По крайней мере, перемена декораций.— Отличная идея. — Опал одобряюще кивнула. — Тебе нужны перемены. Знаешь, что я думаю?— Что?— Тебе следует больше гулять. Сейчас погода не очень хорошая, но весной и летом на улице так красиво! Прогулки пошли бы тебе на пользу.— Прогулки? — с иронией спросил он. Опал покраснела.— Извини. Ну, ты же понимаешь, о чем я говорю…— Да, да, понимаю. — Он пожал плечами. — Боюсь, я не большой любитель «прогулок»…— А почему? Ты ведь можешь, как любой другой человек, наслаждаться свежим воздухом! Мне кажется, тебе были бы приятны новые впечатления.— Думаю, были бы. Но я прячусь не от впечатлений, а от людей.— Прячешься? — Опал удивленно смотрела на него. — Ты боишься людей? Я думала, ты ничего не боишься! Ведь та боль, те страдания, что пришлось пережить тебе, намного сильнее всего, что выпадало на долю большинства людей. Мне казалось, самое страшное уже позади, и теперь тебе нечего бояться.— Не думаю, что это какое-то особенное мужество. Просто выжил, и все.— Чтобы выжить, тоже требуется немалое мужество. Алан улыбнулся.— Боюсь, ты судишь по себе.— Ой, нет, я не сильная! — Опал выглядела смущенной. — Я сама не очень-то люблю гулять. Ну, знаешь, прогуливать малыша и так далее. Я знаю, что люди говорят обо мне.— Им не о чем волноваться, — уверил ее Алан. — Любой, кто с тобой знаком, не сможет не любить тебя или дурно отозваться о тебе.— И о тебе тоже! Так почему же ты прячешься от людей?Он задумчиво посмотрел на нее, слегка улыбнулся.— А ты не уступаешь ни на йоту!— Что ты имеешь в виду?— Большинство окружающих меня людей сразу принимают все мои отговорки, никогда ни на чем не настаивают. Они прощают мне все капризы, потому что я — инвалид. Даже Миллисент не скажет мне ни слова против.Опал внезапно встревожилась.— Я не хотела, чтобы показалось, будто я пытаюсь кого-то переделать. Я не имею права говорить тебе, что хорошо, что плохо.— Не извиняйся! Ты права. Кажется, за последние годы меня слишком избаловали. Все родственники жалели меня, старались во всем угождать, и особенно Миллисент. — Алан пожал плечами. — Она словно чувствует себя виноватой. И я даже не знаю, почему. Наверное, ей просто неловко, стыдно, потому что она молодая, сильная и здоровая — в отличие от меня.— Миллисент любит тебя!— Знаю. — Он вздохнул. — Вот почему так тяжело видеть, как ей плохо и быть не в состоянии чем-нибудь помочь.— Понимаю. — Опал кивнула. — В последнее время, когда стало не видно мистера Лоуренса, у нее очень грустное настроение. И даже Бетси почти не заходит.— Это, должно быть, как-то связано с Джонатаном. У них с Милли, по-моему, что-то произошло. Но как можно помочь человеку в такой ситуации? — Алан мог понять и прекрасно понимал, что такое безответная любовь; он почувствовал это на себе.Вспоминать об этом лишний раз было тяжело, и Алан судорожно подыскивал тему, которая могла бы отвлечь от проблем разбитых сердец.— Знаешь, что… у меня есть к тебе предложение.— Что?— Ну соглашение, контракт.— Хорошо, — медленно согласилась Опал.Он засмеялся.— Не смотри так подозрительно! Вот что я предлагаю: завтра днем я пойду на прогулку, если, конечно, будет подходящая погода, но при одном условии — если ты пойдешь со мной.— Я? Но зачем?— Ты сказала, что тоже боишься выходить. И если уж я рискую стать посмешищем всего города, то уж, естественно, предпочту делать это не одному, а в компании. Тебе нужен свежий воздух не меньше, чем мне, если не больше.Опал колебалась. Он молча ждал, скрестив руки на груди и наблюдая за ней.— Хорошо. — Вид у ней был совершенно испуганный. Она была просто в панике. — Но ты же будешь со мной?— Да, рядом. — Он непроизвольно протянул руку, и Опал доверчиво пожала ее.— Может быть, я смогу сделать это… если ты будешь рядом.На следующий день они пошли на прогулку, и, к своему удивлению, обнаружили, что это было совсем не так страшно, как казалось. После этого они ощутили неповторимое чувство свободы и покоя. Алан собирался продолжить прогулки до конца января.— У меня есть еще одно предложение, — сказал Алан, когда однажды они с Опал сидели в гостиной. Он качал на коленях Роберта, заставляя малыша визжать от удовольствия, а Опал шила сыну новую распашонку.