— Подойди сюда, я тебе покажу. — Его голос звучал с непривычной ласковостью. В лучах вечернего солнца его загорелая кожа отливала красноватым золотом. Он улыбнулся, обнажая свои крепкие белые зубы, на щеках играли такие милые ямочки. Ей ничего не оставалось, кроме как ощетиниться.Алекс, казалось, этого не заметил. Легко сбросив тяжелое седло на кипу сена, он помог ей забраться на него.— А теперь попробуй забросить ногу за луку.Начиная увлекаться этой игрой, она повиновалась.— Так?— Не совсем. Чуточку выпрями спину.Одной рукой он поправил положение ее ноги, другой подвинул ее бедро, чтобы оно оказалось на нужном месте. Ники почувствовала, как по всему ее телу, вплоть до кончиков пальцев ног, разливается тепло.— Так лучше, — сказал он, и на этот раз в его голосе прозвучала напряженность.— Красотка готова, — крикнул Патрик.Алекс был, похоже, рад это слышать Они вышли в загон, где Патрик ожидал их с лошадью мышастой масти.— Ей уже двадцать лет, — объяснил Алекс Ники. — Она и мухи не обидит.Прежде чем она успела что-нибудь оказать, его руки обхватили ее за талию Он посадил ее на кобылу. Ловкими точными движениями он перенес одну ее ногу через луку, другую вдел в стремя. Лошадь была так стара, что едва держалась на ногах, но поездить на ней в седле было очень приятно.— Берись за поводья, — наставительно произнес Алекс, показывая, как это делается. — Держись прямо и старайся не терять равновесия.Ники покорно выполнила эти распоряжения, сдерживая желание проскочить через ворота и помчаться по плантации.Когда заметно стемнело, Алекс научил ее ездить и шагом, к рысью, и пускать лошадь в легкий галоп.— У тебя врожденные способности, — сказал он. И она слегка устыдилась, что обманывает его. — Если хочешь, мы будем заниматься с тобой вечерами, пока, ты не подучишься достаточно, чтобы выехать из загона.— Это было бы замечательно, — улыбнулась Ники.Он поглядел на нее как-то странно.— :.Так сколько тебе лет?«Боже, что-то его настораживает в моем поведении! Так трудно играть роль ребенка, когда ты сделала все возможное. чтобы забыть о своем детстве!»— Сколько лет? — переспросила она, стараясь выиграть время.— Ну да, сколько лет?Сказать «двенадцать» она не рискнула.— Тринадцать, — проговорила она, радуясь тому, что сумерки скрывают ее лицо. — В октябре мне исполнится четырнадцать.Она родилась двадцать четвертого октября, это по крайней мере было правдой.— Ты выглядишь старше, — Мне пришлось рано повзрослеть, Он согласно кивнул. Вернулся Патрик, чтобы забрать Красотку. Когда кобылу уводили, она тихо заржала. Алекс подошел к Ники, которая прислонилась к изгороди.— Как же все это случилось? — спросил он. — Как ты стала наемной служанкой? Очевидно, что ты девушка образованная. Почему ты очутилась в тюрьме?Опершись руками об изгородь загона, Ники смотрела на высокие дубы, большими серыми тенями маячившие в отдалении. Солнце уже закатилось, и загон озаряли теперь звезды и круглая луна. Она смутно ожидала, что он начнет расспрашивать ее о прошлом. Это было вполне вероятно, но она и боялась, и хотела этих расспросов.— Мы потеряли свой дом во время депрессии. Отец скоропостижно скончался, и мы с матерью остались одни. В том же году умерла и она. Доктор сказал, что с ней случился удар, но я думаю, что она просто не перенесла смерти мужа.— Неужели не было никого, совсем никого, кто мог бы вам помочь?«Да, был. Твой отец, — с негодованием подумала она. — Твоя семья Мы просили вас о помощи, но вы отказали».— Большинство наших друзей были в еще худшем положении, чем мы. В конце концов я решила законтрактоваться на несколько лет, обучиться какому-нибудь ремеслу, которое помогло бы мне прожить.Алекс внимательно наблюдал за ней, своей заинтересованностью понуждая ее продолжать.— Рэмзи, наши старые знакомые, заключили со мной контракт. К несчастью, они тоже вскоре оказались в трудном положении и перепродали меня человеку из Нового Орлеана, который казался вполне достойным… — Ники вздрогнула, вспомнив о Лоране. Как всегда при воспоминании о нем, ее охватил холодный слепой страх. — Всякий раз, напиваясь, он бил меня. Все мое тело было в синяках. А однажды он сломал мне руку… — Стараясь заглушить мучительные воспоминания, Ники смотрела вдаль. — Я была только рада, когда и он продал меня: мне было все равно, к кому я попаду, лишь бы избавиться от него.