И в мерцании огня его глаза оставались темными.До чего красив, подумала Ники, но не сказала этого вслух.Алекс не понял бы ее восторга. Как может человек такого могучего сложения, человек, который испепеляет врагов одним грозным взглядом, представить, что он не только мужествен, но и красив?— Господи Боже, — сказал он, — я снова хочу тебя, — и уложил ее на, одеяла. — Но если ты не хочешь… — Он заботливо посмотрел на нее.— Я тоже хочу.Он поцеловал ее с необычайной страстностью. Через несколько минут она уже вся пылала желанием, и Алекс глубоко погрузился в нее.В ту ночь, самую незабываемую в жизни Ники, они еще не раз занимались любовью.Когда она проснулась, вся комната была залита солнечным светом. Алекс нагревал воду для ванны.— Похоже, я теперь постоянно замещаю Даниэль, — сказал он с улыбкой, когда она шагнула в дымящуюся паром медную ванну.— Меня это вполне устраивает.Николь искупалась, вымыла волосы, затем заплела их в косу и закинула за спину. Алекс тоже принял ванну, но у него не было с собой бритвы, чтобы побриться. Она подумала, что небольшая, отросшая за ночь щетина делает его еще более красивым.Он застегнул сзади пуговицы ее платья, затем поцеловал, разбудив этим поцелуем свою задремавшую было страсть. Когда Алекс сделал шаг назад, она заметила, как оттопырились его бриджи. Покраснев, она отвернулась.Алекс тихо рассмеялся.— Я не могу насытиться тобой. Если бы я не опасался, что бабушка отправит на наши поиски половину всех работников, я бы остался здесь и занимался с тобой любовью еще две недели.Упоминание о Рашели пробудило впервые за эти два дня проблески благоразумия в душе Николь.— И что же ты ей скажешь?— Правду. — Заметив испуганное выражение на лице Ники, Алекс добавил:— Почти всю правду. Скажу, что мы попали в грозу и вынуждены были укрыться в охотничьем домике.— Поскольку моя репутация безнадежно испорчена, терять мне нечего, я полагаю, что это не имеет особого значения — Ты, кажется, забыла, маленький бесенок, кто вскочил на коня и ускакал перед самой грозой?Она улыбнулась.— А когда ты скажешь Клариссе?..— Ну, ей-то не обязательно знать. А если до нее все же дойдет слух, я повторю ей то же самое.— О нас?Алекс снисходительно улыбнулся.— Насколько мне известно, Клариссу отнюдь не привлекает супружеское ложе как таковое, тем не менее ее терпимость отнюдь не безгранична.Ники, вздрогнув, почувствовала беспокойство.— Но ведь рано или поздно она узнает. Наверное, разумнее всего сказать ей прямо сейчас.Алекс ничего не ответил, взвешивая в уме ее слова. Улыбка исчезла с его лица, чувствовалось, что он колеблется и даже насторожен.— И что же я, по-твоему, должен ей сказать?Ники нервно сглотнула. Почему он так все усложняет?— Скажи ей о своих чувствах ко мне.Алекс почувствовал, что его начинает душить страх. Он помолился, чтобы его опасения оказались ошибочными. Подойдя ближе, он взял ее руки в свои и заметил, какими холодными они стали.— Клариссе незачем знать о нас: пока мы будем соблюдать осторожность, с ее стороны не будет никаких неприятностей.Ники облизнула губы. Они так пересохли, что она едва могла говорить.— Так ты по-прежнему собираешься жениться на ней?Алекс молчал.— Скажи же, Алекс… Скажи, что не женишься на ней.Алекс помрачнел. Крепче сжал ее руки и притянул ближе.— Я думал, ты все поняла. Мы уже говорили об этом.Мужчина женится ради тех выгод, которые приносит ему заключаемый союз. Ради каких-то благ для своей семьи. Кларисса ничего для меня не значит. И никогда не значила.Ники помотала головой, не в силах осмыслить его слова.Внутри у нее образовался тугой узел, горло тоже сдавило.— О Боже, — шепнула она, стараясь вырваться из его рук.Алекс взглянул на ее бледное лицо и проговорил как можно спокойнее:— Послушай, дорогая. Кларисса ничего для меня не значит. Решительно ничего.Николь наконец вырвалась. Она с трудом удерживалась на ногах. Все плыло у нее перед глазами. В комнате вдруг стало душно, невыносимо жарко.— Ничего не значит? Ничего не значит? И эта женщина будет твоей женой? Если она ничего не значит, то что значу я?Меньше, чем ничего. Я не гожусь даже чистить тебе ботинки.Она кинулась к двери, но Алекс догнал ее в два шага и крепко обхватил за талию.