом, вежливым и обходительным в отличие от грубого Вестона.
Вспомнив, как Джейк ласкал… нет, просто тискал ее, Джесси вся вспыхнула от негодования. Да как он посмел? Неужели отец не видел, с кем связался?
Джесси наконец решилась выйти и тут же за дверью увидела Пэдди, своего верного телохранителя. «Интересно, – подумала она, – а если бы я позвала на помощь, что бы стал делать этот детина?»
– Я еду домой, – сообщила она Пэдди.
Не поднимая глаз, чтобы не видеть ни Джейка, ни Ла Порта, Джесси прошла вслед за ирландцем к выходу, прочь из этого вертепа. Она решила дня два не показываться в салуне, обдумать все хорошенько, а главное, подготовиться к новой встрече с Джейком Вестоном.
На следующий день Джейк проснулся с головной болью. Что только ему не снилось – за ним гнались, пытались удавить красным шелковым шнурком, он тонул в океане и занимался любовью со своей хорошенькой компаньоншей.
Вечером Джесси ушла сразу же после того инцидента в кладовой, он видел, как она продефилировала через игорный зал, даже не взглянув в его сторону. Джейку было стыдно за то, что он так распустил руки, старик Генри убил бы его на месте, если б узнал, как он обошелся с его дочерью. Черт, но ведь он не собирался целоваться с ней! Все вышло как-то само собой. Она просто-напросто довела его, разозлила своими колкостями, и чем же еще было заткнуть рот этой противной девчонке, если не поцелуем? Впрочем, способ, как оказалось, весьма приятный.
Джейк сидел на краю кровати, сжав руками виски. Он вспомнил, что выпил вчера целую бутылку бренди, стараясь избавиться от наваждения и не думать о Джесс и о том, как сладко было ее целовать. Он тщетно пытался забыть податливость ее тела, упругость груди, округлость трепетных бедер… Но и теперь эти мысли вызвали сладкую дрожь, и Джейк застонал.
Он заставил себя встать, побриться и одеться и отправился вниз. Он зашел в бар, разбил яйцо в стакан с пивом, подсолил и залпом выпил. Стало немного легче, он даже помог Руперту таскать бочонки с виски.
Работу бармена Джейк знал неплохо. Пять лет назад, как раз накануне встречи с Генри, он устроился в бар – помогал разливать напитки. Нужно же было как-то зарабатывать на жизнь. Сам родом из Техаса, Вестон оказался в Калифорнии, пройдя войну и прослужив в армии конфедератов. Ни дома, ни родных у него не было – мать умерла от холеры еще до войны, а отца Джейк вообще никогда не знал. Ему было известно, что отец всегда погуливал от матери, а потом завел себе другую семью. Поэтому к браку Джейк относился скептически, считая сплошным занудством и враньем. И он решил, что не создан для семьи и не женится никогда.
– Спасибо, босс, – поблагодарил его Руперт, когда Джейк принес очередной бочонок. – Что-то с каждым годом эти бочки все тяжелеют. Вам не кажется, что виски уплотняется, а? – спросил он, усмехаясь и подмигивая хозяину.
– Не знаю, Руперт. Но должен тебе заметить, что с годами все тяжелее и пить, и работать. Все хуже и хуже год от года.
– Ну уж не хуже, чем в Эльмире-то?
Джейк ухмыльнулся.
– Да почти так же, – ответил он, прекрасно понимая, на что намекает бармен.
Джейк был капитаном кавалерии, и однажды в бою под ним, тяжело раненным, подстрелили лошадь. С одной пулей в плече и с другой в бедре Джейк был доставлен в Нью-Йорк, где провел шесть месяцев в тюрьме Эльмира – худшие полгода в его жизни. Невозможно забыть голод, болезни, крыс, умирающих солдат-конфедератов…
– Это партнерство с мисс Джесси вас так утомило? – пошутил Руперт.
– Она не сахар, уж будь уверен, – пожаловался Джейк. – Хотя оказалась намного умнее и сообразительнее, чем я ожидал. Но и намного упрямее, черт ее побери. Если бы кто мне раньше сказал, что девушке, получившей такое воспитание, как Джессика Таггарт, взбрело в голову заняться бизнесом, я бы решил, он обкурился китайской «травки», не иначе.
– То же самое сказал вчера Ла Порт, – сообщил Руперт. – Говорит, она и умна, и красива, но он ни за что бы не стал ее партнером по бизнесу.
