Вы такая красавица. Хотелось бы мне иметь такие локоны червонного золота. Какой изумительный, великолепный цвет!.. Не то что мои обычные волосы шатенки, — вздохнула девушка. — Папа зовет меня своей мышкой… И боюсь, что он прав, потому что мне страшно не хватает храбрости и уверенности в себе, не говоря уж о силе.
— Как будто от вас требуется стать кузнецом или мельником, — засмеялась Элисия. — Вы хрупкая и изящная, и я вам по-хорошему завидую. Хотите поменяться местами?
— О Боже, нет! Только не это, потому что я ни за что не смогу быть женой маркиза. Он внушает мне непреодолимый страх. — С этими словами она округлила глаза и смущенно прикрыла рот ладошкой. — О, что вы обо мне подумаете! Сказать такое о вашем муже! Но вы были так со мной любезны, что я забыла о том, что вы маркиза.
— Я думаю, вы со мной честны и откровенны, и у вас есть причины так считать, потому что маркиз временами может быть просто чудовищем, — как ни в чем не бывало заметила Элисия.
Луиза восхищенно уставилась на нее.
— Как же я рада, что повстречалась с вами! Вы такая милая! Я вас совсем не такой представляла. Я думала, вы окажетесь надменной и презрительно-снисходительной, вроде тех лондонских дам, которые время от времени посещают Блэкмор. Они заставляют меня чувствовать себя неуклюжей и неловкой, как будто я все еще школьница, — негодующе проговорила Луиза.
— Что ж, от меня вам таких манер не дождаться. Я никогда не была жеманной лондонской леди. Я предпочитаю простоту сельской жизни, — твердо объявила Эли-сия, подумав мельком, что вряд ли можно назвать Уэстерли простым и сельским.
— Означает ли это, что вы будете проводить здесь много времени? — пылко поинтересовалась Луиза. — Я так надеюсь на это! Мне очень одиноко. Здесь и поговорить не с кем. Мама и папа часто уезжают в Лондон. А мне еще рано выезжать в свет, я должна оставаться дома и заканчивать свое образование. Я так мечтала о подруге… Надеюсь, вы станете моей подругой, леди Тривейн?
— Пожалуйста, зови меня Элисией. Я тоже мечтала иметь подругу, чтобы было с кем поговорить и излить душу. — Окинув взглядом хрупкую фигурку, Элисия шутливо добавила: — Я нуждаюсь в крепком дружеском плече, на которое могла бы иногда опереться.
Луиза радостно засмеялась.
— Как это замечательно! Я думаю, мы скоро станем задушевными подругами. Вы такая милая и веселая, а теперь еще и папа не сможет корить меня за то, что я не умею привлечь лорда Тривейна. Если бы вы только знали, какой ужас внушала мне одна мысль о том, что лорд Тривейн может обратить на меня внимание. — Она даже чуть заметно побледнела, вспомнив об этом.
— Отец в самом деле так жаждал вашего брака с лордом Тривейном? — Элисия с трудом представляла себе, что кто-то может желать для своей дочери подобного мужа.
— Да, он твердо поставил себе эту цель и сегодня утром был страшно расстроен, когда сообщал нам, что маркиз женился. Боюсь, он действительно уверил себя, что его милость женится на мне… Хотя это так нелепо, я вовсе не принадлежу к тому типу женщин, которые ему нравятся.
Они почти достигли дороги, когда стал накрапывать мелкий дождик, и им пришлось поторапливаться.
— Надеюсь, Луиза, вам недалеко добираться? Почему бы вам не заехать в Уэстерли? А потом экипаж отвезет вас домой.
— Нет, мне недалеко. Правда, правда. И если я поспешу, то успею до сильного дождя. Мы скоро увидимся? — с надеждой спросила она.
— Возможно, завтра вечером. Мы приглашены к вам на обед.
— О, замечательно! Я так неуютно себя чувствую с папиными лондонскими друзьями, — встревоженно отозвалась Луиза. — А сегодня утром их к нам прибыло несколько карет, и неизвестно, сколько они будут гостить. — Луиза невесело улыбнулась и, махнув на прощание рукой, повернула свою кобылку в сторону, противоположную от дома Тривейнов, и легкой рысью пустилась по дороге. Грум следовал за ней по пятам.