Опал подняла на него наполовину встревоженный, наполовину заинтригованный взгляд.— Я собираюсь пойти в воскресенье на обед к тетушке Мод.Опал уставилась на него.— Правда? Вместе с Миллисент? Ну что ж, это просто замечательно!Он пожал плечами.— Не знаю, насколько это замечательно, но я подумал, что давно уже пора появиться у родственников. Действительно, чего бояться? Они что, съедят меня? А так все же новые встречи, впечатления… Уже интересно.Опал улыбнулась.— Я рада. — Она помолчала, а ее улыбка сменилась озабоченным выражением. — А что ты говорил о каком-то предложении? Какое это имеет отношение ко мне?— Я хочу, чтобы ты с Робертом пошла с нами.— Что? — на ее лице был написан ужас. — О, нет! Мы не можем! Роберт и я… Я хочу сказать, что Роберт и я не принадлежим к вашей семье. Они подумают, это настоящая наглость!— Глупости! Обещаю, никто не скажет против тебя ни слова.— Они могут и не сказать — из-за тебя и Миллисент, но наверняка подумают. Всем станет очень интересно, с какой стати вы привели прислугу на семейный обед. И это нормально…— Ты не просто прислуга! — Алан ненавидел, когда сама Опал или кто-нибудь другой называл ее «прислугой». — Ты — наш друг. И ты им понравишься — я говорю о семье. Все будут рады видеть Роберта. Да наша родня просто помешана на детях!Опал все еще выглядела испуганной и неуверенной.— Пожалуйста… нет! Я не могу пойти. Я буду очень скованной. Они знают обо мне и… и о том, как я попала к вам, о ребенке. В общем, все. Я не смогу этого вынести.— Они уже все забыли, — Алан говорил необычайно уверенно, но знал, что это — ложь. Сам-то он понимал, что если дело касается сплетен и слухов, у его семьи, как и у всего Эмметсвилла, память огромная, как слон. Но еще он знал, что самый лучший способ заставить злые языки замолчать, а сплетни — умолкнуть — это познакомить Опал с семьей, и тогда все своими глазами увидят, какая она. Тогда большинство слухов и разговоров потихоньку сойдут на нет, а потом и прекратятся вообще. Привести же Опал под его с Миллисент крылом было лучшей возможностью представить ее.— Кроме того, — добавил он, — если там появлюсь я, все будут заняты только этим, и у них просто не будет времени обратить на тебя внимание. Я принадлежу к сильнейшей ветви нашего семейного клана. А Коннолли далеко не такие любопытные, как Хэйзы, и у них нет своей тетушки Ораделли. Опал хихикнула.— Я слышала, что Миллисент рассказывала о ней.— Будь уверена, Милли говорила правду. Тетя Ораделли может святого довести до убийства. — Он заглянул в глаза Опал. — Скажи, что пойдешь со мной! Я и с места не двинусь без тебя. Опал, ты придаешь мне силы.— Я согласна.Опал уступила Алану, потому что не могла ни в чем отказать ему, особенно, если он просил ее так, как сейчас — особо подчеркивая, что нуждается в ее помощи и поддержке. Но по мере того, как приблажалось воскресенье, она все больше и больше жалела о своем решении.Она страшилась предстоящей встречи с огромной, известной своими аристократизмом и манерами семьей Алана. Несомненно, все буду воротить от нее носы. Алан чудесный человек и считает всех остальных такими же добрыми и чуткими, как он. Но Опал знала, что это далеко не так. Возможно, в присутствии Миллисент и Алана никто не скажет ей ничего обидного, но она представляла, о чем они будут думать. Если Алан вот так открыто явится с ней на семейный обед, то родственники, несомненно, решат, что это не случайно. Что он испытывает к ней намного большее, чем жалость и сочувствие к попавшей в беду служанке. Чего доброго, они обвинят ее в том, что она, пользуясь инвалидностью Алана, пытается завладеть им.Бывали минуты, когда Опал сама думала, будто она интересна Алану несколько больше, чем просто друг. Опал готова была поклясться, что в день, когда она стригла его, он чувствовал к ней настоящее физическое влечение. В конце концов, мужчина не может скрыть некоторых очевидных свидетельств его возбуждения. Она надеялась, что не ошиблась, и ждала от Алана других доказательств его страсти, но проходили месяцы, а их отношения оставались прежними. И она смирилась с тем, что Алан тогда испытал одно только желание и никаких других чувств, а так как в целом он продолжал относиться к ней спокойно и сдержано, и был наствящим джентльменом, то не смог воспользоваться подходящей ситуацией.