— Масса Алекс? — раздался голос Лемюэля, лакея Алекса. — К вам приехал масса Томас.Алекс с сочувствием посмотрел на Ники, заметив, что ее хорошенькое личико помрачнело от тяжелых воспоминаний. Какой негодяй обращался с ней так жестоко? Хорошо, что он не знает его имени, а то мог бы что-нибудь натворить сгоряча.Алекс бессознательно сжал кулаки. Затем перевел взгляд на Лемюэля, который стоял в нескольких шагах от него, терпеливо ожидая хозяина.Он провел пальцем по ее щеке: ему так хотелось сказать Николь что-нибудь утешительное, но он не находил слов.— Я должен идти.Он почти забыл, что договорился о встрече с Томасом Деммингом. Им надо было просмотреть несколько новых транспортных контрактов, и Томас вызвался приехать к нему домой.Алекс знал, что Томас ценит эти короткие выезды в сельскую местность, любит ночевать в Бель-Шен. И Алекс с удовольствием с ним общался. Это была одна из редко выпадавших на его долю возможностей расслабиться.Ники протянула руку:— Спасибо за урок, за доброту. А то я почти забыла, что это такое.Алекс помрачнел. Он взглянул на нее так, точно хотел что-то сказать, но так и не произнес вслух.— Не оставайся здесь надолго, — только и посоветовал он, повернулся и ушел.Ники отправилась домой через конюшню, освещенную светильниками, которые заправляли китовым жиром. Пахло лошадьми и свежим сеном. Недалеко от выхода ее остановил молодой парнишка-конюх.— Для первого раза ты держалась совсем неплохо. — Заткнув пальцы за голубые полотняные штаны, он улыбнулся ей. Он был хорош собой — высокий, светлокожий, со светло-каштановыми волосами и карими глазами, которые, однако, трудно было рассмотреть при тусклом освещении.— Спасибо.На плантации работали десятки ирландцев. Спасаясь от голода, свирепствовавшего у них в стране, они целыми семьями приезжали в эти края.— Меня зовут Патрик О'Флэннери. А тебя?— Ники Стоктон.— Рад познакомиться с тобой, Ники. — Он вновь улыбнулся. Улыбка у него была прямая, открытая. — Может быть, это и удобно — ездить в дамском седле, но если ты хочешь научиться ездить по-настоящему, то должна уметь ездить по-мужски. Если хочешь, я могу тебя научить, — Но меня будет учить месье дю Вильер. — Ей не очень в это верилось, но он обещал, а Алекс, она знала, всегда выполняет свое слово.— Ты можешь продолжать учиться у него, но если ты поедешь со мной, мы хорошо позабавимся.Глаза Ники вспыхнули. Похоже было, что Патрик О'Флэннери не очень-то надежный парень, хотя и услужливый, но кто может сказать это точно?— Что ты имеешь в виду?— Продолжай ездить с ним, а как-нибудь вечером мы возьмем пару хозяйских лошадей и всласть покатаемся.— Ты предлагаешь их украсть?— Что ты? Небольшая пробежка пойдет им только на пользу.Предложение было заманчивое.— Я мечтаю покататься на Наполеоне. — Ей так хотелось хотя бы почувствовать под собой большого породистого жеребца.— На нем нельзя. Герцог просто взбеленится, если узнает, что мы брали Наполеона. Ты можешь взять любого другого…Конюшни Бель-Шен славились своими скакунами. Покататься на них было бы большим удовольствием, которого она не испытывала уже несколько лет.— А что они сделают, если поймают нас? — В былые времена Николь редко взвешивала последствия своих поступков. Но после того как ее много раз били и пороли, после чего ей приходилось ходить в синяках, ома стала благоразумнее.— Могут подбросить какую-нибудь лишнюю работу. Но бить у нас никогда не бьют, на этот счет можешь не беспокоиться.Ники усмехнулась. Чего-чего, а лишней работы она не боится. Зато как приятно мчаться на лошади, чувствуя, как ветер обдает твое лицо свежей прохладой! Ради этого стоит рискнуть.— На пару недель я уеду, — сказал Патрик. — Я должен доставить несколько лошадей на бега в Плакмин. Ты продолжай учиться, и, когда я вернусь, как-нибудь вечером мы устроим свои скачки.— Хорошо, Патрик. Договорились.Прежде чем встретиться с Томасом Деммингом, Алекс поднялся наверх.