Элисия помахала ей в ответ и направила Ариэля к своему дому, неясно маячившему вдали сквозь завесу дождя. Она была счастлива: у нее нашлась подруга, с которой ей можно будет поговорить, поделиться мыслями и чувствами. Улыбаясь и мурлыча себе под нос веселую мелодию, Элисия въехала во двор конюшни. Что и говорить, прогулка удалась. Утром ей не удалось далеко отъехать, потому что она встретила маркиза, зато сейчас она получила истинное удовольствие, дав Ариэлю вволю насладиться свободой. Ко всему прочему это помогло ей привести в порядок мысли, словом, прийти в себя. Однако улыбка ее исчезла, а милая песенка застыла на губах при виде лорда Тривейна, собирающегося оседлать Шейха, и Джимса, который с облегчением поднял голову, услышав приближающийся топот копыт.
Спешиться Элисии помог Джимс, потому что лорд Тривейн не двинулся с места. Она осмелилась бросить взгляд на его хмурое лицо. Он выглядел так, словно готов был уничтожить ее на месте. Выражение лица маркиза было не просто грозным, а можно сказать, убийственным.
— Не надо было вам уезжать, никому не сказавшись, мисс Элисия, — укорил ее Джимс.
— Очень сожалею, Джимс, но возле конюшни никого не оказалось, а мне не хотелось откладывать прогулку, — нашла оправдание Элисия и тут же почувствовала, как впились в ее руку сильные пальцы подошедшего лорда Тривейна.
— Пройдемте в дом, Элисия. Уверен, вы хотите переодеться, — произнес он очень тихо и мягко. Элисия удивленно посмотрела на него: в голосе его вовсе не было слышно злости, несмотря на то что она не послушалась его, несмотря на то что губы его были поджаты, а ноздри подрагивали.
— Да, я именно это и собираюсь сделать, — сказала Элисия, махнув рукой Джимсу, который недоуменно уставился на ее безмятежное лицо. Его милость пребывал в отвратительном настроении, и мисс Элисию ждал отменный нагоняй… если не что-то похуже. Он никогда не видел, чтобы лорд Тривейн настолько выходил из себя. Когда маркизу доложили, что леди Тривейн отправилась на прогулку одна-одинешенька, глаза его засверкали неукротимой яростью. Однако единственным внешним проявлением гнева было слегка побледневшее лицо. Его светлость не привык к непослушанию, так что мисс Элисия, будучи кобылкой норовистой, явно нарывалась на неприятности. Джимс задумался, сможет ли маркиз подчинить ее себе. Мисс Элисия всегда отвечала ударом на удар. Даст Бог, супруги как-нибудь разберутся и поладят. Элисия попыталась вырвать руку из железной хватки, но маркиз лишь крепче сжал пальцы. Быстрым шагом они направлялись к большой двойной двери.
— Вы делаете мне больно, — процедила Элисия сквозь стиснутые зубы. Но он, не обратив никакого внимания на ее протест, тащил ее за собой в кабинет, куда она еще не заглядывала, не желая тревожить льва в его логове.
Это оказалась уютная комната с винно-красными занавесями, восточными коврами и большими красными кожаными креслами. Огромный письменный стол красного дерева стоял прямо перед французскими окнами На его сверкающей полированной крышке была свалена груда бумаг, прижатая золотым ястребом с острым клювом. В камине, шумно потрескивая, пылал яркий огонь.
Без всякого предупреждения лорд Тривейн схватил Элисию за вторую руку и стал трясти так, что она испугалась, как бы голова не скатилась с плеч. К тому времени когда ярость его поутихла, глаза Элисии были полны слез, а губы тряслись от обиды и страха.
— Если ты, Элисия, еще когда-нибудь ослушаешься моего приказа, я выпорю тебя до полусмерти, — хрипло выдавил он сквозь стиснутые зубы.
— Вы не посмеете! — потрясение взвизгнула Элисия, и сердце ее бешено заколотилось.
— Я посмею. Не доводи меня до крайности, иначе моему терпению придет конец. Я отдал специальный приказ, чтобы тебя не отпускали кататься верхом без сопровождения. Это не было причудой или самодурством. Ты не знакома с этой местностью, а пустоши и болота могут оказаться очень опасными… не говоря уже о всяких неприятных неожиданностях. Мы находимся на побережье и воюем с Францией. В окрестностях могут прятаться и бродить контрабандисты, шпионы и бог знает кто еще.
Элисия огорченно подняла на него глаза, чувствуя себя бесконечно виноватой. Оказывается, он запретил ей кататься одной для ее же безопасности.
— Мне очень жаль, лорд… милорд… — Элисия смущенно заколебалась, не в силах заставить себя выговорить его имя.