Джейк выругался.
– Схожу-ка я в «Золотую колючку», посмотрю, как там дела у наших конкурентов, – буркнул он и направился к двери.
Моник Дюбуа избавит его от тоски и сомнений, все эти глупости разом вылетят из головы.
В отличие от «Дивного ангела», где посетителям предлагали азартные игры и девочек, в «Золотой колючке» устраивали настоящие развлекательные программы. Салун размещался в большом двухэтажном здании. Внизу два зала – игорный и зрительный – с баром и столиками перед небольшой сценой с блестящим занавесом. На втором этаже – зашторенные ложи, двери из которых вели в номера девиц.
Салун принадлежал некой Ноб Хилл Кэйт, но хозяйничали в нем две дамы – сама Кэйт и Моник Дюбуа, ее приемная дочь. Джейк изредка наведывался к Моник, красотке француженке с тонкой талией, длинными черными волосами и сияющими голубыми глазами.
Моник сама выбирала себе мужчин и никогда не ходила в ложи, ни за какие деньги! Она считалась принцессой «Колючки», и королева Кэйт позволяла ей носить этот титул. Кэйт прекрасно понимала, что посетителя – богатого посетителя – надо зажечь мечтой, заставить его добиваться воплощения этой мечты в реальность, и Моник очень подходила на роль такой приманки.
Народу в «Колючке» было полно, и Джейку пришлось пробираться к сцене. «Черт, а старуха Кэйт не прогадала, взяв эту турчанку!» – посетовал он, сообразив, что публика собралась поглазеть на танцовщицу, исполнявшую танец живота. Номер считался гвоздем программы, многие приходили в «Золотую колючку» только для того, чтобы увидеть знаменитую Фатиму. Несколько лет назад, когда Кэйт впервые выпустила на сцену исполнительницу экзотического танца, в зале наступила мертвая тишина – посетители молча наблюдали за волнующими плавными движениями. Кэйт уже было решила, что зрителям номер не понравился, но стоило танцу закончиться, зал взорвался такими восторженными аплодисментами, что хозяйка всерьез перепугалась, как бы не обрушился потолок.
Джейк огляделся, разыскивая Моник. Он старался не слишком часто появляться здесь, чтобы, во-первых, не считаться постоянным клиентом конкурирующего заведения, а во-вторых, чтобы удерживать женщину на должном расстоянии. Превыше всего он ценит свою свободу, а посему Моник должна знать свое место. Правда, еще не так давно он позволял ей изредка приходить к нему в «Ангел» после закрытия, но уходила она до рассвета.
Моник сидела за столиком в компании двух известных в городе политических деятелей. Она помахала ему рукой, и он подошел.
– Bonjour, cheri, – поздоровалась она и поцеловала приятеля в щеку, прижавшись грудью к его плечу. – Ты знаком с членом городского совета Петерсоном и судьей Фендерманом?
– Джентльмены, – поклонился Джейк и пожал обоим руки, приветствуя важных персон, частенько навещавших «Ангел». – Ты занята, Моник? Я бы хотел… обсудить с тобой одно дельце.
– Нет, cheri, просто мне хотелось усадить наших дорогих гостей на лучшие места, чтобы им было все хорошо видно. Пойди пропусти стаканчик в баре, а я подойду к тебе, как только начнется представление.
– Джентльмены, – откланялся Джейк и, извинившись, отправился в бар.
Он не удивился и не обиделся, что Моник предпочла ему своих клиентов, слишком уж важные птицы, чтобы их игнорировать. Общественные организации требуют закрытия салунов и публичных домов. Вот почему так важно заручиться поддержкой городского совета и суда.
Раздались первые музыкальные аккорды, и зал затих, все взоры обратились к сцене. Из-за занавеса появилась рука, вся в блестящих браслетах. Взмах, плавное движение и снова взмах, звон браслетов – все в такт музыке. Завораживающее зрелище, хотя самой танцовщицы пока не видно, но вот и она – занавес раздвинулся, и Фатима предстала перед зрителями. Вращая бедрами, она извивалась, как змейка, поворачиваясь то спиной, то боком, позволяя публике лицезреть движения обнаженного живота. Джейк не мог оторвать глаз от сцены и даже не заметил, как подошла Моник.
– Cheri, – прошептала она прямо ему в ухо. – Я вижу, на тебя тоже подействовали чары нашей Фатимы.
– Да она же толстая, – усмехнулся Джейк. – С тобой никто и сравниться не может.