Лемюэль, стареющий негр, его лакей, уже приготовил воду в медной ванне и разложил одежду: темно-серый сюртук, лиловый жилет и темно-лиловые бриджи. На откидном столике красного дерева был приготовлен поднос с холодной говядиной, сыром, хлебом и фруктами, а также бутылка вина и большая хрустальная рюмка.Заботливость старика тронула его. Позднее они с Томасом будут ужинать в кабинете, но пока он сможет заморить червячка.Лемюэль всегда прислуживал ему. Алекс сделал себе мысленную зарубку: надо сказать доктору, чтобы он подлечил его ревматизм, а также проследить, чтобы его не слишком загружали работой.Быстро приняв ванну, Алекс растерся полотенцем и начал одеваться. Ему следовало бы думать о контрактах, которые он должен просмотреть вместе с Томасом, но вместо этого он обнаружил, что его мысли сосредоточены на маленькой служанке с волосами цвета гречишного меда. Теперь он был рад, что купил ее, тем более в свете того, что она ему рассказывала. Его возмущало, как с ней обращались ее прежние хозяева. Она сумела завоевать его симпатии. Сегодняшний вечер лишний раз подтвердил это. Она открыта и честна. Отнюдь не склонна обманывать, как можно было бы ожидать после такой трудной жизни.Его только тяготило, что в ее присутствии он всякий раз ощущал физическое влечение. Господи, да ведь она совсем еще ребенок! Ну не совсем уж ребенок, но в таком возрасте, когда совесть не позволяет ему обращать на нее подобное внимание.Конечно, она кажется старше своих лет. Но ее тело еще далеко не созрело. Где те округлые холмики, которые его всегда так возбуждают, когда он их ласкает?Он сам понимал, что это чистейшее безумие. И все ж6 его спокойствие было нарушено. Весь вечер наблюдая, как она разъезжает на старой кобыле, он не переставал думать об этом.И нашел для себя, так ему по крайней мере казалось, какое-то решение.Через три, самое большее четыре года она станет взрослой и, по всей видимости, очень красивой женщиной. Совершенно очевидно, что он ей нравится. У нее нет никого, кто бы мог ей помогать, защищать ее. Лучшей любовницы и не найти.Алекс был человеком терпеливым, он умел ждать. Чутье подсказывало ему, что девушка стоит того. Пока же он может сдерживать свое желание. В конце концов, у него есть Лизетт, а скоро будет еще и жена. С довольной улыбкой Алекс расчесал свои темно-каштановые волосы, поправил манжеты на плиссированной рубашке и стал спускаться вниз.— Томас, — сказал он, входя в обставленную с большим вкусом гостиную и радушно протягивая руку, — рад видеть тебя.Стройный блондин в темно-синем сюртуке и облегающих серых бриджах поднялся с кресла и обменялся с ним добрым рукопожатием.— Томас не единственный твой гость, Алекс. Надеюсь, ты не возражаешь против моего приезда, дорогой?Алекс обернулся на женский голос.— Кларисса! — Он сжал ее тонкие в белых перчатках пальцы. — Честно говоря, в ближайшие две недели я тебя не ожидал. — Нагнувшись, стараясь не задеть ее элегантные, серебристо-голубые, обшитые кружевом юбки, он поцеловал ее в щеку.— К счастью, Максвелл выздоровел быстрее, чем мы предполагали. — Максвелл Торнтон был единокровным братом Клариссы Эндикот. Заболел он два месяца назад. Все это время, ожидая его выздоровления, Кларисса находилась со своей. сестрой Маргарет в Нью-Йорке. — К тому же, — добавила она, шутливо закатывая свои бледно-голубые глаза, — Маргарет иногда бывает такой занудой. — Она качнула головой, и по обеим сторонам ее лица заколыхались кудряшки, выбившиеся из аккуратно уложенных, завитых волос. — Я просто мечтала вернуться домой.— Хорошо, что ты вернулась, — приветливо сказал Алекс, и Кларисса улыбнулась. Это была высокая худощавая женщина, по-своему хорошенькая..Хотя она и была англичанкой, ее семья приехала в Луизиану, когда она была еще совсем маленькой. Эндикоты владели одной из больших соседних сахарных плантаций — Элмтри.Но свое состояние они нажили главным образом печатанием денег. Компания «Эндикот» делала это почти для всех южных штатов, каждый из которых имел собственную валюту со своим обменным курсом.Отойдя чуть назад, Кларисса внимательно посмотрела на Алекса и сразу заметила усталые морщинки у его глаз.Чувствовалось, что он очень утомлен и даже не старается это скрыть.— Работаешь допоздна?! — В ее голосе прозвучали нотки не только сочувствия, но и одобрения. Все Эндикоты верили в упорный труд, который за долгие годы создал немалый капитал целой династии.