— Меня зовут Алекс! А-л-е-к-с, и, Богом клянусь, ты будешь так меня называть. Скажи мое имя. Говори сейчас же! — Он снова угрожающе встряхнул ее.
— А-алекс, — промямлила Элисия, глядя на языки пламени в камине.
— Да, Алекс. Не так уж это трудно оказалось. — Он выпустил из рук плечи Элисии и отвернулся от нее.
— Я правда очень сожалею, но я всегда ездила одна и не привыкла к тому, чтобы за мной следовал грум, — попыталась она найти оправдание.
— А здесь тебе нельзя ездить одной. Ты будешь делать то, что я велю, и подчиняться моим желаниям.
— Если бы вы объяснили причину, почему мне нельзя ездить одной, я бы последовала вашему совету! — с досадой воскликнула Элисия, забывая о недавней покорности.
— Моя дорогая, мне нет нужды объяснять тебе свои поступки и приказы. Ты будешь выполнять мои распоряжения беспрекословно, — надменно заявил маркиз, бросая на нее вызывающий взгляд.
— Другими словами, я — ваша раба, ваша вещь. Не дождетесь! У меня есть мысли и чувства превыше ваших приказов и повелений! — со всей пылкостью заявила Элисия.
Лорд Тривейн прищурился и сжал кулаки.
— Если б я не был джентльменом, дорогая моя, я дал бы тебе пощечину, но мне жаль портить такое хорошенькое личико.
— О нет, можете исполнить ваше гнусное намерение. Я слышу от вас одни угрозы. С первой нашей встречи вы жаждете применить ко мне какое-то физическое насилие, — запальчиво продолжала она.
— Моя дорогая, если бы ты только знала, чего именно жажду я с нашей первой встречи, не стояла бы ты так вызывающе и не толкала бы меня к физическому проявлению мужского начала. Тебе бы не понравились методы, которые бы я использовал, чтобы тебя подчинить, — презрительно объявил он, и золотые глаза его, в которых отражался огонь камина, медленно прошлись по ее напряженной фигуре.
Испугавшись намека, Элисия попятилась.
— Я не бросаю вам никакого вызова, но вы скоро поймете, что я никогда не стану бесхребетной женой, безропотно выполняющей повеления своего мужа вопреки своим желаниям. И так будет всегда, сколько бы вы ни пытались мной помыкать.
— Неужели, моя дорогая? Надо же, а я и понятия не имел, что женился на такой свободомыслящей девице. Весьма содержательный разговор у нас получился. Я просто потрясен… А что подумают мои друзья?.. — насмешливо продолжал он, усаживаясь в одно из глубоких темно-красных кресел. — Я-то ошибочно считал вас кроткой и послушной девушкой, которая с распростертыми объятиями приветствует во мне своего мужа и господина.
— Вы насмехаетесь надо всем! — с негодованием воскликнула Элисия. Она стремительно направилась к двери, но на пороге обернулась и, сверкнув зелеными взбешенными глазами, объявила: — Так пусть этот брак тоже будет такой насмешкой и фальшью. И никто из нас ничего не требует… и не ждет от другого!
С этими словами она вихрем вылетела из комнаты, не обращая внимания на его сердитый, повелительный окрик.
Элисия перекатилась на спину и устремила невидящий взгляд в темноту нависшего над кроватью балдахина. Она несколько часов ворочалась, тщетно пытаясь уснуть, но ничего не помогало. Поджав колени, она села на постели и оперлась подбородком на скрещенные руки. Мысли ее вновь и вновь возвращались к бесконечному обеду, который она вытерпела до конца, не чувствуя вкуса ни единого из подаваемых блюд. Она радовалась лишь тому, что непомерно длинный стол отделяет ее от маркиза, не сводящего с нее яростных глаз. Она не могла припомнить, чтобы они когда-нибудь получали удовольствие от совместной трапезы. Бедный Антуан, темпераментный французский повар его светлости, должно быть, пребывал в унынии от пренебрежения его кулинарными шедеврами, которые то и дело отправлялись на стол лакеям и служанкам.
Сколько еще удастся им обоим выдерживать эту войну? Элисии, уставшей от нескончаемых препирательств, казалось, что лорд Тривейн купается в этом супружеском противостоянии. С другой стороны, она изнемогала от беспокойного ожидания очередного замечания, чтобы немедленно его отразить. Все ее умственные и душевные силы были сосредоточены на самообороне.