– Правда? – просияла Моник, но по глазам было видно, что она не очень-то верит в искренность комплимента.
Разглядывая ее ухоженное фарфоровое личико, вглядываясь в блестящие голубые глаза, Джейк подумал, что сравнение со смуглой Фатимой она, конечно, выдержит, но вот кое с кем другим… И перед его глазами возник образ Джесси Таггарт: живое прекрасное лицо, тонкие черты, глубокие зеленые глаза, а в них обида, упрек… Ну надо же! Лезет всякая глупость в голову, мешает расслабиться! Почему же он ее вспоминает?
– У меня в спальне бутылка прекрасного шампанского, специально для тебя, cheri. Надеялась, что ты придешь сегодня.
«Так я и поверил, – подумал Джейк. – Ты приготовила ее для любого, кого бы заманила сегодня к себе в постель».
– Что ж, давай проверим, так ли хорошо это шампанское, – сказал он.
Поднимаясь с Моник по лестнице, Джейк глянул в зал – обычно их провожают завистливые взгляды, но сейчас все увлечены представлением.
– Она так играет телом, только когда танцует, – сказала Моник, заметив, что он смотрит в сторону. – Но если ты предпочитаешь глазеть на нее…
И она хотела было уйти, но Джейк придержал ее за руку.
– Не выдумывай, детка, – успокоил он капризницу, притягивая ее к себе и целуя.
К немалому своему удивлению, он тут же почувствовал разницу – губы Моник холодные, твердые, а у Джесси они такие чувственные, полные и горячие. Целуется француженка, конечно, классно – ее язык тут же проник в его рот и проделывал там всякие приятные фокусы. Она обвила его шею руками, гладила его по волосам, пальцы скользнули под ворот, ноготки легонько царапали кожу.
Джейку всегда нравились искусные ласки этой опытной женщины, но сейчас удержаться от сравнения с невинной, непосредственной реакцией Джесси на его смелый поцелуй невозможно. На сей раз объятия Моник радости не принесли, он даже засомневался, а хочется ли ему заняться с ней любовью? Но ничего не подозревавшая француженка взяла Джейка за руку и увлекла за собой в спальню.
Позже, удовлетворенный и усталый, Джейк лежал на постели. Все бы хорошо, но почему-то в конце он вдруг представил, что ласкает и любит Джесси. Это ее тело распростерто под ним, она вскрикивает от наслаждения, ее он целует так нежно и страстно. Вот уж незадача – он пришел к Моник, чтобы забыть зеленоглазую девчонку, но все усилия оказались напрасны.
Моник положила ладонь ему на грудь, явно привлекая тем самым к себе внимание. Она заговорила, и голос ее звучал как-то странно:
– Cheri, когда мы с тобой занимались любовью, ты кое-что сказал.
У Джейка все так и сжалось внутри – неужели он мог произнести имя Джесси?
– Я не помню.
Моник приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.
– Как ты меня называл? – спросила она сухо.
– Лапочка. Я называл тебя лапочкой. Она встала на колени и, склонившись к нему, спросила, тяжело дыша:
– Кто такая Джесси?
Джейк почувствовал, что краснеет.
Может, я назвал тебя пупсиком? Ты же знаешь, мне нравится дразнить тебя…
Моник поднялась с постели и накинула розовый пеньюар.
– Кто такая Джесси? – настаивала она.
– Я уверен, что не называл тебя Джесси, Моник, – стоял на своем Джейк.
Но унять ее было невозможно. Идеальная любовница, француженка обладала скверным характером.
– Ты сказал – Джесси! – выкрикнула она и схватила стакан с остатками шампанского.
Джейк решил, что она собирается осушить его, чтобы прийти в себя, но нет – Моник запустила стаканом в него, и если бы он вовремя не увернулся, беды не избежать. Стакан со звоном разбился о стену за его спиной.
– Жаль, хорошее шампанское, – усмехнулся Джейк.
– Негодяй!
Он понял, что пора сматываться. Но не успел и брюки натянуть, как рассвирепевшая женщина швырнула в него флакон с духами. На этот раз не повезло – флакон задел щеку.
– Прекрати, Моник! – прикрикнул Джейк, начиная злиться.
– Ты сукин сын! – воскликнула та и потянулась за бутылкой с шампанским.
Тут уж было не до шуток, мешкать нельзя. И Джейк перехватил ее руку.