В первый раЗ Опал наяву убедилась, что Алан действительно поступает достойно и порядочно. Она знала, что принадлежит к другому кругу, и никогда не надеялась, что он полюбит ее, не говоря уж о том, чтобы когда-нибудь стать его женой. Но она бы с радостью согласилась лечь с ним в постель. Если ее жаждущее любви сердце не найдет счастья и утешения, пусть будет удовлетворена сжигающая ее изнутри страсть.Неожиданная сила этой страсти удивила саму Опал. Она бы согласилась стать любовницей Алана, если бы он пожелал, просто потому, что ей хотелось отдать ему все, что было в ее силах. Опал испытала бы радость и гордость, если бы смогла сделать для него что-то приятное. Но она совершенно не ожидала, что в ней разгорится такое жаркое пламя охватывающего все ее тело желание — почувствовать губы Алена на своих, когда она касалась его. После того, что сделал с ней Джонсон, Опал думала, что никогда в жизни не захочет физической близости ни с одним из мужчин. Но Алан совсем не походил на известных ей мужчин; он не был грубым и пугающим. Он оказался хорошим, добрым человеком, и в атмосфере спокойствия и безопасности его дома. Опал снова почувствовала себя женщиной, познала любовь и желание.Она страстно мечтала, чтобы Алан испытал к ней то же самое, пусть на короткое время. Ей хотелось почувствовать его объятия, его поцелуи, биение его сердца; ей хотелось ощутить его в себе, быть заполненой его страстью. Но Опал не обладала ни уверенностью, ни самонадеянностью, чтобы завязывать с Аланом интрижку, бросая долгие взгляды и пуская в ход «случайные» прикосновения. Она могла только желать, надеяться и страдать все ночи напролет, ночи, в которых не было его.Обед в кругу его многочисленной семьи оказался не таким тяжелым испытанием, как ожидала Опал. И хотя иногда она наталкивалась на изучающие взгляды, никто ничего не сказал по поводу ее присутствия, а некоторые женщины даже поиграли с Робертом. Но главной причиной, почему она осталась в тени, явилось шумное оживление по поводу появления Алана. Все были так удивлены и обрадованы его присутствием, что поинтересоваться ею просто не хватило времени. Родственники мгновенно окружили его, восклицая, как это чудесно — видеть его, и делая бесконечные комплименты его внешнему виду и здоровью. Алан бы немедленно стеснён от Опал и Миллисент и начал болтать с многочисленной родней. Оказавшись одна, без Алана рядом. Опал испытала страх и неуверенность. Она старалась ни на шаг не отходить от Миллисент. К счастью, Милли отправилась помогать на кухне, где Опал чувствовала себя намного уютнее, и первую половину для она провела там, помогая готовить и разносить блюда. Только так она ощущала себя хоть немного приобщенной к этой семье, члены которой казались такими блистательными, красивыми, умными, великолепно одетыми. Она прекрасно понимала, что ни в чем не может сравниться с ними.Самого застолья Опал боялась больше всего. Подумать только, чтобы прислуга сидела с ними за одним столом… Опал была уверена, что никто этого не одобрит. Хотя в то же время было бы странно, если бы она одна сидела и обедала на кухне.Опал не знала, куда идти или что делать, и у нее отлегло от сердца, когда Миллисент твердо взяла ее за руку и посадила рядом с собой и Аланом.Алан улыбнулся ей.— Где ты была? Я не видел тебя с тех пор, как мы пришли. — Он казался довольным, даже веселым.— Тебе понравилась встреча с семьей, — сказала она, — я так рада!— Все прошло лучше, чем я ожидал, — признался он. — Но ты не должна была исчезать!— Нет, — возразила Опал, улыбаясь и качая головой. — Я не отношусь к твоей семье. Им хотелось побыть с тобой. Я бы только мешала.— Опал вместе со мной помогала на кухне, — вставила Миллисент.— Ты не должна позволять им эксплуатировать тебя на кухне! Эта семейка может работой свести в могилу кого угодно, правда, Милли?— Да, это точно, — Миллисент искоса взглянула на Опал, — но, мне кажется. Опал была не против?— Нет, что ты, совсем нет! Я с удовольствием помогала.— Это хорошо. Но не смей сегодня после застолья удаляться на кухню мыть посуду! Ты останешься со мной, и я тебя со всеми познакомлю.