— Прекрати. Дело обстоит совсем не так, и ты это знаешь.— Не так? — По ее щекам покатились слезы, и она даже не стала их вытирать. — Тебе надоела Лизетт. Вот ты и решил заманить еще кого-нибудь в свою постель. Как я могла быть такой дурой?— Это не имеет отношения ни к Лизетт, ни к кому-нибудь другому. То, что произошло между нами, произошло по нашему обоюдному желанию. Это было чудесно. Ты сама так сказала.— Сказала, потому что думала, что ты меня любишь.— А я и люблю.Ники покачала головой.— Отпусти меня. — Она попыталась скинуть его руку с талии.— Не отпущу, пока ты не поймешь.— Я никогда этого не пойму, Алекс. Никогда. — Оттолкнув его с такой силой, что он вынужден был ее отпустить, она кинулась к двери. Слезы катились градом, ослепляя ее. Снаружи было грязно, тропинка, по которой она бежала, была устлана упавшими во время грозы ветками. Она не знала, куда направляется. Ей было все равно. Она только знала, что должна убежать от Алекса, от чудовищной боли, которая терзала ее душу.Ветки цеплялись за ее юбки, царапали ей щеки, но она продолжала бежать. Только слышала сзади голос Алекса, умолявшего ее остановиться. Перед ней было болото. Стволы деревьев поросли призрачным серым мхом. Под ногами хлюпала вода, темная и угрожающая. Ветер, казалось, нашептывал ее имя.Она поняла, что это не ветер, а Алекс, всего за несколько минут до того, как он схватил ее. Они упали на кучу листьев и сучков. Он оказался сверху.Безудержно рыдая, она отталкивала его, колотила по его груди, царапалась.— Оставь меня!Алекс держал ее за руки, стараясь унять ее дрожь и в то же время боясь причинить ей боль».Когда ее силы иссякли, он поднял Ее на руки.— Я-то думала, что ты любишь меня, — рыдала она. — Как я могла так ошибаться?Алекс закрыл глаза. У него было чувство, будто вся его грудь налилась свинцом, он с трудом мог дышать. Он знал, что она будет возражать против того, чтобы быть его любовницей.По крайней мере сначала. Но оказывается, она ожидает, что он женится на ней?! Такое ему и в голову не приходило. Он баюкал ее как маленького ребенка.— Я думал, ты поняла, — повторял он. — Я никогда не хотел ранить тебя.Но она рыдала все сильнее. Ее тело сотрясалось от рыданий. Ему было невыносимо сознавать, что именно он виновник этих слез.— Я думала, что ты человек чести. Думала, что тебе можно доверять.Ее слова ранили его как удары шпаги. Человек чести. Таким она его считала. Но уже не считает.— Ну пожалуйста, дорогая!Почему ее мнение имеет такое для него значение? Ведь она, черт возьми, его служанка. К тому же воровка Он стиснул зубы.Нет, это ложь. Она леди. Его леди.— Я не могу видеть, как ты убиваешься. — Он не в силах был вынести муку, которая слышалась в каждом ее слове, не в силах был думать о причиненном им горе. — Попробуй меня понять.Услышав сострадание в его голосе, она подняла глаза. Глаза Алекса были пусты, лицо походило на маску отчаяния.— Это ты не понимаешь.Ее захлестнула новая волна боли. Ники закрыла глаза, но гнев уже исчез, оставив после себя чувство одиночества и опустошенность.— Не важно, — шепнула она. — Глупо было надеяться, что тебе может быть нужна такая женщина, как я.— Но ты мне нужна, черт возьми, — хрипло сказал он. — Я все еще хочу тебя.— Как и другие, — тихо сказала она. — Они тоже меня хотели.Алекс схватил ее за руку.— Не так, как другие. Ты должна мне поверить.— Почему?— Потому что это правда.Она горько рассмеялась.— Правда? — повторила она. — Правда для меня меняется что ни день. Вместе с каждым моим новым хозяином.Твоя правда мало чем отличается от правды Фортье.У Алекса сжалось сердце.» Он не находил слов в свою защиту.— Ники смахнула слезы ладонью.— Я думаю, нам пора уже вернуться, — сказала она со спокойствием, которое еще больнее ранило его. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь беспокоился о нас.— Ники, пожалуйста. Я хочу тебе объяснить…Она поднялась и стала счищать грязь, ветки, выбирать листья из своих медных волос.— В этом нет необходимости, месье. Я все скверно поняла. — И повернувшись к нему спиной, она направилась к охотничьему домику.Алекс даже не пытался ее остановить. На душе у него было скверно и гадко.И одна-единственная мысль преобладала над всеми другими: «Что я натворил, Господи!» Глава 11 Николь ждала в домике, пока Алекс оседлает лошадей.