Она испытывала тягостную тревогу, словно на краю пропасти, когда один неверный шаг способен отправить ее в бездну, возврата из которой не будет. Не слишком разбираясь в характере маркиза, Элисия тем не менее сердцем понимала, что он кипит от злости и с каждой минутой эта злость становится все более яростной. По-видимому, она обладала какой-то особой способностью выводить его из терпения, лишать всегдашней невозмутимости. Что ж, значит, надменный маркиз нашел в ней достойного противника, равного ему по силе. Элисия улыбнулась про себя, наслаждаясь своей ролью шипа, вонзившегося в его аристократический бок. Она осторожно разыграет свою партию… Маркизу еще придется увидеть, что в этом поединке выигрышная карта досталась не ему. Но разумеется, она вовсе не собиралась ставить под удар свое не слишком прочное положение и дразнить его чересчур часто и ядовито. Она и так заставила сегодня его кровь вскипеть и заглянула в бурлящий котел страстей, которые он обычно держал при себе. Да, у нее была причина испытывать страх. Так что теперь ей придется ходить на цыпочках. Она слишком дорожила своим спокойствием, чтобы напропалую пускаться в опасные игры с маркизом.
Откинув простыни, Элисия соскользнула с постели и нащупала ногами изящные туфельки бирюзового цвета в тон ее бархатному халату. Накинув его поверх рубашки тончайшего полотна, подхваченной под грудью узкими бархатными ленточками, она с наслаждением почувствовала, что согревается.
Элисия потуже завязала пояс и, подойдя к камину, зажгла от почти прогоревшего огня свечу, а затем вышла в коридор, тишину которого нарушал лишь отдаленный шум морского прибоя. Элисия двигалась медленно, стараясь не заглядывать в темные углы и ниши. Свеча бросала перед ней неверный свет. Согнутой ладонью она старательно заслоняла пламя свечи от сквозняков, чтобы случайный порыв не задул колеблющийся огонек.
Когда она спустилась с лестницы, старинные часы б холле пробили два. Их звучные, похожие на колокольный звон удары эхом отражались от каменных стен, и Элисия испуганно оглянулась на дверь кабинета лорда Тривейна. Но свет не пробивался из-под нее, наверное, он уже отправился спать. В конце обеда, не дожидаясь десерта, он покинул столовую, захватив с собой бутылку портвейна. Когда Элисия спустя несколько часов удалилась к себе, он все еще оставался в своем кабинете.
Вот и библиотека. Подняв повыше свечу, Элисия двинулась вдоль шкафа с книгами, посматривая на корешки в попытке выбрать что-то увлекательное, но довольно легкое, чтобы можно было наконец уснуть. Элисия потянулась было к томику латинских стихов, как вдруг почувствовала, что не одна в библиотеке, и быстро обернулась.
Лорд Тривейн стоял в дверях, соединяющих библиотеку с его кабинетом. Без сюртука и галстука, он оперся на дверной косяк, отсвет каминного огня падал на его мощную фигуру, играя на полупустом хрустальном стакане в руке.
— Ну и ну, что мы видим? — произнес он, перешагивая через порог. — Полуночный набег на мою библиотеку?
— Я полагала, вы уже в постели, — промолвила напуганная странным блеском в его глазах Элисия, судорожно прижимая к груди толстый том словно щит.
Он взял свечу из ее пальцев и, держа перед собой, стал медленно рассматривать в ее мерцании фигуру девушки с волной распущенных волос, переливающихся всеми оттенками пламени.
— Дверь была открыта, и мне послышался какой-то шум. Я решил проверить, в чем дело… И что же нахожу? Мою ученую жену! — В голосе его зазвучала издевка. — Не можете заснуть? Это ужасно, но в фальшивом браке утешить вас под утро могут только ваши книжки.
— Этого вполне достаточно. Вы считаете, что только мужчины должны быть образованными? Женщины имеют точно такое же право развивать свой ум и пользоваться им…
— Им нет никакой нужды развивать свой ум, моя дорогая, — прервал он ее. — Все, что им нужно для достижения своих целей, это воспользоваться своим телом.
Элисия задохнулась, кровь бросилась ей в лицо, затопила щеки алым румянцем.
— Ложь! — с жаром воскликнула она, в гневе подступая к нему. — Это вы, мужчины, держите нас в невежестве и используете только для своего удовольствия. Ваша жена обязана слушаться ваших приказов, рожать вам детей, вести дом, а ваша любовница — быть покорной и удовлетворять ваши желания. О да, вы будете и дальше держать нас в невежестве, потому что, если мы будем образованны, если у нас будут права, вы нам не понадобитесь!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36