От подобной перспективы Опал чуть не упала в обморок, но Алан, обычно такой чуткий, сейчас даже не обратил внимания на ее состояние. Когда все встали из-за стола, он настоял, чтобы Опал пошла с ним и провела время в обществе его кузин, и следующие несколько часов она чувствовала себя неловко, пытаясь поддерживать разговор. Один из кузенов Алана был так добр, что немного поболтал с Опал, и она слегка расслабилась, благодарная ему за легкое, приятное общение и непрекращающийся поток шуток.И все-таки, когда он смогла уйти на кухню и в еще большей степени — когда пришло время раходиться, она почувствовала огромное облегчение. Опал знала: она чужая и для Хэйзов, и для Конноли, как бы ни были добры к ней Алан и Миллисент.
Ночью разразилась гроза, и Алан проснулся от ударов грома. Сердце бешено колотилось. В первую минуту он не мог ничего понять. Но потом, услышав тяжелые раскаты за окном, сообразил, что это гроза.Странно. Гроза зимой была исключительной редкостью, чаще ее можно было наблюдать весной и летом. Алан даже не мог припомнить, когда в последний раз слышал гром.Гром раздался снова, и наверху послышался тоненький плач ребенка. Гроза разбудила Роберта.Алан сел на кровати, а потом при помощи веревки оказался в своем кресле. За последние несколько месяцев он научился это делать почти автоматически. Сняв кресло с тормоза, он подъехал к окну и отодвинул тяжелые шторы. Для этого времени года небо было необычным светлым и похожим на желтовато-дымные летние облака, предвещающие наступление града. Где-то за клубящимися занавесями туч блистала молния, освещая на мгновение небо, а потом через несколько секунд вновь рокотал гром.Алан снова услышал плач ребенка, а через несколько минут — звуки легких шагов на лестнице. Он выехал в коридор. Опал спускалась на кухню. Увидев его, она вздрогнула, но потом вздохнула с облегчением.— Алан! Ты напугал меня!— Извини. Я не хотел…— Тебя разбудил малыш? — На руках у нее был Роберт, и она равномерно покачивала его, пытаясь убаюкать. Роберт сонно морщился и пищал. — Извини…— Нет, не малыш, а гром! А уже потом я услышал, что заплакал Роберт. Гроза, наверное, напугала его?— Да, он проснулся из-за этих ударов. — Она все качала и баюкала его, но было очевидно, что он вовсе не собирается сейчас спать. Мальчика явно что-то беспокоило.— Боюсь, он голоден! Я его кормила, но он, по-моему, не наелся. Так что проснулся не только из-за грозы. Явно хочет есть… Вчера вечером он заснул и не дождался, пока я приготовлю молочную смесь.Роберт был упитанным, быстро растущим малышом, и Опал уже начала по утрам и вечерам понемногу подкармливать его смесью.— Так ты приготовь ему сейчас! Тогда он, скорее всего, сразу заснет. Давай я подержу его, пока ты сделаешь все необходимое.— Правда? — Опал благодарно улыбнулась. — Знаешь, а то с ним на руках все делать вдвое сложнее. Но сейчас слишком поздно, тебе, наверное, хочется спать, тем более гроза помешала…— Нет проблем.Оиал передала малыша Алаиу. Роберт вначале раскричался, но, почувствовав знакомые руки, притих — груди у Алана.Алан поехал вслед за Опал на кухню, где она быстро зажгла керосиновую лампу, включила плиту и поставила кипятить воду. Было довольно холодно, и она немного дрожала. Она не успела ничего накинуть поверх ночной рубашки, когда второпях вскочила с постели, разбуженная плачем Роберта.В свете лампы Алан видел очертания ее фигуры, а когда Опал повернулась, он обратил внимание на ее соски, выделявшиеся на мягкой фланелевой ткани рубашки. Несомненно, ее грудь реагировала на холод. Алан снова почувствовал, что его переполняет желание. Он наблюдал за Опал — как она двигается по кухне, наполняет ковш водой, ставит его кипятить, отмеряет нужное количество муки. Ее движения были быстрыми, экономными, и в то же время плавными. В Опал всегда, что бы она ни делала, чувствовалась женственность и изящество. Ее тяжелая грудь немного вздрагивала при ходьбе. У Алана пересохло во рту, и стало жарко, несмотря на холод в кухне.Он почувствовал себя виноватым. Нельзя так жадно смотреть на нее. Он часто наблюдал за тем, как она работает, но никогда не испытывал ничего подобного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40