Она была бледна, в лице ни кровинки, руки дрожали, но плакать перестала.Все, что они пережили с Алексом на своем ложе из одеял у камина, навсегда закончено. Воспоминание об этом останется запертым в ее сердце до тех пор, пока она не сможет воскрешать его без слез. Она законтрактованная служанка, а по сути дела, рабыня. Хотя ему и удалось соблазнить ее своей притворной заботой, дорогими нарядами и светским обхождением, она напрасно поверила, будто Александр дю Вильер, герцог де Бризон, может ее полюбить.Что сказал бы ее отец, узнай он обо всем случившемся?Скорее всего он был бы разочарован в ней. Но представив себе его реакцию, она подумала о наивности и простодушии отца. Да, его могли одурачить так же легко, как и ее, яблоко от яблони…«Ты же носишь имя Сен-Клеров, — сказал бы он. — Тебе есть чем гордиться».«О, папа, ты наделил меня такой гордыней! Это тяжелое бремя. Чересчур тяжелое». — Она отнюдь не была уверена, что сможет долго его нести.Они возвратились домой в полном молчании. Ники была рада, что у нее есть время, чтобы запрятать как можно глубже свои чувства. Ведь она уже не раз это делала. Училась владеть собой, молча сносить все удары судьбы.В дверях их встретила бабушка.— Слава Богу, оба живы и невредимы.— Гроза была ужасная, — сказала Ники, силясь улыбнуться. Улыбка была как бы приклеена к ее лицу и все же могла сойти за искреннюю. — Мне повезло: Александр вовремя пришел на помощь.Алекс промолчал.Ники спешилась, прежде чем Алекс успел предложить ей свою руку. Она не хотела, чтобы он дотрагивался до нее, потому что боялась потерять самообладание.— Вы оба выглядите усталыми, — сказала Рашель, беря Николь под руку. — Вам нужно хорошенько отдохнуть и поесть.— Я должен позаботиться о лошадях, — сказал Алекс.Даже не взглянув на Николь, о» взял поводья и повел лошадей к конюшне.Войдя в дом, Ники пожаловалась на головную боль. И это не было ложью.— Мне надо немножко отдохнуть, — сказала она.— Я велю приготовить тебе ванну. — Рашель участливо взглянула на нее. — Я уверена, что ты почувствуешь себя лучше, если поспишь.Ники кивнула. Наверху Даниэль помогла ей раздеться и ушла. Только тогда она заметила на своем теле легкие кровоподтеки — следы поцелуев и страсти Алекса, эти маленькие клейма, которые невозможно стереть. Во всяком случае, в самые ближайшие дни.Она резко рассмеялась. Алекс заклеймил не только ее тело, но и сердце, и едва ли не прочнее, чем если бы сделал это раскаленным железом.Приняв ванну, она легла и тут же уснула долгим беспокойным сном. Она не спустилась к ужину, и бабушка проявила полное понимание: ведь Ники пришлось пережить такую ужасную бурю.Так оно и было. Она испытывала бурю чувств, страстей, в ней бушевала любовь к человеку, для которого она ничего не значила.К утру Ники почувствовала себя лучше. Но как только она открыла резную дверь платяного шкафа, ей тут же стало хуже.До сих пор она принимала даримые ей платья как свидетельства доброго к ней отношения, знаки дружбы, издавна существовавшей между их семьями.Когда она оглядела свой гардероб, ее вдруг обожгла мысль:«Да ведь я же куплена. Как и Лизетт».Она почувствовала во рту горечь: неужели он замышлял это с самого начала? Просто задарить ее элегантными платьями, усыпить ее бдительность ласковыми словами, и все только для того, чтобы заманить к себе в постель? Но ведь ее не .соблазнишь тряпками и льстивыми словами. Она не Лизетт, и чем скорее Алекс это поймет, тем лучше!Выбрав самое скромное муслиновое платье, Ники спустилась вниз, надеясь найти Алекса. Она хотела раз и навсегда покончить с этим. Она собиралась сказать, что вчерашнее никогда не повторится. Но больше всего она жаждала знать, как он поступит с ней, когда узнает, что отныне она не намерена покоряться его воле.В вестибюле Фредерик сказал ей, что Алекс уже уехал.Этого, впрочем, и следовало ожидать. Тяжело вздохнув, она направилась в столовую и тут же наткнулась на Клариссу.— Доброе утро, — сказала Ники, невольно расправляя плечи и поднимая подбородок.— Как себя чувствуете? — спросила Кларисса. — Лучше?— Гораздо лучше, спасибо.Ники внимательно присмотрелась к Клариссе, ища каких-либо признаков осведомленности и осуждения, но ей так и не удалось ничего заметить.