– Уймись ты, глупая! – Он толкнул разъяренную женщину на кровать и сам навалился на нее. – Какое тебе дело до того, с кем еще я удовлетворяю свои сексуальные потребности?
– Чтоб у тебя их не было до скончания века, Джейк Вестон! – злобно выкрикнула Моник и попыталась вывернуться.
Он отобрал у нее бутылку и поставил на пол.
– Ты, маленькая фурия, остынь! Можно подумать, ты ни с кем другим не развлекаешься! Если тебе не нравится, что я говорю в постели, могу не приходить. Желающих переспать с тобой хоть отбавляй, я так понимаю.
Моник дрожала от ярости, но больше не пыталась вырваться. Джейк встал и оделся, а она осталась лежать, всем своим видом изображая оскорбленную невинность. Он подошел к двери и бросил через плечо:
– Загляну к тебе через пару дней.
Джейк вовсе не собирался этого делать, Моник с него хватит, и надолго.
– Иди к своей Джесси! – крикнула она.
– Послушай… – начал было он, но решил, что с него довольно объяснений, и вышел, громко хлопнув дверью.
С той стороны о дверь с грохотом разбилась бутылка. Джейк горько усмехнулся – вот они, женщины! Ну что за вздорное племя? То одна ему досаждает, то другая!
Пробираясь через зал к выходу, Джейк столкнулся с Кэйт. Та распахнула объятия.
– О, неужели это мой любимый конкурент? – воскликнула она. – Как поживаешь, Джейк?
– Прекрасно, Кэйт, – ответил он, улыбаясь, и сразу почувствовал, как болит щека. – Знаешь, я наконец понял секрет названия твоего салуна. Ты – это золото, а Моник – колючка.
– Даже у роз есть шипы, – рассмеялась хозяйка.
Кто бы спорил! Распрощавшись с Кэйт, Джейк вышел на улицу и тяжело вздохнул. Если у роз колючки, то он найдет себе орхидею.
Глава 9
Джесси вернулась в отель усталая. Полдня провела она у лучшей в городе модистки, мадам Делейн, которую ей порекомендовали обязательно посетить.
Два дня она не появлялась в «Дивном ангеле», но, собираясь там бывать регулярно, решила обновить свой гардероб. Понимая, что в салуне неуместны ее глухие траурные платья, Джесси решила заказать нечто более модное и элегантное. В «Ангеле» она все время на виду, оставаться незамеченной невозможно, да и не нужно, раз уж она сделала свой выбор – наперекор общественному мнению стать хозяйкой салуна. Пусть все видят, что она хороша собой и умеет себя подать. В таком деле красивая внешность – большое преимущество. А кроме того, в глубине души ей хотелось подразнить Джейка Вестона.
Проходя через холл отеля к лестнице, Джесси услышала, как ее кто-то окликает.
– Мисс Таггарт! – кинулся к ней портье. – Мисс Таггарт, здесь был мистер Ла Порт, он спрашивал вас. Он сказал, что зайдет примерно через час, но час уже прошел, и он вот-вот появится.
– О Господи! Нет… – пробормотала Джесси.
– Какие-нибудь проблемы? – поинтересовался портье.
– Нет-нет. Не стоит беспокоиться… Только вот что…
– Мадемуазель Таггарт? – раздался голос Рене.
Поздно! Ла Порт, одетый в шикарный светло-бежевый костюм, направлялся к ней.
– Я так надеялся повидаться с вами! – сказал он.
– Привет, Рене.
Джесси протянула руку, и элегантный француз, изящно склонившись, прижал к губам ее пальчики.
– Можно задержать вас на минутку?
– Да, конечно…
Он взял ее под локоток и подвел к большому камину, возле которого стояли банкетки. Джесси присела. Рене устроился рядом, пожалуй, все же слишком близко.
– Вы так неожиданно ушли в тот вечер, – сказал он. – Мы не закончили наш разговор.
– Да… я… Извините, но я вдруг себя плохо почувствовала.
Он внимательно посмотрел ей в глаза, словно хотел прочесть ее мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31
Хуже всего то, что ей понравилось целоваться с Джейком, мало того, ей хотелось целоваться еще и еще. Боже правый! Этот Джейк Вестон – проходимец из проходимцев! Обманывал отца, а теперь пытается и ее провести. Возможно, он даже имеет какое-то отношение к убийству отца. Она должна бы его ненавидеть, но думает только о том, как приятно было его обнимать и как горячи были эти поцелуи…
Она решительно тряхнула головой и вскочила на ноги. Черт бы его побрал! В сердцах Джесси пнула ногой по мешку, но только ушиблась. Джейк вырвал у нее обещание, что она не будет видеться с негодяем Рене, а разве Рене позволил бы себе такие выходки? Это правда, что она слишком мало его знает. И все же в ее глазах француз был настоящим джентльменом, вежливым и обходительным в отличие от грубого Вестона.