Кларисса была намерена добиться еще большего благосостояния и процветания.— Я хотел приехать немного пораньше, но меня задержали прибывшие от Фортье документы, они требовали принятия срочных мер. — Он никогда не лукавил в разговоре с ней. От своей будущей жены он ожидал лишь правды и сам тоже был до конца откровенным. Это предусматривалось их уговором.Вошел слуга, неся на серебряном подносе два хрустальных бокала бренди и большую рюмку хереса. Все уселись возле камина с мраморной доской. Приближалось лето, и огня в камине не было, его заменяли ветки пурпурной глицинии.— Не очень-то справедливо, — сказал Томас, — что тебе приходится работать по четырнадцать часов, отдуваясь за Франсуа, который чуть не разорил плантацию.Вздохнув, Алекс откинулся на спинку кресла.— В сущности, это не его вина. Отец знал, что управление плантацией не для Франсуа. Мой брат никогда не интересовался нашим семейным делом. Отец ожидал от него слишком многого.— Как я понимаю, — деловым тоном сказала Кларисса, — отец нуждался в твоей помощи для ведения дел во Франции, и это не оставляло ему никакого выбора.— Да, — согласился Алекс. — Похоже, что так.— Франсуа — избалованный мальчик, привыкший ни в чем себе не отказывать, — сказала она. — Его присутствие только обременяет тебя.Алекс почувствовал, что должен возразить: хотя то, что она сказала, и верно, ей все же не следовало этого говорить.Сострадание явно не входило в число добродетелей Клариссы.— Сейчас брат испытывает кое-какие трудности. Со временем он остепенится.— Тем лучше для него, если так, — сказала она. — После того как мы поженимся, Бель-Шен и Элмтри будут составлять одно целое. Я не могу допустить, чтобы Франсуа тратил наши общие деньги, как транжирит твои.У Алекса заиграли желваки на скулах: совместная жизнь с Клариссой не обещала быть легкой. Но преимущества этого брака, очень выгодного как для Бель-Шен, так и для дю Вильеров, явно перевешивали.— За Франсуа несу ответственность я, а не ты, Кларисса. — Конечно, у Клариссы, когда она станет его женой, будет право голоса в семейных делах, это только справедливо, но решающее слово будет оставаться за ним. Он оговорил это условие, прежде чем они решили пожениться. Однако можно было не сомневаться, что ему придется вновь и вновь отстаивать свое право на окончательное решение.Взвешивая каждое слово, Кларисса медленно сказала:— Ты прав, дорогой. А раз уж мы заговорили и об ответственности, которую будет нести каждый из нас, я как раз и хотела обсудить это. Я рада, что ты здесь, Томас. Хочу, чтобы ты подвел под все это прочную легальную основу.Алекс слегка изогнул бровь, но ничего не сказал. Кларисса — женщина умная. То, что, она задумала, возможно, принесет пользу им обоим. Глава 5 Николь с нетерпением ждала возвращения Патрика О'Флэннери, мечтая об обещанной конной прогулке. Четыре раза в неделю после ужина она встречалась с Алексом в конюшне.Остальные дни он проводил в городе. Николь не было необходимости спрашивать о цели этих поездок, она и так знала.Лизетт. То, что он регулярно ездит к ней, задевало Николь за живое, хотя она старалась себя убеждать, что это не должно ее трогать.Благодаря Александру дю Вильеру, у нее впервые за долгие годы было пристанище, даже больше — дом. Чего еще могла она хотеть? Но каждый вечер, когда после занятий в конюшне она возвращалась в свою комнату, ее преследовала одна и та же мысль: если бы он увидел в ней женщину?! Ей явно было мало той дружбы, которую он ей предложил.Она понимала, что это несбыточная мечта, фантазия. Герцог никогда не сблизится с ничтожной служанкой, какого бы она ни была происхождения.В этот вечер, закрыв за собой дверь, Николь сняла с себя чепец, расплела и расчесала свои волосы, сняла слишком узкую и короткую для нее черно-белую униформу, которую ей дали в день ее прибытия на плантацию. За верхней одеждой последовали нижние юбки, рубашка, полотнище ткани, туго перетягивающее груди. Слава Богу, она живет одна. Это помогает ей сохранить секрет.Но сколько еще времени она сможет его сохранять?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35