— Вы не могли бы мне помочь? — вдруг попросила Кларисса. — До бала остается всего две недели, а у меня на руках. список неоконченных дел длиной в ярд.— Только скажите мне, что еще надо сделать.Они прошли в гостиную, и Кларисса разложила на столе свои списки. Николь было поручено проследить за работой слуг. «Как раз подходящее задание для меня», — подумала она с горькой усмешкой.К концу недели все подробности были уточнены. Алекс уехал куда-то по делам. Вернуться он должен был лишь к самому балу.Накануне прибыло бальное платье Николь. По настоянию бабушки оно было заказано еще несколько недель назад.— Примерь его, — ласково велела герцогиня. Она широко улыбалась, довольно глядя на отделанное золотом белое кисейное платье. Лиф был с низким вырезом, широкая юбка украшена воланами, из-под нее выглядывала золотая парча нижней юбки. Изумительный наряд. Но ей было неприятно его надевать.— Красивое платье, — сказала она Рашели, которая сидела в кресле-качалке, покачиваясь перед окном, куда заглядывало солнце.— А на тебе оно смотрится еще красивее, — сказала Рашель.Ники попыталась улыбнуться, но у нее задрожала нижняя губа.— Все равно все будут знать о моем прошлом, — тихо сказала она.— Конечно, слуги будут болтать. Будут знать, но это не имеет значения. Ты принадлежишь к семье Сен-Клеров и находишься под нашим покровительством. Это они тоже будут знать.Повинуясь безотчетному импульсу, Ники притронулась к руке старой дамы.— Я хотела бы вас кое о чем попросить. Но сначала я хочу, чтобы вы знали, как я вам признательна за все, что вы сделали для меня.Рашель нетерпеливо махнула рукой.— Я не сделала ничего особенного. Чего ты хочешь?— Когда вы уезжаете из Бель-Шен?— Раньше, чем думала. Сегодня утром мне сообщили, что одна моя подруга заболела. Болезнь не смертельная, но тяжелая. Через неделю я возвращаюсь во Францию.— Возьмите меня с собой.Рашель сдвинула седые брови. Похоже было, что это предложение не вызывает у нее никаких возражений. Она продолжала спокойно покачиваться, в то время как Ники, затаив дыхание, ждала ответа.— Мне кажется, это хорошая мысль. Не знаю, почему она не пришла мне самой в голову.— О, бабушка! — Николь обняла ее худенькие плечи с такой силой, что даже испугалась, как бы ее хрупкие косточки не треснули. — Вы не пожалеете. Я могу и готова для вас сделать все что угодно. Все что угодно!..— Замолчи. Ты говоришь вздор. Ты поедешь со мной, и я введу тебя в высший свет. Там-то никто не будет знать твоего прошлого. Уж мы постараемся, чтобы так оно и было.Найдем тебе хорошего мужа.При этих словах улыбка Ники сразу поникла, но не стала возражать. Всему свое время. Вначале она должна уехать как можно дальше от Бель-Шен, от Александра дю Вильера и стать наконец свободной.
Алекс стоял, облокотясь на поручень «Саратоги», маленького юркого суденышка, которое развозило пассажиров по прибрежным городам. Он возвращался из Мобила, куда ездил во второй раз за последние несколько месяцев. Но в отличие от первой поездки, сугубо деловой, эта была абсолютно личной.Он ездил, чтобы заручиться поддержкой своего друга Байрама (он же Рам) Сита. Рам работал на пристани, пока не зажила его раненая нога. Он хотел завербоваться на какое-нибудь судно.— Приятно опять оказаться в море. Хотя бы на несколько дней, — сказал он, проводя рукой по голой, чисто выбритой голове. Турок стоял, чуть расставив ноги, сцепив мускулистые руки за спиной. Роста он был не слишком высокого, но зато необыкновенно мощно сложен.— Стало быть, ты можешь побыть недолго во Французском квартале?Рам захохотал, шевеля своими свисающими черными усами.— Я не прочь побездельничать какое-то время.Странно, что турок так легко согласился поехать с ним в Новый Орлеан. Видимо, заметил, что в глазах Алекса затаилось отчаяние.— Но может быть, тебе следует открыть этой девушке всю правду? — заметил Рам.Алекс устало вздохнул.— У нее и так хватает поводов для волнений. Я надеюсь, она никогда ничего не узнает.Рам кивнул. Они молча стояли у поручня, погруженные в свои мысли.— Пожалуй, я спущусь вниз, — наконец сказал Рам, — поиграю в картишки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35