Вспомнив, как Джейк ласкал… нет, просто тискал ее, Джесси вся вспыхнула от негодования. Да как он посмел? Неужели отец не видел, с кем связался?
Джесси наконец решилась выйти и тут же за дверью увидела Пэдди, своего верного телохранителя. «Интересно, – подумала она, – а если бы я позвала на помощь, что бы стал делать этот детина?»
– Я еду домой, – сообщила она Пэдди.
Не поднимая глаз, чтобы не видеть ни Джейка, ни Ла Порта, Джесси прошла вслед за ирландцем к выходу, прочь из этого вертепа. Она решила дня два не показываться в салуне, обдумать все хорошенько, а главное, подготовиться к новой встрече с Джейком Вестоном.
На следующий день Джейк проснулся с головной болью. Что только ему не снилось – за ним гнались, пытались удавить красным шелковым шнурком, он тонул в океане и занимался любовью со своей хорошенькой компаньоншей.
Вечером Джесси ушла сразу же после того инцидента в кладовой, он видел, как она продефилировала через игорный зал, даже не взглянув в его сторону. Джейку было стыдно за то, что он так распустил руки, старик Генри убил бы его на месте, если б узнал, как он обошелся с его дочерью. Черт, но ведь он не собирался целоваться с ней! Все вышло как-то само собой. Она просто-напросто довела его, разозлила своими колкостями, и чем же еще было заткнуть рот этой противной девчонке, если не поцелуем? Впрочем, способ, как оказалось, весьма приятный.
Джейк сидел на краю кровати, сжав руками виски. Он вспомнил, что выпил вчера целую бутылку бренди, стараясь избавиться от наваждения и не думать о Джесс и о том, как сладко было ее целовать. Он тщетно пытался забыть податливость ее тела, упругость груди, округлость трепетных бедер… Но и теперь эти мысли вызвали сладкую дрожь, и Джейк застонал.
Он заставил себя встать, побриться и одеться и отправился вниз. Он зашел в бар, разбил яйцо в стакан с пивом, подсолил и залпом выпил. Стало немного легче, он даже помог Руперту таскать бочонки с виски.
Работу бармена Джейк знал неплохо. Пять лет назад, как раз накануне встречи с Генри, он устроился в бар – помогал разливать напитки. Нужно же было как-то зарабатывать на жизнь. Сам родом из Техаса, Вестон оказался в Калифорнии, пройдя войну и прослужив в армии конфедератов. Ни дома, ни родных у него не было – мать умерла от холеры еще до войны, а отца Джейк вообще никогда не знал. Ему было известно, что отец всегда погуливал от матери, а потом завел себе другую семью. Поэтому к браку Джейк относился скептически, считая сплошным занудством и враньем. И он решил, что не создан для семьи и не женится никогда.
– Спасибо, босс, – поблагодарил его Руперт, когда Джейк принес очередной бочонок. – Что-то с каждым годом эти бочки все тяжелеют. Вам не кажется, что виски уплотняется, а? – спросил он, усмехаясь и подмигивая хозяину.
– Не знаю, Руперт. Но должен тебе заметить, что с годами все тяжелее и пить, и работать. Все хуже и хуже год от года.
– Ну уж не хуже, чем в Эльмире-то?
Джейк ухмыльнулся.
– Да почти так же, – ответил он, прекрасно понимая, на что намекает бармен.
Джейк был капитаном кавалерии, и однажды в бою под ним, тяжело раненным, подстрелили лошадь. С одной пулей в плече и с другой в бедре Джейк был доставлен в Нью-Йорк, где провел шесть месяцев в тюрьме Эльмира – худшие полгода в его жизни. Невозможно забыть голод, болезни, крыс, умирающих солдат-конфедератов…
– Это партнерство с мисс Джесси вас так утомило? – пошутил Руперт.
– Она не сахар, уж будь уверен, – пожаловался Джейк. – Хотя оказалась намного умнее и сообразительнее, чем я ожидал. Но и намного упрямее, черт ее побери. Если бы кто мне раньше сказал, что девушке, получившей такое воспитание, как Джессика Таггарт, взбрело в голову заняться бизнесом, я бы решил, он обкурился китайской «травки», не иначе.
– То же самое сказал вчера Ла Порт, – сообщил Руперт. – Говорит, она и умна, и красива, но он ни за что бы не стал ее партнером по бизнесу.
Джейк выругался.
– Схожу-ка я в «Золотую колючку», посмотрю, как там дела у наших конкурентов, – буркнул он и направился к двери.
Моник Дюбуа избавит его от тоски и сомнений, все эти глупости разом вылетят из головы.
В отличие от «Дивного ангела», где посетителям предлагали азартные игры и девочек, в «Золотой колючке» устраивали настоящие развлекательные программы. Салун размещался в большом двухэтажном здании. Внизу два зала – игорный и зрительный – с баром и столиками перед небольшой сценой с блестящим занавесом. На втором этаже – зашторенные ложи, двери из которых вели в номера девиц.
Салун принадлежал некой Ноб Хилл Кэйт, но хозяйничали в нем две дамы – сама Кэйт и Моник Дюбуа, ее приемная дочь. Джейк изредка наведывался к Моник, красотке француженке с тонкой талией, длинными черными волосами и сияющими голубыми глазами.
Моник сама выбирала себе мужчин и никогда не ходила в ложи, ни за какие деньги! Она считалась принцессой «Колючки», и королева Кэйт позволяла ей носить этот титул. Кэйт прекрасно понимала, что посетителя – богатого посетителя – надо зажечь мечтой, заставить его добиваться воплощения этой мечты в реальность, и Моник очень подходила на роль такой приманки.
Народу в «Колючке» было полно, и Джейку пришлось пробираться к сцене. «Черт, а старуха Кэйт не прогадала, взяв эту турчанку!» – посетовал он, сообразив, что публика собралась поглазеть на танцовщицу, исполнявшую танец живота. Номер считался гвоздем программы, многие приходили в «Золотую колючку» только для того, чтобы увидеть знаменитую Фатиму. Несколько лет назад, когда Кэйт впервые выпустила на сцену исполнительницу экзотического танца, в зале наступила мертвая тишина – посетители молча наблюдали за волнующими плавными движениями. Кэйт уже было решила, что зрителям номер не понравился, но стоило танцу закончиться, зал взорвался такими восторженными аплодисментами, что хозяйка всерьез перепугалась, как бы не обрушился потолок.
Джейк огляделся, разыскивая Моник. Он старался не слишком часто появляться здесь, чтобы, во-первых, не считаться постоянным клиентом конкурирующего заведения, а во-вторых, чтобы удерживать женщину на должном расстоянии. Превыше всего он ценит свою свободу, а посему Моник должна знать свое место. Правда, еще не так давно он позволял ей изредка приходить к нему в «Ангел» после закрытия, но уходила она до рассвета.
Моник сидела за столиком в компании двух известных в городе политических деятелей. Она помахала ему рукой, и он подошел.
– Bonjour, cheri, – поздоровалась она и поцеловала приятеля в щеку, прижавшись грудью к его плечу. – Ты знаком с членом городского совета Петерсоном и судьей Фендерманом?
– Джентльмены, – поклонился Джейк и пожал обоим руки, приветствуя важных персон, частенько навещавших «Ангел». – Ты занята, Моник? Я бы хотел… обсудить с тобой одно дельце.
– Нет, cheri, просто мне хотелось усадить наших дорогих гостей на лучшие места, чтобы им было все хорошо видно. Пойди пропусти стаканчик в баре, а я подойду к тебе, как только начнется представление.
– Джентльмены, – откланялся Джейк и, извинившись, отправился в бар.
Он не удивился и не обиделся, что Моник предпочла ему своих клиентов, слишком уж важные птицы, чтобы их игнорировать. Общественные организации требуют закрытия салунов и публичных домов. Вот почему так важно заручиться поддержкой городского совета и суда.
Раздались первые музыкальные аккорды, и зал затих, все взоры обратились к сцене. Из-за занавеса появилась рука, вся в блестящих браслетах. Взмах, плавное движение и снова взмах, звон браслетов – все в такт музыке. Завораживающее зрелище, хотя самой танцовщицы пока не видно, но вот и она – занавес раздвинулся, и Фатима предстала перед зрителями. Вращая бедрами, она извивалась, как змейка, поворачиваясь то спиной, то боком, позволяя публике лицезреть движения обнаженного живота. Джейк не мог оторвать глаз от сцены и даже не заметил, как подошла Моник.
– Cheri, – прошептала она прямо ему в ухо. – Я вижу, на тебя тоже подействовали чары нашей Фатимы.
– Да она же толстая, – усмехнулся Джейк. – С тобой никто и сравниться не может.
– Правда? – просияла Моник, но по глазам было видно, что она не очень-то верит в искренность комплимента.
Разглядывая ее ухоженное фарфоровое личико, вглядываясь в блестящие голубые глаза, Джейк подумал, что сравнение со смуглой Фатимой она, конечно, выдержит, но вот кое с кем другим… И перед его глазами возник образ Джесси Таггарт: живое прекрасное лицо, тонкие черты, глубокие зеленые глаза, а в них обида, упрек… Ну надо же! Лезет всякая глупость в голову, мешает расслабиться! Почему же он ее вспоминает?
– У меня в спальне бутылка прекрасного шампанского, специально для тебя, cheri. Надеялась, что ты придешь сегодня.
«Так я и поверил, – подумал Джейк. – Ты приготовила ее для любого, кого бы заманила сегодня к себе в постель».
– Что ж, давай проверим, так ли хорошо это шампанское, – сказал он.
Поднимаясь с Моник по лестнице, Джейк глянул в зал – обычно их провожают завистливые взгляды, но сейчас все увлечены представлением.
– Она так играет телом, только когда танцует, – сказала Моник, заметив, что он смотрит в сторону. – Но если ты предпочитаешь глазеть на нее…
И она хотела было уйти, но Джейк придержал ее за руку.
– Не выдумывай, детка, – успокоил он капризницу, притягивая ее к себе и целуя.
К немалому своему удивлению, он тут же почувствовал разницу – губы Моник холодные, твердые, а у Джесси они такие чувственные, полные и горячие. Целуется француженка, конечно, классно – ее язык тут же проник в его рот и проделывал там всякие приятные фокусы. Она обвила его шею руками, гладила его по волосам, пальцы скользнули под ворот, ноготки легонько царапали кожу.
Джейку всегда нравились искусные ласки этой опытной женщины, но сейчас удержаться от сравнения с невинной, непосредственной реакцией Джесси на его смелый поцелуй невозможно. На сей раз объятия Моник радости не принесли, он даже засомневался, а хочется ли ему заняться с ней любовью? Но ничего не подозревавшая француженка взяла Джейка за руку и увлекла за собой в спальню.
Позже, удовлетворенный и усталый, Джейк лежал на постели. Все бы хорошо, но почему-то в конце он вдруг представил, что ласкает и любит Джесси. Это ее тело распростерто под ним, она вскрикивает от наслаждения, ее он целует так нежно и страстно. Вот уж незадача – он пришел к Моник, чтобы забыть зеленоглазую девчонку, но все усилия оказались напрасны.
Моник положила ладонь ему на грудь, явно привлекая тем самым к себе внимание. Она заговорила, и голос ее звучал как-то странно:
– Cheri, когда мы с тобой занимались любовью, ты кое-что сказал.
У Джейка все так и сжалось внутри – неужели он мог произнести имя Джесси?
– Я не помню.
Моник приподнялась на локте и заглянула ему в глаза.
– Как ты меня называл? – спросила она сухо.
– Лапочка. Я называл тебя лапочкой. Она встала на колени и, склонившись к нему, спросила, тяжело дыша:
– Кто такая Джесси?
Джейк почувствовал, что краснеет.
Может, я назвал тебя пупсиком? Ты же знаешь, мне нравится дразнить тебя…
Моник поднялась с постели и накинула розовый пеньюар.
– Кто такая Джесси? – настаивала она.
– Я уверен, что не называл тебя Джесси, Моник, – стоял на своем Джейк.
Но унять ее было невозможно. Идеальная любовница, француженка обладала скверным характером.
– Ты сказал – Джесси! – выкрикнула она и схватила стакан с остатками шампанского.
Джейк решил, что она собирается осушить его, чтобы прийти в себя, но нет – Моник запустила стаканом в него, и если бы он вовремя не увернулся, беды не избежать. Стакан со звоном разбился о стену за его спиной.
– Жаль, хорошее шампанское, – усмехнулся Джейк.
– Негодяй!
Он понял, что пора сматываться. Но не успел и брюки натянуть, как рассвирепевшая женщина швырнула в него флакон с духами. На этот раз не повезло – флакон задел щеку.
– Прекрати, Моник! – прикрикнул Джейк, начиная злиться.
– Ты сукин сын! – воскликнула та и потянулась за бутылкой с шампанским.
Тут уж было не до шуток, мешкать нельзя. И Джейк перехватил ее руку.
– Уймись ты, глупая! – Он толкнул разъяренную женщину на кровать и сам навалился на нее. – Какое тебе дело до того, с кем еще я удовлетворяю свои сексуальные потребности?
– Чтоб у тебя их не было до скончания века, Джейк Вестон! – злобно выкрикнула Моник и попыталась вывернуться.
Он отобрал у нее бутылку и поставил на пол.
– Ты, маленькая фурия, остынь! Можно подумать, ты ни с кем другим не развлекаешься! Если тебе не нравится, что я говорю в постели, могу не приходить. Желающих переспать с тобой хоть отбавляй, я так понимаю.
Моник дрожала от ярости, но больше не пыталась вырваться. Джейк встал и оделся, а она осталась лежать, всем своим видом изображая оскорбленную невинность. Он подошел к двери и бросил через плечо:
– Загляну к тебе через пару дней.
Джейк вовсе не собирался этого делать, Моник с него хватит, и надолго.
– Иди к своей Джесси! – крикнула она.
– Послушай… – начал было он, но решил, что с него довольно объяснений, и вышел, громко хлопнув дверью.
С той стороны о дверь с грохотом разбилась бутылка. Джейк горько усмехнулся – вот они, женщины! Ну что за вздорное племя? То одна ему досаждает, то другая!
Пробираясь через зал к выходу, Джейк столкнулся с Кэйт. Та распахнула объятия.
– О, неужели это мой любимый конкурент? – воскликнула она. – Как поживаешь, Джейк?
– Прекрасно, Кэйт, – ответил он, улыбаясь, и сразу почувствовал, как болит щека. – Знаешь, я наконец понял секрет названия твоего салуна. Ты – это золото, а Моник – колючка.
– Даже у роз есть шипы, – рассмеялась хозяйка.
Кто бы спорил! Распрощавшись с Кэйт, Джейк вышел на улицу и тяжело вздохнул. Если у роз колючки, то он найдет себе орхидею.
Глава 9
Джесси вернулась в отель усталая. Полдня провела она у лучшей в городе модистки, мадам Делейн, которую ей порекомендовали обязательно посетить.
Два дня она не появлялась в «Дивном ангеле», но, собираясь там бывать регулярно, решила обновить свой гардероб. Понимая, что в салуне неуместны ее глухие траурные платья, Джесси решила заказать нечто более модное и элегантное. В «Ангеле» она все время на виду, оставаться незамеченной невозможно, да и не нужно, раз уж она сделала свой выбор – наперекор общественному мнению стать хозяйкой салуна. Пусть все видят, что она хороша собой и умеет себя подать. В таком деле красивая внешность – большое преимущество. А кроме того, в глубине души ей хотелось подразнить Джейка Вестона.
Проходя через холл отеля к лестнице, Джесси услышала, как ее кто-то окликает.
– Мисс Таггарт! – кинулся к ней портье. – Мисс Таггарт, здесь был мистер Ла Порт, он спрашивал вас. Он сказал, что зайдет примерно через час, но час уже прошел, и он вот-вот появится.
– О Господи! Нет… – пробормотала Джесси.
– Какие-нибудь проблемы? – поинтересовался портье.
– Нет-нет. Не стоит беспокоиться… Только вот что…
– Мадемуазель Таггарт? – раздался голос Рене.
Поздно! Ла Порт, одетый в шикарный светло-бежевый костюм, направлялся к ней.
– Я так надеялся повидаться с вами! – сказал он.
– Привет, Рене.
Джесси протянула руку, и элегантный француз, изящно склонившись, прижал к губам ее пальчики.
– Можно задержать вас на минутку?
– Да, конечно…
Он взял ее под локоток и подвел к большому камину, возле которого стояли банкетки. Джесси присела. Рене устроился рядом, пожалуй, все же слишком близко.
– Вы так неожиданно ушли в тот вечер, – сказал он. – Мы не закончили наш разговор.
– Да… я… Извините, но я вдруг себя плохо почувствовала.
Он внимательно посмотрел ей в глаза, словно хотел прочесть ее мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31